| |
|
|
|
|
|
Шагал себе Шип, шагал, никого, что примечательно, не трогал, и даже здоровяку ответить собирался вежливо и оптимистично, мол, и в самом деле, братуха, уже хер знает сколько времени по лесам шароебимся. Но в этот раз, со званием паладинским авансом выданным, так что все не так уж и хуево. И тут... шыыыых, шмяяяяк! Прилетело копьецо корявое, явно ремесленниками отсталых местных народов сделанное, и смачно врубилось ровно юнцу смазливому в еблет. От чего тот разом и помер, даже не успев огорчиться, что вот так вот нелепо закончилась рыцарственная его судьбина. А вот Шип мог бы успеть, но не стал, потому что как-то уже привык, что на службе у колдунов постоянно приходиться встречаться со всякими уродами, гнусными, неприветливыми и можно даже сказать безблагодатными.
Ну, а дальше все понеслось-закрутилось, стрелки мощные прикрывать всех рванули, может от лютости бескрайней, а может от самомнения большого и для здоровья вредного (все ж из травы стрелков видно, а наоборот не очень), ну да жизнь покажет, а у остальных и вовсе невеликий был выбор. К уродам бежать и карать их в траве этой страшно, или от уродов бежать, щитами прикрываясь ловко, на себя их выманивая. Конечно, можно было еще крикнуть что-нить в духе "Эй, пиздюки, покайтесь! И все миром решим!", а потом, если поведутся, само собой перебить всех лохов доверчивых, но Шип этот вариант отмел как утопический. И поскольку здоровяк явно не горел желанием в траву прыгать, да и лучники на атаку настроены не были, прикрылся наемник щитом умело, и отступать принялся, вполоборота, с таким расчетом, чтобы по возможности щит его прикрывал, тело, которое Джек тащил - прикрывало, и сам Джек, который из-за размеров своих, был весьма солидным прикрытием - обратно же прикрывал. Приятно все же чувствовать, что тебя ценят и прикрывают, вот прям от всех и со всех сторон. Вроде бы и маленькие паладинские радости, а как красят жизнь...
|
-
+
-
ДА.
-
то и дело кидал вопрошающие взгляды то на Черепа, то на Бороду, не пора ли, мол, мочить козлов?
Эх, вот просто же молодчики, а то так и ходили бы неотпизженные!
|
|
-
Все круто.
-
Отлично просто
|
|
-
Видимо, котлета по-киевски не так фотогенична как, скажем, какой-нибудь маффин.
-
Плюс же.
|
|
Родители девицы указаны не были, да и не занимались этим вплотную в те времена - либо жгли таких усиленно, либо четвертовали, либо просто прогоняли с земель своих. Если и жив кто-то из родителей, то он очень стар и, скорее всего, где-то в передвижном лагере или временном пристанище находится в данный момент. Выследить его местонахождение сложно, но можно. А можно и у самой Зоры Авратовны спросить, где её папа сейчас торчит. Чем неофит и занялся. Нежный и ласковый зверь в людском обличье. Зора молчала, на упоминании её родственников нервно улыбнулась только, наклонилась низко к рукам, чтобы кровь вытереть с губ, и дальше слушала невнимательно, глазами буравя то стенку, то Бабая, то Самбу. А когда Прыткович нож достал, заметно зашевелилась, и, несмотря на его просьбу вежливую не дергаться, как раз этим самым и занялась - ведь она не дура и не хочет, чтобы её резали. Собственно, прикованная лишь наручниками к столу, девушка рассвирепела, закричала - Бабай, подоспевший для удержания полукровки, вновь за уши схватился и вторил ей голосом безумца, чуть сознание не потеряв сию же минуту, а Прыткович получил серьезный укус в основании большого пальца - сучка прокусила плоть почти до кости, а сама в это время лишилась глаза, который Влад, не совладав с полудемоницей, попросту выколол. Визг, кровь, крики. Пришёл дежурный, вызвал старшего, быстро прибыл Кулешов, еле удержался, чтобы неофита кровожадного не наказать сокрушающим заклинанием испепеления, покрыл матом всех присутствующих в комнате, заставил писать неофита докладную в пяти экземплярах о том, как надо проводить допрос и почему нельзя ради собственного удовольствия хладнокровно пытать нелюдей и выкалывать им глаза ножами. - Ты олицетворяешь собой Порядок, мать твою растак! - громыхал Аскольд, возвышаясь над Прытковичем, - почему в твоей ауре такой беспорядок, рядовой? Ты захотел на Франца Иосифа в командировку скататься, воздухом подышать полгодика, подумать о добром и вечном? Откуда столько бездушного желания калечить? Ну а если уж взялся проводить с пристрастием, так какого же хуя не приковал её как следует? В общем, досталось неофиту по полной. Безглазую девицу допросили через пару недель, под сторонним наблюдением Самбы, которая в свободное от работы время на пару с одним парапсихологом старалась Бабая на путь истинный поставить, изгнав его страхи. Какие-то успехи проклюнулись, но работы там еще - непочатый край. А Прыткович хорошенько поработал руками в Подмосковье, в одиночестве и отрешении от всех и вся и вроде как в себя пришёл. Вбитые истины в сознание неофитское вернулись. О том, что нечисть нужно убивать без ненависти, ибо каждый человек несёт глубоко в своём сердце Зло, и оно от ненависти и ярости лишь пробуждается, взрастает, впиваясь корнями в человеческую душу, и человек становится хуже зверя, и всякая тварь волшебная становится слабее его в стремлении убивать, сеять разрушение и властвовать надо всем, что взору подлежит. Именно человек призывает демонов в этот мир, именно он творит Зло, создает и ведет войны и сам себя тем самым пожирает, и не всякий демон может сравниться с тем, в ком Зло взросло и окончательно его душу смертную поглотило, чернотой пропитав непроглядной. "Осторожен будь в своих желаниях, неофит. Ибо, оступившись однажды с пути, не вернешься уже назад". * * * Зора даже под страхом смерти отказывалась говорить. Самба дала ей последний шанс. Стоя под проливным дождем в сопровождении трех бойцов Серой Роты, сказала, что позволит ей находиться в заточении, в остроге Белого Камня, если полукровка поможет следствию. Но кровные узы сильнее страха. Демоницу расстреляли и обезглавили, а тело сожгли. Тем не менее, нужную информацию Самба умудрилась таки получить. Полудемоны-цыгане занимались кражей жизненной эссенции в метро уже не первый раз. Используя заколдованные музыкальные инструменты и особые чарующие песнопения, они ловили человеческую жизнь и как бы "откусывали" от неё кусочек, выпивали чуть-чуть, а "выпитое" сливали в специальные контейнеры, которые потом продавали на Черном Рынке, через который и удалось вызнать тайну семейки Михай. Они, конечно же, не единственные, кто этим занимались, но остальные знали меру и никогда никого не убивали своим колдовством, придерживаясь мудрой философии "тише едешь - живее будешь". Ардом со своей сестричкой как сквозь землю провалился. Может, так оно и было - ведь они скрылись в метро, а в ГСМН знают, каким глубокими и запутанными бывают эти тоннели, и что в них может прятаться, скрываясь в вековечной тьме. Лагерь цыган обнаружили. Они обычно не оказывают вооруженного сопротивления и предпочитают решать дела миром, либо же запугивая или используя более тонкие методы, вроде наговора, сглаза действенного или услуг черной магии, в том числе и призвания сторонних существ для решения своих проблем, а потому операцию решили проводить утром (когда силы тьмы не так сильны, а демоны, в большинстве своём страдающие от солнечного света, не появляются открыто). Бабай получил священный оберег, который был призван спасти его в случае прямого столкновения с полукровками. Самба окончательно пришла в себя после столкновения с бесенятами. Прыткович же получил выговор. К отряду были приставлены еще двое неофитов для усиления группы, в случае боевого столкновения, которое может быть неизбежно, если члены семьи Михай будут обнаружены и не захотят сдаться в плен. Сидят бойцы все в "Газели". "Солнца диск мандариновый, сбрызнув нестерпимым светом небесный свод, а лесной массив окрасив в багровые тона, очень медленно выползает из-за горизонта" Такого нет еще. Сентябрь же. Затянуто небо тучами грозными, сумрак густой. Рань. Цивилизованный мир еще дремлет, и только самые ранние пташки собираются на работу, суетятся на кухнях, заваривая кофе и обжаривая яичницу на сковородках, позевывая и поглядывая за окно, во мглу, в которой желтые прямоугольники квартир соседних домов как звезды на небе. Стыло и мокро после ночного дождя. Где-то там, за лесополосой, скрывается автомобильный и палаточный лагерь псевдоцыган, по информации союзных ГСМН существ и псиоников - от дюжины до сорока жителей в нём. Не каждый знает, как призвать демона на ровном месте. И далеко не всякий сможет дать отпор - там есть и маленькие дети. Но у многих может быть оружие. И, вероятно, все они будут держаться вместе, стараясь не дать своих в обиду, потому что в этом мире их больше никто не ждет, и нет никого ближе, кроме тех, кто находится в этом грязном, пропахшем дымом и жареным мясом палаточном городке. "Присматривай за ним, Самба, - просит Аскольд Назию, подразумевая Прытковича, - парня точит червь сомнений. И, пожалуйста, постарайся обойтись без жертв. Нам не нужны кровные войны, хватит и равного счёта" Прогнала воспоминание тяжелое командир, на часы глянув мельком. 6:31:49 17 сентября 2013 года.
-
Бодро
-
Именно человек призывает демонов в этот мир, именно он творит Зло, создает и ведет войны и сам себя тем самым пожирает, и не всякий демон может сравниться с тем, в ком Зло взросло и окончательно его душу смертную поглотило, чернотой пропитав непроглядной.
Отож
И взыскание по делу.
-
Да.
|
|
|
|
|
МИФ О СОТВОРЕНИИ ОГНЯ(очевидно, запись содержала комментарии писца, компилятора и переводчика, но их имена, как и сами комментарии, вымараны так, что прочитать их совершенно невозможно, остались только убористые некрупные буквы самой истории, записанные неизвестно кем с непонятно чьих слов) Садись поближе к костру и не бойся, что он слизнёт шершавым языком твои волосы. Так же не съест он ни твоей сумы, ни сапог и не расплавит чужого символа веры, что у тебя бережно спрятан под грубой одеждой. Как видишь - мы подходим к нему почти нагими, но он не сжимает нашей кожи, не испекает наши лица. Не тронет он и тебя, ведь ты не лич, и не гуль, и не пьющий-две-жизни, и не мумия, и не тёмный вассал, и не бредящий сон, и не кто-то из тех новых, для кого у нас нет имён. Отхлебни этот отвар из листьев какури, и прими эту пищу, и слушай: когда-то не было в мире огня. Не было огня, а Ортос был человеком, он ходил нагой и сырой, как сегодня все мы. Догонял косулей на бегу и бросал на колени, хватая их за рога. Ловил рукой перламутровых рыб Ла-Мури, какие перевелись сегодня уже в наших реках. Однажды он шёл по горам с двумя друзьями Энаньей и Ригом, и случился обвал. С грохотом катящиеся камни перемололи кости людей и разбили их головы, и погребли их в пыли, потому что они не уважали духов и громко пели в горах, тревожа их сон. Молчаливый же Ортос, с рождения бывший серьёзным и духов всегда почитавший, остался в живых, чтобы было кому передать остальным назиданье. Долго он горевал, и хоть смугл он был, а сделался бел, как зола и как той горы пыль, где друзей он оставил. Пей, незнакомец, отвар и к печёным ломтям прикоснись, уважай наше гостеприимство. Много разливов реки Ха-Минур миновало с тех пор. Ортос складывал песни, загадки изобретал и ходил на охоту. У него была женщина, но она умерла, имя теперь позабыто. И маленький сын. Когда Ортос ходил на охоту, тот оставался в надёжной пещере. Однажды, вернувшись, сына играющим он обнаружил с людьми и едва удержать удивлённый и радостный крик мог. То были милые взгляду Риг и Энанья, с кем пел он про звёзды и на праздниках с кем устраивал в мудростях и находчивости поединки. Риг был прежнего крепче, а Энанья умна и красива. Он поведал о том, какие познали они испытанья. А она - рассказала, что духи, обиду забыв, им на землю обратно идти повелели. Отложи же перо и насыться питьём, преломи с нами хлеба. Пей отвар и вкушай оленину, и будем мы в дружбе. Но не ведал ни Ортос, ни сын его малый, что не всё им рассказано было. Духи гор не забыли обид, не простили, но за дерзость и нрав неуступчивый, глупый - прочь прогнали Энанью и Рига из горного мира. Наложили проклятье за то, что законы они их презрели. Обрекли их скитаться, слабея, и в голоде вечном. Ни живы, ни мертвы - а наказаны были навеки. Не заметил тогда добродушный и честный хозяин ни голодного блеска их глаз и ни бледности лика. Ты стремишься проникнуть в слова и сложить в переводе той же правды рассказ и такого же склада, что слышишь, - так забудь про перо, внемли мне, отложи свой пергамент. Пей из древа какури отвар и закусывай олениной. Станет память крепка, что углём по древесной пластине в ней выведешь знаки, станет ум разбирать нашу речь и быстрее и лучше. Как вначале не слышал ты ритма, а ныне же - слышишь. Вышел Ортос охотиться, малого сына на друзей своих верных в пещере оставив. Тут же Риг и Энанья, снедаемы жаждой, крови детской испили и съели живущее сердце. Столь был Ортоса сын преисполнен клокочущей жизни, что ушла бледность с лиц и убийцы зачали ребёнка. Хитрым словом и силой, что узнали они в горном мире, как две искры огня на убитого сделали тело похожим, только душу из света и силы вложить не сумели, но создали тварь тёмную и сырую. Пей и ешь, наполняйся, покуда возможно. Ты не знаешь, какой будет дальше дорога. Насладись же горячей, хорошею пищей. Когда Ортос вернулся, он сразу всё понял, не узнал он в похожем чудовище сына. Но умён и спокоен, он вида не подал, а с улыбкой гостям предложил угощенье: куропаток и рыб, и оленей, и вепрей. Прежде был человек великан, оттого ел он много. Вечный голод глодать изнутри их опять уже начал, с радостью потому все на пищу набросились трое. Ортос вышел и к солнцу в слезах обратился. «О, Великое Око, извечно всё видишь! Тот, кто другом себя называл, отнял сына! Я убью их, но будет мне этого мало! Буду вечно растратить свой гнев я не в силах! Помоги мне ответить им мерой за меру – не по мне нанесён был удар, не по малому сыну. Но по дружбе, а это стократ мне больнее – сердце жжёт, не могу удержать это жженье!» Вижу, боек твой взгляд, а рука знаки чертит скорее. Вот, испей эту чашу и далее слушай. Ты готов понимать и увидеть глазами картину. Там разверзлась земля, где стоял сокрушавшийся Ортос. Волны пламени хлынули, всё пожирая. Воздух, что из печи, – всё сжигал, а из пепла – соткалась простыня, что на годы застлала всё небо. Брызги пламенных волн разлетелись по свету и стали кострами. В каждом доме горят они, в каждой деревне, чтобы ночью, когда в небесах нет светила, – прогонять неживущих и алчных от дома людского. Вмиг сгорели в том пламени Риг и Энанья. Лишь в преданьях теперь мы о них вспоминаем. Но сбежал из Котла, что вскипел, когда Ортос заплакал, их младенец, клыкастым и сумрачным ставший. Днём скитался, всемирным огнём обжигаем, оттого почернел и обуглился, как головёшка. По ночам – нападал на людей и сжирал их. За подменышем гонится и доныне род и племя его проклинающий Ортос. Не спеши, посиди у костра, добрый странник. Видишь, был он высок, стал углями. Так и жизнь, наполняясь сначала до края, словно Ортоса сердце, выплёскивает своё пламя. Всё однажды, что было пожаром, то станет золою. Поразмысли об этом, когда забирать тебя будут. Не звезду и не месяц несёшь на груди ты, а квадру. Этот знак я давно у тебя заприметил. Не кричи «Ноги, ноги!», ползти не пытайся – скоро листья какури и руки привяжут надёжно. Мы дружны с Инкх-Визицией, ты станешь тоже. Добрый друг мой Эмома придёт на рассвете. А пока полежи, полюбуйся на звёзды. Сколько в небе причудливых разных созвездий! Наслаждайся теплом у костра, ведь кто знает – так ли следующий будет ласков.
|
|
|
|
|
-
Плюс же.
-
Хорош. Прям очень.
|
|
|
|
|
РЕДСТОН(Разные части этой пожелтевшей страницы исписаны разными почерками, некоторые слова зачёркнуты, часто автор (авторы?) противоречит сам себе, а кое-где ты можешь видеть заметки на полях. Похоже, это черновик чего-то, что так и осталось черновиком): Красный замок. «Железный замок». Неприступная твердыня и родовое гнездо династии Эгильсонов. Готфрид I Змееголовый первым прошёл по пустынным чёрным тоннелям этого заброшенного места несколько веков назад. Он не встретил прежних Хозяев. Предание гласит, что лишь мелкий бес спросил его «…хочет ли благородный иметь здесь дом, и скот, и леса для кораблей, и золото для рыцарей, и древние камни, и меха дорогих зверей…» и возможно что-то ещё, по легенде Готфрид не дослушал - смахнул мечом лысую голову с тощих плеч и объявил своим воинам, что замок пуст и хорош – можно занять его и «разжечь огни, и тащить столы в пиршественную залу, и жарить битого зверя, и разливать по кубкам вино». В тот вечер у него ещё не было головы Змея. Ночью он разорвал на куски многих воинов и нескольких рыцарей, а на священника, что был с ними, изверг огонь. Как утверждает Франциск из Абелайо: «…кровь была на стенах, и на колоннах, перехлёстывала через балюстрады и липкие ручьи её стекали по лестницам, а камень сочился и плакал, и дымил смрадными парами ея…», а твердыня с тех пор приняла густо багровый цвет. Известный на просвещённом юго-востоке архитектор Клемансо де Солар, однако, приводит в своих путевых заметках иную версию: в виду значительного присутствия окислов железа в местных глинах, получаемый из них при обжиге кирпич имеет красный оттенок, откуда и происходит второе название замка. Еретики, глупцы и просто невежды часто приводят самые причудливые и абсурдные версии этой истории, однако, сомневаться в правдивости аббата из Абелайо нет причин – ему вторит и уважаемый Апулай Многомудрый: «…не было в той [имеется в виду королевство Нент] земле ни такого дома, который бы не обложил кровавой данью Змей, ни такого вольного бурга, который бы он не поверг в страх и пламя, ни такого кургана, на который бы он не садился, ни такой рощи, где он не вызывал бы на бой и не поедал бы Хранителей – люди, шедшие из этой земли сообщали о его законе пиршества и том ужасе, который он наводил на соседей. Никто не приезжал к нему верхом, не было турниров, и не было иных пиров, кроме его пира…». Всё это можно понимать как яркое преувеличение, рисующее в воображении жестокого и властного государя, если бы не многочисленные свидетельства современников, описывающие змея «…поднимавшегося с горы [Редстон расположен на скалистой естественной возвышенности] и кричащего, что самое камень и самое пустая [по местным языческим поверьям духи не могли обитать в земле, и оттого она не могла «дрожать», была «пустой»] земля повергало в дрожь…» (Франциск) или «…бывшего о три межей до хвоста… грянулся на них [селян] и избил крылом, хватал зубами… воистину то был Демон…» (Толермо). Некоторые полагали, что в замке угнездился сам Враг рода человеческого: «Ходит на двух ногах, сердца человеческого не имеет, рогат и метёт хвостом, вислыми крылами тащит по земле и по камню, и по всякому гаду, зверю ли человеку, рычанием жесток… езмь Сатана» (неизвестный монах из Нели). Представление о том, будто бы Готфрид I превратился в чудовище - это миф. Легенда была создана его противниками и врагами его рода, чтобы очернить всех сыновей Эгиля. Очевидно, что в действительности он был человеком, ведь доподлинно известно, что у Готфрида I было несколько сыновей, старший из которых – Рудольф – после исчезновения смерти отца принял трон. Рудольф Эгильсон перестроил часть замка по собственному разумению, часто непонятному уже его современникам: он начал своё правление с того, что собрав пятьсот каменщиков и плотников велел им снести или разобрать донжон. Однако, сделать этого по какой-то причине ну удалось (донжон Редстона стоит до сих пор), тогда он велел «…закрыть его камнем», что подразумевало просто замостить. Вместе с донжоном «закрытой» оказалась тюрьма замка, находившаяся под ним и замковая часовня, которая занимала один из верхних этажей Башни. Рудольф создал наземную замковую тюрьму в одном из бывших жилых помещений, а часовню разместил в угловой башне внешнего кольца стен, что вызывало у всех удивление. Летописцы тех лет (как это часто бывало с историей Редстона) расходятся в определении причин неудачи Рудольфа, пытавшегося снести донжон. Одни говорят, что того не желал дух самого Готфрида. Иные утверждают, что твердыня представляет из себя не комплекс отдельных построек, а цельную, сложную и изрытую ходами-норами «глыбу», в которой переплелись в единый ком башни и мосты, ворота и стены, ходы и пассажи, жилые румы и башни выведенного дозора, бастионная часть и дворцовые пристройки новейших хозяев, а потому разрушить донжон было бы то же самое, что выдернуть из животного позвоночник – цитадель была конструктивно связана со всем остальным комплексом, который мы знаем под именем Редстон. Следующим хозяином замка был брат Рудольфа – Готзон Угодник. Его правление отмечено тем, что при нём замок впервые в истории новых правителей Редстона держал длительную осаду. Остатки орды варварских племён, теснимых дожами Пяти Городов с юга пришли к его стенам, где встали шатрами, разоряя окрестные города и селения и ожидая, когда рыцари Готзона начнут умирать от голода. Готзон обезглавил их войско смелой вылазкой, что породило слухи о созданных им подземных коммуникациях, которые позволили оборонявшимся обойти осаждавших и застать их вождя врасплох, но подтверждения этому нет и скорее всего ничего подобного в реальности не происходило. Первой причиной является то, что Готзон, известный своим благочестием, долго молился Господу нашему о заступничестве и однажды ночью ему было видение о победе – он не долго думая собрал своих отважных воинов, стремительным ударом разбил препоны врага, настиг языческого вождя и, вскинув его окровавленную голову высоко над полем битвы, издал такой клич мужества, что варвары дрогнули, а ночная мгла расступилась и настал рассвет. Вторым объяснением может быть тот факт, что Редстон расположен в крайне неудобной для проведения подземных коммуникаций каменистой местности, возведение столь длинных и надёжных внешних тоннелей в столь короткий срок представляется просто невозможным в то время упадка инженерной мысли, которым ознаменовалось правление Готзона Угодника. После своей победы Готзон приказал разобрать закрытый донжон и создать в нём галерею святых заступников. Вскоре после того, как работы начались, правление Готзона закончилось, а на трон Нента взошёл его старший сын Готфрид II, который в том же году погиб от руки не признавших его власть знатных властителей Нента. Королевство надолго погружается во тьму раздробленности и войны каждого с каждым, Редстон не раз меняет хозяина. Неизвестно, была ли построена запланированная Готзоном галерея, но когда власть линии Эгильсонов восстановилась в Ненте, новый хозяин замка Ярн Упрямый с удивлением, веющим от скупых строк сквозь века, отмечает, что донжон – мощнейшая цитадель замка и достойное жилище любого властителя – замурован и в явно заброшенности. Правление Ярна было недолгим. Ярн завязал активную торговлю с заморским югом и вступил в борьбу за влияние с безраздельным владетелем «золотых путей» тех лет – Благородным Обществом. Вскоре Инквизиция обвинила его в поклонении дьяволу, и он был сожжён заживо вместе с семьёй. Бесовские знания, нашёптываемые ему придворным магом, который прибыл к нему из-за моря, затмили ум государя и отвратили от истинного и ясного восприятия вещей – обезумев, он приказал своим ближайшим сподвижникам скорее сжечь себя, пока он не натворил бед. В народной памяти он остался образцом благочестия и героической жертвенности, подобающей всякому достойному правителю и воину. Однако, династия Эгильсонов не прервалась: мудрейшие из знатных властителей, боясь второй кровопролитной войны за престол, отправляют письмо племяннику Ярна – Готфриду III. Готфрид III Железнолобый прибывает в Нент с отрядами верных людей и полководцев с севера, где он находился на службе у правителей далёких земель. Оттуда он привозит влияние северной фортификационной и архитектурной традиции. Его правление – период разрушительных войн с соседями и мятежниками. Редстон подвергается нескольким штурмам и частично перестраивается Железнолобым Полковдцем для нужд обороны. В это время он потерял часть своей «дворцовости» и приобрёл былые мрачные, «замковые» черты, если можно говорить о большей мрачности и замковости в отношении Редстона. Сегодня Готфрид IV Эгильсон правит замком и Нентом мудрой и твёрдой рукой, твердыня восстанавливается и украшается, в неё свозятся уважаемые рабы-архитекторы и богатства, а сам замок являет собой один из архитектурных бриллиантов Нента и мира. Славься Готфрид Защитник и будь благословен хранимый Господом род твой, долгие ему лета! Во имя Богочеловека, Трёх Истин и Святых Заступников! Да будет так. Отрывок из "Суммы архитектуры" преп. Томаса Несского
-
Очень круто.
-
Браво, преп. Томас!
-
Люблю такие посты
|
Услышали приказ все. Зима, на полу автобуса блюющий и покалеченный, неспособный сейчас противостоять магии черной, раздал указания и был подхвачен Черновым, что давлению чужеродного разума сопротивлялся, как мог. Юшку кровавую утёр, всхлипнув носом. Нормально, блять. Башка лопнет, но рука не дрогнет. Как-то так.
Стреляют неофиты из окон.
Видят, что патроны их не долетают до пятиэтажки почему-то. Хотя, нет, какое там почему-то. Видно же - ветер ураганный поднимается. Пригибаются колосья сорняковой травы низко-низко к земле, пыль клубами до небес возносится. Кто-то тут наколдовал нехорошее что-то, явно.
Обухов, на колени рухнув от внезапного давления на мозжечок свой, почувствовал, как кровь ручейком из носа хлынула на бронежилет. Смахнул наваждение - вроде бы показалось, видение, что ли, будто какой-то мужик на крыше стоит и как Диснеевский ученик чародея, в шляпе характерной, повелевает небесами бурями, а также умами неофитскими, но не только ими ограничиваясь.
Не время думать про мультипликацию. Дела ждут. Тикать. Стрелять. В кого? Не видно же нихрена. Ни одной цели. Да и ветер этот ледяной, мертвецкий..
Косолапов выпалил рожок в пустоту. Дед рядом, тоже без цели особой погасил по пятиэтажке. Не заметил особой разницы. Заметил только, как и остальные, что стрельба разом прекратилась по автобусу. Задачей, было, видимо, остановить машинки.
Но ветер этот блядский...
Кто-то выпорхнул из автобуса под грозовое небо, затянутое в миг свинцовыми тучами, что клубятся, словно пена в адском вареве над котлом чародея. Могущественная магия, не иначе.
Кумар, почувствовав удар ментальный, разом обмяк. Показалось, будто кто-то ему в ухо вогнал кочергу раскаленную, да так, что она из другого уха вылезла с шипением. Кровью гаркнул, воткнулся лбом в землицу русскую, родную такую. Забыл, как звали его. Забыл, что делал здесь. Вспомнил только, что вот это, в руках - Орудие Погибели. И им надо воспользоваться. Два бойца вывалились из окон. Как раз аккурат. Затвор отвёл давным-давно. Готов сеять смерть свинцом, как пахарь на полях свежевспаханных. Горсть семян дожидается в рожке чудесном. Миг - и кровавые цветы распустятся, взойдут и в то же мгновение увянут, прожив красивую, но недолгую жизнь.
УБЕЙ! - кричит в голове голос чужой. И нет сил, чтобы сопротивляться. Загнанный в угол собственного разума Кумар хотел бы выронить ствол, да только руки-то чужие, не слушаются.
А с кромки небес серо-стальных облако отделяется, одновременно кажущееся безмерно-легким и тяжело-чугунным. Это не облако потому что. Это что-то другое. Страшное. Летит сюда.
Вертолет над головой болтается. Псионик Бубонов не получил разрешения, свирепо сыпет проклятьями и пытается снять с бойцов ментальный контроль вражеский, псионик Лепнин в ужасе тормошит пилота, безымянный снайпер-послушник не может прицелиться в замеченную им явную фигуру на крыше одной из пятиэтажек, потому что Ми-8 болтает, как отход жизнедеятельности в проруби.
В эфире бардак. Неофиты полегли, в большинстве своём.
Смерть на пороге, шагнула через него, косит колосья созревшие, собирая кровавый урожай.
Найдет коса на камень?
|
-
И ОТРУБЛЮ МАЧЕТОИ НОГИ СУКА
-
Записка просто с ума сойти!
-
Шикарный тайник!
-
Пхаххах XD
-
Записка - это что-то! :D
один наш капетан ево зовут андреи он взял боицов и деает икспи икспедке нопадения на ваших патрулеи в гарах рядам с утесам клык змеи. с ним велекан с ним 6 5 боицов у него автаматы и они будут грабет.
Оп-па!
-
плюс же
-
Смешно
-
Памяти КД. Камин, жалко, не спиздил его помощник.
-
если ты опят оставеш мало золота я тебя повешаю. обнемаю твои брат и не воруи мою гронату у меня другои пока чето нет
+++
-
Туч - могуч.
-
ЕЛСЕ ТЫ СЧЕТАЕШЬ ЧТО ЭТОТ ПОСТ ПЛАХОИ ТО Я ТЕБЯ НАИДУ И ОТРУБЛЮ МАЧЕТОИ НОГИ СУКА
-
Я не могу оценить происходящее в контексте, но то, что творится под спойлером.
Казама Джин: помним, любим, скорбим... но дело его живет.)))
|
Центр поблагодарила, ждёт результатов проверки камер. Адрес записала, где тело нашли. И туда надо бы, и в морг. По возможности ещё и алкаша разыскать. На прощание попросила узнать не выделят ли им на подмогу какую животину поисковую. Вполне вероятно, что хотя бы один мокрый собачий нос очень пригодится.
Вообще мысли об алкаше навели её вот на что. Вот если бы она, Алена, стала оборотнем. Что бы она сделала? Как питалась в городе, чтоб не палиться? Скажем, со скотобойней или на рынке с частниками договорилась бы о поставке охлажденного свежего мяса, крови и потрохов. Как вариант. А если бы она сорвалась? Разве стала бы она размениваться, на кошек каких или собак бездомных? Нет, ну нахрена оборотню, который может себе позволить любой кусок свежего домашнего мяса (причем ведь даже можно выбрать какой больше нравится), жрать грязных и, вероятно, больных животных с улицы? Нет, она, конечно, не может судить об этом авторитетно. Вполне вероятно, есть особый шарм, когда пьешь ещё теплую свежую кровь, может, она даже толчками прямо тебе в пасть как-то там вытекает интересно. Или инстинкты свое берут. Но если бы она внезапно даже и сорвалась, то это было бы, скорее всего, как срыв у алкоголика. Чего на пиво безалкогольное размениваться? Сразу водки - и понеслась. То есть она бы жрала сразу бомжа или прохожих на улице, без особого разбору. В общем, есть такая мысль, что наш оборотень - новичок. Но не без башни. Он жрать хочет, но, может, просто не знает пока где взять или как себя вести. И словно сейчас почву прощупывает. На ощупь пытается определить рамки дозволенного? Хотя, по мнению Козловской, он уже вошел во вкус и за рамки таки вышел. Если в поедании бездомных животных ещё можно с натяжкой разглядеть пользу обществу в виде улучшения экологической ситуации в Кузьминском лесопарке, то поедание людей, сами понимаете, уже моветон.
Интересно, а наш оборотень пробовал, например, мясо из холодильника пожевать? Водичку с размороженных куриных ножек попить? Как по мнению Алёны - это всяко лучше, чем схарчить какую-нибудь лишайную кошку.
В любом случае, связь между трупом ликантропа и последовавшим за его появлением уменьшением популяции всего бродячего явно есть. Значит, будем выяснять какая.
В ожидании мужиков радио включила.
Вертя в руках телефон, чтоб пальцы занять, Козловская задумчиво уставилась на магнитолу. Её отношение к большинству проявлений прекрасного музыкального нельзя назвать однозначным. Музыка, вызывающая желание двигать жопой, ей не нравится. Лучше та, от которой хочется трясти башкой. От всякой инструментальной хочется покрыться одеялом и уснуть. Иногда положительные эмоции вызывают всякие добрые вещи, когда текст красивый, как у Высоцкого, скажем. Но больше всего находит в её душе отклик музыка мотивационная, вроде "Железо - твой друг". Ну и классическая музыка, конечно. Motorhead и AC/DC, например.
Так что Бутусова оставила, но сделала потише.
|
-
Плюс же.
-
Успокоение и зачистка. Начерно
-
Добро псионическое, амнезийное.
-
Добрым словом и псионикой, всегда можно добиться большего, чем просто добрым словом.
|
|
|
|
|
|
Пухнут чёрные жилы на бледной шее, острые клыки белоснежными кинжалами торчат из раскрытой пасти, под драной одеждой - светло-серая кожа, ни царапины. Один боец погиб при задержании - такой вот прошёл слушок в отделе.
Нечасто такие гости заглядывают на огонёк в застенки ГСМН. В виде сушеных трупов, или, например, горстями костей пыльных - да, бывало. Но поймать живого вампира - это, конечно, целое событие. Собрались многие посмотреть, как кровососа пытать будут. Интересно же, раскроет он какие-нибудь тайны, или до конца будет гнуть свою линию. Кто-то хотел ставки делать, но появление Зимы мигом поубавило рвения, и тотализатор вдруг рассосался сам собой.
За толстым стеклом сидит прикованный к стулу особыми кандалами бледный красавец - статный, светловолосый, опасный. Если бы не знали вы, что он - вампир, могли бы подумать, что ему самое место на сцене, или в каком-нибудь кино про суперагентов. Вырваться пытается, рычит, но трансформацию (да и любое другое действие) блокирует зона "антимагии", в которой находится камера. Воздействие специальных излучателей, артефакта, защитных рун, которыми испещрены кафельные стены, пол, потолок.
- Товарищ лейтенант, - обращается к Зиме капитан Копытов, заложив руки за спину, - приступайте.
Гвоздь, подпирающий могучей спиной стенку, магическими значками и крючками непонятными изрисованную, ждёт, пока Зима зайдет в комнату и отдаст приказ. Гвоздь знает, что там, за односторонним зеркалом - десяток пар глаз пожирает его и его гостя, к захвату которого он лично приложил свою руку. Нельзя посрамить честь мундира. Нужно пытать красиво и чётко. Нельзя, чтобы кровосос помер, по крайней мере, до тех пор, пока не признается, где и когда будет проходить сбор всей этой нечисти.
Шабаш, что ли?
Вроде того.
-
Плюс же.
-
Крут ты, дядька.
|
Проводив взглядом копский "Бобик", Буйцов направился к "Скорой". А там - свои. Обещают труп упаковать, препарировать, проанализировать и на "адрес электронной почты" всё слить. Молодцы какие. Пожал руку доктору, на всякий-пожарный. Поблагодарил за оперативность, парой фраз дежурных с ним и с водилой "неотложки" перекинулся. Погода, политика, рост цен на бензин - такое. Врачей надо любить и всячески уважать, особенно - врачей ведомственных. Никогда не знаешь, кто тебе посреди горящего лагеря морду лопнувшую шить-латать будет и свинец из гузна ковырять.
Прошелся по округе, потряс авторитетом перед парой зевак. Сегодня они глазеют на труп, а завтра в этом, как его, в "Инстаграме" об этом пишут как Кадыров какой-нибудь. "Кого-то заебашили лол))) / photo_trupa.jpg". Не надо нам такого, правда.
По поводу свидетеля узнав, обрадовался несказанно. Раз не обгадился он, раз не просил у товарища младшего лейтенанта запереть его в камере и позвонить в МЧС, ФСБ и сенатору МакКейну, значит или не видел ни хрена, или "клиента" какой-нибудь поехавший питбуль попортил, которого нерадивые хозяева в унитаз смыли. Или там про крокодилов было? Не суть, короче. Главное - голяк, вероятней всего. Но съездить надо бы.
Глянул на бутылки битые, присмотрелся к почве вокруг. Неужели на праздник спешил безвременно почивший гражданин? Полные бутылки были, нет? Если полные - пакет подобрать, изучить. В зоне видимости если магазин такой есть - сходить, поспрашивать продавца на предмет "ночных гостей". Может, нервничал он, гость этот, слежку чуял или еще чем с доброй заприлавочной душой поделился. А если пустые были, то хрен с ним тогда, с пакетом. Да и с магазином тоже.
Шерсти клок когда нашел, загрустил. Мурка-мутант, не иначе. Еще и воняет, зараза. Пинцетом подцепил аккуратно его, в пакетик для улик сунул. Подписал: "Буйцов / 09:07, 24.09.13 / комплексный анализ". Надеюсь, поймут, что не с задницы моей, а улика. К "Искре" направился, труп изучающей. Скользнул взглядом по останкам, головой качнул только: - Никак совсем бомжи выхинские озверели... (пакетик с образцом продемонстрировал) Шерсть. Фимиам очень специфический и резкий, местные Жульки так вонять не должны. Сдам на анализ, а там посмотрим. Плюс - есть у нас свидетель, некий Петр Васильевич. Скорей всего - не видел ничего толком, раз спокойно смог с сотрудниками пообщаться. Так вот, Алёна Евстратовна
|
|
|
|
|
Чун терпеливо ждал. Ждал, когда вернутся свинолюды, чтобы отыграться за пережитое. Схоронившись под кустом и сжимая в руках острую ветку, он строил планы мести, в которых свиноглазые сначала отбивались, потом, еще наживую, потрошились и фаршировались чесноком. Большим количеством чеснока и специй! По вкусу можно было ободрать шкуру и натереть солью. Ах да, сначала повисеть им дать немного, подвесив за конечности - день или два. А потом - на решетку под медленный огонь. Или в чан побольше. Или посадить на кол, который и использовать в качестве вертела.
В общем, коротал время, теша себя мыслью о неизбежности возмездия. Конечно, сейчас максимум, что можно было сделать - это ноги-руки переломать их паршивые, да крапивой набить. С обоих сторон. Можно было и уйти, но лес вокруг уж больно недружелюбно выглядел и угрожающе. Злобные корявые ветки деревьев и подлые колючие кусты, трава паскудного вида, в которой наверняка таились вкусные, но вредные ядовитые змейки с хреновым характером и прочая нечисть. От этого места мурашки просто стадами бегали по спине Чуна, заставляя шевелиться те жалкие лохмотья, что на нем остались.
В ночной лес, в туман, подозрительный безоружному идти... В общем, резон подождать свиномордых, кроме жажды поквитаться, был - это и оружие и может чего еще из одежды. И кроме того, Чун еще не определился, будет ли он их есть, когда завалит.
А потом бабахнуло, да так знатно, что ясно стало - у подлючего бородатого пня, да превратится он в следующей жизни в свиноматку, все пошло не так. Или наоборот, очень хорошо. Кто ж их, магов, разберет? Свиноухие вроде назад не поперлись, вдобавок Чуну показалось, что после взрыва над деревьями пролетела не ночная птица, а голова хрякомордого, весело хлопающая ушами. Это был знак.
Оглядевшись на товарищей по несчастью, Чун хотел было окликнуть их, но передумал. Вместо этого он негромко зашипел, привлекая внимание, и приложил палец к губам - мол, тихо. Осмотрел разношерстную компанию и, пригнувшись, подобрался к ним поближе, чтобы шепотом можно было разговаривать.
- ну, как дальсе будем?
|
-
Прощальный плюс
-
чем дальше, тем лучше
-
Печаль.
-
Очень жаль.
-
Хурт.....
|
Череп себе отхватил пару свитков интересных и потрепанную книжицу, название которой можно было перевести как "Книга Мёртвых" - произведение, наполненное темной силой, но, к сожалению, безмерно устаревшее и посему абсолютно бесполезное. Например, даже Череп знал, что желчь гусаков для варки зелий вышла из употребления два века назад, а гекатомбы давно не находят одобрения властей. Попади эта книжка в руки Черепу, живи он полтора-два века назад.. Да ладно, чего уж теперь мечтать.
"Вырвите перья из зада гусиного, сожгите в бронзовом сите, используя чистый порошок серный, после чего смешайте полученный ингредиент с двумя мерами крови кентавра и втирайте полученную смесь в больную поясницу утром и вечером" - продекларировал Череп себе под нос, задумчиво листая трухлявые странички томика и щеголяя по базарной улице в новоприобретенной заморской шляпе с длинным голубовато-сиреневым пером павлина.
Недомерок урвал себе интересный кинжал, расписной, с рукояткой червленого серебра и загадочным камушком в яблоке. Вроде бы, бесполезная хренотень - что, не видал он что ли таких кинжалов? Ан нет, приглянулся. Не бабий это режик, явно. Торговец, скотина, всю душу выел - толстый, потный, усатый, как сам Дьябул, пушт, разевая свой треклятый рот, называл суммы, от которых Недомерок краснел и хватался за оружие, благо, братья не позволяли коротышу высвободить топорик из-за ремня и ответить сталью на такое оскорбление.
В конечном счете, договорились. И даже никто никого не убил и не покалечил.
И теперь Недомерок шёл довольный, поглаживая кинжальчик на поясе. Хорошая вещичка.
Шрам купил алую чалму с золотым тиснением, перчатки козырные, легкие, прочные, плюс, в них не жарко было совсем, даже при такой погоде. Успел выхлестать винца и съесть жареную тушку какой-то птицы, нанизанной на палочку. Шутил, смеялся, да так и не заметил, как профукал кошель, а когда заметил - разозлился, чуть не разбил башку мимо проходившему простолюдину, заметил, как разбегаются с шумом беспризорные детишки, да никого поймать не успел - всё-таки, это их родной город, а не Шрама. Загрустил.
А Борода, поотстав от основной компании немножко, в поисках места, где можно было бы излишки пива слить, ворвался в темную лавку, пропахшую алхимией и старьем, забитую вещами непонятными, которой владел крошечный, сморщенный и вонючий старикан с лицом, похожим на грецкий орех.
Старик большого белого человека не понял, как тот не пояснял, что ему нужно, а протягивал сушеные головы своих предков, нанизанные сквозь уши на посеребренные ниточки, бусики и прочие драгоценности показывал. А когда Борода, окончательно расстроившись и решив отлить на улице, развернулся, старик остановил брата и, показав универсальный знак, мол, "гони монету", выдал Бороде кольцо, очень и очень непростое. Вернее, с виду - обычная гайка, ничем не примечательная. Но как только Борода колечко на палец надел - причем, казалось, что не налезет, а стоило протолкнуть с силой чуток, и село, как влитое - сразу почувствовал, как трезвеет. Колдунство сильное, не иначе!
Когда обернулся, чтобы старику сказать что-то, понял, что у стены глухой стоит. А кошелька и нет. Осмотрелся внимательно, потрогал стену шершавую, даже постучал кулаком - нет, точно не фальшивая. Почесал репу, на палец указательный посмотрел - вот оно, кольцо. Шума пивного нет в голове. Денег нет в кошельке. И кошелька нет. И старика нет.
А кольцо - есть.
Под вечер, расположившись в именитой чайхане, расположившейся недалеко от Ржавой площади, набрали на остатние деньги напитков и еды, выкупили двух девок - сразу на всю ночь - которые так и вились вокруг Бороды (тут надо отметить, что у пуштов есть поверье, будто бы у большого мужчины обязательно большое хозяйство, так уж повелось) хихикали, как портовые девки, и лезли целоваться к братушкам.
* * *
Вьюга практиковался в метании кинжала чуть ли не до ночи, слушал, как остальные братья травят байки и плюют в потолок, тоскуя по морозному северу и жалуясь на жару.
А потом в барак ворвался дежурный и поднял всех по тревоге.
- На халифа напали эти.. как их.. - явно балбес слово забыл, кем-то из старших сказанное, - короче, боевая тревога!
Шило на построении произнес то самое слово, которое дежурный из памяти достать не сумел, потому как не знал, что это за слово такое:
- Инсургенты! Именно так!
Прояснили ситуацию, вооружились и в темпе расово северных танцев ринулись с холма вниз, туда, где гремели колокола, а народ вывалил на улицы, ища виноватых и, в то же самое время, скрадывая в своих безликих толпах этих самых виноватых.
* * *
Сидели, значит, пили. Кто хотел, тот мог самку еле одетую в специально отведенную для этих дел комнату утащить и помацкать, кто не хотел - тот пил, ел и тыкал кулаком под нос сопернику - вовсю шла восьмая партия в тонк, и никому не хотелось проигрывать.
А потом, вроде как, услыхали, как скачет кавалерия, этакий топот нескольких десятков копыт по мостовой, в прошлом пропитанной кровью сотен, а то и тысяч людей. Пыль поднимает конница гвардейская, впереди - карета самого халифа, украшенная золотом и серебром.
Колдовской огонь, зеленым шаром вспухнув вдруг там, где только что юродивый нищий торчал, поглотил вдруг карету, грохотом чудовищным оглушив всех вокруг; кони гвардейцев встали на дыбы, кого-то посекло золотыми обломками разрушенной кареты, горожане, оказавшиеся в эпицентре взрыва, попадали наземь, то ли оглушенные, то ли мертвые уже.
Карету, похожую теперь на порванный барабан с погнутыми кругляшами колес и торчащими в разные стороны спицами, кидануло набок - проехалась она по мостовой, искры высекая из камней вековых, остановилась, дымом чадя.
Всё стихло на мгновение, чтобы тут же разразиться плачем покалеченных прохожих, ржанием коней, криками королевских гвардейцев, разгоняющих толпу и пытающихся добраться до кареты, пламенем объятой.
Халиф умер?
Кто устроил это светопреставление?
И что вам-то со всем этим делать?
|
|
|
|
Джек для начала книгу из шкафа уронил на пол. Оценил, с каким глухим стуком она о камень долбанулась. Потом палицей потыкал. В это время в комнате какие-то события происходили, но отвлекаться не стал - выдюжат же, справятся еще. Наверное. А пока можно и подробнее рассмотреть приобретение.
Присел поэтому Джек, на корточки. Достал свинокол козырный, с рукояткой удобной, который давеча со стола забрал. И начал страницы им перелистывать, пытаясь картинки разглядеть или буквы какие. Ибо так и не доверял всему, что связано с колдунами, совсем. С них станется.
Рассмотрев и подлянки не найдя особой, схватил книгу и к груди прижал. Сквозь дыры в лохмотьях медные уголки и тиснения на обложке приятно холодили кожу. Но душу грело слово "Мое", которое погрузило на минуту Джека в волшебные мечты, как он эту книгу продает и на эти деньги получает рыцарский замок, слуг полтыщи и крестьян тупых пару деревень.
Потом помотал головой, понимая, что Ледянка, пидор хуев, книгу наверняка отберет. Но есть шанс, что отрядный умник Хурт может из нее что-нибудь прочитать и почерпнуть какие-нибудь знания, которые перевесят чашу в их пользу. Мало ли.
Вернувшись в комнату, он увидел вот что: у рыцаря рука полуоторвана, на лоскутках висит, но это не мешает ему другой рукой копаться на теле усатого. Зато ключ есть и, перекочевав в руки Шипа, благополучно уплывал в сторону выхода. Лужи уже нет, как будто и не было. Хурт копается над трупом колдуна (глаза Джека заблестели, увидя, что тот явно нашел какие-то ништяки).
Сердце здоровяка готово было затосковать, завыть воем. Зубы заныли, все разом. Хотелось разорваться на месте, потому как и братану надо быстрее помогать, помирает же. И Хурта оттереть в сторону, он же неопытный, когда дело трофеев касается, то надо старших товарищей звать - они умеют и знают. И рыцарю накидать, чтобы барахло безвременно почивших не трогал вот так походя - тут подход нужен, расстановка, такт, в общем, Джек умел.
Но самое страшное - ШИП УНОСИЛ КЛЮЧ!
Моментально просчитав моменты, Джек подбежал к Хурту, буквально швырнул ему книгу в руки и сказал:
- Надыбал почитать. Смотри, листай. Порвешь или замараешь - урою, книга моя.
А потом дальше побежал, нагоняя одноглазого.
- Э, братишка, давай-ка я тебя провожу, - улыбнулся лысый, закидывая палицу на плечо. - Мало ли что, а у тебя ребра болят. Это не дело! Так и не взмахнешь нормально, не ударишь. Прикрою, причем заметь, от чистого сердца.
А потом разглядел, что в руках у того ключа не было, так ковыляет. Почесал голову свою дурную, понял, что в тусклом свете факелов объебался и ключ остался в комнате у кого-то. Погрустнел. Вздохнул. Но обратно не вернулся. Хуле, и правда, получается, понесли его ноги не спроста к Шипу. Судьба.
|
|
|
|
|
|
|
Шип оперся на здоровяка тяжело, должна ж быть от него какая-то польза, и поднялся на ноги. Ощупал себя, на остальных не глядя и остался доволен, упасть толком не успел, а взрывом не зацепило, не иначе чудом господним со смертушкой разминулся. Радовался правда недолго, углядел, что Дрозду прилетело, и сразу к нему ринулся. Джека плечом подвинул, молча, сперва сказать хотел, чтоб тот хуйни не нес, какой нахуй знак подай, в таком-то состоянии, но передумал. Не ко времени ссоры. Наклонился над товарищем старым, на рану один взгляд бросил и все понял. В лице не изменился даже, лишь залегла складка свирепая меж бровей, да ноздри раздуваться стали гневно. Завелся Шип не на шутку, и больше всего желал сейчас сжать хлипкую колдунскую шею, и душить суку, медленно и страшно, чтоб язык выпавший тряпкой на подбородке повис, да и сдох в мучениях кусок мужеложца гнойного, Ледянкой именующийся. Но поскольку опытен был наемник, мечтаниям праздным предаваться не стал, лишь зарубку очередную в памяти оставил, посчитаться при случае. А Дрозду и вовсе про другое сказал:
- Держись, щас Хурт тебе поможет.
Сказал мрачно и принялся спешно повязку свою разматывать, а пока мотал, да передавал ее Локеру, все смотрел, то на рану, то на нож в руках Дрозда. Вот уж не свезло, так не свезло. Ну и высказался само собой:
- Льдянка, пидор, под молотки нас подставил. Мы ему никто, и лечить он уже разок отказался. Пойдем назад, он нас снова сюда погонит. Потому так думаю, Дрозда надо оттащить подальше, остальным ворваться к этой суке призрачной, пока кипеш будет, попробуем ключ дернуть и свалить. По хорошему завалить надо блядину эту, но хер знает, берет призрака меч или нет. Хватаем ключ и назад выламываемся.
|
Сработало на все деньги. Дверь открылась, оттуда понеслись такие запахи наперегонки, что Джек позеленел слегка. Хорошо, что блевать было не чем, а то вместе с той тошнотой, которой удар по голове наградил - явно не удержал бы.
Однако, на этом не кончились испытания, как телесные, так и духовные. Из темноты дверного проема высосалась какая-то дымка, сформировавшаяся в воздухе в явно недовольного призрака. В тапочках, блять.
И этот призрак, как будто они знакомы лет сто как минимум, смело положил свою лапу на плечо наемнику. Теперь его лицо стало белым, таким, как мел.
Мистику Джек перестал любить с того момента, как с ней познакомился. Примерно с танцующего медведя. Да и дальше всякие мельнские "чудеса", вроде демонов при переходе, к любви не располагали. Наоборот, хотелось руками голову закрыть и убежать прочь, завывая утробно. А тут призрак, будто старый сотник, по плечу похлопывает. И интересуется так вкрадчиво, мол, ты, дядя, долбоеб? Тебе чего непонятно-то?
Признаться, здоровяк чуть в штаны не накидал позорно. Одно дело - человек, людей он не боялся. А тут - хуита такая, сквозь нее еще и видно, как усатый какие-то маневры предпринимает. Однако же, не накидал. Удержался. Сыграла роль опустошенность организма, который уже не помнил, когда в последний раз ел и как это выглядело, что ел. И косвенно помогло практически полное отсутствие штанов. Так, болтается какое-то рубище, чтобы коками не светить и жопу не холодило.
- Мнэ-э-э, - заблеял Джек. Ощущения были паскудные, на лбу, казалось, пот выступил и сразу же замерз от того, что кровиночки в лице не было. - Да у нас вариантов нет... мэтр, - выдал он, лихорадочно соображая. - Нас Ледянка тогда все равно того.
Тоскливо заныло в груди сердце, чуя, что подходит конец славной жизни великого героя Джека О, сына дровосека, не сложившегося тирана и повелителя Королевства Джекии.
|
|
|
-
Спс, бро. Главное, чтобы самому ничего не было.
-
Пожертвовать меньшим сохранив большее...
-
плюс например.
|
-
Трагизм. Кубы беспощадны.
-
Что-то совсем у вас там жесть уже пошла
-
Проникновенно
-
Крепись, еще есть надежда.
-
Хорошо же.
-
За персонажа. Крутой был мужик.
|
|
Кость пролетела мимо, и нужно было решать, что делать дальше, однако бой закончился быстрее. Чертяка Дрозд в очередной раз показал, какой он охуенный боец, повергнув зубочисткой груду ожившего металла, а альбинос второго своего рыцаря размотал, как истукана неподвижного. Крутые ребята, ничего не скажешь. А может повезло просто, хер их знает. Не важно, главное что бой окончен, и можно перевести дыхание.
- Был, ага, - серьезно ответил Хурт Освальду, подходя к Джеку и Шипу и готовый уже к худшему, - типа того.
Но, кажись, обошлось. По крайней мере, судя по подвижности и разговорчивости больных, им было не так уж больно. Джеку здорово прилетело по башне, но череп уцелел, и мозгов по округе не валялось, поэтому Локер быстро вывел первый диагноз - жить будет. Шипу досталось чуть больше - ребра его были сломаны либо треснуты, не иначе.
- Нука дай посмотрю, что там у тебя, - обратился к Шипу, - Дышать хреново? Не булькает?
Хурт не раз на своем веку сталкивался со сломанными ребрами, и пусть он не был лекарем, как многие тут ошибочно предполагают, он немного шарил в переломах. Если просто болит, значит ребра лишь треснули, либо сломались удачно, если так можно выразиться. Если болит, при дыхании что-то булькает (как кальян) и кровавая пена из глотки лезет - значит легкие пробило, ситуация хреновенькая. А если весь бок иссиня-красный, и осколки ребер торчат наружу, значит совсем пизда. Такая вот диагностика. В любом случае верное средство при переломе ребер (когда под рукой нет нормального лекаря) - зафиксировать поврежденное место, перетянув грудину чем-нибудь. Что Локер и предложил сделать, используя обрывки ткани, что на них были. Без ущерба прикрытию срама, конечно. В процессе оказания первой помощи Хурт по-дружески подшутил над Шипом, проведя небольшой эксперимент. Он вспомнил и рассказал товарищу анекдот, который подслушал давным давно в богом забытом порту в жопе мира. Цель эксперимента - определить, сможет ли человек со сломанными ребрами смеяться, когда это ему доставляет дикие страдания. Конечно же, Локер не собирался сильно издеваться над Шипом, и прекратил свой рассказ сразу, как только больной в первый раз скорчился от боли.
- Плавала как-то шлюпка рыбацкая в море, в весьма хуевую погоду, - начал свой рассказ Хурт, - И вот, очередная громадная волна сметает с палубы нескольких матросов прямо в черную воду. Удержавшаяся в шлюпке братва тут же кинулась спасать бедолаг, вытаскивая их из воды тупо за волосы. Вдруг, - Локер хитро прищурился, и взглядом стрельнул на Джека, - Из воды показалась абсолютно лысая башка. Рыбак на шлюпке смотрел на нее секунд пять, а потом как уебет по лысине веслом! - еще раз загадочно глянул на Джека, - Блядь, нам тут не до шуток!
|
|
-
За модуль, стилистику и вообще.
-
Крутяк наикрутейший!
-
Ну, а если ты псих искалеченный – немного другая история.
-
Yep -__-
-
+30701210891414
Кидалово. Говорят: "Номер не обслуживается / This number is out of service"
-
Плюс же.
-
Ну, а если ты псих искалеченный – немного другая история
Жестокий мир жесток.
-
Ультимативная смена аватары!
-
плюс за плюсы
-
Мощняк
-
Невозможно пройти мимо.
+
|
-
Слышь, а надо любые или токмо свои
Годнота.
-
Слышь, а надо любые или токмо свои?
Аыыыыыы!
Убил).
-
Слышь, а надо любые или токмо свои? Ну, пальцы-то. А то у энтого вот ничего вроде...
-
А то у энтого вот ничего вроде...
Просто отбивает хлеб на ровном месте. Что тут скажешь. Матерый.
-
Слышь, а надо любые или токмо свои? Ну, пальцы-то. А то у энтого вот ничего вроде...
Решил тут с бэком ознакомиться. Взоржал в голос.
|
|
-
если выживет, а он выживет, все-таки аристократ,
в упорстве и последовательности не откажешь
-
Да.
-
Ах да, ещё в окружении толпы быдла. И он сам выглядит как быдло
Печаль-беда :(
|
- Эх, про пиво даже не начинай, истомилась душа по отдыху культурному, про остальное по делу посмотрим. - так же тихо ответил Хурту Шип, про себя уже точно знающий ответ, но не спешивший его озвучивать в такой опасной близости от колдуна. Ответил, и Дрозду рукой махнул, подгребай, мол, сюды братка, хуле, пора к работе готовиться, а чуть погодя и рыцаря таким же образом к своим позвал. Чудной мужик, рыцарь этот, зато здоровый, а здоровых всегда можно к делу пристроить.
Через многое довелось наемнику пройти с этими парнями за время службы у колдуна, и еще через большее за время заключения. Еще в пыточной откипели споры, кто виноват, что в такое дерьмо вляпались, и что надо бы с этим гадом сделать, да вот цепи мешают. И обвиняли друг дружку яростно, и плеваться пытались злобно, всякое было, было и прошло. А все почему? Потому что палачам Игнациуса, да и самому колдуну не до прений сторон было, пиздили всех подряд, злобу за дело проваленное вымещая, да пытали по всякому, подробности выясняя. Тут уж не до склок, выжить бы. Поэтому сейчас знакомые рожи воспринимались сугубо положительно. Все ж не чужие люди, про каждого известно что-то, а значит и понятно, как себя вести. Очередной друг Джека, ко всеобщему удивлению на этот раз оказавшийся вполне нормальных размеров мужиков, а не рылом поперек себя шире, на этом фоне тоже смотрелся не лишним. Да еще и толковую штуку придумал с веревкой, которую Шип тут же и повторил. Дубина хорошо, а две дубины лучше.
И все же тревожное чувство не покидало Шипа, опаснейшие игры с огнем нормально пережил, равно как и стрелы над головой свистящие, а теперь вот что-то неспокойно. Сперва наемник грешил на мыслишку колдуну череп проломить, дело-то рискованное, но обычно в таких делах за ним сомнений не водилось, и от того, все выглядело еще более странно. Скрипел извилинами Шип лихорадочно, скрипел, пока камень подхватывал подходящий, да веревочный кистень мастерил, а потом прям озарило его. Да так, что аж волосы на загривке дыбом встали. Вот же пидор крученый, еще чуть-чуть и попали б прям под молотки. Все снаряжение вместе с моими наемниками в пепел теперь превратилось, говорит. Ага-ага, только не похож ты дядя, на того, кто из лука стреляет, колдун ты, да и лука у тебя нет. А Игнациуса стрелами побили, последняя стрела уже мертвецу в лоб прилетела, это что же, мертвые наемники твои завалили его, прям как из последних сил?
- Если эти на колдуна полезут, - предупредил всех Шип негромко, мотнув головой в сторону остальной наемничьей братии. - сразу на землю падайте, сдается мне кроит колдун. Заманивает особо дерзких под стрелы. А вообще, надо факелы мастерить и валить уже в портал этот злоебучий, потому что, чую я, что Льдянка этот прям накаляется.
- Идем, идем уже ваше магичество. - поспешил объяснить небольшую заминку Шип, подтягивая с земли подходящие ветки и кости, и подбирая со свинов остатки тряпок. - Сейчас факела соорудим, для пущей надежности и прямиком в портал.
|
|
В попытках отвлечься от боли, Хурт, находясь в заточении у Игнациуса, размышлял о жизни и смерти, о Спасителе и о справедливости. Если уж по-честному, то сплоховали наемнички, бросив выполнение важного задания на полпути. Но и Мэтр тоже хорош - одной Мелиссе выдал все необходимые сведения, совсем не учитывая тот факт, что при ее смерти отряд станет совершенно недееспособен. Ведь именно после гибели командирши все пошло наперекосяк.. Ну и где же справедливость? А нету её, и быть не может. Потому что решает всё полоумный всемогущий колдун. Что взбредет ему в голову, то и будет являться непоколебимой истиной, и спорить с этим бесполезно, проще смириться. Остается лишь молить Спасителя и ждать, когда Игнациус остынет и снова превратится в щедрого добряка с мешком золотых монет. Не подохнуть бы к тому моменту..
Однако время шло, тело продолжало принимать щедрые побои и пытки, а колдун все не добрел, и не добрел. Шансов покинуть тюрьму самостоятельно не было никаких, и потому Локер старался даже не думать о побеге, или оказании сопротивления, стоически принимая все наказания, философски воспринимая их как как испытание силы воли и веры. Мыслей о Спасителе было всё больше, и Хурт начал понимать, что в скором времени может запросто свихнуться, и принимал это. Он уже не надеялся выжить, но очень хотел перед смертью побывать вне тюрьмы и во всю грудь подышать свежим воздухом. И мечта его, наконец, сбылась.
Локер не помнил, как и от чего он отключился (потому как случалось это частенько), но очухался он вдруг на мягкой травке среди деревьев, и к тому же под луной. Прямо как в былые времена, когда будучи свободным наемником, Хурт путешествовал по лесам. Придя в себя, парень тут же заполнил легкие свежим прохладным воздухом и непроизвольно задержал дыхание от наслаждения. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Что может быть лучше? Еще бы от сковывающих пут избавиться, чтобы развалиться на траве, вытянув конечности, и будет вообще заябись. А что? Разве это проблема? Раньше ведь получалось, почему бы и сейчас не попробовать? Надышавшись, Хурт сел на задницу и принялся аккуратно прощупывать узлы, стараясь понять их устройство и в то же время не затянуть их. Если две петли связаны между собой, можно ведь одну сделать потуже, а вторую посвободнее..
А пока руки работали, можно было и осмотреться. Жутковатого вида мэтр, свиностражи, человеческие останки и зловещие врата не предвещали ничего хорошего, а вот наличие живых людей вокруг немного успокаивало. Совсем немного. Среди незнакомцев Локер разглядел и Своих, они так же были связаны и находились в сознании. Вокруг стояла относительная тишина, но вдруг Шип заговорил, и вскоре к нему присоединился Джек. Торговаться за свою жизнь, когда она вообщше ничего не стоит - дело хорошее и нужное, и Хурт тоже было хотел присоединиться к парням, но вовремя одумался, бросив взгляд на Игнациуса. Тот явно творил какое-то сложно колдовство, а это означало, что прерывать его было неразумно. Даст бог, предоставится еще возможность вымолить у мэтра спасение.
|
-
Успокоится нужно, с мыслями собраться. Да вот только как тут блять соберёшься, когда чёрный, что рядом лежит, извивается и шипит как змея?
- Эй, - шёпотом, - Урюк, тише там, мать твою. Не привлекай внимания. Подумать дай.
Что этот нигер себе позволяет?! (с)
-
Своими мерзкими копытками ещё пиздюлей мне совали, и брату тоже. Освежую их и сожру, нахуй.
Холодец еще можно сделать.
-
Освежую их и сожру
Шашлычки
-
Ненависть так и витает в посте)
|
|
-
По поводу прогона героического это хорошая идея. Глянем, что получится.
-
Да!
-
прямо интересно было, как этот жизнеутвержающий, неунывающий и хитрый, как тысяча чертей, персонаж попытается выкрутиться. Не подкачал
-
Хороша идея, на самом деле. Возможно, она нас всех спасет. Или погубит :)
-
Вот верю )
-
Вообще я так, мимоходом наблюдаю, но мне очень нравится, как вы подбираете слова. :D
Отлично выходит!
|
|
Тэрим
- О Пирос! О Великий! О Могучий! Смилуйся! Не жги наш урожай! Пускай огонь твой минует наши поля! Пускай лучи дочери твоей пожалеют посевы! Оставь земле воду, а ситари соки!
- О Пирос! О великий! О могучий! Смилуйся! Хлеб этот тебе! Рыба эта тебе! Телёнок каукорны этот тебе! Молитвы наши тебе и хвала всего мира!
***
Рык, низкий и страшный, наполняет землю. Тысяча солнц сразу вспыхивает, как от удара оливковой палицы. Северяне прищуривают глаза, медленно поднимаю головы.
- Поклоняющийся Ушуру и Пирушу Саошьянт, шахин шах кзабраков и некзабраков, из рода Пирха, слушает вас вожди северных племён.
Не сразу приходят в себя свирепые воины что без трепета сходились щит на щит с эллинами. Не сразу понимают что страшный рёв это лишь песня огромных труб из дерева и каукорьих рогов. Смотрят они на столпы огня вокруг трона Солашьянта. Твердо и неподвижно лицо его и также нерушимо стоят вокруг воины и вожди Ушура. Как из камня они и подобны пальцам на одной руке – разные, а но действуют вместе одной волей. Стар пророк нового бога, морщины покрыли его лицо, но осанке его позавидуют юноши, а глаза его горят ярче языков пламени вокруг трона.
*******
В великой северной войне после падения Идек-Филькюра наступил перелом. Хотя цвергам уже не чего было делить с юдьярами и дальше грабежа окрестностей Кежгемета* они не пошли, но даже натиска самих эллинов югра уже сдержать не могла. Пал Еружалем и что с того что дорого обошлась эта победа врагу. Хотя к концу века четырёхрукие смогли даже перейти в наступление и отвоевали потерянные в предыдущем веке земли, но мудрым стало ясно что исход у войны может быть только один. Пускай молодёжь разгорячала себя речами, пускай воины со свирепой решимостью готовились к следующим схваткам, но среди юдьяр было слишком много тех кто мог думать о будущем и видеть то что есть, а не что хочется. И это знание было горько как гаргутовая хвоя и порождало мысли неотступные как липкая смола. Народ Техути увидел свою смерть что травило и мучило душу.
* Рейд на лодках в обход тогда ещё эллинский земель.
***
Тяжелы были войны с югрой, но вот уже два века приносят с востока в основном вести о победах. Пускай редко когда возвращается из дальних походов более половины воинов, но нету среди эллинов юношей что не ждут часа когда придёт их время отправиться воевать четырёхруких.
Испокон веков собирали эллины плоды олив, но раньше это была не столько еда как забава, приправа к мясу. Лишь посреди лета бывало что на пару недель, а то и на месяц становились они основной пищей. И за это время успевали надоесть своей горечью. Но в древности не было у эллинов других плодов кроме сорванных прямо с дерева, теперь же благодаря каукорнам можно было увезти урожай с собой. Для того что бы сохранить плоды их стали сушить, а это дало тройную выгоды – оливы после этого дольше хранились, меньше весили и куда меньше горчили. Когда-то десяток или два оливок шло к куску мяса, теперь же привычной едой стали сушённые оливы размоченные в жирном молоке. Неизвестно уже кто и когда додумался не только собирать плоды, но и сажать деревья, причём не абы какие, а лишь косточки от самых больших и вкусных оливок. Особенно популярно это стало на побережье моря где эллины жили морской ловлей в постоянных селениях. К концу века эти деревни обросли оливковыми рощами. Там же впервые догадались и солить оливки используя для этого рассол лагун.
Хотя цари неоднократно приказывали своим подданным торговать с такими народами как цверги или кзабраки, но толку с того было мало. Слишком крутого нрава были эллины что бы ужиться с другими. Визиты файрбрингеров так и не стали регулярными – какой смысл рисковать жизнью в Кор-Хаке что бы тебя ограбили или убили в Эллике? С карликами получалось лучше, но лишь потому что све сношения шли только в определённых местах. Оба народа недолюбливали друг-друга, но интерес сводил самых жадных. Что ни скажи, а вещи цвергской работы самые лучшие и эллины были готовы дорого платить за них. Как ни опасны и грубы сыны Алея, а среди цвергов есть те кто не упустит свою выгоду продавая изделия искусных соотечественников.
На границе с Кор-Хаком было и по старому и по новому. По старому было с кзабраками – постоянные набеги и стычки без конца. Пожалуй не было на севере земель опаснее чем к западу от Докими. По новому же было от Лимани до Колота. Штиры никогда не были хорошими соседями. Впрочем эллинам никогда и не нужны были такие. Они били тех до кого могли дотянуться. Штиров бить было легче и за века копытные научились держаться подальше. Они боялись идти в Эллику, эллинам же нечего было делать в пекле Кор-Хака. Но так было раньше. А теперь были стада каукорн и корхакорн. Угон скота стал обязательной частью жизни соседей. Штиры предпочитали воровство и множество мелких набегов, эллины же большими отрядами вторгались вглубь Кор-Хака вырезая стойбища и забирая целые стада. Пускай каукорны плохо приживались в Кор-Хаке, а корхакорны казались эллинам мелкими, но скот есть скот. Его ведь можно зарезать на пир, подарить хвастаясь щедростью, обменять на что-то хорошее. Скот это богатство и слава. И чем больше его тем лучше.
***
Война вокруг Талласы не утихала. Вновь шли по Селеме отряды забраков прокладывая себе путь копьями и жарким пламенем, весла пенили синие воды и кровь лилась на травы степи и склоны Зубатых гор.
В тяжёлых боях войско из новой столицы Забрии сокрушило западных гитов в поле. Казалось ещё немного и падёт Пилтипалас, но аливсары Селемы проросли воинами и принесли урожай стрелами. Во множестве мелких стычек истощились казавшиеся неисчислимыми отряды забраков. Пускай множество гитов погибло или было угнано в рабство, но в конце-концов рогатые отсупили оставив множество своих навеки лежать в земле.
Пока западные гиты отбивались, восточные сами перешли в наступление. Они переплывали море и разоряли побережье между Пирстедом и Ашбором. Первые набеги принесли им добычу, а врагам опустошение. Но забраки не дремали и вскоре множество их лодок плыло туда откуда приходила весть о нападении. Множество боёв на воде и берегу случилось между заклятыми врагами. По разному случалось, но чем дальше тем реже побеждали гиты и к концу века заморские походы сошли на нет.
На суше удача была переменчива. Аксосцы отвоевали у штиров восточную часть Зубастых гор, но и сами потеряли новооснованный Акантос. Правда недолго владели им штиры. У победителей не хватило сил удержать добычу – с севера и юго-востока вторглись в земли вокруг руин Ларпирона цыки и после многих веков вернули их себе.
***
Земледелие всё крепче входило в быт забраков и всё сильнее делились они на новые и старые роды. Если вторые как и века назад кочевали по степи, то первые крепко осели на побережье. Раньше землю ценили за стада каукорн, теперь же прежде всего за урожай. А домашняя ситари с большим зерном куда привередливей своей дикой родственницы. Растёт то она всюду, но вот как! Приморские селения издревле были оседлыми, но кроме того именно рядом с Талассой чаще шли дожди, а земля была мягче и плодородней. Конечно тут тоже через несколько лет приходилось бросать старое поле ради нового, но земледельцы ценили каждый год сверх нового. Ведь нету тяжелее труда чем вскапывать целину. Вот тут и оказалось что лучшие земли это не родные степи, а Селема. Климат там был мягче, а земля ещё плодородней. Правда лесов было больше чем лугов и полей, но не зря же забраки дети огненного божества. Выжигать заросли занятие не многим труднее раскапывание дёрна, а урожай куда больше. Жалели некогда о потерянных угодьях переселённые сюда роды, а теперь другие им завидуют.
Но что поля и урожай для тех кто как и раньше живёт охотой? Что им эрлы, роны и лорды? Назвавший их керрами рискует здоровьем. Никогда свободный забрак не будет отдавать часть добычи по принуждению. Никогда не будет слушать кого-то не по собственному согласию. Лишь монарх стоит над ними, лордам и ронам считают они себя роднёй. Презирают они тех кто ковыряется каукорньим рогом* в земле подобно рабам гитам, на эрлов смотрят с враждебностью.
На востоке там где сходились владения забраков и гитов возникло большое торжище. Сперва ходили туда только файрбрингеры, но затем потянулись и те торговцы что любят привычные тропы да знакомые гавани. Хотя нету народа мерзее штиров, но и с ними есть чем торговать. Довольно быстро обозначился и самый ценный товар. Собственно сами штиры. За хорошую плату согласны они были отдать в рабство соплеменников из тех что поплоще. Конечно таки рабы гитам не чета, но если увезти подальше, да не жалеть палок то ничего. Да и кормить можно объедками, тем на что даже голодный гит есть не сможет.
С далёкого запада приплыло в Забрию посольство далёкой Альворады. Привезли они с собой дары богаты, союз и дружбу заморской державы. Но всё то ничто по сравнению с главным их даром. Привезло посольство своих богов. Но если бог удачи заинтересовал забраков однако мало кто стал ему поклонятся, то богиня плодородия пришла туда где её ждали. Потому что мало было земледельца сурового Пироса, нужен был кто-то у кого можно было просить урожая, а не только молить не сжигать посевы. Хотя вскоре все подаренные альворадцами фарфали умерли**, да и пока живы они куда больше внимания уделали рассказам о Сондельмаре чем о Фата Фиоре, но именн окуль последней распространился среди аборигенов как пожар в огневище.
* Лопасти мотыг делают из каукорньих рогов.
** По заявке привезли жриц. Никого более из фарфалей не упоминали.
***
Молод был Корахот, жаден и нагл. Два века назад лишь горсть селений была на берегу Восточного моря, а сейчас уже держава от Намилиса до Узкого моря*. Древней Рамате бросил вызов Корахот и воинство его высадилось на Джамапути.
Пал Джамалаплути и погибли его защитники под дубинками токов. Но огромен был остров и весь эйран кишел бандерлогами. И гибли глупые токи в засадах и от ночных нападений. Но ши воевали справно. Память предков ожила в них, проснулась древняя ненависть. Ловки и быстрые, выносливые и безжалостны. Без устали шли их отряды от селения к селению устанавливая власть Корахота. Токи же были лишь носильшиками да помощниками. Долгой была война и множество лодок плоло с континента полные мохнохвостых воинов. И к концу века покорился Джамапути. Заваоевали его ши и обложили данью и повинностями. Не было где тут охотится, а потому заселили они берега охватив со всех сторон покорённые земли. И главным занятием их стала не ловля морских тварей, а война и умение подавлять бунты. Не похожи стали они на сородичей в лесах Тэрима и называли себя джамаши.
* Узкое море – море между Окуми и Тэримом.
***
Война для цвергов по большому счёту кончилась ещё в предыдущем веке, а вот её последствия только начинали проявляться. И главным были не захваченные руины Идек-Филькюр и не добыча взятая под Кежгеметом, а идеи. Увидели карлики прирученных каукорн, убивали их в походах, вели на ремне к костру что бы утолить свой голод, закрывались щитами от стрел всадников, подмечали как несут они груз. Многие восприняли это лишь как странную диковинку, но были и те кто не забыл увиденного, кто думал о том как бы и себе овладеть искусством повелевать каукорнами. И шли такие цверги в набеги не за кровавыми трофеями или вещами, а что бы захватить нескольких одомашненных зверей. И к концу века стали каукорны обычным зверем лесных цвергов, на них перевозили вещи, на них грузили свои товары купцы.
***
Веками спавшая Сельтусия пробудилась. И случилось так что проснулась она ночью. Ощутила себя, выгнулась и потянулась, оглянулась по сторонам. Как котёнок игралась она с новой игрушкой – торговлей. Удивлялись соседи тому с каким жаром предавались новому для них занятию дикие прежде сельты. Не раз и не два покупали они задорого вещи что бы через год или два предложить их тем же купцам что некогда принесли их в южные леса.
Но имея дело с кошками никогда не надо забывать что у них есть клыки и когти. Преподобная Мать была как будто дружественно настроена по отношению к забракам. Восточные племена неплохо ладили с гитами, но вот цыки… набеги ыцыууг существовали задолго до появления Хоротыыса, столько что сельты и не помнили когда они начались. Вражда с цыками была вечной.
***
Война для Шатиры не заладилась. Да был момент славы и сладкого торжества когда они захватили гитский город. О этот момент грабежа и насилия! О сколько голов взяли… но затем пришли цыки. И тут оказалось что под гитскими стрелами погибли многие. Слишком многие. А цикам просто числа нету. Да ещё и сами гиты попёрли как бешенные. Вот и получилось что к концу века никаких завоеваний, а только потерянный восток Зубастых гор. А надо сказать что к тому времени штиры уже оценили приталасскую степь. И зелёные склоны тоже. И что корхакорны куда лучше набирают вес на свежей траве и листьях уже знали. И разгорелась в штирах жажда хороших пастбищ. Ведь нельзя же отдать другим то что нужно самим? На юг, на юг! Вот как говорили штиры покруче и побогаче. Им вторили их холопы и те кто не прочь был справить соперников подальше.
Надо сказать что среди воинов все сильнее выделялись самые сильные и богатые, за которыми бегали уже не десятки, а чуть ли не сотня-две холопов. К таким стали тянуться и вояки поплоше. В конце концов ходить под большим штиром тоже понты. Особенно много таких было из детей менял, благо комплекция позволяла. Ну, а дальше кто посильнее да понаглее и не так что б совсем дурак могли и сами до больших понтов добиться. Может быть даже сам Гиперсикер имя какое почётное даст, а это уже из понтов понт.
Надо сказать что большинство штиров воевать всё же не стремилось. Точнее воевать за землю. Зачем такие сложности? Вместо пастбищ на которых можно растить корхакорн куда как прощё добыть их самих. Например украсть у соседей. Особенно если эти соседи не штиры даже. Не то что бы для рогатых играло большую роль родство, но свои куда как проще найти того кто украл, а для чужаков все штиры одинаковы. Потому если козлоногие юга хотели вовевать, то в центре страны воровали друг у друга, а на севере традицией стало разживаться скотом у эллинов. Корхакорны у них во какие! Понты иметь таких!
Надо сказать, что торговля на границе с Забрией процветала. Всё таки как ни крути, а у красных руки поровней чем у чёрных, а хорошую вещь иметь это понт. Только вот платить чем? Как оказалось у штиров то и купить особо нечего. Кроме корхакорн, но красные смотрели на них с непониманием и брали только на еду. Но ничего. скоро товар нашёлся. Рабы. Вот за что забраки платили не скупясь. Пока война шла с гитами с этим всё хорошо было, но как цыки набежали так всё. Зелёные же отличались такой злобностью и тупостью, что уже года за три их перестали покупать. К счастью штиры нашли выход. В конце-концов в Кор-Хаке полно не только «ничейных» стад корхакорн, но и неприкаянных сородичей. Ну, а если кто слаб, глуп и вообще не повезло, то такому неудачнику лучше будет в Забрии.
***
Основал Соашьянт новый город между Па-и-Пирушем и морем. И назвал его в честь бога своего Ушур, а первых последователей своих ушурийцами. Труден был его путь. Мого у новой веры нашлось врагов. Где словом, а чащще огнём и кровью объединял шах племена и в конце концов собрав немалое войско двинулся на юг. Этот поход должен был стать знаком свыше. Те кто посмел оскорблять Ушура должны пасть, а верные ему возвысится. Но езды** устроили засаду у колодцев Дюмхар и мало кто спасся после того разгрома. Лишь силой и огнём самого Соашьянта удалось прорваться на север малому отряду.
То был разгром. Ещё немного и отвернулись бы кзабраки от шаха и нового бога. Но Соашьянт прорёк великую Огненую проповедь в которой сказал что поражение есть испытание наложенное Ушуром на своих детей. И что грешники сгорят в огне бедствий, а верные заслужат великую милость. Так был спасён Кзабракшахр и силы и вера не покинули его, хотя до конца веке ходили ушурийцы походами уже на восток.
Надо сказать, что езды после победы над воском Соашьянта не успокоились, но повернули на запад и выгнали гитов с севера Селемы.
* Урсу для кзабраков почти непроизносимо и даже слышиться как Уршу. Но мужское имя не может кончаться на гласную поэтому Уршур. При быстрой речи первое р проглатывается. Так и сложилось, что нового бога называют Ушуром.
** Племенной союз с центром в Ездбереке.
***
Где найдёшь, а где потеряешь? Не угадать.
На западе, где Пилтипалас был окружён со всех сторон врагами гиты устояли. Правда тяжёлые войны тяжело удаорили по медленно размножающемуся народу, но вытесняемые кзабраками роды бежали морем на юг и к концу века число гитов вокруг Пилтипаласа было лишь немногим меньше того что в начале.
На востоке же несмотря на всю мощь Аксоса поражение было пожалуй больше победы. Пускай удалось захватить восток Зубастых гор, но штиры захватили Акантос, а затем их самих смели цыки. С этими дикарями говорить бесполезно. Присланных к ним номиниктес они убивали, только язык стрел и копий понятен плоскоголовым.
-
Хорошо, сочно, ярко. С югрой неожиданно. Цыки увы так и остались цыками, жаль что у гитов не срослось ничего с ними.
-
Нормик
-
+ технологии как описаны, штиры ваще молодцом, ситуация с элликой прояснилась немного.
Годный пост.
-
Я так чувствую это будет единственный пост где будут приятные для меня новости, поэтому + ^^
-
Например, плюс.
-
Вроде бы за сельтов уже можно не переживать, но все равно их развитие - хорошая новость.
-
За любимый Тэрим.
|
- Отлить во дворе, - пробурчал тавернщик, руки опустив на столешницу. Бык-телохранитель, сопя агрессивно, намеревался сделать шаг, но был резко остановлен начальником - тот бросил фразу на халдийском, и крепыш тут же остановился, нахмурившись, - вон там выход, - и пальцем ткнул в противоположную сторону, где дверной проем, шторами из бус деревянных перекрытый, выводил, действительно, на улицу.
Шрам заметил тончайшую полоску света, промелькнувшую под - разумеется - съемной стенной пластиной за мгновение до того, как она исчезла.
Но не успел Кату доложиться, потому что с главного входа в заведение нагрянули бойцы регулярной армии Джулага, в количестве девяти шкур, а во главе у них - офицер усатый, одетый в легкую кожаную броню, да с саблей в руках.
Выглядели бойцы солидно, но не по меркам Отряда, конечно же. Щурясь, офицер прохрипел что-то серьезное на халдийском, глазея на хозяина таверны. Хозяин ответил ему в таком же тоне. Офицер перевел взгляд на северян - вас, то бишь, - осмотрел оружие и снаряжение. Бойцы за его спиной, вооруженные саблями и узкими длинными щитами, злобно пырились и, кажется, рассчитывали задавить "белых" числом.
Офицер кивнул в сторону Черепа, как бы привлекая внимание. Сказал что-то непонятное, а в конце прибавил, как будто выплюнул, "мурдук", и каждый северянин, успев прогуляться по раскаленным улицам Джулага, усеянным торговыми палатками и шатрами-забегаловками, знал, какое это оскорбление, потому что "мурдук" на халдейском означает "собака", а собака в здешних краях считается одним из самых грязных животных - чуть ли не хуже крысы.
И не важно уже было, что он хотел добиться этим, не важно, чего ему и его бойцам было нужно, потому что этот вискандиец, услыхав бранное слово, разразился ругательствами на родном саамскаре и, крикнув:
- ТЫ КОГО, СУКА, СОБАКОЙ НАЗВАЛ?! - бросил кувшин с пойлом, метив в голову офицера.
|
Коротыш бодро сновал по кораблю в течении всего заплыва, везде совал свой нос, травил байку о последнем своем подвиге, с неодобрением посматривая на тех, кто сперва жрал, а потом выблевывал все сожранное. Форменное скотство, ну не можешь ты есть, так не насилуй организм, не пихай в себя всякое, возьми свою пайку и отдай Брату, из тех кто и подкову переварит в любых условиях, и будет всем хорошо. Очевидно же, ну.
По мере приближения к городу, Недомерок в конец активизировался, мотался от борта к борту, разглядывая корабли и постройки, отпускал веские замечания вроде "Ну, ничё так городишко, богатый, тут грабить и грабить", советовал Шраму как нужно козырно точить пики, за что был послан хоть и беззлобно, но сурово, пытался проехаться по ушам Вьюги, мол, это родной его город и всё он тут знает, но был пойман на противоречиях и предпочел замять разговор и ретироваться, что бы тут же начать надоедать команде, выпытывая, где в порту лучшее бухло и бабы без дурных болезней. В общем, с толком проводил время. К слову, сам оружия не точил, потому как сделал это еще до отплытия, и с тех пор не пользовался, следовательно и затупить не мог.
- О, Мышь! - моментально включился коротыш, стоило Летописцу вылезти на верхнюю палубу, и получить покровительственное похлопывание по плечу от Шрама. Заметив, что Брат не слишком-то рад его вниманию, видимо справедливо ожидая, что ему в сотый раз будет поведана эпичнейшая история последней зарубы, в которой Недомерок лично уложил три десятка врагов, коротыш поспешил успокоить потенциального слушателя. - Не боись, по-новой рассказывать не буду, ты и так уже знаешь как все записать, так ведь? Так!
- Слушай, что придумал. - заговорщически начал Недомерок, склонившись к Летописцу. - Шрам-то прям молодец у нас, а. Ты бы видел его в последнем бою, не, конечно не такой орел, как я. Я там прям влетаю такой "Что, суки, не ждали!", ближайшего в прыжке посек - на две части, приземлился и сразу в ноги второму, этого на земле уже закабанил, со мной не забалуешь, только моргнул неудачно, чик, и ты уже на небесах. О чем это я? Ах да. Шрам. Короче, ваще молодец. Рубил там, колол, бегал страшно. Это все надо в Летописях указать, молодец, хоть и не такой, как Недомерок, ты запоминай, запоминай! Я что подумал, его ж не запомнят толком, а кто будет виноват в этом? По всему выходит, что я. Сам понимаешь, затеняю я остальных. Это как-то не по Братски. Короче. Что придумал, нужно что-то такое, чтобы он прям выделялся. Сечешь идею? Нужно значит зайти с козырей, "Служил в отряде в это время, ста восьмидесяти фунтовый Шрам". Ты прикинь, как это будет, это ж реальная дичь, второго такого не найти. Ты короче, запоминай, потом при случае используешь, только Шраму не говори, что я тебя научил, это может уронить твой авторитет в его глазах, типа сам не мог придумать. Или он может какой-нибудь деталью ненужной испортить всю задумку. Сам знаешь, какой дотошный. Начнет, например, придираться, что не ста восьмидесяти, а ста восьмидесяти семи фунтовый Шрам, а кого волнуют эти мелочи?
Закончив наставлять Летописца, Недомерок пристроился недалеко от Вьюги, чтобы послушать, не признается ли кто-нибудь в знании страны или на худой конец города. В ожидании рассказчика, коротыш с продолжал с интересом глазеть на город, временами даже сплевывая за борт от переполнявших его эмоций, и что характерно, делал это не глядя, ни мало не беспокоясь о судьбе проплывающих на расстоянии плевка рыбацких лодочках и их пассажирах. Так уж ему не терпелось начать что-нибудь делать, причем желательно пить и трахать баб, а не нести суровую гарнизонную службу.
|
Ночное небо черно от дыма костров. Я, сидя у огня, протянув к нему жалобно руки, пытаюсь заприметить хотя бы одно созвездие, но всё тщетно - это слепая ночь, и луны я не дождусь.
Холод пробирает до костей. Шальной ветер, кусачий, заставляет часовых чаще заглядывать к лагерным огням и ежиться при каждом его порыве.
Север.
Вискандийская армия расположилась в трех километрах от нас, у Солёной реки - самой четкой из всех существующих границ Скугга, Вингара и, собственно, самого Висканда. Очередной пограничный конфликт в Саамской Империи, от которой осталось одно название. Феодал бьет феодала, брат убивает брата, отец режет сына, в то время как богема вливается заморскими винами и предается плотским утехам в Столице.
А мы сидим и морозим задницы в этой проклятой Долине. И чего Герцогу Скугга дома не сиделось?
Злой вой волков доносится до меня сквозь морозную полуночную тишину.
Доктор говорил, что вискандийцы могут предпринять попытку нападения. Тут Капитан был с ним полностью согласен, хотя последний и не обладал никакими магическими способностями. Видимо, опыт сказывается.
Что называется: "Как в воду глядел"
* * *
Семеро вас. Вереница "секретов" вдоль тыла скуггского лагеря расположилась - небольших, аккуратных замаскированных окопов, из которых вам приходится наблюдать за перемещением войск противника.
Шило, второй по силе отрядный колдун, как обычно, в руках что-то крутит, дрожа безбожно, как осиновый лист. Пекарь, командир отделения, молча следит за обстановкой. Спать, почему-то, никому не хочется. Мандраж? Да нет. Вроде, ничего особого не намечается. Только вот спать в этой обстановке, на мерзлой земле, невозможно - а потому настроение у всех зело скверное.
Ну и, плюс, Пекарь, цыкнув, показывает знаками - "враги". Вроде бы, не очень хорошая новость. Но хоть кровь разогнать.
Минута, другая. Идут, тихонько звякая оружием, солдаты, рядком, не торопясь. А вы, успев передать сигнал в остальные секреты, ждете - ждете, пока пройдут дальше, чтобы можно было нанести подлый и сокрушающий удар в спину вероломной голытьбе, которой не суждено унести ноги из этого мрачного, сокрытого густым туманом леса.
|
|
Окуми
Фюрер Штейнрейха Адаберн Штайнер II молился в великом храме. Огромное, пятдесять шагов в длину и дтридцать в ширину здание было сложено из стволов паламнэр по двенадцать шагов толщиной каждое. Бревна лежавшие на нём сверху были лишь немногим меньше. Воситину циклопечиское сооружение великого народа. Богиня должна радоваться глядя на то как Рейх славит свою покровительницу. Но надо признать пока фюрер повторял слова гимнов за жрецами во тьме святилища освещённого лишь через двери и жирниками с бумодавьим салом мысли его были заняты делами вполне земными.
Хотя тигранов сейчас как говорят старики куда меьше чем прежде всё чаще они нападают на людей. И он знал почему. Всё меньше бумадавов и варионэл паслось в сэльве. Всё меньше добычи. Бесчисленны только бандерлоги на ветвях. И всё чаще штэйвиты возвращаются с охоты с пустыми руками. Те кто живёт у моря может перебиться молюсками и амонитами, но разве это жизнь? Тиграна можно свалить копьём, но что поделать с голодом?
Ответ был прост – если не хватает старых угодий надо добыть новые. И силы для этого были. Разве не для такой цели объединили фюреры всей штейвитов? Разве не для этого великий Арн Штайнер основал Рейх? Разве не о том мечтал он сам мальчишкой? Всё так, но мысли в голове фюрера не давали спокойствия. Начать войну просто, а вот окончить. Мелким стычкам на границе нету числа, но что будет когда начнётся настоящая война подобная той о каких поётся в песнях. Ведь эти йонги, эти свирепые недочеловеки тоже не объединились в государство. Вэй. От одной мысли о рейхе четырёхруких Адаберна передёрнуло. Он знал учение. Йонги созданы были как испытание для истинного народа. И потому война с ними неизбежна.
Но куда больше войны самой по себе штейвитам нужны земли. Богатые земли. А они есть не только на юге. На востоке течёт великая Кукамакука, а за ней земля мохнатых и хвостатых недочеловеков. Они похожи на бандерлогов, но в отличие от тех живут не только на ветвях, но и на земле. А значит их можно достать. Конечно эти презренные не соперники штейвитам. Это не испытание подобное йонгам, это добыча. Но те земли лежат за рекой. За великой рекой не имеющей себе равных. Через Кукумакуку нету бродов, только на плотах можно преодолеть её. А значит те земли всегда будут держаться отдельно от основного Рейха. Не отложатся ли племена поселившиеся там от Штейнрейха? Фюрер поморщился от неприятного выбора. Скоро собрание рейхтага и на нём ему надо будет указать старейшинам и младшим фюрерам куда повернуть копья штейвитов.
Молебен оканчивался. Адаберн как будто очнулся и подхватив слова гинма запел привычные слов.
- О Великое божество! Явись народу своему избранному! Укажи на сияющую тропу! Сохрани нас от зла и даруй победу над нелюдями!
Штайнер не был особо религиозен, но сейчас он вложил в молитву всю страсть своё души, стараясь сжечь ритуалом сомнения, отринуть раздумья.
- Явись, явись великое божетсво! Явись и укажи сияющую тропу!
Воздух во тьме храма вдруг начал светится, всё ярче и ярче. Жрецы и вожди в изумлении умолкли и лишь фюрер незаметно для себя продолжал повторять заученные с детства слова. А потом оно явилось. Не он.
- Вы звали меня дети мои? Вот он я!
***
Славна была ты Умакагама множеством сладчайших паламнэр
Жорэхэры были повсюду и гусеницы твои в палец длиною
Сладок был ветер в твоих ветвях и жители твои прыгали по ним
Не было числа бандерлогам твоим и взрослым и детям
Если большие жирных котовушек, игрались маленькие хелесиками
Сладок был ветер города сладчайших паламнэр
Иримуири тоц пришёл второй век, иримуири тоц – век войны
Год укуялака ухуд настал, год когда пришли мохнохвостые
Рёв тигров предупреждал о них и хохот волков хе
Но не вняли знаменьям жители твои о Умакагама, город сладчайших паламнэр
И настал, настал укуялака ухуд – год владыки черепов
Год когда горек стал ветер, а гусеницы осыпались с деревьев
Где хепалати твои о Умакагама прекрасная!
Где варипалати твои город сладчайших паламнэр!
Есть ли украшение равное храбрости?
Есть ли оружие лучше доблести?
Есть ли защита лучше ума?
Есть ли сила равная упованию на Хелеса?
Проклята ты теперь Умакагама город мёртвых деревьев
Жорэшеры твои высохли и лишь тиграны ревут у их корней
Горек ветер в ветвях твоих и лишь трупы повешенных колышет он
Нету им числа – телам больших и маленьких повешенным за хвост
Объедают хе взрослых, угнездились хелесики во чревах маленьких
Горек ветер твой город проклятый
******
Штейнрейх объединил всех штейвитов. Было воздвигнут второй великий храм и основано поселение вокруг него. Штейвиты все больше и больше занимаются морскими промыслами и селятся по берегам. Во многом это объясняется постепенным подрывом популяции бумодавов. Скоращение внутренних войн и уменьшение потерь от набегов йонгов ведут к перенаселению. Всё чаще раздаются голоса о необходимости завоеваний.
***
Энэрегали живут мирно. Открыв лодки они открыли для себя и море. Они не просто ловят креветок и рыбу, а отваживаются отплывать далеко от берега. Они достигли островов внутреннего моря. Вначале земля заросшая лишь эйрой поражает их своей бедностью. Но орехов тут полно, лонгосы жирны, а воды богаты. Кадый год сперва десятки, затем сотни, а под конец века и тысячи энэрегалей садятся в лодки что бы навсегда покинуть Окуми. Они заселили Мор'пхэр и Оди'пхэр. Открыли Равэ'пхэр. На новую родину колонисты пытаются перевезти кусочек старой и на побережье Мор'пхэра и Оди'пхэра возле рыбачьих сёл кое где растут уже молодые паламнэры.
***
Йонги захватили оставленные ши земли и заселили их. Армия Вэй вторглась в пределы Стаи-над-Стаей, но после множества стычек перебив тысячи ши и потеряв половину воинов в конце концов отступила.
***
Главным и самым ужасным событием второго века на Окуми стала война между бандерлогами и ши. С самого начала века ходили они друг на друга набегами, а затем пришло и время воинств. Неожиданным ударом войска наполовину состоявшего из эрэшей ши захватили и уничтожили Умакагаму. И столь ужасны были их деяния там, что бандерлоги упоминают этот город не иначе как проклятый и всячески избегают даже посещать его. Основные же силы ши спустившись с гор опустошали равнину между Умакагамой и Камалаплути (22.20). Множество битв случилось там и разрослись бумидоры на трупах ши, разжирели тиграны на телах бандерлогов. Научились ши воевать на деревьях, переняли щиты, подрубали корни деревьев и сдирали с них кору что бы высохли паламнэры и жорэхэры и не давали плодов. Но не было числа воинам бандерлогов и где убивали одного на следующий год скакало по ветвям два.
***
К началу третьего века Кзардом даэрит объединил наконец-то всех даэр. И как ребёнок вырастая ищет на что бы применить свой новый размер и силу так и государство даэр стало искать что делать. Все светлые пещеры были плотно заселены, все моховники учтены. Не было больше войн между родами, не было сор, не стало лишних смертей, но зато появилось множество лишних ртов. Стали даэрам тесны родные пещеры. Появились среди них те что готовы были покинуть родные дома ради мест где можно было бы жить не считая дору и не дожидаясь когда наконец кова достигнет разрешённой длины, не взвешивая порцию хуршрума перед едой.
-
плюс же
-
За острова! Кампай!
-
за бандерлогский эпос
-
Ладно-ладно, обезьянковый эпос таки неплох ^^
-
Ваааааааааааааааааааах.
-
Эпос хорош. Да и вообще. У Юи прекрасные игры.
-
вот теперь я разозлился
-
Okay gay's, let's do it again. Go-go-go!
-
Жорэшеры твои высохли и лишь тиграны ревут у их корней
ВпечатляетЪ (%
-
Мощь. За игру в целом. Очень жалею что не подался.
|
Тэрим
Там, где Бескериар соединяется с Амдаром, там, где пуща соседствует с лесостепью, там, где в восточных лесах живёт югра, а на западных равнинах эллины – там, на границе миров встретились два посольства. И многие речи были сказаны с обеих сторон, и многие выслушаны. Но не было договора. Посреди переговоров напали эллины на юдьяр, и перебили послов. И быстро погиб Эрдёг, понимающий о себе, и один за одним пали братья Тезанья - Иштезанья, Хатезанья, и последним погиб Шатезанья, пронзённый копьями. И долго сражался великан Кирай Саклуш, и многих эллинов убил, и среди них Нестора, вождя из Акриноса. Но и он погиб на той поляне предательства. Как дикие звери набросились эллины и на прочих членов посольства, не зная ни пощады, ни жалости.
Перебив послов, повёл Неокл воинов на новосозданный город югры - Арулаш. Чтобы уничтожить и разграбить его, и чтобы не было у Аколпоса соперника. Встретили завоевателей ров и гаргутовый частокол, покрытый ещё свежей смолой. Не только воины, но все все юдьяры, спрятавшиеся в городе от свирепых эллинов, взялись за оружие и встретили врагов градом стрел. Три раза шли на приступ эллины. Первым шло войско из Акриноса, но лишившиеся вождя воины лишь заполнили своими трупами ров. На следующую декаду атаковали стены бойцы из Аколпоса, и частокол обагрился от крови. Не раз и не два прорывались они внутрь, но каждый раз югра выбивала их назад. Но ослабели от потерь защитники, и когда повёл эллинов в бой сам Неокл, пал Арулаш. И не было предела ярости эллинов, что насиловали и убивали, не было границ их жестокости, но даже когда не осталось в живых ни одного из четырёхруких, и сгорело всё, что могло гореть, не унялась их жажда мести за погибших. Войско сынов Алея двинулось дальше убивая и сжигая, предавая пленников мучительной смерти.
Огненным потоком прошлись эллины до по западному Бескериару, и всюду, где они шли, горели стойбища и умирали юдьяры. Измождённые от голода, измученные ранами, поредевшие в стычках пришли они к Оккарашу. И захватили город, и повторил он судьбу Арулаша. И насытились эллины юдьярской кровью. И пошли назад. И югра шла за ними. И кто отставал от усталости - те гибли. И кто вырывался вперёд, спеша на родину - те гибли. И кто пытался охотится в стороне от остальных - те гибли. И вышло на встречу элинам войско югры, что до того сражалось с цвергами. И была битва великая и свирепая от рассвета до заката. И сокрушили эллины югру. И перебили всех, кто не бежал. И мало их осталось.
А когда вернулся Неокл в Эллику, оказалось, что штиры и забраки вторглись в её пределы. Что вожди забыли всякое уважение к Докими, что Одисей, сын Нестора, правитель Акими отложился со всеми северными землями. Когда горит твой шатёр, не время думать о захватах чужих жилищ. Долгие годы провёл Неокл в войнах с самозванцами и в боях со штирами и забраками. Но север под власть Докими вернуть не успел, завещав это дело своим наследникам.
***
И повёл Ед Пирр войско забраков на циков. И побил многих, и бежали цыки в страхе на восток и на запад, и разделилась прежде единая страна Ыцыууг надвое. И славили забраки Ед Пирра, и признали силу его и ум. И не только в Пиррстэнде, но и на свежезахваченных землях законом был его закон, и судом был его суд. И те племена, что жили меж этими землями, признавали главенство Пирров, хотя и как первого среди равных. Только западные роды и слышать не хотели о Пиррах.
Но если на долю Ед Пирра выпали лишь победы, то его наследнику пришлось отражать постоянные попытки цыков вернуть себе утерянное. И хотя в тех войнах и стычках власть Пирров лишь крепла, но все силы уходили на войны с дикарями.
***
Когда в степи бушевали войны между цыками и забраками, их отголоски докатились и до восточных гитов. Согннанные из родных мест племена искали себе пристанище и пытались ухватить кусок богатых земель по Потами. Не вышло. Но все увидели пользу от межплеменного ополчения, что охраняло границы. Все поняли, что не только небесные дела вершатся из Вомоса, но и земные. И хотя власть Актосов невелика, но не осталось в долине Потами гитов, чьи святилища были бы построены не по образцу вомоских, и чьи вожди не признавали бы первенства Актосов.
Надо сказать, что соседство забраков создавшее вначале столько проблем, позже обернулось выгодой. Это с дикими сельтами всё ограничивается взаимоизбеганием, а с циками разговаривают дротиками. С забраками же вскоре завязалась торговля, и забраки с мешком ракушек и прочих таласских диковинок добирались до самого Вомоса. С удивлением смотрели они на святилища Рогара.
***
Нашествие эллинов стало потопом, что едва не смыл Югразорсаг. Но уходя, наводнение оставляет ил, на котором разрастается асими. Так и тут. Чем был Югразорсаг до того? Совокупностью племён, что хоть и прислушивались к Сезлем-Техути, но лишь к нему самому, а не к тем, кто говорил за него. Долгие века потребовались бы для настоящего объединения. Ведь трудно объяснить рыбаку на Каулерпе, зачем помогать южному охотнику. Эллины объяснили зачем. Страх, страх поселился в сердцах югры. Страх, что заставляет крепко держаться за оружие и друг друга. Страх стал скрепой, что связала югру вокруг Сезлем-Техути. Страх и ненависть к эллинам. Ненависть, что единственная могла заглушить в головах юдьяр даже голос разума.
***
Западные гиты научились делать луки, и продолжали расселяться по Силеме. Кзабраки постепенно теснили штиров, планомерно продвигаясь в самое сердце в Кор-Хака. Жители огневищ, что краснокожие, что чёрные, набегали на всех соседей, немало тем досаждая.
Но больше всего изменилась жизнь цвергов. Сперва их старые добрые соседи юдьяры вдруг напали на них, сжигая стойбища и убивая всех, кого поймают. Потом с запада пришли отряды эллинов. Тяжёлые то были времена... Но цверги не из тех, кто падает, пока может стоять. Цверги не из тех, кто забывает прошлое. Цверги не из тех, кто не думает о будущем. Мирные прежде, они быстро выучились сражаться. Их общины стали объеденятся в племена, а те - в союзы. И вскоре были уничтожены мелкие поселения эллинов, вскоре югра горько пожалела о предательском нападении на соседей. Цверги же плодились и размножались, и занимали свободные земли.
-
Завязка всех конфликтов северного континента, очень хорошо всё расписано.
-
Жестоко, но справедливо. Никто не обещал, что будет легко.
-
Эх, красота... С одной стороны кровавый экшн, с другой - где-то далеко пока, и мой народец может подкопить сала. =)
Пост несколько портит изрядное количество ошибок, очепяток и прочих "повторяюсь-повторяюсь", но, учитывая поистине титанический обьем мастерской работы в модуле, даже стыдно об этом говорить.
Вот, мне уже стыдно. =)
-
Отлично!
-
Эпика!
-
Эпика, да!
-
Мне больше всего нравится произошедшее с сельтами за эти годы.
-
Спасибо! Читаю игру с удовольствием!
-
плюс же
-
Да, эпично ^^
-
Эпично!!!
|
Зловещий рокот, низкий гул, вдруг показался страшной тишиной, предшествующей появлению чего-то воистину огромного. Наверное, что-то такое "слышит" крошечный муравей, когда на него с неба вдруг падает огромная резиновая подошва сапога.
Небо над Москвой окрасилось багровым сиянием, будто пролитая этой ночью кровь впиталась в небесный свод. Тонкими белыми трещинами полопалось мироздание над покатыми крышами многоэтажек в Бибирево, паутинкой километровых молний, с громом соответствующим, разошлось пространство над Москва-Сити, и Кремль, что ближе к центру чудовищного портала оказался, озарил безумно яркий свет иных солнц, чужих планет - свет дьявольски горячий, обжигающий, такой, что снега сугробы метровые мигом растаяли, а воздух, морозный и колючий, раскалился добела.
Тогда Козловская, спасая себя и других от волны удушающего жара магией огня, бросилась за покореженный корпус горящего танка, от которого клубами валил пар, а металл брони натужно, словно с болью, скрипел и скрежетал. Тогда Зима, пытаясь спасти осколки разума бойцов, которым не повезло, упал на колени и приложил к вискам руки, даря спасительное спокойствие мечущимся в горящих телах душам.
Тогда Чернов, укрывшись за тушей демона им самим обезглавленного, не чувствовал ни тоски, ни сожаления - эмоции стёрты, и на душе хорошо и тепло, даже жарко немного. Тогда Самба, взвыв от боли, увидела на мгновение нечто: чудовищный в своей непередаваемой уродливости рог или клык, вернее, самый кончик его, протаранивший весь её мир, пронзивший небо и землю подобно титанической игле энтомолога, пробившей крошечную букашку. Тогда Королев, хлопнувшись в землю лицом, почувствовал, как горит его тело, и душа его сгорает дотла. Тогда Цыденов, совершив отчаянную попытку прорыва, ворвался в здание МИДа и, сраженный пулями, срубил двоих обомлевших аколитов, рыча и харкаясь кровью. Тогда Кузнецов, не найдя укрытия от света и тепла, подобного божественному, поднял голову и был буквально испепелен на месте, пройдя ритуал "очищения", который был уготован Орденом каждому живущему. Тогда Ариман, окончательно сойдя с ума, бросился в атаку и пропал в чаду горячего пара, что шёл от раскаленной земли. Тогда Соколов, мирно прикрыв глаза, кивнул своим мыслям и затаил дыхание, ожидая перерождения.
Тогда мир погиб, не выдержав Возрождения.
Но так ли всё было?
Мятежный дух впился клыками ярости в куклу, уже переставшую быть человеком, взяв над ней полный контроль. Никто из окружающих не заметил изменений.
Дух же, не теряя времени, выдернул кольца гранат на своей груди и, сделав три прыжка, оказался в центре зала.
Взрыв, погубивший большую часть зомбированных аколитов и магов, не мог уничтожить духа, как не мог уничтожить демона, что овладел душой Демидова, в то время как тело, с помощью живой воды восстановленное из полуразложившихся останков его, на миг потеряв связь с демонической сущностью, тут же пеплом рассыпалось, и кинжал Аши, засветившийся было сиянием магическим, особенным, чужим и инопланетным, со звоном каменным стукнулся об пол, и больше не было никаких звуков в том зале, кроме эха дьявольского визга, отражавшегося какое-то время от стен и потолка - и источником этого крика была оскверненная душа Белого мага, ставшего Черным.
* * *
БМП черный, горящий, жирным дымом чадит. Бойцы ГСМН прорываются сквозь заслоны несобранных и ослабевших аколитов - солдаты ордена кажутся какими-то потерянными, и оказать достойное сопротивление не в силах.
Чернов срезает пулеметными очередями людей, Тайшир императорским мечом рубит головы демонам, Самба и Зима заставляют бестолковых зомби без чувств падать на промерзшую землю и дрожать от внезапно нахлынувшего чувства ужаса, погребенного глубоко в душе и вновь открытого ими.
Бойцы пробиваются, очищают комнаты и коридоры, ждут подкрепления и вновь идут в бой, продвигаются выше. Танки прикрывают, Щерба высаживается с вертолета на крышу МИДа и лично пускает пулю в голову старшему чародею Ротманну, прибывшему из семнадцатого века для контроля над Возрождением.
Никто не знает, куда снова делся Демидов.
Группа под руководством Зимы врывается в зал, где уже лежат мертвые и умирающие орденцы, всюду кровь и обезображенные останки, а на полу - Кинжал Аши, покрытый слоем пепла. Ни следа Демидова. Словно в воздухе растворился.
Сомнения тревожат бойцов. Здесь произошло то, что недоступно пониманию многих из них. Кулешов, пятерней почесывая бороду, в которой кусочки костей и катышки плоти застряли, многозначительно хмыкает, довольно так, и уходит.
Суямов, узнав о произошедшем, расплывается в таинственной улыбке и смотрит в одну точку на звездном небе долго, очень долго.
* * *
В течение трех следующих дней попавшие под воздействие зомбирующего излучения жители Москвы проходят реконструкцию и минимальную корректировку памяти посредством гипноизлучателей, установленных в Храме Василия Блаженного. Все видеозаписи и фотографии, на которых бойцы ГСМН ведут бои с неизвестными, изъять не удается. В прессе пущен слух о сорванных террористических акциях, предпринятых радикальными исламистами из организации "Алый Джихад".
"На любительских кадрах мы видим, как бойцы спецназа ГРУ предпринимают попытку штурма здания министерства иностранных дел России, на верхних этажах которого забаррикадировались террористы-смертники"
"Какие цели ставили перед собой агрессивные ваххабиты, обвешавшись оружием и взрывчаткой и напав на здание Московского МИДа глубокой ночью? Этого, наверное, не знает никто, кроме высших чинов нашего глубокоуважаемого правительства. Однако, до свидания".
Апокалипсис, о котором говорили, который предсказывали и предрекали демоны, падшие ангелы и старые женщины с джиннами в подчинении, не произошёл. Причин этому могло быть несколько, но каждая версия того, что склонило чашу весов на сторону условного "Добра" в лице ГСМН, порождала больше вопросов, чем ответов, а потому каждый, кто пытался докопаться до истины, рано или поздно бросал это дело, и только старые и умудренные опытом ветераны на вопрос: "Куда делся Демидов?" с долей юмора отвечали: "Он улетел. Но обещал вернуться".
И он вернулся.
Но это уже совсем другая история.
-
Мафся крут.
-
концовка не подкачала)
-
Спасибо за игру, она была великолепна. Удивился, что хэппи-энд случился-таки)
P.S. Надеюсь на продолжение.
-
Годно играли, малаца.
-
ДА!
-
Ай, молодца!
-
И модуль отличный, и до конца дошёл. Респектище.
-
+1 Мафся, большое искреннее спасибо тебе за игру! Это было очень здорово, с какой стороны ни посмотри. Литературно, увлекательно, скорость на отличном уровне. Я получила огромное удовольствие.
P.S. присоединяюсь к тем, кто надеется на продолжение)
-
-
Спасибо за игру.
-
Огонь-пост!
-
Пост хороший и музыка в тему.
|
|
|
|
Заняли позицию у автомобилей, как Суямов приказал. Продвигаться по улице дальше, потом - в здание. А там уже видно будет.
Чернов стоит, в небо смотрит. Представляет, как стал бы снежинкой маленькой и падал бы вниз с высоты огромной. Километры замерзшего воздуха отделяют тебя от земли мерзлой. Падаешь, ветром гонимый над твердью. Страх колючий, сухой, холодный захлестывает. Разжимаются кулаки, слёзы на глаза наворачиваются. Хочется мычать и выть, убежать. Картинка меняется. Теперь ты - раненная птица. Свирепая, гордая, но с подбитым крылом.
Падаешь.
Воспоминания притупленные острыми гранями вспарывают сознание. Больно. Пузырится ужас, вскипает под черепной коробкой изуродованной, мысль бьется одна-единственная: "БЕГИ".
Ладонь, к счастью, ложится на плечо, и вмиг все горькие домыслы улетучиваются, как дымка от порыва ураганного ветра. Раз - и не было. Четкость и ясность осталась. И чувство, что кто-то теперь сидит в твоей голове и управляет твоей мотивацией и твоим сознанием, как ребенок управляет игрушечной машинкой.
Стоит рядом Суямов, снизу-вверх смотрит.
- Зомбируют уже. Повсеместно. Даже экраны в шлемах не спасают, - бормочет негромко, оглядываясь по сторонам.
- За мной, - машет рукой в направлении улицы пустующей: машины засыпаны снегом, редкий прохожий молча пялится в красивости магические над головой и не делает ничего кроме этого - ну, только, может, дышит еще, гомеостаз поддерживает на инстинктивном уровне.
Как вот, например, Чернов. Двигается вместе с остальными, смотрит по сторонам, палец на гашетке, готов вжать тогда, когда нужно будет - но, вместе с тем, нет мыслей посторонних, нет каких-то страхов внутренних, неуверенности, которая могла бы возникнуть от такой чистоты помыслов собственных. Всё просто и понятно. Осознание одного - если бы не Суямов, сейчас бы, наверное, с ума сошёл совсем. Или, может, своих бы товарищей крошить начал мелко из пулемета экспериментального, протуберанцем пламени из трех стволов облизывая тела бренные братьев по оружию.
Через дорогу - министерство. Людей гражданских нет, свет не горит в окнах, только газоразрядные лампы фонарей тусклым желтым светом поливают сугробы и выбивают косыми лучами из темноты снежинки, в воздухе холодном бешено крутящиеся.
В голове у каждого бойца шёпот Бадора Сергеевича раздался тихо:
"Караулят. Цыденов, Обухов, Волкович - за мной. Остальные - займите укрытие и свяжите противника боем, если нас обнаружат, а мы пока с фланга обойдем и раздавим гадов."
|
|
-
Жадина %)
-
Няша таой
-
+
-
Ну ты, блять, и жмот.
|
- Ага, давненько такого подляка не было. - злобно согласился с другом Шип, вытирая мечи об одежду убитых. - Мелисска эта, совсем беспредельная. Или может у нее дни такие. Просто же пиздец.
Шип хотел еще что-то добавить про хитровывернутую злоебучесть Мелиссы и грязно выругаться, но сил злиться особо не было, поэтому наемник лишь устало махнул рукой и, посидев немного, принялся помогать Дрозду собирать деньги, время от времени поглядывая на здоровяка, жадность которого превосходила все возможные пределы и могла послужить причиной подлой кражи.
Закончив со сбором бабла, Шип предусмотрительно пропустил вперед следопыта, а за ним и здоровяка, чтобы было кому неприятности найти, и в них же вляпаться, а сам двинулся следом. За время недолгого перехода до деревни наемник слегка оклемался, и на подходе к дому уже свирепо зыркал по сторонам в поисках Мелиссы или местных. Подельники единогласно решили не нервировать мэтра без нУжды, и даже без особых приключений добрались до дома, отчего у Шипа уж было появилась надежда, что хоть в этот раз все пройдет гладко. Но хер-то там. Сперва следопыт залез в дом, затем здоровяк начал пыриться в окна, а после оба затихли. А тут еще и братка к ним подобрался, и щи сложные изобразил, мол, ваще тут херня какая-то творится. Пришлось топать за рыцарем внутрь, и смотреть все самому.
Увиденное Шипа не порадовало. Мелисска валялась с дырой в груди, причем подозрительно небольших размеров, и Шипу сразу расхотелось встречаться с типом, способным походя ткнуть сказочно верткую девку чем-то вроде ножичка, и спокойно сделать ноги. Несмотря на все свое неоспоримое мастерство во владении мечами, Шип бы не поставил денег на то, что сумел бы повторить подобный подвиг даже с мечом в руках, не говоря уж о более коротком клинке.
Ко времени, когда Шип добрался до дома, Хурт уже порядком изгадил все вокруг кровью и первым порывом наемника было зарядить тому леща, для скорейшего возвращения в чувства. Но. Тут. Шип. Увидел. МЕЧ!
Моментально предоставив рыцарю выяснять причины помешательства Локера, Шип бочком-бочком придвинулся к МЕЧУ, словно кот учуявший крынку со сметаной и уже предвкушающий божественную жратву. Впрочем, природная осторожность взяла свое, и перед тем как накинуться на сладкое, Шип осторожно потыкал в МЕЧ кончиком своего левого меча, а затем и вовсе замер, настороженно оглядываясь вокруг.
- Эй, башка. - негромко позвал Шип, решив для надежности определиться по бесу. - Ты там живой-неживой?
|
Длинный двуручный меч очертил ослепительную линию, разрубая грудь кмета, потом крутанулся над оскаленной головой наёмника и закончил свое вращательное движение, смахнув выставленную вперед чужую ногу. Кор качнулся влево, отпугнув острием меча двух крестьян, и метнулся неожиданно вправо. Пока чужая пара метила ему в грудь, он сделал глубокий выпад и подрубил голень одному, потом поднялся на опорной ноге и вторым росчерком распорол горло второму. Раз-два – и он уже развернулся назад, отметив краем глаза, как ловко Шип прикрывает тыл. Отрубил руку, что сунула нож в лицо Хурту, парировал направленную в тело косу, полоснул идиота, в него её направившего, и, пригнувшись, скользнул к Герману. Спиной к спине бились все, на небольшом расстоянии друг от друга. Галом, парируя сразу по три-четыре атаки, сравнил себя с Либрюсом, известным скользким типом, которого, как говорят, царапнуть даже никто не умудрился.
Усталость одолевала тело, руки и ноги наливались свинцом, меч с каждым взмахом становился всё тяжелее, а заходящее солнце время от времени слепило глаза, мешая концентрироваться. Сказывались недавние драки, попойка, да ещё и прогулка пешкодралом. Но подыхать от грязных лохматых уродов, богатым, и денег этих не растратившим было препаскудным делом, делом непозволительным и настолько возмутительным, что наёмник лишь скрипел зубами, рубил люто, да матом всех поливал.
Уроды, словно тараканы, облепили Циклопа-Шипа, а вот Дрозд, как маслом смазанный скользил между гадами, иногда подрезая кого. Ряды засранцев редели, а потом и вовсе начали отступать, паскудно скуля и воя. Галом в эйфории бросился было вдогонку, затормозил, сообразив, что битва кончилась, запнулся, ногой в чей-то желудок угодив, и мордой оземь ударился. Лежит, смеётся, от ситуации дебильной. Столько выдержал, и под конец всё равно по морде получил, прям таки привычка завелась, в отряде этом.
Встал, мешок свой проверил, вытряхнул что затоптали, кусок мяса в рот сунул, палкой с ботинка кишки снял и деньги в сумке нервно проверять полез. Вздохнул облегчённо, бровь рассеченную куском тряпки зажал, и на поле боя взгляд упёр, на двух бугаёв мёртвых, на землю под ногами от литров крови чавкающую, на ноги, руки, головы отрубленные, на Джека, что к Бородатому пошёл, на Шипа, из под кучи тел пробивающегося, на Дрозда, без царапины единой стоявшего, на Хурта, что-то нервно бормочущего под нос. Пожал плечами, и сел тетиву натягивать.
-
+
-
Циклопа-Шипа За Циклопа ответишь!
|
|
Шип безысходно и деловито рубил наскочивших крестьян: до подбородка просек голову первому из подбежавших, срубил ухо и часть плеча второму, проткнул пузо третьему. Это не сильно впечатлило напирающую толпу, быдло перло на ножи, как на ярмарку за пирожками, зато сам наемник внезапно поймал кураж. Долгое ожидание пиздеца, соратники норовящие нагадить на общее дело, тупые выходки Мелиссы, невозможно вскрыть горло разным там умникам, щупальца, ублюдочные рыцари и прочие случившиеся гадости основательно подорвали нечеловеческое терпение Шипа, а угроза помереть от рук вонючих, сиволапых крестьян и вовсе стала последней каплей переполнившей чашу терпения наемника.
- ЭХ, ДЕРЖИТЕ МЕНЯ СЕМЕРО, ШЕСТЕРО НЕ УДЕРЖАТ! - расхохотался Шип, увидев как стремительно бледнеют говнокопы, уставившиеся на мозги вперемешку с пузырящейся кровью, заливающие морду зарубленного им крестьянина. - ВСЕМ ПИЗДЫ, НИКОМУ ПОЩАДЫ!
От вида и запаха крови растащило Шипа знатно, и теперь он бесновался среди крестьян совсем на другой лад. Рубил злорадно, со смешками, с хеканьем, от души, умело вкладываясь в каждый удар. Смахнул голову кинувшемуся на него местному герою с вилами, тут же проломил грудину навершием меча дядьке усатому, пинком отправив хрипящего подранка навстречу наползающим соратникам, глумительно сокрушил схожих мордами братанов-хлеборобов, что пытались забить его цепами, подскочил к грустному здоровяку со смешной тяпкой в руках, и в два удара сделал из смешной тяпки грустный обрубок, а из грустного здоровяка смешной труп. В общем, метался как волк среди овец, сколько смог зарезал, остальных напугал до усрачки. Напоследок, от повышенной злобности, засадил восходящий крест крестьянину с серпом, с удовольствием отметив, что отрубленные руки сложившегося в себя ублюдка приземлились ровнехонько среди ожидающих своего часа односельчан. Наше вам, с кисточкой.
Толпа на все это отреагировала, как живому организму и положено, сперва шарахнулись крестьяне в стороны, а как ясно стало, что от боли этой никуда не деться, попер народец вперед. Прибойной волной накатились на Шипа крестьяне, долбанули о землю, с потерями не считаясь, телами привалили, и назад отхлынули, словно ужаснувшись цене, которую за успокоение мерзавца заплатить пришлось. Шип, правда, даже придавленный, унялся не сразу, нож умудрился вытянуть, и в ближних тыкал из ненависти лютой, а когда и нож выбили, кусался злобно. Через пару минут совсем у крестьян задор боевой пропал, уж больно здорово наемники колдуна рубились, подумали-подумали сельские жители и ну его нах, такие разборки, дернули в разные стороны, кто куда горазд. К этому времени, Шип последнего из навалившихся задушил, и из-под груды тел вылез. Усталый, помятый, избитый, живой и от того счастливый.
- Ага, погнали наши деревенских! - выплюнув чей-то откушенный нос, довольно возвестил городской житель Шип, подтягивая к себе мечи. - Быдло сиволапое, ты к ним с открытой душой и добрым сердцем, несешь им понимаешь, новый, колдунский порядок, а они на тебя с вилами навозными кИдаются. Ублюдки неблагодарные. Не-на-ви-жу.
Ткнув пальцем в глаз ближайшего из зарубленых, и удостоверившись, что тот на самом деле мертв, Шип уселся на бедолагу(на холодной земле сидеть вредно) и осмотрелся. Первым делом Дрозда взглядом выцепил, жив братка, что и неудивительно, скользкий как угорь, и мерзкий как шанкр, такого крестьянам не одолеть. Потом здоровяк нашелся, этому руку попортили, но тоже живой и лыбится. Хурта какой-то умелец расписал на долгую память, а вот лучнику напротив, всего то, что и морду разбили, везунчик можно сказать, даже рыцарь уцелел, хоть, судя по звукам, мотала его толпа, как кот консервную банку, с чувством. А вот двум другим здоровякам не свезло, покрошили гадов неслабо, но все одно - пали геройски, под натиском лапотных орд. Такая она наемническая жизнь, сегодня ты есть - а завтра нет.
-
+
-
Всехпорвусукипадлы
-
Лихо)
|
Сокол распахнул заднюю крышку, тубус гранатометный с щелчком раздвинув в боевое положение. Не было у Вени никогда учений, ни разу в жизни до сего момента он реактивную гранату подобного типа в руках не держал. Как-то оно само так получилось - щелкнул, глядя, как разбегаются в стороны бойцы, как Чернов одной рукой приподнимает обезглавленную тушу и под неё заползает, как Искра, пальцами бешено щелкая - пора ей мыслекомандами научиться активировать свой навык уберполезный! - пытается отвлечь гомункула, как Цыденов, сверкая пятками, пытается избежать столкновения.
Спусковой рычаг вжал, пока еще далеко был гомункул от бойца ГСМН. С чудовищным "фшуух" за спиной Вениамина боевой заряд, пролетев через зал, утонул в плоти гомункула, заставив последнего остановиться от удара резкого. Не было хлопка, не было взрыва чудовищного - засела граната в боку правом гиганта, который отвлекся от Цыденова и вглядеться в фигуру Соколова попытался.
Взревел гомункул, собираясь телами мертвых забросать бойца. Но не успел. Зима, гранату глубоко внутри тела его отыскав, приложил усилие телекинетическое, заставив сдетонировать мгновенно.
Подорвался обезумевший, жирный и злой эксперимент с шумом и плеском, замарав всех и каждого, кто в зале остался, ошметками своими черно-желтыми, вонючими. Дым, вонь страшная, от которой прямо блевать тошнит даже Зиму, а он, в своё время, отлавливал и сжигал на Васюганских болотах ульи р'лайских содомитов.
Пророк спешит - пробегая мимо сварившихся заживо, медленно регенерирующих вампиров, пускает каждому по пуле в лоб, и лопаются с шумом черепа, кровавым месивом и осколками костными харкаясь на затылках. Пробежав по коридору, вместе с Назией и Тайширом, шатко стоящим на ногах, врываются в комнату, что пуста - в ней только стол, стул и портальные врата третичного разрыва, пройти через которые сможет не каждый.
Закрываются они. Меньше чем через минуту останется только тень, размером с булавочную головку, а по ней даже самые лучшие профи не смогут выяснить, куда портал привести должен был.
Решать нужно. И быстро.
-
Стабильно круто)
-
на болотах Васюганских ульи р'лайских содомитов
-
Ульи содомитов значит, лол
-
+1 Ежели выживет Искра - всенепременно поработает над мыслекомандами)
|
|
- Слушайте меня, люди!- Громовым раскатом разнёсся по помещению, болью и властной мощью откликнулся в ушах людей голос воина-медведя.- Я Тар-гар, первый среди гаров Обители... Мы посланы Старшим, чтобы остановить трусов и поощрить храбрых на их пути к Возвышению!..
- Я Ыр-гар, Хранитель Врат.- Грозным мычанием раздался голос воина-быка.- Врата открыты.- Стоило каменному воителю сказать эти слова, как, к ужасу и немому восхищению собравшихся часть стены напротив моста, на той стороне помещения, на которой вернулись к жизни воины, отошла назад и в сторону, являя людям Свет. Врата вели в длинный проход, в конце которого словно сияло Солнце. Проход был наполнен туманом, его стены сокрыты в нём, но Свет видели все. Он ослеплял. И манил. Он был тёплым. И любящим. Он был Божественным.
- Я Нак-гар, Строитель Пути.- Прорычал воин с головой тигра.- Знайте же, испытуемые, что лишь смелым духом будет позволено пройти к Звезде.
- Я Еса-гар, Учитель Звезды.- Раздалось близко к мосту шипение человека-змеи.- Свет Звезды милостив и добр. Но трусов и подлецов он изничтожит. Из любви. Ибо не им было предназначено Возвышение...
- Я Пар-гар, Хозяин Стаи.- Взвыл голос человека-волка.- Помните: у каждого свой Путь и отдать свою тропу иному невозможно... но любое, от самого малого до бесконечного, число Путей образует иной Путь, называемый Путём Стаи. Идущим по такому Пути уготованы воистину великие свершения...
- Я Ран-гар, Храбрейший Воин.- Прозвучало в дальнем углу существо с головой ягуара.- Мне нет равных в бою. Лишь храбрый и спокойный одновременно выстоит в схватке со мной...
- Я Ода-гар, Властитель Небес.- Зашумел клёкот человека-орла.- Моя власть безгранична, ибо Небо вечно. Путь к Небу - Возвышение. Лишь чистые сердца познают счастье полёта ввысь... Порочные же будут сброшены на дно океанов...
- Я Йот-гар, Бредущий в Реке.- Грозно произнёс сквозь огромные челюсти человек-аллигатор.- Путь - Река. И я поджидаю в ней слабых. Слабость - удел побеждённых.
- Я Дам-гар, Свистящий, как Ветер.- Раздалось словно бы везде и сразу рычание человека-рыси.- Желая следовать за врагом - идите его следами. Желая догнать врага - слейтесь с ним. Желая настигнуть врага - следуя и слившись с ним, прыгните.
- Я Ёл-гар, Пёс Пустыни.- Завыл человек-шакал.- Хитрость и дерзость - спутники молодости. Познав и приняв их, станете зрелыми.
- Я Шан-гар, Знающий Тропы.- Достойно произнёс человек с головой лиса.- Не умея выбирать свою Тропу, вы обрекаете себя на смерть. Учитесь ходить Тропами всю жизнь, ибо умение это не имеет предела и быстро забывается.
- Я 'яр-гар, Живущий во Снах.- Прошипел после долгой паузы предпоследний воитель, человек-варан.- Путь - Сон. Жизнь - Путь. Чтобы не превратить Сновидение в Кошмар, постигните его природу, ибо нет иного способа надёжней обезопасить свой ночной покой...
- Я Иор-гар, Смотритель Обители.- Раздалась громкая и глубокая, хоть и повизгивающая речь человека с головой кабана.- Обитель ждала вас, люди. Мы ждали вас, испытуемые. Смерть ждёт вас, трусы.
Всё стихло. Все стояли молча. Воители неподвижно. Люди переглядывались или ошарашенно смотрели на говорящие камни. Потом одновременно случилось следующее:
Тар-гар взмахом опустил свой боевой молот на землю, и раздался грохот.
Дам-гар свистнул, и свист его словно растянулся во времени и пространстве, мгновенно перейдя в потусторонний гул.
Ода-гар подпрыгнул под самый потолок и скрылся во мраке.
Ёл-гар и Пар-гар взвыли, и туман, до того отступивший, вновь заполнил собой всё помещение, только теперь став ещё плотнее.
После этих четырёх событий наверняка произошли и другие, но белесый туман скрадывал шаги, замалчивал звуки и прятал в себе движение... Всё стало, как во сне.
Путь - Сон...
По ту сторону моста (fil211; Ола; Mafusail; Друг; Лар; illiren; zzappad; ).
Безымянный храбрец, осмелившийся говорить с гарами, так и не был награждён ответом. Тар-гар лишь пронзил его взглядом Учителя, поражённого наглостью Ученика. Когда же медведь стукнул по земле молотом, Разбитый потерял его из виду. Обернувшись, он не увидел за своей спиной и ушедшей Олы, прекрасной Рабыни. Он был один. По правую руку всё ещё была стена. Он помнил, что Врата где-то сзади, за спиной. Если идти по стене, можно будет наткнуться на них... Вдруг из тумана, метрах в десяти, вышел человек-медведь, волоча по земле свой тяжёлый боевой молот. Он шёл молча на человека, но в голове Разбитого прозвучал его голос:
- Твоя дерзость возмущает гаров. Приготовься к бою.
Ола, бросившаяся бежать от странных каменных изваяний, оказалась в тумане наедине с другим рабом, чернокожим юношей. Стена и Врата пропали из взора, и они остались совершенно одни наедине с белой дымкой. На несколько бесконечных мгновений. А потом из тумана, словно зажимая людей в клещи, вышли двое воителей: Еса-гар, державший в руках длинное копьё и Нак-гар, вооружённый одноручным мечом с причудливо изогнутым лезвием. Человека-змею увидела Ола, а человека-тигра - безымянный раб. Змей шёл к женщине. Тигр - к мужчине. В головах их зазвучали голоса. В голове Олы - шипение. В голове раба - рычание.
- Ты можешь бежать, но бег не спасёт тебя. Приготовься драться.
Друг и Лар были застигнуты туманом одновременно, едва сойдя с моста и обогнав бредших по нему Заключённых. Сердце Жрицы возбуждённо билось, разгоняя кровь по телу. Кровь - это "Кор". Тело - это "Нат". Снова всплыли в голове слова. Слово - это "Лар". Друг не знал того, что знала женщина, кроме истины, явившейся к нему несколько минут назад. Он первым увидел выходящего из дыма воина. Ода-гар, человек-орёл. Он не держал в руках оружия и брёл на Друга с обнажённым торсом. Но на руках его были длинные металлические когти. Такие же клацали на его ногах. Орёл был хмур. Лар увидела своего соперника позже. Это был 'яр-гар, человек с головой варана, вооружённый топором и щитом. Он шёл на неё спокойно, словно бы скользя. В голове её - шипением, его - клёкотом прозвучало:
- Твоя вера - ничто, если ты боишься. Не бойся. Сражайся.
Заключённые замерли у самого конца моста, уже ступив на эту сторону. Их противники выбрались из-под моста, Йот-гар, огромный воин-аллигатор сближался с чернокожим преступником, а Ран-гар, ловкий человек-ягуар нацелился на другого мужчину. Аллигатор сжимал в руке шестопёр, ягуар - саблю.
- Ты преступил закон. Ты умер. Ты наказан. Теперь ты должен освободиться. Бейся.
На мосту (Док; Кера Элизиан; bocca_chiusa; sionann).
Послушники и Кера, замершие на мосту, встретили целую шеренгу воинов. Здесь были Ёл-гар и Пар-гар, Ыр-гар и Дам-гар. Они шли единым строем, но остановились метрах в семи от людей. И начали расходиться, каждый вышел на прямую линию к своему сопернику. Ёл-гар шёл прямо на Дока, Пар-гар на Керу, Ыр-гар на на ту, что желала действовать быстро, но не спешно, Дам-гар - на девушку, не желавшую вступать на мост, но всё же вступившую на него, когда ей показалось, что иных выходов нет. Воители лязгнули оружием: Ёл-гар - парными кинжалами, Пар-гар - мечом и щитом, Ыр-гар - двуручным боевым топором, Дам-гар - алебардой. И услышали люди голос:
- Ты на мосту. Не значит ли это, что ты боишься идти дальше? Если так, я отправлю тебя вниз. Иначе - ты пройдёшь.
На этой стороне (Dialgvo; Идущий).
Идущему, застигнутому врасплох собственным удивлением, в голову пришли ценные мысли:
Они не люди, но и не статуи. Это не магия, а что-то большое. Или просто - иное. Они жили когда-то, но нынешние они - не живут. Но и не мертвы. Они не демоны и не призраки, не духи и не мертвецы. Они гары. Такова их воля.
Последняя фраза показалась наиболее важной, словно всё, происходившее здесь - следствие чьей-то воли. И это - основное. И самое главное. Думая над этим, можно постигнуть суть вещей, происходящих здесь, в тумане.
Но прежде Идущему предстояло увидеть Шан-гара, идущего прямо на него. Лис смотрел на Послушника с прищуром, держа в руках парные топорики:
- Ну что, мой друг, пришла пора нам биться. Ты верно мыслишь. Но верно ли ты ходишь, Идущий?..
Последний Заключённый поднял факел и оказался в тумане столь плотном, что от света факела уже не было никакого толку. Он почувствовал себя безумно одиноко, и в тот же миг его одиночество кануло в бездну, ибо из белой мглы вышел воин с головой кабана. Иор-гар был вооружён моргенштерном и шёл на преступника, молча смотря тому глаза в глаза исподлобья. Он молчал, но голос его звучал в голове:
- Кто ты? Ты готов умереть? Беги, и смерть настигнет тебя. Бейся. И смерть настигнет тебя.
|
А Герман не сразу понял, что в таверне произошло. Допил, вроде, пиво своё. Алебарду привычно на плечо вскинул. И зашагал на выход, никого не трогая, да на рожон не лезя. И тут началось. Хуй какой-то с ирокезом сзади наскочил, развернул Кляйна, да глаз ему выдавил. А потом и другие полезли. Ухо кто-то откусил, лицо расцарапали. Ну и сам бородач без ответа не остался, кому-то по голове инстинктивно засветив. И ещё кому-то. И ещё. Особо-то не подумаешь, когда из башки кровища хлещет, да лица половина одна будто огнём полыхает. А дальше совсем всё в тумане. Кто-то Кляйна куда-то тащил, всё лапу его с горла мудилы какого-то разжать пытаясь. Бежали потом куда-то. И только когда остановились, привал сделали и раны свежие зельем лечебным смазали, начал Герман приходить в себя потихоньку. На Дрозда поглядел, что-то выразительно говорившего. Получил в ебало от Джека разбушевавшегося. И, не обращая особенного внимания на их слова, да поступки, которые на фоне недавних событий показались мелочами жизни, задумываться начал, за что он, собственно, сегодня-то огрёб. И по всему выходило, что за дело.
А потом успокоились все, вроде. Замолчали. Дальше пошли. Ну и Герман, поднявшись, за всеми в тишине потопал. Сказать-то всё равно нечего. Одни оправдания гнилые, за которые только ещё пуще огрести можно. Так и шёл он, да жесты странные руками делал, сам себе, хотя бы, объяснить пытаясь, что за хуйню отмочил. Не получалось. С похмелья, конечно, всякое привидится может, но чтоб вещь чужую за свою принять, такого с Кляйном ещё не случалось. Загрустил он от дел таких. Видать, белочка приближается, завязывать надо с бухлом. Или просто, старый стал совсем, в маразм впадать начал. А теперь ещё и калекой остался. Глаз потерял, ухо. К зрению странному привыкать придётся. Поди мечом куда надо попадать теперь сложнее будет. Да и пацаны при первом следующем косяке в землю зароют. Герман бы зарыл, по крайней мере. Тоже повод для грустных размышлений. И злобы на самого себя.
Так, рефлексии предаваясь, и дошёл Герман до засады крестьянской. Не сразу их заметил, впрочем. Только когда камень по нагруднику звякнул, обратил внимание. Вздохнул грустно, да меч из ножен потянул. Хоть, после всего пережитого, предпочёл бы бородач недельку отдохнуть, но никто ему отпуска не давал. А значит, в сторонке не постоишь, как бы этого не хотелось. Подумал так Кляйн. И, скорость набирая, побежал на крестьян, глазом оставшимся угрожающе вращая.
-
шёл он, да жесты странные руками делал, сам себе, хотя бы, объяснить пытаясь, что за хуйню отмочил.
Видали таких товарищей, жизненно.
-
.
|
Утро встретило Германа болью. Адской болью, стучавшей в висках и в разы усиливавшейся от любого движения. Лишь пролежав несколько минут Кляйн осознал, что в его теле есть другие органы, кроме раскалывающейся на части головы. А глаза так и вовсе нескоро сумел разлепить. И, оглядевшись, увидел знакомую картину - валяющихся повсюду мужиков, насмерть сплетённых с несимпатичными бабами, пустые бутылки, да следы недавнего побоища. Видать, пьянка удалась. Вздохнул Герман грустно и мучительно, перегар на всю комнату распространяя, да боль из башки выталкивая. Не помогло. Вяло выругавшись, да прошипев себе под нос "Подъём, блять", наёмник усилием воли сел. А сев, превозмогая похмелье, начал подниматься, да одеваться. Получилось. Не обращая внимания на лежавшую рядом бабу, которая, судя по комплекции, явно не была Мелиссой, натянул, не без труда, доспехи. Машинально алебарду чью-то прихватил, забыв, что свою проебал. И, наконец, окончательно поднявшись, отправился к бару.
- Пива мне, - прохрипел шёпотом. И, похмеляясь, начал вспоминать события прошлой ночи.
А вспоминалось мало. Бухло, еда, в очередной раз превышенная норма, девки какие-то, голая Мелисса, ёбля то ли с ней, то ли не с ней, то ли и с той и другими, веселье лютое и нездоровое какое-то, выдача пиздюлей хер пойми кому. Обрывки какие-то, без конкретики особой. Привычная для Германа память после хорошо проведённой ночи. Ухмыльнулся он. Зубов оставшихся наличие проверил. Да, пивко попивая, пообещал себе в, хуй знает какой, раз в завязку глухую уйти. Или, по крайней мере, не напиваться так больше.
А там и остальные просыпаться стали. Заплывшими ебалами своими светя, рядом присели. Утро дальнейшее в молчании провели. Ну, или Герман разговоров не заметил, в думки свои погружённый. А там уж и выходить собрались. Ну, Кляйн, похмелившийся и посвежевший, вместе со всеми в путь-дорогу и отправился.
|
|
Шип практически на ощупь ковылял по дороге, решая про себя неразрешимую задачу: как бы так вспомнить, что он вчера мутил, чтоб при этом от усиленных воспоминаний голова не треснула. Судя по тому, как эта голова ощущалась, опасность была нешуточная и к печальной развязке могло привести любое чрезмерное усилие. Но опыт, как говорится, не пропьешь, и через пару миль, Шип оклемался и начал припоминать самые яркие моменты прошлой ночи. Вот Дрозд играет в карты с какими-то местными, и сперва уверенно дербанит их, а после, уже порядком припив, начинает засаживать все выигранное и уходит в глубокую жопу. Жопа Мелиссы маячит справа-слева, и сейчас уже непонятно, это она так идет и шатается, или это шатает самого Шипа, который волочится за ней следом. Вот Хурт, которому Шип убедительно доказывает, что если нормально закусывать, то водка ваааще не цепляет. Вот бард, который высокомерно кривится, когда пьяный в драбадан Шип, хрипя и коверкая слова, пытается ему подпевать, после чего, и так и не справившись с непослушным языком, наемник уходит прочь. Вот снова жопа Мелиссы, и какая-то знакомая рука на ней. Вот Освальд, что свысока смотрит на развлечения черни. Вот снова стол с игроками. Дерзкая усатая рожа. Что-то пытаются предъявить Дрозду, а тот лишь лыбу давит. Вот нож, которым Шип тычет кого-то в бочину. Пьяная драка, в которой все месят всех, и ни хера непонятно кто за кого. Вот мерзкий бард, которого Шип тащит к драке. Вот Джек, Герман и Кор, которые от души обхаживают ногами мерзкого барда, пока вернувший способность внятно говорить Шип разглагольствует о подлости, ублюдках, напрочь лишенных музыкального слуха, и необходимости радикальной борьбы за честные драки, почему-то упирая при этом на измазанный кровью собственный нож, который, по многочисленным требованиям слушателей, периодически примеряет к руке барда. Какие-то трезвые рожи, кислые от творящейся вокруг справедливости. Две качающиеся ноги, в латаных-перелатаных носках. Хурт, то ли грязно ругающийся, то ли читающий молитву. Гарри, который тащит куда-то двух девок, одна из которых, похоже кухарка и изрядно перемазана чем-то черным. Какие-то девки, опять девки, Мелисса, снова девки, бухло, дурацкая треугольная шляпа. Тысячерукий, мать его, кракен.
Шип, старательно обходивший в своих воспоминаниях любые моменты, которые могли подвигнуть желудок на необдуманные действия, вспомнив морского урода, лишь ценой огромного волевого усилия сдержался и не блеванул. Спаситель похоже сам не чурался спиртного, потому что на трезвую голову создать такую тварину, ну вот просто никак нельзя.
Напоследок память выкинула и вовсе непонятный финт, Шип вспомнил, как сидит, обхватив голову обеими руками, и втолковывает Кору, насколько гадкая штука это курительное зелье. Причем почти дословно.
- Не, не люблю я это дело, бездумно потом руки к неизвестным людям тянут. Был у меня такой случай, клиент резкий, крученый, но курит. Тут и думать не надо, как к нему подойти. Зимой дело было, умаялся я на этой алее его ждать, но дождался таки. Смотрю, идет. Я ему и говорю "разрешите прикурить?", он цигарку с огоньком ко мне поднес, правой рукой, я ее левой придержал, и клиент тут же схватил два удара ножом в печень. Так и осел на землю, прям где стоял. Недаром говорят: курение - вредит вашему здоровью.
|
|
|
Шип уже начал привыкать к остроумной манере подельников вести беседу. С ходу признались в содержании беса, обозвали одного из своих контуженным, пообещали выдать этого беса, когда о выдаче никто не просил, а Герман так еще умудрился и настоящее имя свое назвать. В общем, показали себя молодцами. Благо хоть никто не додумался на сапог благородному проблеваться, ну чисто так, для оживления беседы. С все тем же равнодушно-почтительным выражением морды, Шип пропустил вперед подельничков, предусмотрительно не сводя прицел арбалета со спины рыцаря. Ненавязчиво так.
- Вы бы парни, в другой раз помолчали б, для разговоров важных, Мелисса вон есть. - высказался Шип, прикрыв за собой дверь, и принялся осматриваться на новом месте. Кабак ему сразу понравился, рожи кругом наемнические, трактирщик крыса жирная, такого при случае подрезать самое милое дело, а главное, здесь должны быть приличная жратва и бухло, раз уж благородные столоваться не брезгуют. - Нечего перед всякими паладинами грязное белье свое вываливать. Знать про бесов, контуженных, и прочее им без надобности. А ты Герман, хорошенько думай в другой раз, перед тем как имя свое называть. Это ж гребаный Мёльн. Кругом гребаные колдуны. Ты вот уверен, что он тебя по имени не зачарует потом?
- Не, складчину в следующий раз. - Шип не поддержал душевный порыв друга. - Эти парни проставится хотели, сейчас самое время. Хер его знает, когда такой случай еще выпадет. А вот насчет того, чтобы поближе друг к другу держаться, мысль дельная. Порядки местные разве что Кор знает, остальные по незнанию могут и нарваться.
Предоставив здоровякам занимать подходящий для всей компании стол, Шип шел за ними следом, поглядывая по сторонам, с интересом, но не нагло. Интересовало его все, кто сидит, с кем сидит, во что одет, чем вооружен. Привычное в общем-то дело, осмотреться, прикинуть кому в случае чего морду бить, от кого ноги делать. И самое главное баб высмотреть. Какой же это кабак без баб.
|
|
Гвоздь, рыча и скалясь, лупит из пулемета, не разбирая, где враг, а где - друг. Сокол, уклоняясь бешено от ударов вампирских, люто вбивает нож свой в грудину кровососа, а потом ударом ногой с разворота вбивает его по самую рукоять, да так, что рассыпается кровосос в воздухе, и на пол падает только разорванный плащ, пеплом покрытый. Зима в это же время запугивает смертельно оставшихся в живых рабов, которые сходят с ума от увиденных иллюзий, теряют сознание и стреляют в воздух, вращая бешено глазами, крича и плача одновременно. Пророк Самбу прикрывает, ведет прицельный огонь - не слишком успешный - в то время как начальница, отдав приказ защищать бойца, вышедшего из строя, пытается проникнуть в черепушки оставшихся вампиров и растерзать их волю к победе одним телепатическим ударом.
Тщетно.
Непробиваемые одни остались. Шлют в ответ проклятья, насылают видения отвратительные в своей пошлости, где Самба участвует в пассивной роли рабыни, дающей свою кровь и невинность десяткам крепышей-вампиров кавказской национальности. Хохочут злобно, издеваются. Отрезала канал этот с мерзостью усилием воли. Заблокировала. Насовсем.
Королёв, встряхнув отбитой головой, поднимается с хрустящей пыли, устилающей холодный пол. Берет винтовку в руки, выцеливает вампира, что собирается напасть на одного из товарищей второй группы. Выстрел отрывает твари занесенную руку, которая со шлепком приземляется на битое стекло. Второй выстрел в другую тварь заканчивается ничем - когда палец вжимает спусковой крючок, вампир исчезает из поля зрения.
Искра, потеряв в толчее и полумраке шлем свой, выхватывает пистолет и сыпет пули как бисер, не считая - вампиров много, и каждый хочет получить кусочек человечины перед тем, как отправиться в свой Сумрачный Ад. Выстрел, удар ногой в раскрытую пасть, так, что хруст выбитых клыков и треск поломанных челюстей оглушает и заставляет прищуриться.
Обычное, вроде бы, дело.
Цыденов помогает, раздавая пинки и удары, разбрасывая тех, кто не успел спрятаться за продырявленную барную стойку или сбежать через крошечное окно под потолком, посеребренными горошинами картечи, лично освященными батюшкой Иерофантом год тому назад, во время Охоты на Липецкого Оборотня.
Стихает стрельба постепенно. Бойцы обоих отрядов, добивая недобитых, осматривают зал осторожно, водя стволами из стороны в сторону. Подорванные выстрелами - или перегрузкой - колонки, из которых уже не льется мощный бит. Диджейский пульт расстрелянный, за которым лежит мертвый диджей-азиат с длинными вампирскими клыками и неиспользованный гранатомет типа "Муха". Безголовый полковник МВД - Семёнов его фамилия, тот еще "оборотень" - верхом на полудохлой шлюхе лежит, а голова его, клыкастая, отрубленная лично Черновым, в руке мослатой бойца - выдергивает зубы полицейского Чернов, пока время есть. Видать, Искре на ожерелье.
Поскальзываясь на лужах крови и сканируя взглядом своим окрестности, видит Зима, что Брожичем в зале и не пахнет. Так где же он?
А Пророк чует - след есть. Ушли вампиры, часть из них, через неприметную дверь в конце зала. Заметил, но не сразу - успели, наверное, уйти далеко, суки клыкастые.
Осталось командиру отряда решить, что с подбитым бойцом, Тайширом, делать.
И с более чем полусотней погибших в перестрелке людей и тремя десятками вампиров, часть из которых еще не добита и может восстановиться, а часть уже разложилась до состояния подгорелого шашлыка, стараниями Искры.
|
-
если Освальд спал и не застал начало драмы, откуда он узнал, что новичок - единственный выживший, и как он понял, кто начал разборки и драку?
-
А вот хорошо подмечено
-
Это больше похоже на мнение игрока, чем на мнение персонажа.
Попытка ввернуть фэйспалм в пост - очень грустно.
|
|
|
|
Хмыкнул Джек, ничего не сказал на слова Мелиссины. Но задумался. Заворочались под лысым черепом мысли-мыслишки всякие, от которых и сам Джек удивился даже. Знать не знал, что такое за ним водится, а тут вона как, к сорока годам выползло. Либо тут магия шутит колдунская, одно из двух.
А суть мыслей была простая: девку обидел, плохо получилось. Извиниться бы надо. Все же не просто шалава какая-то из борделя, своя баба, считай, рубились вместе столько, опять же без нее, небось, и рыцари бы положили всех (хотя может быть и не напали в первую руку), но и без ее помощи, считай, никак не обходились попервой. Мэтр скуп на объяснялки был, все больше поглумиться, да поплясать любитель.
В общем говоря, Джек задумался над вопросом этим. Попутно решил, что обиделась она больше на "любовь". С таким-то еблом не очень-то везет на нее, наверное.
Когда в лесу затаились и лагерь разбили, Джек первым делом начал хлопотать по поводу пожрать. Нормально не жрали столько времени, сил уже не было терпеть. Да, небось, и у других тоже животы подводило. По крайней мере за Гарри и Германа Джек точно поручиться мог - бугай бугая завсегда поймет. Потому, как только костер развели - по-походному, хитро развели, чтобы дыма не было особо - начал из сумки хавку трофейную доставать. Сыр, хлеб, солонина, нога конячья. Винище положил, один бурдюк на круг. Флягу достал с самогоном, наконец. С народом лопухов каких-то нарвали, здоровенных, чтобы было на чем разложить нормально, да и начал своим ножиком здоровенным мясо пластать и на палки одевать. Полагалось полоску мяса самому на палке жарить и на свое усмотрение жрать, вместе с сыром и хлебом. Но перед этим всем, Джек флягу пустил по кругу:
- Давайте, мужики, помянем Голодного. Не похоронили толком, так хоть пожрем за него, чтобы и там сытый оставался! - первый самогонки глотнул и дальше передал. Занюхал рукавом, аж слеза пробила. Потом начал есть по-быстрому, при этом часть сыра с хлебом отложив для Мелиссы.
Пока Хурт ел, незаметно к книжке подкрался, которую тот беспечно оставил на видном месте, и с конца листок выдрал тихо-тихо. Да за пазуху спрятал.
Как поел, Джек начал заниматься делом, которое себе придумал, а именно - самую лучшую часть конской ноги, которую до того отложил, начал на костре аккуратно обжаривать, периодически винцом сбрызгивая. Как зажарился кусман, положил его на кусок хлеба, тоже специально в форме какой-никакой миски оборванный и сверху чутка сыра настрогал ножом, чтобы, значит, поплавился нормально. Эту всю красоту накрыл из лопухов и веток сооруженным колпаком, чтобы мух не налетело всяких и понес аккуратно к палатке Мелиссы. Осторожно к сундуку приблизился, значит, и сказал ему:
- Слыш, паря, ты не бузи, короче. Тут жратва Мелиссы. Я на тебя поставлю, так что стой ровно и не урони, а то она тебя мечом на щепу пустит, ясно? Я надеюсь, что мы поняли друг друга. -
К еде второй бурдюк с вином присовокупил, непочатый который был. А потом пошел вокруг лагеря побродить, вроде как с дозором.
На самом же деле Джек собирал... цветы. Какие находил, ему, в общем-то, похуй было, что за цветы. Так что насобирал всякого, букетик мелкий такой. Принес его обратно к палатке. Задумался ненадолго, потом достал цепочку золотую с крестиком - которую еще в день рождения Зубастика оприходовал с кого-то - и вокруг букетика обмотал, чтобы не развалился тот. Положил рядом с хавкой. Напоследок листочек достал и угольком что-то на нем медленно и старательно накарябал, после чего присовокупил к остальному и, с чувством выполненного долга, отправился обратно в лагерь.
Спальник встряхнул, расстелил его с удовольствием. Броню поснимал, ту часть, которая металлическая была, да и залез в него, чуть не урча от удовольствия.
- Дайте-ка винца мне. Так, - хлебнул из горла. - Короче говоря, я буду под утро дежурить. Нехуй-нехуй, кашеварил на вас всех, о конине позаботился даже, чтобы с голоду не помирали. Вон у нас, еще одна нога осталась, считай. Надо ее в угли запихнуть, что ли, чтобы не завоняла до завтра. Ну так вот короче, я спать. Кто со мной дежурить будет - сами разберитесь, хе-хе. -
И засопел. Тихо-тихо так, но явно умиротворенно.
|
Покивал Герман словам Мелиссы, типа понял. Сказал бы пару ласковых, да как-то нехорошо ему после эликсира стало, не до разговоров. Нет, всё лучше, конечно, чем раненым ходить. Но всё равно хуёво. Но что поделать, идти-то надо. Собрал Кляйн волю в кулак, вымучил таки вздох из себя. Вещички нужные оприходовал, оделся. Тяжёлыми доспехи оказались. Тяжелее, чем казались. И душно в них. Но идёт солдат, потом в три ручья обливаясь. Ну как идёт, ноги переставляет. Шаг, другой, и вот километр позади. Нормально. Пехота, часом, ходить умеет. Так что идёт. Шип с Зубастиком толкуют о чём-то. Не прислушивается Герман, на ногах сосредочившись. Джек подошёл. Сказал что-то, явно к Кляйну обращаясь. Нахмурил лоб бородач, сообразить, о чём речь, пытаясь. Понял. Дошло, сквозь тошноту и боль головную. Кивнул ему, мол, подумаю над этим. И думать начал. О том, что с одной стороны, дорога-то получше будет. Поровнее, попрямее. По ней шагать легче, да. В полях-то, при текущем состоянии, Герман далеко не пройдёт. Кочки там, буераки разные, холмы. Само-то, что б сознание от перегруза потерять, и, в канаву какую-нибудь скатившись, помереть. Пацаны только к вечеру хватятся, хер найдут. А с другой стороны, лошади ж подохли! Не к добру. Вот убили раз лошадей на заставе, так щупальца полезли. А до того медведь других свёл. И месили наёмники грязюку весь день, к колдуну опоздали. Смерть лошадей, значит, недобрая примета, однозначно. Да и Голодного, пацаны, не похоронили, кажись. Тоже не к добру. Перестраховаться надо. В поля уйти, как Джек говорит, да там залечь, передохнуть. Само то. На дороге-то без палева не отдохнёшь нихуя.
Решил Кляйн. И силы последние из себя выдавливая, шаг ускорил, чтобы Мелиссу догнать. Догнал. Окликнул:
- Мелиша!
Поравнялся наконец. Слабость не показывая, рядом с ней вышагивать начал. Вздохнул, разговор начиная:
- От пашанов предлошение дельное поштупило, шъебатьша куда-нибудь ш дороги. Ешли кореша рышарей этих мштить наришуютша, пишда нам придёт бешповоротная. Да и вообше, - вздохнул с мукой и заботой о ближних неподдельной. - Передохнуть бы надо. Вон, Гарри, - головой в сторону бугая пошатывающегося мотнул, - уше на ногах не штоит, притомилша!
|
|
Когда еще к деревушке подходили и заприметили первые трупы висящие, Хурт скорчил печальную гримасу, но вроде как даже не расстроился. Случалось уже ему наблюдать и висельников, и детей убитых, и трупы гниющие в целом. Но от того, что Локер увидел потом, он искренне охуел - вдоль мощеной улицы, бегущей сквозь деревушку, висело еще сотни две таких же бедолаг. Зрелище было одновременно жутким и впечатляющим, Хурт некоторое время тупо шел по дороге, глазел по сторонам и молчал. Как и некоторые из наемников, он тоже считал, что все это не правильно, что все население деревни не могло так жестоко закосячить, чтобы понести такое безумное наказание, и наверняка бОльшая часть гниющих тел, еще совсем недавно бывших разумными людьми со своими мечтами и стремлениями, ни в чем не виновата. Тем не менее, хоронить столько народу Локер по своей воле бы вряд ли взялся. А вот прочитать на всякий случай пару молитв из писания ему было не сложно, пусть тешатся души умерших, если они есть. Пусть смилостивятся над ними возможные боги и примут их в своё существующие, или нет, загробное царство.
Минули деревню, пошли разговоры о том, о сем. О жизни Мельнской, и политическом устройстве. Слушая Мелиссу, Локер определил для себя, что вся эта дикая сеть из различных государственных структур наверняка образовывалась не одну сотню лет, людьми хитрыми и далеко не тупыми. Придумали себе постов покруче, правил пожестче, причем так, чтоб не мешать друг другу, и управляют теперь обычным людом, живут припеваючи. В общем, не один раз надо подумать хорошенько и взвесить все за и против, чтобы в итоге в какой-нибудь Мельнский город заселяться. Может и не круто это нихуя, а сплошной геморрой.
А ближе к вечеру случилась нежданная встреча. Группа рыцарей, закованных в доспехи, выглядела весьма внушительно, и Локер разделял опасения и тактику Мелиссы, поэтому тупо встал у дороги, не за кем не прячась и не выхватывая оружия. Встал, и начал удивленно наблюдать за поведением остальных - здоровяки вперед вышли, а за ними ловкачи зашкерились, готовые в любой момент пружинками повыстреливать на дорогу, вооруженные до зубов. А если еще приглядеться, кто как одет, так и вовсе не возникнет сомнений, что если приближающиеся парни кто-то вроде патруля, то им обязательно захочется остановиться и поинтересоваться, кто это тут перед ними.
А дальше случился пиздец. Главный из незнакомцев повел себя не совсем учтиво, и в мгновение ока поплатился за свои слова, оставшись без головы. Не совсем готовый к такому раскладу Хурт замешкался, и еще через пару мгновений уже валялся в накауте, вырубленный тяжеленным кулаком одного из нападающих. Падая на землю и отключаясь, Локер успел задуматься о том, что стоять истуканом и совсем не готовиться к возможной атаке все же было его ошибкой. Понятно ему стало, как в Мельнской империи дела делаются, только это знание ему, почти наверняка уже трупу, совсем не пригодится. Обидно.
Однако сегодня Локеру не суждено было сгинуть. Прошло какое-то время, и он, ощупывая ноющее от боли ушибленное место, открыл глаза и огляделся. Бой закончен, рыцари повержены, но и со стороны наемников тоже оказались потери. Почти каждый получил по трофейному ранению, и ковылял к Мелиссе за лечебным зельем, а Голодный так вообще головы лишился. Жаль беднягу, отличный был боец, опытный и смышленый. И как-то стыдно даже Хурту стало за шишку на голове, и он спешно одернул руку от больного места - ребятам пришлось туго, но они все равно справились, а он что? Провалялся весь бой в отключке, и еще за ушиб болезненно держится.. Позорище..
Виновато отмалчиваясь, Хурт безропотно принял весь груз, что ему назначили нести, а из трофеев взял себе лишь какую-то книжку, почитать на досуге. Ну и долю золота, что ему предназначалась. А перед тем, как сваливать отсюда, Локер воспользовался передышкой и обратился к Мелиссе:
- Может, я Голодного похоронить успею? По-братски..
|
"Газелька" с места подрывается, и бойцы уже готовы к штурму. Ахмед выкручивает баранку вправо, по тротуару проносится - дядьки у входа, заметив облаву, кипишат: один, выхватив рацию, сообщает куда-то об увиденном, второй выхватывает автоматическую пушку и начинает резво палить по машине - вминается металл, трещит стекло бронированное. Ахмед, недолго думая, втаптывает педаль газа и сшибает стрелка с ног, впечатав нос "газели" в бетонную стену и, тем самым, превратив нижнюю часть тела бугая в кровавый фарш - вскрикнув, опускает руки, роняет пистолет. Второй охранник, отпрыгнув успев, достает свою пушку, но его отбрасывает в сторону выстрел успевшего выпрыгнуть наружу Цыденова.
Теперь они знают, что вы здесь.
Зима выбивает входные двери ударом телекинетическим, в щепки разбивая дспшные плиты, просачивается внутрь оперативно и тут же ловит три пули в грудь, успев уклониться от остальных шести. Гвоздь, Цыденов и Искра прикрывают огнем и крушат небольшой коридорчик, в конце которого дверь в зал танцевальный, по левую руку - окошечко гардеробной, а по правую - туалеты. Растерзали огнем на подавление двух охранников в легких бронежилетах, вооруженных ппшками. По Цыденову прошлись очередью, но никаких серьезных травм - царапина на шлеме, шесть пуль в грудь и живот, прикрытый бронежилетом, да ногу зацепили вскользь. Соколов, оставаясь позади остальных, слышит хруст битого стекла под подошвой ботинка и шелест чего-то, напоминающего нетопыриные кожистые крылья. Рядом совсем.
Голову поднял, чтобы увидеть, как по стене вниз мужчина бледный, с длинными волосами и в черном плаще теплом, идёт, улыбаясь зловеще. Только навелся на него, чтобы вдарить очередью серебра, да исчез тот чрезвычайно быстро.
И снова - шелест.
Пророк глядит во все три глаза и понимает, что в зале много непричастных. Бойцы первой штурмовой группы уже ворвались в помещение, уже слышен треск автоматных очередей и оглушающие хлопки пулемета Чернова. Музыка, тем не менее, не стихает, но становится еще громче - какой-то ударный трек, заглушающий басами грохот стрельбы. Лазерные лучи и мигающие стробоскопы вводят в заблуждение и ослепляют жертв, вокруг которых вьются бледные, как тени, кровососы.
Кто-то уже лежит на коленях модника-вампира с проколотой острыми клыками шеей. Кто-то целуется с тварью нечеловеческой и вдруг чувствует боль, но не может пошевелиться, глядя в глаза монстра.
Пророк чувствует эйфорию, боль, ужас и бесконечное удовольствие, которым пропитано это помещение. Здесь пахнет потом, наркотиками, кровью, насилием. Самба чувствует всё это.
Непостоянное освещение мешает прицелиться. Зал огромен - здесь, по меньшей мере, сотня персон, среди которых свыше двадцати - явные вампиры. Самба командует - остальные подчиняются. Пророк знает, что их заметили - они так же чуют его присутствие, как и он видит их сквозь стены. Самба и Тайшир открывают беглый огонь по тем, кто не скрывается. Многие люди в ужасе, но не могут пошевелиться - другие находятся под властью наркотического гипноза и не понимают, что творят. Третьи - под контролем вампиров и сделают всё, чтобы защитить хозяев.
Самба выпускает очередь по вампиру, пьющему кровь молодой девушки, но не успевает - тот, подставив спину девицы, растворяется в неровном, прыгающем свете, исчезает в воздухе.
Как и многие из них.
Губа, поймав на прицел одного, стреляет - череп кровососа взрывается осколками кости и ошметками мозгов, но не успевает снайпер порадоваться удачному выстрелу - резкий пинок в голову выбивает мысли и отбрасывает в стену коридора.
Пророк в ужасе понимает - еще, как минимум, полдюжины тварей двигаются сюда, и большая часть из них невидима.
|
Иосиф Селемий, градоначальник Рестова любил принимать гостей в ратуше за обедом. Вот и сейчас он не мог отказать себе в удовольствии совместить работу с любимым занятием, хотя время было совсем не обеденное. Этот очень полный человек любил беззлобно и как бы ненавязчиво похвастаться своим богатством. Обед из десяти самых изысканных блюд местной кухни, какие простым горожанам доводится есть раз в пару лет по большим праздникам, был таким же атрибутом богатства, как и шапка из шкуры последнего зимнего волка, убитого в Грозном лесу, которую Иосиф не снимал даже в помещении, делая исключение лишь на пару жарких летних месяцев.
Но сейчас только начался гозран, второй месяц весны, а в холодном северном Бревое это едва ли означает конец зимы. Немного севернее Рестова, в Новом Стетвене, на деревянных крышах ещё лежали снежные шапки, даже и не думавшие начать таять. В самом Рестове весь снег ушёл ещё неделю назад, оставив после себя грязь, слякоть и дороги, по которым нельзя ездить, ну а жители не спешили менять свои зимние шубы и тулупы на что-нибудь менее тёплое. Тем не менее в Рестове была уже весна по местным меркам и её приход горожане накануне отметили традиционным праздником.
Градоначальник оторвался от обеда и осмотрел шестерых очень разных людей, стоявших перед ним. В это утро в главном зале ратуши собралось немало людей: по одну сторону, рядом с Селемием, сидели местные землевладельцы, зажиточные торговцы, старосты соседних деревень и кто-то из алдорийских лордов-мечников; по другую, за спинам шестёрки, были обычные горожане, пришедшие посмотреть на отчаянных смельчаков, решившихся бросить вызов страшным опасностям и вернуть утраченные земли к югу от бревойской границы.
- Момент торжественный, так что попрошу полной тишины, - это со своего места поднялся градоначальник Рестова и заставил замолчать шептунов у входа. – Сегодня мы провожаем этих шестерых людей, в эти непростые времена решивших сослужить добрую службу нашему городу и всем его жителям. Не мне вам объяснять, сколько пользы нам принесут плодородные, богатые ресурсами земли, что лежат к юго-западу от Рестова. А ценные торговые маршруты, что пролегают в этом диком краю и стали в последние годы слишком опасными из-за засилья бандитов из Речных королевств, вернут Рестову его прежние богатства и влияние на всём севере.
- Уж тебе-то точно вернут, Селемий, - раздался чей-то ехидный комментарий из толпы, которая тут же взорвалась смехом.
- Тихо там, - прокричал градоначальник, впрочем не сильно разозлившийся на справедливое замечание – он-то был самым крупным торговцем в Ростленде и получал в случае успеха мероприятия наибольшую выгоду. – Вы, кто отважился отправиться в экспедицию, направитесь по Старому Ростлендскому тракту на запад, пока не доберётесь до заброшенного форта, где обосновался рестовский торговец по имени Олег. Это место станет отправной точкой для изучения остального региона. Перед вами стоят две задачи: первая – избавиться от опасного бандита по кличке Рогач, который давненько промышляет в Ничьих землях, грабя в том числе и идущие из Рестова караваны; вторая – разведать территорию и найти подходящее место для первого поселения нашей будущей колонии. Взамен Рестов наградит вас титулами, отдаст эти новые земли под ваше управление и обеспечит материалами и рабочими на первых порах. А теперь отправляйтесь и пусть солнце со всеми звёздами освещают ваш путь.
|
|
|
|
- Вот же зараза, - Лестер повернулся и смачно харкнул куда-то в сторону близлежащих кустов. В жизни наёмника было уже столько вещей, эту самую прекрасную жизнь портящие. Во-первых, это гребаная гильдия, заставившая угробить на себя пять, ПЯТЬ лет замечательной и уникальной жизни, среди крыс и прочих ублюдков покрупнее да покровожаднее, да ещё и наградившая Лестера за это гребаной хромотой на всю жизнь. Во-вторых, гребаный психованный старик, который купил их - а ещё говорят, рабство запрещено, славься Император - ага, хрен там, теперь придется гнуть спины перед этим крючконосым кукловодом, который ещё и повязал их так, что и не рыпнуться. Ну, а третьим и самым бесившим Хромого пунктом была гребаная лютня, которая никак не желала настраиваться, как её только он не подкручивал:
- Погань. - коротко резюмировал Лестер, в сотый раз проверяя звучание одной из струн. Ну, может не в сотый по числу проверок, но по степени задолбанности - уже в тысячный.
- Вот что я вам, миледи и прочие, скажу, - обратился он к попутчикам, таким же выкупленным должникам, как и он сам, - ни хрена не ради доброго имени этот Игнациус нам так отвалил. Чую, батрачить мы на него будем так, что гильдейская работенка отпуском почудится. Уж слишком старик скользкий - стелит гладко, а спать придется или на иголках, или на змеях. Впрочем, так и так ни бельмеса не изменить... О! - на лице бородача появилась улыбка, когда струны зазвучали как подобает, и Лестер, ударив по струнам, затянул очередную песенку:
- "О дева, я молю тебя, внемли моим признаньям!
Уже четвёртый день подряд я словно сам не свой.
В моей груди зажгло огонь руки твоей касанье..."
– Идите к дьяволу, сеньор, а я пойду домой!
"Глаза твои – как антрацит, а губы – точно розы,
Своей небесной красотой ты затмеваешь свет.
Когда гляжу я на тебя, то взор мне застят слёзы..."
– Идите к дьяволу, сеньор, - пора варить обед!
"Ты словно нимфа из ручья возникла предо мною,
С тех пор мне ночи без тебя напоминают ад.
Один твой страстный поцелуй мне скрасит жизнь земную..."
– Идите к дьяволу, сеньор, а то возьму ухват!
"Моя голубка, как всегда ты так прекрасна в гневе!
Ах, излечи, прошу тебя, души моей рубец!
В моих покоях будешь жить подобно королеве..."
– Вам поздно к дьяволу, сеньор, – пришёл мой муж-кузнец!
- Вот же болван! Герой-любовник дохлый, - резюмировал песенник сюжет песни, закидывая руки за голову и заваливаясь спиной на спальник, припоминая, сколько им ещё дней тащиться до отряда, если верить этому чароплету.
-
Колоритный перс)
-
Давно бардов не было)
-
Певец :)
-
с починим
|
|
- Мелисс, а кто тут банкует, и чё за понятия у этих парней? - Шип заметно напрягся при виде такой бездарной траты человеческого материала. - Мы щас пошкандыбаем по дороге, а навстречу разъезд рыл в двадцать. Они с ходу нас на пики взденут, и спрашивать не будут бунтовщики мы или нет. Сам так делал. Начальству потом доложат - сопротивлялись мол, гляньте все оружием увешанные, рожи каторжные, а один так совсем дикий, волосатый, без штанов, но с тесаком. Ты бы нам рассказала, как тут дела делаются, кто шишку держит и насколько мэтр наш здесь стоит крепко. Вот, если примут нас стражники местные, клеймо это порешает вопросы или лучше не доводить до такого и валить всех без лишних слов? Да и вообще нам полезно бы послушать про уклад здешний, понятное дело, что свежих новостей у тебя нет, но какие-то вещи всегда идут общим порядком, вот про них нам бы знать не мешало. Служба Внутренней Безопасности, например, это че такое?
В ожидании ответа, Шип попытался прикинуть, что ему больше всего не нравится в этой ситуевине. Мыслей было много, догадок еще больше, но основных, пожалуй что, было две. Крайне Шипу не понравились все эти убитые, и не от жалости большой, сам-то Шип и похуже вещи делал, с большей фантазией и удовольствием, а от того, что нужно быть ахуенно богатым, или народу иметь во владении горы, чтобы вместо рудников каких или там копей соляных, на худой конец рынка невольничьего, просто взять да перехуярить несколько сот человек. Бывает для примера казнят так, но редко, уж больно накладно. Выходит живут местные центровые сказочно богато, а всех недовольных этим валят в полный рост. И с местными хранителями порядка лучше лишний раз не пересекаться, это тебе не городская стража, вялая от обжорства и взяток. Эти читать и писать умеют, враз табличку подходящую изобразят и на плаху. Это раз. А два, чтоб такое исполнить, нужно подтянуть приличную кодлу цепняков, и вполне возможно, что сейчас все эти мастера проверки правописания ошиваются где-то неподалеку, слегка недовольные отсутствием продолжения банкета.
-
Рассудительный малый
-
Плюс же
|
|
|
|
|
|
|
|
Черная газель-фургон, в салоне которой темно и прохладно. Бойцы шестого ударного отделения повторно проверяют снаряжение, повторяют про себя задачи, молятся или медитируют, готовясь к предстоящему штурму.
* * *
После открытия портала в Бибирево произошло многое.
Чернов стал легендой Московского отделения государственной службы магического надзора, пережив столкновение с черным херувимом и падение с высоты десятиэтажного дома. Семеро лучших хирургов-специалистов буквально по кусочкам собирали бойца, двое магов-тантристов тринадцать часов боролись за душу Чернова, восстановление в колбе с лечебным гелем заняло пять недель, но он всё же сумел перебороть смерть и вернуться в строй - покрытый уродливыми шрамами с ног до головы, с деформированным лицом и титановыми пластинами в черепе, ожогами шеи и груди, эндопротезами, спицами и штифтами, скрепляющими кости, первый месяц вынужденный "сидеть" на серьезных болеутоляющих, помогающих справиться с адской мигренью и провалиться в тяжелый кратковременный сон без сновидений.
"Гвоздь" - так его стали называть сослуживцы. Несгибаемый и стальной. Некоторые за спиной шептали: "Терминатор", ибо в этом Чернове осталось еще меньше человеческого, чем было до падения.
Козловская с помощью Раджа-гуру открыла в себе дар пирокинетика; после дополнительного месячного курса ускоренной подготовки Алена могла поджигать легковоспламеняющиеся предметы на расстоянии без помощи бензина и зажигалки и щелчком пальцев выпускать искры, за что, собственно, и получила прозвище - "Искра".
Королев, залечив свои раны, серьезно отнесся к назначению снайпером отделения, и пули, выпущенные им из снайперской винтовки, не раз спасали жизни остальным бойцам. Солидный шрам на разбитой губе стал напоминанием о том, что ближний бой и прямое столкновение с агрессивными духами и прочей нечистью для Алексея нежелательны. Кто-то в шутку начал называть бойца "Губой", и позывной как-то неожиданно прижился.
Соколова, что вполне ожидаемо, начали именовать не иначе как "Соколом" - не столько за саму фамилию, сколько за "полёт фантазии" и потому, что он, по признанию сослуживцев, был "птицей высокого полёта". Эфирный поток, кажется, был к "Соколу" безразличен, и особые навыки обладания тонкими материями у него не обнаружились, но зато открылось умение удивительно быстро играться с ножом в опасные игры, в которых фигурируют пальцы на столе, протянутые руки и яблоки на макушках, и вообще пользоваться различными колющие-режущими кухонными - и не кухонными - приборами. Видимо, подсознательный страх вновь оказаться с голыми руками один на один с демоном сказывался, а ведь у ножа патроны не кончаются.
Волкович, идущий по стопам Зимы, с помощью куратора сумел раскрыть "третий глаз" и со временем стал ясновидящим - фокус вроде угадывания карты из колоды или изображения, повернутого рубашкой к нему, он освоил за несколько часов. Способность видеть сквозь преграды пространства-времени, слышать приглушенные голоса и шепот в голове, чувствовать сверхъестественных существ вокруг себя свела многих людей в могилу, но Артур постепенно научился справляться с приступами странных и страшных видений, терзающих его во снах - ему снились разрушенные города и горы черепов, реки крови, берега которых устилали освежеванные трупы. В конце этих кошмаров Артур слышал гул, исходящий откуда-то из дальних уголков Вселенной, и нередко просыпался в холодном поту. Ушное и носовое кровотечение, головные боли и фантомные видения стали постоянными спутниками Волковича, который получил сообразный позывной - "Пророк".
Десятки проведенных операций, аресты и ликвидации магических существ, терроризирующих жителей столицы. Встреча с бешеным вервольфом, растерзавшим четырех прохожих и десяток собак. Разборка с призраками, чудившими на Арбатско-Покровской линии. Задержание чернокнижника-любителя, пытавшегося воскресить свою семью на Ваганьковском кладбище и по ошибке разбередившего три соседние могилы.
Всё это и многое другое - мелочь по сравнению с инцидентом в Бибирево. Такого не было очень давно, и каждый из присутствовавших в коммунальной квартире помнил слова исчезнувшей предсказательницы о таинственном кинжале, поиском которого теперь занимались оперативники ГСМН и иностранные агенты, и о том, что станет с миром, если он попадет не в те руки.
Разум обжигали воспоминания о тех событиях, а желание отомстить никуда не исчезало. Сибиль исчезла, а вместе с ней пропала единственная возможность узнать, где находится кинжал - архивисты и старинные фолианты молчали, и сведений о кинжале Аши было недостаточно для поисков - видимо, бабуля решила, что лучше унести тайну с собой, нежели делиться ею с простыми смертными.
Что интересно, ни тела оракула, ни останков троицы её личных джиннов никто не нашёл, и свидетельств её присутствия в регионе больше не было - собаки теряли след, псионики пожимали плечами.
* * *
Слаженному отряду во главе с неизменным Зимой, которого по настоянию самого Игоря назначили командиром отделения, предстояло провести штурм частного ночного клуба "Малинка".
* * *
- На территории Москвы проживают около семи тысяч зарегистрированных вампиров, незарегистрированных никто не считал, - говорит Кулешов, опираясь задом на стол, устало потирая глаза и отхлебывая несладкий чай из пластикового стаканчика. Проектор на автоматическом слайд-шоу выщелкивает кадры исторической хроники: старинные фотоснимки немецких солдат в униформе СС с отрубленными головами и нечеловеческими длинными клыками, снимки шести выдранных клыков на ладони, каждый длиной с большой палец, фотографии растерзанных жертв и следов укусов, прикованных кандалами к стенам тощих лысых тварей с ввалившимися красными глазами и прочие ужасы, которыми послушников уже не напугать.
- Каждый из вас проходил теорию, но стоит повториться, ибо операция серьезная, и ошибок начальство не потерпит. Первое: как вам всем известно, большая часть баек про вампиров - ложь. Они не боятся чеснока и распятий, спокойно шляются по чужим домам и отражаются в зеркалах, осиновым колом в груди их можно разве что пощекотать, и не зарегистрировано еще ни одного случая, когда вампир сгорел от солнечного света - он отпугивает и отнимает их силы, но отнюдь не сжигает дотла. Второе: серебро и святая вода действительно губительны для них. Третье: вампиры все, как один, непредсказуемы, умеют становиться невидимыми, обладают нечеловеческой силой и ловкостью, скоростью реакций и набором трюков, простейший из которых - зайти тебе за спину и вонзить клыки в горло. Они - не люди, их очень сложно покалечить, а убить можно лишь предварительно нашпиговав серебром или отрубив голову. Святая вода действует на вампиров точно так, как на людей действует серная кислота, а потому каждому из вас будут выданы специальные гранаты, - отхлебнул чая, страсти на экране перелистнул быстро пультом:
- Да, касательно приоритетной цели - вам необходимо осуществить захват бизнесмена и, по совместительству, владельца клуба, Иво Брожича, который, вероятно, связан с июньским инцидентом и, соответственно, с вездесущим, чтоб его, Орденом Золотой Зари. Вот его фото, - лысый мужчина лет пятидесяти, даже на фотографии неприятный на вид.
- Не каждый вампир - кровожадная бестия, желающая утолить свой голод человеческой кровью. Существуют те, кто питается исключительно субстратами и ведут себя вполне мирно. Таких, разумеется, меньшинство. Остальные сбиваются в стаи, создают кланы и банды, хулиганят и, как только переходят границы дозволенного, нарываются на группу, аналогичную вашей. К слову - почти у каждого вампира есть свой собственный раб из числа простых людей, готовый порвать любого, кто поднимет руку на его хозяина. Будьте готовы к тому, что численный перевес будет на стороне противника, - помолчал Кулешов и добавил, гораздо тише:
- Впрочем, как и всегда, кхм.. Операцию я курирую лично, тактические моменты вам пояснит командир отделения. Вопросы?
-
Как кулдаун прошел, сразу плюс ставлю.
-
Прожектор на автоматическом слайд-шоу выщелкивает кадры исторической хроники: старинные фотоснимки немецких солдат в униформе СС с отрубленными головами и нечеловеческими длинными клыками, снимки шести выдранных клыков на ладони, каждый длиной с большой палец, фотографии растерзанных жертв и следов укусов, прикованных кандалами к стенам тощих лысых тварей с ввалившимися красными глазами и прочие ужасы, которыми послушников уже не напугать.
Мням!
|
А Кляйн лежал. Хорошо так лежал. Пиздато даже. Только вот в себя не приходил, сном младенца окутанный. Лежит, спит, сны видит. Про то, как будучи ещё молодым, да зелёным новобранцем, только-только доспехи надевшим, всем взводом в кабак, да по бабам, пошли, присягу отмечать. И про то, как пышная, грудастая блядь, так непохожая на девок из борделя, в котором Герман вырос, впервые в жизни приголубила бойца. И как потом бухали в баре, и сослуживцы старшие смеха ради напоили незадачливое пополнение. И как ссора вышла со стражниками местными, не оценившими торжество момента. Как пиздили их и как потом уже от их подкрепления съябывали. А съебавшись, уже в другом кабаке, ели лобстеров, да омаров на отжатые у случайных прохожих деньги. Не из любви большой к морепродуктам, а просто так, понтов ради.
Лежит Герман. Сон видит. И улыбка, бородой скрытая, на устах его играет. Нравится ему, что ещё раз, хоть во сне, эти приятные для себя лично моменты переживает.
Но вот улыбка пропала. Заворочался бородач, забеспокоился. Щупальца во сне видит странные, у лобстеров и омаров поедаемых отросшие. Хоть и не было такого в жизни, но сны - другая реальность. И в реальности этой отросли щупальца, расползлись. Сковали Кляйна хваткой мёртвой. Друзей его пидарасить начали. Одному башку сорвали, другого вообще на пополам порвали. И - на горле Кляйновском сомкнулись. Душить начали. Хрипит Герман. На помощь позвать пытается. Но, ничего. Ни звука из пасти его не вырывается. Темнеет в глазах. Гаснет сознание...
...И просыпается Кляйн в поту холодном. На земле лежит. Ветерок холодный тело голое обдувает. Прохладно. Но зато не держит никто. Хорошо. Лежит наёмник, глаз не раскрывая. В себя после сна такого прийти пытается. И, вспоминает внезапно, что не всё в этом сне было сном.
Были щупальца! Были! Только что, прямо сейчас. Звереет Кляйн, страх дикий вновь испытывая. Пытается рукой слепо алебарду родную нащупать. Вскакивает на ноги движением одним. И глаза открывает. Тишь, да благодать. Остальные рядом все. Живы, вроде, кроме тех, кто умер, ворочаются. Колдун рядом бороду моет. Мелисса хуйнёй страдает. И, главное - никаких щупалец. Вздохнул Герман глубоко. Не как обычно, грусть выражая, а радостно, с облегчением. Расслабился. На землю сел. Свою бороду проверил, не подгорела ли? Не оторвали? Выпить захотелось, закурить. Но голый ведь, все вещи проебались. Тут и прочие детали недавнего происшествия всплыли.
Охуел слегка бородач, воспоминания вспоминая. Такого он на службе у колдуна не ожидал. Суккубов, магов взрывающихся, прочую хуету нечистую - пожалуйста. А щупальцев лютых, которым даже сталь не помеха - нет. А тех, которые в рот лезут, недобрые ассоциации и чувство стыда создавая - точно нет. Нахуй, блядь, дела такие.
Сжались кулаки Кляйновские, в злобе бессильной. Даже не поквитаешься ведь с хуйнёй такой. Ну а как?! Только и останется, что забыть пытаться, да ебала ломать тому, кто напомнит. Покачал головой. Так служить он не хотел, точно. Поднялся Герман. И голый, не голый, к колдуну за разъяснениями направился. И ртом беззубым у него со злостью, плохо скрываемой, спросил.
- Шлышь, мэтр. Што это за хуйня неубиваемая была? Я с такими бодатша не нанималша! Их шталь не берёт, прикинь! Какого хуя?
Прошепелявил. Языком по дёснам пустым прошёлся. Настроение от отсутствия зубов ещё хуже стало. Сплюнул печально в брешь образовавшуюся. И на колдуна взглядом тяжёлым уставился.
|
Окружили мага наемники, чтоб ни с какой стороны к нему не подобраться было, и в очередной раз начали бабло свое отрабатывать, кто как мог. Конечно же, биться со стражами границы было гораздо сложнее, чем со святошами. Люди по большому счету одинаковые все, и бой Хурта с другим человеком проходил по давно налаженным тактикам - тут надрезать, там кольнуть, вот и кровушка побежала-побрызгала, и исход дуэли предрешен. А когда с неведомой хуитой дерешься, дело по-другому совсем обстоит. Откуда эти щупальца вообще берутся? Где у них голова, сердце, или там, глаза? Как бороться с ними, если не знаешь об них ни хрена? Может хозяину щупалец этих вообще по барабану, что их режут. Может, они как волосы у человека, многочисленные, не особо нужные и боли не чувствуют. Кромсают их наемники, цирюльники недоделанные, а толку нету никакого. Только вот время остается тянуть, в надежде, что колдун успеет заклинание завершить. Этим Локер и занимался.
Печально было смотреть на голых напарников, терзаемых мерзкими отростками, но место свое Хурт покидать не собирался. Пока жив боец, и держит свою зону, значит, все нормально. Значит и ты стой ровно. Отлучишься на секунду, приятелю подсобить, и враг тут же за спиной окажется, прямиком к магу направится. Так что Локер не особо суетился. Однако шли секунды, или минуты, или может даже часы, а щупалец не убавлялось. В итоге Хурт заметил за собой, что выкладывается на всю катушку, сражается на пределе своих возможностей, и уже давно забил хуй на то, что творится с остальными, в том числе и с мэтром. Не было потому что времени ни на оглядеться, ни на отдышаться, ни на то, чтобы хоть как-то оценить обстановку. Наступал полный пиздец. Еще немного, и отростки буквально окутали наемника, сражаться дальше уже не было никакой возможности, но Хурт все равно продолжал трепыхаться, пытаясь высвободиться из этой ловушки. А когда прогудела волна огня, окутав всё вокруг, Локер с облегчением догадался, что справились они, сумели сдержать врага, защитить Мэтра от гадов. Угасающее сознание Локера ликовало.
|
|
|
|
Это было утро среды... Хотя может и не среды, никто толком уже и не вспомнит.
Но именно в этот день началась история.
"История чего или кого?" - спросите вы. На данные вопросы сложно ответить. Лучше рассмотреть под призмой каждой из сторон, участвовавших в этих событиях.
Итак, пусть это будет утро среды.
Колокольный звон медленно разносил весть о том, что утро вошло в свои права, и что пора труженикам возвращаться к своим делам и обязанностям.
Город медленно просыпался, по улицам, едва поднимая пыль, пробегали небольшие вихри потоков воздуха. Город был сер и неласков в лучах восходящего солнца. Если была бы возможность посмотреть на столицу Королевства с высоты птичьего полета, то можно было с уверенностью выделить несколько зон: квартал ремесленников, квартал бедняков, квартал "патрициев", рыночные площадки и еще несколько более-менее значащих зон.
Особое внимание здесь привлекали здания пары храмов, величественно возвышающихся своими колокольнями с острыми крышами над всем городом. Также выделялась арена на большое количество зевак. Это ристалище было довольно востребовано, так как состязания приводили в восторг людишек города.
Таким город был и оставался на протяжении веков, менялись лишь жители, их взгляды. Слегка улучшалась технологическая составляющая кузниц, ремесленных предприятий.
Дааааа.... Это был большой город, в котором сочетались одновременно нищета и роскошь, невежество и искрометные идеи, упадок и одухотворенность. Возможно так бы все и продолжалось еще веками...
В это утро четыре фигуры выехали на лошадях из различных ночлежек города. Они вяло покачивались в седлах, а лошади неторопливо ступали сначала по грязи, пока не выехали на мостовую, ведущую к площади, а потом и к самому замку.
Примечательно, что за каждым из четырех следовал небольшой отряд, довольно неплохо укомплектованный. Да и по одежде самих наездников можно было сказать, что они не простые работяги.
У каждого в кармане лежало письмо с гербовой печатью Королевства. Оно призывало явиться в указанную дату во дворец для получения инструкций от самого короля.
Почему были выбраны именно они, никто не понимал. Какими были решающие факторы в выборе кандидатур, оставалось загадкой и лишь раззадоривало интригу.
На площади прогуливающиеся люди, спешащие рабочие с интересом разглядывали небольшие процессии, которые прошли друг за другом с небольшим интервалом.
За воротами замка вас всех встретил немолодой, бывалый воин в пластинчатом доспехе. Он вежливо попросил сдать солдатам внутреннего двора личное оружие и проследовать в замок. Отрядам же дали место, где расположиться и пообещали накормить всех и напоить. Чувствовалась некая напряженность. Очень странно поглядывали, шагающие по двору патрульные и рабочие.
Все четверо вошли почти одновременно в широкий коридор, который вывел в просторную залу, в тронный зал.
Лучи восходящего солнца играли бликами на обрамленных колоннах, на высоком своде. Барельеф украшал все стены, которые были оформлены живописью, рассказывающей о бытие и жизни. Множество факелов давали дополнительный свет между колоннами.
Людей в зале было не очень много. Порядка 10 охранников в начищенных кольчугах, пара рыцарей в полном доспехе, несколько богато одетых людей, расхаживающих взад и вперед между колоннами и несколько прислужников, мечущихся по залу.
Когда все вошли, в зале повисла тишина. Находящиеся там остановились и устремили взгляды на вошедших.
Молчание повисло на минуты две, пока не отворились двери со стороны трона и не вошли личные телохранители короля, которые осмотрели всех, кто находился в зале, после чего зашли трое немолодых мужчин в довольно непримечательных одеждах(по-видимому это были советники), за ними вышел сам король. Он был одет не в нарядное платье, а во вполне обычное. Зоркий взгляд, пожалуй, увидел даже и отблеск кольчужных колец и самого ворота его платья. В его руке был богатый скипетр, украшенный самоцветами. Возможно, они были слегка зачарованы, так как блестели намного ярче, чем должны бы были в таком помещении. За королем зашло еще трое телохранителей.
Король сел на трон и обвел всех взглядом, властным и тяжелым, от которого кто-то опустил голову, а кто и вовсе поежился. Даже у будущих лордов пробежали мурашки по коже.
На весь зал прозвучал твердый голос:
- Вы четверо! Подойдите к трону.
Все повиновались. Сложно было сейчас ослушаться такой просьбы.
Один из советников наклонился к уху и что-то быстро зашептал королю. Через секунд тридцать властитель резким жестом отодвинул от себя человека и прошипел так, что слышали многие : "Никаких тайных советов, пусть слушают"
Он встал и обратился к четверым.
- Я собрал вас здесь по очень важному делу. Даже не пытайтесь сейчас понять почему именно вам выпала честь оказаться здесь.
Мне надоело заниматься охраной собственных границ и я хочу поручить вам занять пограничные зоны и оказывать сопротивление всем опасностям, которые могут покуситься на моих людей и мои земли. Я наделяю вас всех полномочиями лордов на ваших землях. Каждому чуть позже вручат грамоту, подтверждающие ваши права, обязанности и привилегии. Вы подчиняетесь непосредственно мне и являетесь моими вассалами. За все свои поступки отвечаете перед советом и лично передо мной. Вы обязаны сейчас же принести клятву верности передо мной.
Служка поднес Дартию свиток. Новый лорд встал на колено и произнес:
"Я клянусь в верности Королю и Королевству, которое он символизирует, единому народу перед Богом, неделимому, со справедливостью для всех"
После чего то же самое повторили уже все остальные.
- Итак, теперь вы - мои вассалы, - продолжил ваш господин. - Выдвигайтесь немедленно в сторону своих земель, возьмите под контроль остатки населения на землях и приведите их наконец в порядок. Приказываю вам охранять границы и доносить о любой возможной угрозы со стороны соседей.
После чего он выслушал ваши благодарности(//обязательно сделайте отпись//)
Странная свалившаяся с неба удача на головы людей, недавно бывших почти никем. Лорды проследовали в сторону выхода. Около дверей вас встретил еще один человек. Он был мар ростом, тучноват, но его глаза просто сверкали хитростью и умом.
- Здрррравствуйте, уважаемые. - прощебетал он скороговоркой, делая акцент на буквы "р". - Я так рррад, рррад встрече. Я - казначей королевства. Я уполномочен выдать вам всем ваши документы. А также некоторрррую финансовую помощь от щедрот Корррроля.
Он взял из рук рядом стоящего охранника четыре свитка и раздал их лордам. После чего вручил каждому по небольшому кожаному мечочку, в котором что-то побрякивали.
-- Ууууудачи, вам господа. - Сказал толстячок и быстро засеменил в сторону стены зала, где была дверь во внутренние помещения
Вы вышли. Солдаты были уже накормлены и готовы выдвигаться. Начальник караула очень быстро раздал оружие, поклонился и велел открывать ворота замка.
Четверо новых землевладельцев покинули стены замка и выехали на площадь.
Настало время распечатывать свитки.
Дартию досталось поселение на юго-западе, на границе с Южным и Гаартом.
Люциус отправился на восток к границе забытых территорий, Пиниарнии и Серитана.
Корхалу досталась граница северо-западных земель с Гаартом и Маурской степью.
Четвертый лорд отправился на границу степей и Пиниарнии на северо-восток.
Еще раз взглянув друг на друга, лорды разъехались по своим владениям(//думаю, социалки особо быть не должно, вам приказано немедленно выдвигаться в ваши земли//)
Путь лежал неблизкий.
-
С началом)
-
Чтоб удачно шло все)
|
|
Недобрый взгляд демонических глаз, горящих изнутри бесовским огоньком чистого, незамутненного моралью и совестью, зла будто бы пронзает Волковича, отчего неофиту становится не по себе. Пробегается демон взором по остальным неофитам.
- Ты пригрел на своей груди настоящих монстров, Зима, - с удивлением в голосе произносит безымянный парламентер, всё так же ухмыляясь. Выслушивает каждое слово, произнесенное куратором, после чего начинает тихонько смеяться, и смех его быстро переходит в сардонический хохот. Изящный костюмчик сминается, горит, мягкая и податливая плоть человеческая тлеет, обрывается и исчезает во тьме пылевой бури, спину пронзают тонкие спицы разодранных крыльев, и Зима, наконец, узнает демона - Бальтазар, падший ангел, вероломный и хитрый ублюдок, с которым ему пришлось столкнуться во время командировки в Алма-Ату, девять лет назад. Тогда ему удалось уйти, и вместе с ним пропал древний гримуар, китайская "Книга мертвых", выкраденная из императорской библиотеки в Чжунду по приказу Темучжина и спрятанная на территории тогдашнего Алмату.
- Этот щит тебя не спасет, Игорь, - прошептал ослепленный за своё предательство безглазый аггел, касаясь когтистыми пальцами невидимой преграды, - и Кулешов тебя не спасет. И Суямов, даже будь он здесь, не смог бы тебя спасти. Очень жаль, что я не смогу лично вырвать твоё сердце. Прощай, - расправил и взмахнул пятиметровыми крыльями, миг, и нету уже Бальтазара на балконе.
- Они хотят, чтобы я указала им место захоронения Хвара-читры. Им нужен кинжал Аши, - старушка, отставив чашечку на столик, смотрит бесконечно мудрыми глазами на куратора, обводит взором непонимающих неофитов, - могущественные артефакты собирают они, и великая сила уже находится в их руках.
"Барьер слабеет, друг" - обращается джинн к Зиме мысленно, - "сообщи своим соратникам, пусть будут готовы".
- Если они найдут кинжал, - шепчет Сибиль, прикрыв глаза, - этот мир будет обречен.
Миг ожидания растягивается вечностью, и всем кажется, будто этот миг будет последним.
Вспыхивает что-то на улице. Ослепляющая вспышка, косой луч света, бьющий с земли, визг сотен демонов, сливающийся с рокотом закрывающегося портала, который для неофитов кажется самым чудовищным грохотом, который они когда-либо слышали - по стенам панельного здания бегут трещины, бетон лопается как пенопласт, схлапываются секции, и пятиэтажная коммуналка, трясясь в сейсмической агонии, постепенно складывается, как карточный домик.
"БЕГИТЕ ОТТУДА" - голос в голове у каждого, голос тревожный, но почему-то очень знакомый.
|
-
по понятиям всё развел.
-
+1 Зима молодец)
-
да.
-
Ололо, +++++Различные инкарнации Василевского. Мощный средневековый Василевский, лютый Василевский-из-ГРУ-УСБ-ФСБ-МВД, задумчивый Василевский-англичанин. Меняются маски, суть остается прежней. Поначалу было даже весело, ага
|
|
-
Главное, следом не уйди(
-
за полноценный отыгрыш
-
такие дела.
-
Делай, что должен...
-
грусть.
|
-
хороший пост
-
+
-
реалистично, все-таки
|
Липовые полицейские не сразу заметили, что в тесной коммунальной квартире уже не осталось других людей, кроме них самих - не скрипели половицы, не слышались приглушенные голоса, не шипело масло в маленькой кухоньке, не звенела посуда.
Тихо, только стремительно портится погода на улице, да подвывает ветер, скрипя раскрытой форточкой.
Ибрагим, подчиняясь приказу своей хозяйки, принес Зиме чай - обыкновенный зеленый чай, без яда или опасных психотропных веществ, и Игорь даже не проверял его - он знал, что здесь, в крошечном уголке восточных традиций, не принято поить гостей отравой. Отхлебнул. С мятой, горячий. Джинн кивнул, отошёл на своё место.
"Моё имя не скажет тебе ничего, Игорь, - бабуля посерьезнела, когда бойцы ГСМН покинули квартиру и спустились по лестнице, - я - предсказательница, недостаточно известная и могущественная, чтобы имя моё было на слуху. И меня это устраивало, пока в мою обитель не завалились аколиты с автоматическим оружием. Но я оракул, и я знала, что это произойдет. Именно тогда я освободила трех джиннов и позволила им защитить меня. Я убегаю, Игорь, но я прекрасно знаю, что не смогу убежать.
Почему?
Посмотри на погоду."
Штормового предупреждения не передавали, но ветер, сильный и порывистый, так и норовил сдернуть с головы фуражку, бил в глаза пылью и вообще был очень некстати. Неофиты, выбравшись на улицу, могли бы захотеть вернуться в здание, но Зима приказал выйти во двор и, видимо, контролировать ситуацию снаружи.
Нехорошее предчувствие гложет сердца молодых и неопытных воинов, а ветер, резко усиливаясь и переходя в ураганный, рвет, вздымает пыль, бьет и больно кусает - это не простой ветер.
Воронка в небе, посреди пепельно-серых туч, черная и холодная. Приближается, щелкая хлыстами серебристых молний.
|
- Ну это. Заебца, значит. Что мокрые-то, - обрадовался колдунской информации Герман. Сначала расстроился, поверив было шутке его. Но после обрадовался, ага. Если бабы есть, то и на чужбине прожить можно. Хотел было плавно разговор на цены местные на бордели перевести. Но не сложилось. Колдун приказ отдал. Грустный такой приказ. Лошадей замочить. А то раскатал Герман уж губу, понадеялся на не пешее путешествие. Ну или хотя бы на то, что продать их получится. Ага. Щаз. То медведи лошадей жрут, то колдуны с целями непонятными умерщвлять приказывают. Не хорошо. Но спорить не стал. Итак терпение мэтра уж какую минуту испытывает. Кивнул только. На жопу Мелиссы поглядел. И двинул, Джека звать.
Двинул. Но по пути встал, как вкопанный, да по лбу ладонью своей себя же и переебал. Было бухло. С трупов сняли, пока колдуна ждали, да в трудах праведных, да нелёгких, в ожидании набега экспедиции спасательной, позабыл о том Герман. О святой вещи, практически, позабыл. Стареет, наверно. Загрустил. Но отчаиваться не стал. Достал фляжку заветную, крякнув резко, ополовинил её залпом. И к Дрозду направился. Долги надо платить. И побыстрее, пока спрашивать не стали.
- Эхехей! Как там тебя, не представился ты. Сказал же, что за мной не заржавеет! На, держи, - передал тому флягу с пойлом нормальным. И к Джеку побрёл, пока совесть от подобного решения не замучала. За глоток полфляги отдавать - жадность личная не одобряет. Ну да ладно.
- Давай, братуха, - Джеку сказал. - Чур ты начинаешь, ага. Первая кровь, всё такое.
Разделся. Мундир вражеский напялил. И лошадей, скрепя сердце, повёл. Коней-то тяжелей убивать, чем людей. У последних одно на уме - либо бухло, либо бабы, либо бабки. А эти умные. Смотрят на тебя взглядом тяжёлым, вздыхают грустно. Будто чуят. Но что поделаешь. Колдун сказал - быдло сделало. Нормик. Вот только предчувствия не добрые какие-то, такой грех на себя брать. Улыбнулся Кляйн смущённо. И неуверенно как-то. И с другом мыслями своими поделился:
- Вот ты знаешь. Я в этой хуете магической не разбираюсь, конечно. Но чую, пиздец родинам наших с ритуалов этих придёт. Колдун кровью этой тварей то ли задобрить пытается, чтоб пропустили. То ли выпустить, чтоб съебали нахуй. И пойдут они легионом мощным по королевствам, да баронствам нашим, кровью уже людской земли заливая. Я то знаю. Слыхал о таком. Ага, - кивнул себе. Задумался ненадолго. И продолжил взволнованно чутка. - Есть, впрочем, и положительные моменты, ага. Наш брат, при раскладах таких, точно без работы сидеть не будет. А за нечисть убиённую немало платят, ага. Если с Мельном не срастётся - можно и вернуться будет. Такие вот дела.
Привёл коней на место, мэтром указанное. Привязал, что бы от вида крови не разбежались. Взял одного под узду. По холке гладя, подвёл к черте. Джеку кивком указал - давай, мол. Начнём сей непростой труд.
|
|
Вот и колдун явился, да не один, еще двух с собой притащил, выслушать Шипа не пожелал, ни словом про глаз не утешил, только бутылку с эликсиром лечебным кинул. Ну и на том спасибо. Глядишь позже в настроении будет, можно будет про глаз выпытать, могут такое в Мельне излечить, или окружающим всю жизнь страдать... от вида шиповской морды. По новоприбывшим мазнул Шип взглядом, без особого интереса, и коню понятно, что раз ковыляют за фургоном следом, не велики птицы, мазнул и тут же в бутылку с эликсиром уткнулся, чтобы узнавания своего не выдать.
Ты погляди, как жизнь-то повернулась, и эта рожа здесь! Щас чего-нить исполнит. Шип судорожно соображал, успел ли колдун предупредить новоприбывших о запрете на драки, наложил ли на них чары и что делать если нет.
Ответ нашелся сразу, набрать эликсира полный рот, а когда исполнение начнется, фыркнуть им прямо в наглую рожу, с понтом от испуга, да свой ход сделать. Сильно, внезапно. Но тут же мелькнула мысль, что эликсира может не хватить на лечение, да и хрен его знает, как колдун отнесется к такому его использованию. А хуже всего того, что остальные могут начать думать, что можно запросто так вот подкрасться к Шипу, да сделать гадость, а такое надо пресекать в корне. Поэтому Шип просто вытянул из рукава нож, прикрыл его тряпицей для перевязки и принялся ждать. Новоприбывший знамо дело не подвел, к фляге приложился, потерся среди новых подельников, якобы случайно с каждым разом оказываясь все ближе и ближе к Шипу, и наконец выдал свою заготовленную шутку. Не сдох, ага.
- Береженого, - Шип плашмя похлопал ножом по внутренней стороне бедра шутника, в опасной близости от его мужской гордости. - Спаситель бережет.
После чего довольно осклабился, и без всякого стеснения бутылкой с эликсиром отвел кинжал от своего горла. Впрочем, встречу старых друзей пришлось прервать в самом ее начале. Уж больно резкими оказались новые подельники, причем как и ожидалось, среагировали как раз те из них, что попроще.
- Нормально все, братана встретил. - Шип заслонил собой старого друга, от набиравшего разбег Германа и готовившегося вписаться в драку Джека. - Наш человек, просто пошутить любит.
|
|
-
За коварство при отыгрыше встречи старых друзей :)
-
угрозы нет, мы с Сетом договорились такую сценку разыграть.
Куул.
|
|
|
|
Кивнул хмуро Бадор Сергеевич. Приложил ладонь свою к ране твоей, прогудел горловым пением молитву - не понял ты ни единого словечка - и сказал громко:
- Нет заразы, штудент. Давай за мной.
Побежали быстро, он впереди, ты за ним вплотную. Холоднее становится, ветер хлещет в полную силу, здоровенные градины размером с вишню крошечными метеорами прорезают пепельно-серые кипящие небеса.
Добрались до проселочной дороги, Суямов прыгнул за руль "Волги", ты уселся на пассажирское. Завел Бадор Сергеевич двигатель без ключа, выкрутил баранку и стартанул резко с места. Градины по стеклу и крыше бьют, будто бы тысячи маленьких бешеных невидимых кулачков.
- Был такой белый маг, Лукьян Демидов. Служил в своё время царю, всячески выступал против большевиков, среди масонов затесался, в ордене тевтонском был на видной должности, пока его кое-какие хитрые революционеры не подорвали бомбой.
Похоронен он был, но восстал - "подняли" во время событий девятнадцатого года, но существенной помощи от него получить не удалось. В конце-концов, его тело большевики разделили на несколько кусков, - выехали на трассу, по левую сторону теперь виднелось грозовое облако, внутри которого сверкали красные молнии, как прожилки, - голову, вроде, отправили в Монголию, руки-ноги в Казань, а туловище похоронили где-то тут.
Как видишь, штудент, кто-то постарался его собрать воедино и провёл ритуал его воскрешения. Вертолет видел? То-то и оно. Я надеюсь, Щерба уже рядом.. - нельзя сказать, что Бадор Сергеевич был испуган, но волнение исказило его лицо - не было той невинной улыбочки, не было веселья в глазах, сокрытых темными очками-пилотами.
Приближается облако к трассе, дрожит "Волга" мелкой дрожью.
- Готовься, Игорь, - говорит Бадор Сергеевич, втопив гашетку в пол, одной рукой придерживая руль, второй четки пересчитывая, - и пристегни ремень.
|
|
-
о да. Развитие отношений, так сказать.
-
Заметка на будущее - обретаться за твоей спиной :З
-
Разумный и осторожный наемник.
именно там, за его спиной, и будет обретаться в боях Герман Кляйн.
Ну и за это само собой:)
|
|
Погутарили слегка ещё. И поутихли, вроде. Джек с Шипом непонятное что-то перетёрли. И Валери высказалась. Послушал её Герман, да сказал.
- Надо будет, и ребёнка тронешь. Мне оно, может, тоже не по душе, ага. Но приказы выполнять придётся. А не будешь - так заставим, не вопрос. А понятия эти "честь", "долг", "совесть" забудь и выкинь нахуй. Не пригодятся они тебе. Лишний груз. Долг наш, знаешь - на нанимателя пахать, дела грязные за него делать. Кто до конца контракта дослужил - тот и честный. А бессовестным поступком только крысятничество считается. Такие дела. Не нравятся - держи при себе. Не надо было в плохую компанию попадать, - заржал.
Следом Хурт вылез. Головорез идейный, бессеребренник жестокий. Отдаёт братанам свою долю. Молодец, чо. Против этого Герман не возражал. Другое дело, что разговоры такие при нём вели обычно либо психи конченные, за еду по сытости убивать согласные, либо типы мутные, при первом удобном случае готовые горло сослуживцам перерезать и со всей добычей нахуй свалить. Ага. Правильно всё. Можно и свою долю отдать, если потом весь навар прихватишь. Дела. Помрачнел Кляйн от таких рассуждений. По всему опять выходило, что, пока что, кроме Джека и, возможно, Шипа ни на кого и положится нельзя было. Ад.
Тут Гарри внезапно рот раскрыл. Посомневался в колдуне чутка и завалил. Пиздец какой-то право слово. Ещё один при первой возможности сорваться готов. Уж лучше б молчал. Высказал Герман эти мысли вслух:
- Вот вопрос к тебе, Гарри. Коли уж так быстро подвохи чуять начал, что ж нанимался-то тогда вчера? И суток не прошло, как сорваться готовишься. Не рановато ли, а? Удар у тебя поставлен, но при мыслях таких, можно ли тебе доверять? А то мало ли, вдруг ты в бою реальном засомневаешься и оробеешь.
Сказал. И призадумался слегка. И в словах Гарри правда была, да. Колдун - он тоже мутноват чуток. Слюну ещё зачем-то стребовал. С утра вон как их за драку корячил. От такого просто так, в случае чего, не смоешься. Помозговать этот момент надо. Сильно помозговать. А для начала, побольше информации собрать. Так, на всякий случай.
- Слышь, ребята, - спросил Кляйн. - Может кто из вас в колдунстве этом понимает чего? Нахуя мэтру слюна наша вчера понадобилась, а?
Спросил. И думки другие, более важные, думать начал. Нельзя было сегодня спать ложится. Кто-то из доверенных покараулить должен. Освальда они до белого каления довели. Может, дурак, в ночи их ножиком ткнуть. Кто их, этих великих, да благородных, знает. Нехорошо получится. И то, что дурак он, ситуацию усугубляет только. Может ведь и не догадаться, что наказание за этим последует. От колдуна, как минимум. Впрочем, мертвецам уже от этого легче не будет. Да и с другими не проще. Судя по базару, что уже час где-то ведётся, и они непонятные ребята. Что от них ждать - неясно.
Пришёл к выводам таким Герман. Кивнул мыслям своим. Бороду потеребил. И решил и об этом с Джеком после отбоя потрепаться. Чтоб караул устроили и сменяли друг друга. Ну, может ещё Шипа смысл позвать будет. Смотря, что о нём Джек напоёт. Они, вроде, ладят друг с другом.
|
|
|
|
Обнаружив на голове модную прическу, Шип первым делом вытянул кинжал и, вглядываясь в отражение на лезвии, принялся рассматривать работу нежданного доброхота. Надо отдать неизвестному ублюдку должное, обрил как в лучшей цирюльне. Подбрив пару оставшихся за ушами волосков, наемник с видимым удовольствием потер посвежевшую голову. Ощущение было приятным и давно знакомым: спасаясь от вшей, всю абордажную команду брили таким вот образом и Шип отплавал с таким причесоном года полтора. А что, удобно: проснулся, морду умыл, башку тряпочкой протер, чист, свеж и готов убивать.
Некоторое время в наемнике боролись два достаточно разных настроения, с одной стороны следовало найти и примерно наказать шутника, с другой, хер знает как его искать, да и дело-то сделано полезное. Опять же еще и экономия, теперь неделю-другую в цирюльню ни ногой и все на халяву. От напряженного думанья у Шипа начала болеть голова, и буркнув что-то вроде "хуйня какая-то", наемник переключился на более злободневные темы, оставив этот вопрос до лучших дней. А тут и новый лучший друг подоспел.
- Ептыть, и вот как с тобой дружить. - подал ответную реплику Шип, попутно с любопытством рассматривая новичков. - Нет бы рассказать товарищу по оружию, про доброту мою сказочную. Мог же вчера тебя в этом ебучем лесу завалить и прирыть по тихому? Мог! Так нет же, сдержался. И вот она благодарность.
Большая часть новоприбывших была поперек себя шире, и у Шипа сразу же зародились сомнения в способности такого рода бугаев ужиться без лишнего шума. А тут еще и новый лучший друг встретил своего старого лучшего друга, судя по всему такого же беспредельщика и не шибко шустрого разумом типа. И чутье в который раз не подвело Шипа! Старый друг отвесил пинкаря еще одному мордовороту из новеньких, который вполне оправданно преисполнился негодования и попер на быдлятину буром. И началось. Секунды не прошло, как лысый под благовидным предлогом вписался за товарища, хотя по уму это должен был быть честный махач один на один. Теперь, даже если они на пару вломят этому громиле, тот наверняка затаит и в подходящий момент рассчитается сталью. Вот так всегда, понаберут здоровых, а спрашивают как с умных. И как с такими работать? Впрочем, Шип сильно надеялся на то, что вся эта бакланская накипь перебьет друг друга, а ему потом только и останется, что подранков дорезать и на имуществе их нажиться.
И как будто этого цирка было мало, так еще новоприбывшая девка учудила - водичкой побрызгала на эти туши. И ладно бы кипятком, так нет, обычной. Эх, не всех уродов война побила.
-
Зашибись оценка обстановки
-
Вот так всегда, понаберут здоровых, а спрашивают как с умных.
-
Вот очень молодец.
-
Шип - мой кумир!
-
Ой, бля. Убило!
-
Шип дает стране угля в промышленных масштабах)
-
детсад на природе
-
Норм
-
Стабильно качественные постцы. Мне нравится.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Ясное дело, что нагрел Шип с деньгами. Остальные бы пальцы ему отрубить, чтобы не крысятничал. Но хоть сколько-то. Да и получится ли деньги эти потратить с толком, вот вопрос, который Джека помучил-помучил. Минуту наверное. А потом он его из головы выкинул, потому что надо было дерево рубить. Далеко отходить от лагеря не хотелось ему, вурдалаков всяких жопой своей привлекать не хотелось, мало ли, что тут водится в лесу.
Потому, выбрав дерево получше, даже парочку, обрубил под корень, ветки легонько порубил и все это приволок к лагерю. А уже на его краю, лагеря то бишь, нормально стесал остальные ветки, полешки нарубил ладные, да и в середине поляны это все и сложил по уму. Наше дело маленькое, сырые дрова аккуратно обеспечить. Поджигают пусть мэтры тогда. Так подумал Джек, после чего взял чурбачок, сел на него возле телеги и начал новоприобретенный арбалет рассматривать. Явно лучше старого. Но и старый выкидывать ни к чему. Продать, деньги любят счет.
Настроение улучшилось. Так что решил, наконец, наемник поинтересоваться так, ненавязчиво:
- Это, раз уж у нас привал, отдых, все дела. Может пока с деньгами разберемся, а? Чтобы уж совсем дух войска поднять. -
Но все это так, между делом. Заодно решил и сумки покойного посмотреть, потому полез в телегу, благо она рядом, достал их и аккуратно так стал перебирать. Нормальный был парень, видимо. Все на месте было, котелок, ложка, веревка даже. Травки какие-то. Жратва. В общем, Джек решил, что это ему тоже не повредит. Здоровое питание, все дела.
После чего решил секиру поточить. Дело хорошее. Вообще, здорово все. Денег поднял уже неплохо, еще и зарплату не получив. Арбалет притырил, щит неплохой. Добра всякого еще сверху, нужного. Скоро костер будет теплый, мясо свежее пожрать, за спиной - крепкая телега. Впереди - перспективы. Хорошо.
|
Вышли, в грязи потоптались, и через минуту снова отправились черт пойми куда, чмокая жижей под ногами, оставив за спиной пылающий трактир. Вероятно, вместе с его владельцем. Спустя какое-то время абсолютного вакуума в шальной наемничьей голове, внезапно хреново вдруг стало на душе Хурта. Хмурость нахлынула. Заебало все, что ли. Не то, что бы он вдруг жаловаться надумал, пусть даже и самому себе, просто устал, видимо. Силы терять начал.
— Ну и что, что устал? В первой, что ли? Посмотри вокруг - все же заябись! — встрепенувшись, Хурт размазал капли дождя по лицу, пытаясь взбодриться, и послал на хуй зарождающуюся тоску вместе с унынием, — Только что славно подрались со святошами, практически без потерь, — вспомнил про стрелка мертвого, — охуенчик! Голова на месте, пальцы на месте, — образ маленьких культяпок Шипа в голове промелькнул, — тоже неплохо! Матерые напарники в наличии, — вспотевшую бошку здоровяка под шлемом представил, — Даже почти братан в команде! — и Уэлша не забыл, а как же - пару раз работали сообща, и не подвели друг друга, значит, считай, наемники – дружбаны.
Светлело нутро Хуртовское. А огонек, взлетевший над повозкой, и вовсе развеял все мысли недобрые.
— Мелисска еще. Классная девка, чо. Гибкая, шустрая. Может даже до шального перепихона охочая – надо бы подкатить аккуратно. Пока другие не подкатили. Романтику какую устроить, что ли. Цветов каких, или там, еще чего. Подарок. Чтоб охуела от неожиданности и бдительность потеряла, а я – тут как тут.
Окунулся, короче, в свои мысли наемник. Впрочем, не теряя бдительности – то острым взглядом по тьме пробежится, то к шорохам подозрительным прислушается, то к запахам ночным принюхается. Морду еще периодически прохладными дождевыми каплями протирал, взбодриться чтоб, и спать не хотелось.
|
|
|
|
-
- Да завалите ебальники оба,ссылка
-
чоткий дерзкий
|
|
-
Прикольно)
-
Ну, с хорошим началом)
-
Саммер. Да.
|
|
-
Все так. Поэты концептуально срут, а шлюхи становятся совестью эпохи.
-
Плюс за игру.
Пс: А про клиентов отдельно понравилось.
-
а Дианка не стареет.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
-
Леекс!!!!11111
-
ты сделал это!!!
|
-
Всё самое вкусное.
-
Опасные времена. Суровые дела.
-
Шикарный список. Никто не забыт, ничто не забыто.
-
я протестую. Где преступления Харольда???
-
Круто.
-
Ужасы какие в федерации творятся...
-
Интриги. Скандалы.
-
Сор-из-Избы
-
+
-
Мур не прост, совсем не прост.
-
|
Под серым стальным небом. Закрытым покровом толстых облаков. Невидящим и ослепшим. Стоит, распластавшись во все стороны света - Ватикан. Обитель Веры людской. Оплот Надежды людской. Дом Мудрости людской. Дом Силы.
Тишина. В заметенной от снега главной площади. Под купелью резных потолков. Под сводами фресок. Меж колоннадой. За капителями. Под мраморной плиткой полов. Гуляет по залам. Правит этим миром. Закрывает глаза вошедшим. Заставляет прислушаться к едва различимому гулу славы Божественной.
- Отродья сатаны да возрадуются в сей час, видя павших служителей Бога нашего! Да вознесутся к небесам и прорвут клыками светоносные храмы! Как смеете вы, что присягали жизнью своей, кровью своей, Душою своей! Единому и бессмертному! Сейчас пасть ниц и дрожать в страхе, предавая все, чему веровали?!
Ни одна живая Душа не нарушает вечный покой. Ибо все они собрались в третьем Зале за потайным ходом. В помещении без окон. Без света дневного. Лишь с дрожащим пламенем канделябров и восковых свеч. В небольшом кругу из тридцати шести монахов, упавших ниц и целующих отполированный каменный пол, стоит фигура в простой серой рясе. С непокрытой головой и растрепанными волосами, седыми волнами упавшими до самой поясницы. С бородой всклоченной. Ногами босыми да в кровь сбитыми. И с крестом на шее длиной в ладонь. Золотым. Тяжелым. Походкой дерганной перемещается он меж монахами, не смеющими взор поднять. Оставляет следы кровавые в неверном свете свечей – черные. И голос его разносится под стенами тайной залы, что гром в преддверии весенних бурь.
- Как смеете, вы! Вы! Служители Господа! Сейчас отдавать Души свои сомнениям? Сейчас. Падать на колени пред злом, достигшем греховного апофеоза в сию годину? Вы!
Опускается старец рядом с одним из монахов. В руки лицо берет его. За бороду тянет. И в глазах его ярость Божья.
- Вы, которые кровь его пили, - шипит в лицо испуганное. Крест в пальцах сжимает. Бросает, словно сатанинское распятье, и дальше идет, вознося негодование свое.
- Когда мир на грани. Когда рушится Земля святая. Когда ангелы поют о конце. Вы являетесь единственной надеждой людской. Все эти века-а-а!
Кричит голос в хрип срывая. Глазами бешено вращая.
- Все эти века мы собирали по крупицам силу святую! Железный кулак Божий, готовый нанести удар последний и спасти павших. И сейчас. Сейчас…
Наступает ногой на спину одного из монахов. Вдавливает хребет к камню самому. Не слышит хрипа болезненного. Не видит крови, из уголка рта показавшейся.
- Сейчас вы струсили!!!
Лопается хребет. Хрустят кости. Издает последний стон монах под пятой старца. Корчится. И отдает душу свою Богу.
- Архиепископ… мы ничего не сделаем. Нам нечего противопоставить…
Бросается растрепанный старик к посмевшему голос подать монаху. Падает на колени рядом с ним. Сжимает в руках крест золотой. И вонзает его острым ребром в лоб прервавшему его. Охает неверный. Падает на спину. Прижимает пальцы к ране кровоточащей.
- У нас есть, что противопоставить, - шипит старик. Встает на ноги. Глаза к потолку обращает.
- Соберите лучших из них. Не медлите ни дня. Соберите их.
Смотрит на распластанные тела. Кривится от бешенства.
- Сейчас же!
И крик этот вырывается за стены тайного зала.
Наш мир пребывает в глухом неведении. Он спит, не открывая глаз. Все эти долгие века людей касались лишь мимолетные слухи. Легенды. О зле, воспевающем свои греховные молитвы. О страхе, поселившемся в сердцах. О демонах, ползущих в ночи и пожирающих души наши. И большинство из них не догадываются, что слухи эти – истина святая. Что миром правит безумие в тот день, когда воля Господня слабеет и истлевает.
Мы берегли наш мир. Нашу веру. Мы хранили заветы и соблюдали бесчисленные правила. Но не от нас, монахов, зависит хоть что-то в этот час.
Сейчас все зависит от негодяев и беглецов. От убийц и преступников. От демонов в обличье людском. От изгоев, ставших на путь служения и отдавших за это свои жизни.
Да будет вознесен каждый из них в Обитель Святую после завершения последнего контракта. Да будут прощены грехи их. Да будет слава их пронесена сквозь страницы истории и не забыта, в церковных архивах. Дай Силы им, Господи. Благослови их, Отец. Ибо от их решений и деяний зависит слишком многое. Освети их своим взором, не покинь в час сомнений. Не позволь повернуть назад, Отче.
Да будет слава Твоя, пропитанная кровью, во веки вечные.
Аминь.
- Приемный зал готов, Архиепископ, - тихий голос монаха врывается в мысли седого старца, стоящего в одной рясе на верхнем этаже главного здания Ватикана. Взгляд его устремлен на серебристую площадь, словно в надежде увидеть тех, кого он ждет.
- Они могут задержаться, - продолжает монах, теребя озябшие руки. Он одет в шерстяную хламиду и искренне не понимает, как Епископ сейчас может стоять в простой тонкой тряпке, босиком на ледяном полу.
- Вы оденетесь? – Спросил он, выждав еще несколько минут тягостного молчания.
Старик оборачивается, впиваясь взором в монаха. Тьма в глазах его – давит. В тишине покидает он свой пост у окна и проходит во мрак лестницы, а монах, словно молчаливая тень, тихо следует за ним.
-
Суровый Епископ) Одобряю)
-
))))
-
Хороший старт
-
С почином.
-
За пафос!
Ну и за сладкие вопли некоторых анонимных олдфагов )))
-
Круто-круто. Даже несмотря на несколько — о ужас! — недостающих запятых :)
-
Умница.
Как всегда)
-
Молодец ты, все таки
-
Отлично!
-
не зря я сюда вписалась:)
-
Красивый пост.
-
Отличное начало.
-
Всплакнул. Улыбнуло. Опичалило.... Бывает.
-
Хорошее начало. )
-
Хотел бы я так уметь =)
-
+1 Этому посту место на главной)
-
Шикарно, по моему.
-
Предвкушая гневные отзывы, мол, "Зачем ты, новичок, который нигде не отметился, критикуешь несравненного лидера хит-парадов, я все-таки скажу и заранее предупрежу, что в холиварах участвовать не буду и это единственный мой комментарий к этому посту.
Начну с того что с первых же строк данного "произведения" веет пафосом не добротным и эпическим, который иногда бывает очень даже к месту, а дешевым, клишированным.
Хромает также построение фраз. Такое ощущение, что автор не прочел в своей жизни ни одной нормальной книги или это школьник, который под страхом смерти пишет сочинение. Чего только стоит предложение "В заметенной от снега главной площади" и это далеко не единственное. Лев Николаевич крутится как волчок на том свете, да так, что к нему можно подключить динамо-машину и добывать бесплатное электричество для всего земного шара.
Опять же писать в стиле мастера Йоды - это что, так модно теперь??? Йода - отличный персонаж, но я начинаю его потихоньку ненавидеть после таких "подражателей".
В общем, если люди, которые ставили плюсы, действительно, считают, что этот пост достоин занимать лидирующее положение, то я искренне не понимаю, к каким чертям катится наш язык и наша литература. Если такие горе-авторы начнут еще и книги бешенными тиражами продавать, то мне на этой планете делать нечего.
P.S.
The Best!
"Под серым стальным небом. Закрытым покровом толстых облаков. Невидящим и ослепшим. Стоит, распластавшись во все стороны света - Ватикан"
Ну кто. Так пишет. Предложения?
А Вообще в планетарных масштабах или даже в масштабе Италии Ватикан не так уж и велик, чтобы раскидываться или как у вас "распластываться" во все стороны света.
"Обитель Веры людской. Оплот Надежды людской. Дом Мудрости людской."
Ну на фига столько раз повторять "людской", если вы думаете, что это красиво и драматично, то спешу вас заверить в обратном.
"В заметенной от снега главной площади"
Это мое любимое! НА заметенной СНЕГОМ площади!!!!!!!!!!!
"Под купелью резных потолков."
Полный разрыв шаблонов!!! Верх и низ в мире автора, наверное, имеют одинаковое значение.Если же купель была перевернута, тогда с натяжкой можно согласиться.
"Кричит голос в хрип срывая. Глазами бешено вращая."
Без комментариев. Кто не понял в чем "красота" этих предложений, сам дурак. Да простит мастер Йода этого автора. Но ДЕЕПРИЧАСТИЯ-то запятыми выделяются блин.
|
|
Сложив ручонки на груди, Линда стояла и рассматривала унылое великолепие стен возведённого храма. Ей-богу, в склепе и то поуютнее будет. Там хотя бы ощущается некий идущий от стен мистический холодок, намекающий, что есть что-то больше тебя. Не сильнее, не важнее, но больше. Мощнее. Что-то сверхобъективное. И дать взятку, повлиять, схитрить, просто пройти мимо или улизнуть у тебя никак не получится. Не потому что это что-то такое большое. А потому что ты - маленький.
Понимаешь, да?
Здесь же просто обычные холодные стены. И если что в них и есть, то этому чему-то явно не достаёт вывески "Дьявольский храм. Вход - 100р. Пенсионерам, участникам ВОВ и учащимся - скидка 25% (по предъявлению документа). Лица до 14 лет только в сопровождении родителей!"
Конфузные совестемучительные щупальцеобразные мысли покинули белобрысою тыкву. Волшебство стыда кончилось.
Потерев покрасневший от крови и постоянных чуханий нос, Линда стащила с плеча Прохора. Посмотрела вопросительно, мол, нравится ему здесь или нет.
А потом, подхватив, рыцареобразного зайца под лапы, с довольной улыбочкой приблизилась к Владу. Обошла его со всех сторон. Так и эдак разглядела. Потом девчонкой мелкой, назойливой, будто даже перекосившийся бантик у неё есть, встала прямо перед ним. Так, чтобы ему пришлось наклонить голову к груди, чтобы её видеть. Стоит, значит. Улыбается хитро. Только в глазах вот не хитринка, и вообще что-то далёкое от улыбки. Просто два желтеловатых глаза. С серыми крапинками-искорками.
Линда зашептала:
- Храм Мрачного Ангела. Ангела Павшего. Павшего от Величия к Высокомерию. А от него — к Презрению ко всем, кроме себя самого.
Улыбка упала. Девушка сделала шаг назад. И ещё.
- И стал он духом расточительным и безжалостным...*
Сотканную из света десницу вверх потянула. Куда-то в пространство над статуей Влада. Того, что даёт надежду на будущее.
Эх. А она-то, дура, думала, что надежда - не самая хорошая подруга. Ошибалась, наверное.
Протянутая ладошка поманила к себе потолок. И своды храма затрясло. Жадными ртами раскрылись окошки-иллюминаторы. Обрамлённые извилистыми рядами перьев, кончики которых лирически засеребрились, они пустили в храм мягкие кружевные лучики света. Они стремительно направились прямиком к тёмному изваянию. Как вы уже поняли, у них там место встречи.
Статуя Влада чуть приподняла голову вверх, подставляя свой обсидиановый эпидермис навстречу тёплому сиянию. И даже будто бы крылья пошире растопырила, чтобы сильнее быть охваченной этой мерцающей аурой.
И стоит дарующее надежду изваяние, красивое стоит. Млеет вулканическое стекло под устремлёнными на него лучами, орошающими его тело таинственным сиянием. Вот только раскинувшиеся крылья статуи почему-то не хотят пропускать свет. Позади них, по неизвестной причине, его нет. Только тьма.
|
-
Стоило отлучиться, а уже дел наворотил! Нельзя никак Влада одного оставлять. Рискую пропустить самое интересное)
И спасибо большое, что за Линдой присмотрел)
-
ололо. Влад разбушевался.
|
|
|
-
ну классно же.
-
Обстоятельно.
|
|
|
- блядь - неожиданно выругался Обухов, забыв, что рядом женщина - блядский город.
Хотелось ввернуть что-нибудь пяти-шестиэтажное, оставшееся в памяти с морфлота. Да не имело смысла.
Утер неожиданно выступивший на лбу ледяной пот, поймал себя на том, что размяк. На секунду, на мгновение - и вот уже кто-то трясет, размашисто бьет по морде оборванца, выбивая информацию. Орет, бьет и выбивает информацию не кто иной, как я. Другой я. Зверь, сидящий внутри, которого настоящий я всю жизнь сдерживал.
Сдерживал, хотя это казалось так просто - выпусти Зверя на свободу. Просто дай ему волю. Не важно когда. Я всегда знал, что будет, если я его выпущу. Будет кровь. Боль. Боль и смерть.
И не важно, что это был бы наркоман, пытавшийся с помощью ножа выбить из меня денег на дозу в темном подъезде в 98-ом. Или очередные братки, подваливающие с просьбой "дать сигаретку", или охуевшие от безнаказанности "деды", думающие, что могут наплевать на офицера. И другие. Много их. Всех не упомнить. И всегда - сдерживал. Сжимал до хруста зубы, чувствуя, как пульсирует багровым туманом всепоглощающая ярость, застилая глаза, как немеют скулы от бешенста - и сдерживал. И бил. Бил и дрался. Но не убивал.
И не сейчас.
С трудом разгибая ставшие непослушными пальцы, опустил оборванца, который тут же разошелся надсадным кашлем, прижимая руки к гортани.
"Что ж ты делаешь, Город? Что ты пытаешься сделать со мной?"
- билась в голове единственная мысль - какой же ты тогда "Добрый"? Кошмар, извращающий людей. Пробуждающий в них все низкое, что есть. Все дерьмо. Все дерьмо, что есть в человеке, лезет наружу. Сточная Канава Для Дерьма - вот твое имя теперь. Кто не попадет - обязательно до ушей вымажется. И дальше - до души. Пока не превратится в жалкое подобие человека. В это, которое я держу за горло на весу.
К чему все это? Разве есть возможность вернуться назад? А если есть - нужно ли мне? Смогу ли я жить дальше, помня каждый день об этом месте? Так может, не сопротивляться, покориться неизбежному. Расслабиться и получать удовольствие? Выпустить Зверя?. Так просто - отпусти то, что внутри. Стань настоящим собой.
Сделай нас едиными
Посмотрев в глаза местному, мгновенно поймал его взгляд. Внимательно вглядываюсь, ищу остатки прежней личности.Должно быть что-то. Хоть что-нибудь. Негромко, спокойно спрашиваю:
- скажи мне. Подумай хорошо и скажи мне, местный. Есть ли здесь те, в ком осталось что-то человеческое? Есть ли здесь еще Герои, не ставшие Злом? Есть ли те, кто борется, а не ползает по помойке, продляя жалкое существование? Хорошо подумай, местный. От ответа зависит твоя жизнь.
|
|
|
|
Джек говорил горячо, импульсивно, явно на ходу принимая для себя какие-то судьбоносные решения, требующие большой силы характера - это было заметно по его лицу.
А еще заметно было, как странно загорелись желтым его глаза, словно как у кошки или у совы. Жутковато, на самом деле. Что это, действие неизвестного вируса, или истинный облик этого человека?
Сам Джек что-то торопливо объяснял про использование энергии, про роковую ошибку, про необходимость оставаться собой. Звучало это конечно дико, однако в сочетании со всем происходящим воспринималось, в принципе, довольно связно. Даже убедительно.
Действительно, чего уж тут сложного - некая энергия имеет в этом странном месте огромное значение. Её каким-то образом можно выпить и использовать в своих целях. К примеру, моментально, словно по волшебству, залечить смертельные раны, как это только что удалось сделать полицейскому. Однако цена тому - изменение. Какое именно - еще предстоит узнать, однако то, что заметно уже сейчас не очень-то обнадеживает. Поэтому Джек и решил идти до конца, полностью взяв на себя всю долю опасности вместо еще не затронутых губительным процессом спутников.
Историю говоришь хочешь послушать? Чего же рассказать-то... Улыбнулся уголками губ, задумался на минуту, вспоминая далекие, овеянные душистым запахом сирени и теплом весеннего солнца школьные деньки.
- Это было - дай Бог не соврать - в девятом, вроде бы. Мы тогда всем классом на экскурсию выехали в ботанический сад. Там был мой друг лучший, Серёга, с которым мы самого начала школы за одной партой сидели. А еще Таня, девчонка что уже несколько лет была его главной в жизни мечтой. Он грезил о ней днем и ночью, а мне она просто нравилась, без фанатизма особого. И судя по всему, я ей тоже, но само собой, мне приходилось обходить ее стороной из-за Серёгиных чувств. Такие дела. И вот на этой экскурсии она вдруг возьми да и пропади неизвестно куда. Мы с ребятами и девчонками конечно всполошились - ведь если заметит училка, то мало не покажется. Решили, что трое пацанов по-тихому Таньку поищут, не уходя далеко. Пошли мы с Серёгой и еще там один. Каждый естественно надеялся, что именно он найдет пропавшую, ну а выпало в итоге мне. Бегаю по тропинкам между деревьями, смотрю - стоит красавица. Веточки разглядывает, улыбается чему-то про себя. Волосы у нее длинные, волной светлой до плеч, глаза потрясающие, зеленые, глубокие такие, что только провалиться в них и утонуть навсегда. Фигурка, ноги - как у балерины. В общем, настоящее чудо. И как только я раньше не понимал... Она смотрела на меня и сердце мое билось как колокол в церковный праздник. Подошел ближе. Она не отвела взгляд, продолжая с потрясающей нежностью всматриваться, казалось, в самое мое нутро. В эти, ставшие вдруг тягучими, как сладкая патока, секунды возникла вдруг уверенность, что если не сделаю ничего, не поцелую ее сейчас, то пролечу мимо самого большого своего в жизни счастья. Ну а на другой чаше весов была верность дружбе.
Сильнейшее замешательство на несколько мгновений выбило почву из под ног. Однако было поздно. Её магия уже властвовала надо мной. Буквально не помня себя, я наклонился и погрузился в шелковую мягкость ее губ. Это было что-то совершенно волшебное. Незабываемое...
Спустя пару лет мы поженились - единственные из класса, чти отношения доросли до свадьбы. А с Сергеем хоть и помирился потом, но былая дружба уже не вернулась. Видать, не прощается такое, да.
Алексей задумчиво пыхнул невзначай взятой у Джека за время своего рассказа сигаретой.
- К чему я это все собственно... Случается, что некое решение круто меняет жизнь. И принимая его, ты осознаешь - сделанного не воротишь. Пути назад нет и быть не может. Мне теперь некуда возвращаться, Джек. Попробую понять что это за место такое, что тут вообще твориться. Мало ли, вдруг повезет. Может найду каким-то образом дорогу к... к своим.
И напоследок добавил.
- Алексей меня зовут. Савельев.
-
Класс :)
-
Отлично. Твердый плюс))
-
нормально так
-
+
|
Вернулся снова на путь. Идет неспешно, оглядывая все вокруг, размышляет. Относительность расстояния это прекрасно. Когда надо мгновенно попасть куда-то - раз и на месте. А когда нужно подумать, твой путь бесконечен. Мусорные барханы сменяются бараками и закоулками, но ничто не прерывает пути. Город добр, пока ты в пути.
Надо помнить о цели - познать все секреты города это так увлекательно. Особенно теперь, когда у него появилась сила, чтобы удовлетворить свое любопытство.
Итак есть Город, внутри находятся некие Архитекторы, которые строят Город так, как считают нужным. Их цели непонятны, но влияние огромно. Однако с энергией, из которой строится город что-то не так, похоже, что раньше ее было существенно больше, а сейчас либо нет совсем либо очень мало. Архитекторы завозят ее извне, с Земли в виде людей.
Любопытно, что т.к. такой процесс не позволяет Городу умереть, значит процесс добычи людей имеет положительный энергобаланс. Сколько там нас было в мясовозе? Шесть человек. Значит, из шести человек можно выжать столько энергии, чтобы окупить их доставку с Земли. Видимо, у Архитекторов в городе есть какой-то особый способ выжимание этой силы, потому что то, что просто испаряется при смерти оно не глобально, ну так пятачок в сорок метров очищает и все. Город же огромный. Наверно, еще и отбирают людей "пожирней".
Но и добыча людей идет не идеально. Работают на старых подержанны мясовозах, они сбоят, иногда падают, одни энергоубытки. А еще и Вася-террорист именем Ангела пускает под откос энерготанкеры. И Жрецы разворовываются силы из тех, что должны разыскивать и доставить на переработку. Короче, обычный такой бардак, как в любой крупной корпорации. Но в целом система работает.
Вокруг города расположены домены Лордов, которые занимаются каким-то делом (мусор сжигают или еще чем-то), но и параллельно охотятся на потерянный товар, чтобы себе прибрать.
Что мне с этого?
А с этого мне не хватает очень важной информации - что там внутри города. Насколько Архитекторы обрадуются новичку. Очевидно, что конкуренции никто не любит, а тут конкурента еще и кормить дефицитом надо. Но может им нужен свежий взгляд на город, новые мысли. Когда чем-то занимаешься вечность глаз замыливается, устаешь, да и надоедает. А тут бум - и новое лицо. Любопытно.
Т.к. вокруг города живые Лорды вполне обитают, да еще и хоромы в виде завода себе отстроил, то политику геноцида Лордок местные власти не проводят. Однако надо понимать правила игры. Кто их может знать? Лорды, очевидно, но Глейзер пока не совсем был готов снова встретиться с Лордом. По крайней мере в одиночку. Еще Жрецы. Они посланники и оперативно/силовые работники Архитекторов, а значит знают немало. Встреченные нам жрецы, несмотря на одинаковый внешний вид, обладали индивидуальностью. Надо только его допросить.
Итак, план в общих чертах такой:
1. Находим место, где можно без проблем допросить Жреца.
2. Находим Жреца.
3. Пленяем Жреца.
4. Доставляем Жреца в секретное место.
5. Допрашиваем его и узнаем нужную информацию.
Приняв решение, Глейзер тут же приступил к его выполнению. Сосредоточился, посмотрел вокруг и нашел какое-то место, где будет возможно сделать себе временное пристанище и лабораторию.
|
|
Максим, пожав плечами, сел в позу лотоса на невесть откуда взявшееся у чебурашки покрывало. Шелковое, вот ведь фокус. Мало чем отлиается от сидения на голой земле, зато - шелк! Максим хмыкнул.
- Что меня выдало? - спросил он с любопытством, потом опустил глаза на свои ноги, - А. Ну да. Не нужно быть Шерлоком Холмсом.
Эльф начал ласкать Максима, вызывая у того некоторое недоумение.
- Надеюсь, люди вам нужны не для...
Парень едва успел закрыть глаз. Чербурашка ткнул в него своим негиигиеничным пальцем, и весьма больно.
Проси как хочешь. Город слышит и мысли и слова. А, если с первого раза Город желание твое не исполнит, я тебе глаз вырву. Говорят, от боли и крови Город слышит лучше.
Вот это фокус, значит, Город все-таки исполняет желания. А его не выполнил. Ни одно. Максима чутка бросило в пот.
- З-знаешь, именно мои желания Город почему-то не выполняет.
Ну не собирается же он на самом деле вырвать глаз? Это ведь невозможно, вот так вот голыми руками вырвать человеку глаз? Или возможно? Хотя, даже если невозможно, чебурашка этого не знает, так что от того не легче. Лучше уж тогда чтобы было возможно.
Ну вот. Мысли уже распоясались. Тихо. Не думать о лишнем. Если кровь и боль помогают исполнению желаний, значит и страх должен помогать, логично?
- Впрочем, я попробую. Но это займет время. Минуты три. Может, пять.
Максим закрыл глаза и начал глубоко дышать животом. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Вдыхать энергию Вселенной. Выдыхать все, что мешает Вселенной услышать глас. Руки расслаблены. Ноги расслаблены. Ум расслаблен. Энергия Вселенной заполняет тело. Интересно, это все та же вселенная, или другая?
Стоп. Лишняя мысль. Отогнать ее. Пусть думается сама.
Энергия заполняет тело. Энергия концентрируется в центре груди, в духовном сердце, в Анахате. Там энергия принмает форму раскрытого цветка лотоса, в центре которого сидит некое существо, размером не более пальца руки. Энергия струится золотистым светом сквозь его кожу, наполняя все существование. Любовь. Сострадание. Это молчаливое существо суть сущность бесконечной мудрости, образованное дыханием Вселенной. Оно сидит тихо, спокойно, в совершенном равновесии.
Существо растет. Его ноги входят в ноги Максима, его голова - в голову Максима, его торс совпадает с торсом Максима. Это существо бесконечной мудрости находится прямо под кожей. Оно растет всместе с кожей, вместе с самим Максимом. Вот уже и эльф, и покрывало, и то, что Максим считал собой, находятся внутри него, вместе со всеми их страхами, сомнениями, пристрастиями.
А он растет дальше. Вот он уже обозревает бесконечную пустныю сверху. Вся она находится внутри него, а его голова находится среди звезд и планет. Должны же быть хоть где-то звезды, да?
Рост продолжается. Вот уже вся вселенная, все, что может себе предстваить его ум, находятся внутри него. Вместе со всеми людьми, их мыслями и страданиями.
Как тут одиноко. Как тут спокойно. За пределами вселенной, в абсолютной пустоте.
Пора возвращаться.
Стремительно уменьшается он в размерах. Вот уже голова его находится среди облаков. Вот уже гораздо ниже.
Тут он останавливается на мгновение и смотрит вниз. Там сидят два существа. И оба страдают. Тот, что выше, страдает от несвободы. Он чей-то раб. Все, чего он желает - освободиться от оков. Жаль его. Тот, что пониже, тоже страдает. Он тоже несвободен. У него тоже множество пристрастий, привязанностей, эмоций. Все, чего желает он - освободиться от них. Жаль и его.
Они похожи. Но между ними есть одна большая разница. Второй может помочь себе сам.
Энергия Вселенной, сущность бесконечного сострадания, окружает первого.
"Пусть он будет свободен. И снаружи, и изнутри."
Так просто.
Он начинает уменьшаться. Вот уже его тело совпадает с телом Максима. Его ноги входят в ноги Максима, его голова - в голову Максима, его торс совпадает с торсом Максима. Теперь он снова плоть и кровь.
Максим открыл глаз и взглядом, полным сострадания и жалости, взглянул на своего собеседника.
- Ты можешь быть свободен, - нежно сказал Максим.
-
Ох уж эти буддисты с их идеей всепрощения и сострадания. Но пост вышел отличный.
-
И я поддержу =)
Больно добрый поступок... он тебя глаз вырвать хотел, а ты ему 3 желания собрался исполнять... добрый джин =)
... Кстати все помнят "Исполнитель Желаний" ?
-
нормуль
-
Здорово. Прям система ДЭИР до того как они превратились в секту)
-
Добряк
|
|
-
Эпично и красиво))
-
Хорош пост.
-
Красота, да и только. А еще отдельный плюс за логичность действий и добрые намерения.
-
Не читал весь пост, но просто хотел сказать, что первые две строчки мне, непосвященному, напрочь вырывают мозг)))
И тут детектив Бриджер все понял. Долгожданная собака хрустела его пальцами, а он смотрел на воздвигающийся из мусора крест, ставший метафорой жизни и смерти Джошуа Кеплера.
-
Кул.
-
Рядом, Лазарь, на самом деле я не очень религиозный, просто хорошая память на всякий бред, тут и не захочешь в Бога поверишь, правда Лазарь?
Да и в целом пост няша.
-
Отличный пост
|
|
-
реалистично
-
кул
-
Атмосферичненько)
-
Понравилось.
|
-
Но от выбитых зубов ещё никто не умирал, а выживем новые ему вставим, со стразиками и позолотой, в стиле города.
С учетом, что кто из них были Людьми из Мирграда, а "яростное насилие" ярко напоминало дело об одном серийном маньяке-насильнике, внутри у парня все похолодело. Именно сейчас он прочувствовал шутку про то, что "во время парашютного прыжка очко десантника способно перекусить стальной лом".
-
Исправить хоть что-то в этом триумфе эгоцентризма
Вот так, да. Справедливость, ёпт.
-
Я то в посте отписался, что очко напряг))
Это ты правильно сделал)) +1
-
Хорошо
|
|
Сознание возвращалось медленно, вытесняя багровую муть из головы. Мысли ползали сонно, как осенние мухи, не реагируя на сигналы тела, которому было херово.
Херово потому, что мышцы застыли тугими узлами под кожей, отказываясь расслабляться. Ныли колени, словно пробежал с наковальней на хребте десяток километров. И еще какая-то хрень упиралась в бок.
С усилием заставив себя встать и осмотрев сначала окрестности, потом - себя, Обухов пришел к мрачному выводу - теперь он соответствовал окружению. Словно сквозь колючие кусты прорывался. А запах... Бррр... Спасибо крепким ботинкам за целые ступни да куртке кожаной за то, что царапины и ссадины только на лице да ладонях.
Память не хотела возвращаться, словно отрицая произошедшее. Все произошедшее было, словно остатки воспоминаний прерванного сна - эфимерны и зыбки, скорее образы, чем слова.
С трудом преодолевая собственную вялость и заторможенность, Андрей заставлял себя действовать - крутанул руками, повернулся пару раз, разминая поясницу, шею промассировал осторожно. Странное отупение отступило... Чтобы вновь навалиться, стоило сделать пару шагов.
И понял, что хочет спать. И вообще все надоело и достало. Хоть прямо тут ложись и спи. И будь что будет.
- да это же отходняк - пробормотал Обухов, остановившись и размышляя. Адреналину переел. Сейчас бы кофейку крепкого, горячего, черноты и густоты нефтяной, большую обжигающую кружку. И чтобы запах... Не жиже чем кофе.
Какая-то мысль кольнула сознание. Словно напоминание.
"Автомат! У меня был автомат! Тачно так же вспомнил про него, сильно захотев - и получил. Я бежал, держа его в руке. Бежал от... от Лорда... лорда... сантехника? электрика?... садовника, точно" - Андрей разом помрачнел, вспомнив остальное. свои слова, мысли, автомат под ногами, внезапный поступок Прохора и его последние слова. И бегство от чего-то ужасного, дышащего в спину первобытным ужасом.
Огляделся вокруг, чувствуя, как наваливается тяжелое, дурное предчувствие - и не увидел Прохора, совершенно четко и ясно вспомнив его взгляд. Не вернется. Никогда.
И никогда, пройди хоть сотня лет, не сотрет время из памяти намертво врубленную куртину-воспоминание - человек, последний раз смотрящий на тех, кому спасет жизнь ценой своей. Такое не забывается.
"Проклятое место. Желание оно исполняет. Автоматом вот одарило. А если я пожелаю смерти этого лорда? Скорей всего, окажусь перед ним с палкой в руке, чтобы собственноручно выполнить желаемое, ага"
Погруженный в размышления, Обухов и не заметил, как пришел в норму, вернув мысли к прежнему, трезвому анализу.
"И сколько таких подвохов в исполнении желаний есть - неизвестно. Технически, пожелав вечную жизнь, можно получить судьбу Прометея. А что, что орел печень там выклевывает? - основная идея сохранена. Или вообще не исполняет кстати. Может, это только возле лорда такой эффект, как у лицензионного пользователя."
Но в любом случае есть кое-что поважнее - решил Обухов, осмотрев себя еще раз и поморщившись. Ну очень сильно надо было автомат - получил все-таки. А как насчет почистить и освежить одежду? и кстати, а не тут ли автомат тот самый - очень жаль было бы потерять оружие, раз получил. Да еще и с патронами. С бронебойными.
|
|
-
Каждому мясовозу по Прохору!
-
Хорошо придумал =)
-
+1 Ты всех прохоров перепрохал. Крут)
-
Не, ну молодца же.
-
чотко
-
Не зря я любила Прохора )
-
Всегда радуюсь, когда игрок придумывает что-то, из-за чего мне приходится выкинуть из модуля примерно процентов десять придуманной истории.
-
идея на отлично.
Крут.
-
Спасибо, бро. Мы будем тебя помнить. И отомстим.
-
Красава
|
-
Глубоко, аж страшно)
-
плюс.
|
|
|
-
Плюс конечно.
-
Джейс крутой парень. У него есть чему поучиться =)
Выпьем же тост, за перерождение Глейзера!
-
Ах, да. Хотел оставить голос, да забыл.
-
+1 Здорово. "Ах, друг мой, молодость тебе нужна,
Когда ты падаешь в бою, слабея.
Когда спасти не может седина..."
(с) И.В. Гёте "Фауст"
|
Прижимает Прохора к себе. И на лице такое выражение довольное, какое бывает у всех девушек, когда они хотят просюсюкать "тимойхороооший", но не делают этого, дабы не принизить мужскую брутальность и суровость. Высшая степень обожания.
Потом смотрит на Влада, протягивающего зайцу меч и щит. Маленькие такие и красивенькие. И внутри у неё становится очень хорошо. Как обломок забытой семейной идиллии. Он уютно размещается внутри, заполняя собой бугристо-колдобистый комок пустого пространства. Приложил маленький кривенький огрызочек пазла, и он подошёл. Поэтому она смотрит на Влада и улыбается. И поэтому ей так здорово.
А потом Линда наклоняется к сфере. И ей в голову приходит мысль о супергерое. О Железном Человеке. Не круто ведь таскать с собой светящийся фонарик. Совсем не круто. А перчатка, вон, как у Тони Старка, - это совсем другое дело. И в этот момент она уверена в том, что тоже такую хочет. Только беленькую.
И чтобы с кантиком золотым.
Но шарик, зараза, кусачий. То ли от жизни собачьей, то ли ещё от чего. Больно, кричит. Стряхивает. А потом - бац! - и отпустило.
И хорошо всё вроде. Только кровь из губы.
Слизывает.
И рассматривает кисть руки. С откровенным таким удивлением. Смешанное чувство. Как к такому проталлаксу относиться? Вроде оно очень красиво, вон, даже шлейф светящийся за собой оставляет. В качестве проверки Линда написала в воздухе слово неприличное. Из трёх букв. Ага, то слово, о котором вы подумали. Угадали, противные. Но, с другой стороны, пальцы венчают огромные такие ногти. Тоже красивые, но острые, длинные и когтючие. Опасные. Такие, что ни в носу поковырять, ни тебе "мадам сижу" почесать. Как говорится, у силы тоже есть свои слабости.
Кстати, о силе. А какая она? Как красота? Как деньги? Или как оружие огнестрельное, например? Хотя... может, оно как любовь, нет?
Руку протягивает к бараку и довольно смотрит как у неё получается превращать стену в плавленый сырок. Падший, который за стенкой сидел, аж замер, открыв рот. Видимо, понравилось сильно. Оценил. Значит, если не как любовь, то сокрушающей силой красоты волос от Пантин Прови тут пахнет однозначно.
Девочкам вообще такое нравится.
Поэтому, бараки и кончились. Взору открылась чёрная, будто из обсидиана, стена. Ни шва тебе, ни стыка. Гладкая глянцевая поверхность. Чёрное зеркало. Прямо зазеркалье журнала Космополитан. Обратная его сторона. Ясно представила как за стеной возвышенные каблуками барышни делают искрящийся звёздами маникюр и ходят в ресторан, где подают омара из созвездия рака под соусом из млечного пути. И где им могут налить коктейль, в котором будут плавать колокольчиками звенящие кубики льда.
Если за стеной всё окажется именно так, пойду блевать вернусь обратно.
А кровь опять по подбородку - кап, кап - и вроде так и надо.
Тем временем, на Влада, похоже, накатило философское настроение.
-Отчего люди не летают как птицы?
- Потому что они более всего склонны к падениям.
Поймала себя на том, что сказала не "мы", а "они".
И опять уставилась на стену. Улыбнулась. Не знаю, как вы, а Линда в детстве любила сказки.
- Влад, а помнишь сказку про Али-Бабу?
И лыба расползается, обнажая пожелтевшие и заострившееся зубёнки.
С важным видом протягивает в шуточном, но очень изобразительно-повелительном жесте, сияющую ручонку. И такая:
- Сим-сим, откройся!
|
|
|
|
|
Люди. Они всегда одинаковы. Эгоистичны, амбициозны, мелочны. Даже в критической ситуации. Даже когда получили власть и силу - особенно тогда...
Максим переводил тяжелый пристальный взгляд с одного на другого. Слушал их разговоры. Нападки резкие, споры, обвинения. Заигрываются ребята мощью своей, хвосты павлиньи расправили, давят друг друга авторитетом непомерным.
- Хватит! - внезапно отрезал Максим, теряя терпение, но тут же взял себя в руки и продолжил гораздо спокойнее, - Посмотрите на себя. Что с вами случилось? - на Глейзера посмотрел, - Неужели забыли как спасались мы из вагона, как со свалки вместе выбирались, как спутников навсегда теряли? Ведь были все заодно тогда, - обернулся на Линду и Влада, - И вы наверняка точно также, когда своим путем сюда шли. А что теперь? Неужто изменила так вас сила эта проклятая?
Потер устало лоб и виски. Вздохнул. Почувствовал как одолевает отчаяние. переполняют душу печаль и горечь. Захотелось сесть на мостовую и отдохнуть, выбросить все из головы хотя бы на полчаса. Но мягкое тепло инстинктивно прижавшейся к нему Светы напомнило - нельзя. Не имеешь ты на это права, Макс. Не сам по себе сейчас.
- Говорил же старик: у власти здешней есть оборотная сторона. Не только внешне меняетесь - внутренне тоже. Пока не поздно, надо остановиться, иначе потеряете себя безвозвратно...
Погрустил немного и продолжил уже совсем спокойно.
- Теперь о деле. Помните что дед покойный рассказывал о местных раскладах. Жрецы, методы которых уже известны, служат Высшим Лордам. Им старик противопоставлял Ангела, что сам "Ангел Господень и есть". Признаться, я никогда не был очень уж религиозен, но Библию читал. Крылатые слуги Всевышнего тоже существа непонятные и неоднозначные, но все-таки, вроде как за нас, за людей, то есть. Значит, из того, что мы знаем, это наш единственный шанс. Будем искать Ангела последовательно - сперва на заводе, хотя вряд ли он там, но мало ли. Потом, если не найдем, придется в город идти. Постараемся не светиться особо. Из местных, тех что попроще и по тупее, аккуратно информацию вытягивать. Жрецов, если появятся, попробуем нейтрализовать по возможности быстро и по-тихому. Ну и само собой, разделяться нельзя.
|
Прижала зайца к себе. По голове гладит успокаивающим, но немного быстрым и грубоватым движением. За ухом треплет. Эх, Прошка, пришьём мы тебе второе ухо... Наколдуем... наворожим, нашаманим, накудесничаем. Начародействуем.
Внутрь ушла. Себя ощутила. И боль, которой пронизано всё вокруг. Впитала её в себя. Но оболочка не выдержала, порвалась... Боль потекла из носа алыми ручейками, вперемешку с соплями.
Сидит, боком к стене привалившись. Уже в себя приходит. Больше не размазывает боль по лицу, а даёт ей стечь вниз. Боль тёплая и вязкая.
Увидев, что с лицом всё относительно в порядке, и она пока не баба яга, спиной к стене развернулась, нашла уверенную опору кирпичиковую. Голову запрокинула, чтобы кровь так сильно не текла. Руками пачку сигарет нащупала. И зажигалку. Чиркнула характерно. Поднесла к губам сигарету помятую. Но губы-то в боли все. Оскалилась и зубами обхватила дымную палочку. Зубы острые вонзились в мягкую плоть фильтра. Незадача. Не знает она куда идти. Она хотела найти конкретный очаг болезни, но нет его. Город весь недужит. Целиком. И чувство такое, что только что он от неё кусок отхватил. Кусается, засранец. Думается ей, что боль - это хорошо. Боль означает, что рана ещё не загнила. Она ещё живая и её можно вылечить. Вот когда перестанет болеть - тогда конец, да.
Затяжку сделать не удалось потому что губы не сомкнуты. Так и застыла с сигаретой между зубов. Мысль в голове вертится, плохая мысль. Надо было со жрецами пойти. Они про архитекторов говорили. Которые налаживать поставку мяса будут. Но после драки не машут же... Ни кулаками, ни чем другим.
Выдох тяжелый, сигарету губами обняла, но тут же вынула, сжав её между трясущимися пальцами:
- Можно на завод сначала, а потом стены штурмовать. Может, и вправду вы, ребята, за это время побелеете, либо придумаете как это устроить. Хотя, я, в отличие от этих двоих суперменов, пока никакого кайфа в этом не нахожу.
Девушка натянула так удачно ставший длиннее рукав на кулак и стала аккуратно вытирать нос.
- Короче, гипотетически, Линда за то, чтобы банально идти вместе и не теряться.
Она сделала паузу и посмотрела внимательно на парня, который был Владом. Нет, его и сейчас так зовут, но теперь это уже какой-то другой человек. То ли сила так на него повлияла, дав иллюзию власти... Взгляд Линды прошелся по всем остальным. Нет, мы все какие-то иные стали. То ли Город незаметно кусочки наших душ всё это время откусывал и "преображал". То ли мы всегда такими были, просто Город срезал всё лишнее и обнажил суть... В общем, в голове засели действительно странные мысли.
- Влад, зачем ты хочешь оказаться за стеной? Тебя на самом деле так смущают трущобы? И, объясни, пожалуйста, что ты понимаешь под "нормальной жизнью" в этом месте?
Она и вправду не понимала. Ведь можно пожелать, и разваленная постройка обратится стильным особнячком. Или вообще бункером. Теоретически, как ты того сам пожелаешь. А "нормальной жизни" тут быть в принципе не может. Точнее, может, но только в том случае, если ты всю свою сознательную употребляешь лошадиными дозами. И все здесь это прекрасно понимают. Так зачем на самом деле он стремится попасть за городскую стену? И она знает ответ. По крайней мере, ей кажется, что знает.
|
|
|
-
А уголовный кодекс не распространяется на тех, кто няша и нечаянно. (с)
тааак...
-
И пост няшный и хохма позабавила))
|
|
Светка прыгала ловко, как бродячая кошка, но в последний раз чуть раньше чем следовало оттолкнулась от земли и потому немного не добрала до противоположного края...
- Держись!
Вскрикнул Максим и ухватив за запястья зависшую на краю пропасти девушку, рывком вытянул ее на себя.
В следующую секунду он кинул быстрый взгляд на преследователей. Досадливо закусил губу - жрецы постепенно приближались, медленно, но верно, нагоняя беглецов. Что удивительно, остальные, включая даже плюгавенького на вид бородача, умудрились убежать далеко вперед. Как казалось, они и не ведали усталости, что мало-помалу начинала одолевать Макса и Свету, а Глейзер так вообще скакал точно заправский кенгуру, взлетая каждый раз на головокружительную высоту.
- Ти-иим!!!
Когда сильно отставший музыкант все-таки попал в когти ненавистных жрецов, Старков не смог сдержать эмоции и издал горестный вопль. Продолжая забег - что поделать, бедному Копацки было уже не помочь, - про себя он горестно попрощался с талантливым спутником и прибавил скорости. Им со Светой нужно сильно постараться, чтобы избежать той же печальной участи.
Внезапно откуда-то вновь появился Эдуард и предложил безумный план: принять бой. Максим на бегу оглянулся назад, оценивая расстояние и численность преследователей. Полученные данные оптимизма не внушали. Жнецов было много, не меньше пары десятков и шли они ходко, обещая быстро покрыть разделяющий их с Максимом отрезок пути, ежели он остановится для стрельбы.
Биатлонист быстро прикинул шансы: его винтовка БИ 7-4 комплектовалась магазином увеличенной емкости, однако это все равно всего лишь восемь патронов. На прикладе, правда, было закреплено еще четыре полных магазина, но, как не крути, на перезарядку уйдут драгоценные секунды. Стрелять ему надо очень точно. Один выстрел - один провалившийся в бездну жнец...
Успеет ли поразить двадцать движущихся, скачущих как мячики, целей, прежде чем жуткие стальные когти вонзятся ему в шею?
А есть ли выбор?
Внезапно Максим ясно осознал, что выбора то на самом деле нет - жрецы неминуемо настигнут их рано или поздно. А так, есть надежда, что удивительно усилившийся Глейзер, сумеет справиться с частью врагов...
- Беги, - твердо сказал Максим Свете, - Мы с Эдом их остановим.
Согласно кивнул Глейзеру - мол, хорошо, давай рискнем. Затем, после преодоления очередного разлома, развернулся и заученным движением снял со спины винтовку. Лег на пол. Быстро успокоил дыхание - ему было не привыкать стрелять после изнурительных забегов. Прикрыв один глаз, прицелился в первого жреца. Подождал когда тот вскочит над горящей пропастью и плавно спустил курок...
|
|
|
|
|
|
Тишину свалки резанул неожиданный, неприятный звук удара по струнам гитары. Светлана, сморщившись, как от зубной боли резко обернулась, в поисках источника, но уже в следующую минуту застыла, завороженная неземными, чарующими звукам.
Казалось, что обычная гитарав руках человека не может издавать столь волшебные звуки. Девушка сделала шаг вслед за ушедшими мужчинами, музыка ласково позвала ее, обняла, проникая в каждую клеточку тела. Света, словно губка впитывала в себя каждый звук, разлитый в пространстве. Кажется, никогда прежде так глубоко мелодия не проникала в душу. Слушая завораживающие звуки, она ощущала, как тона и полутона наполняют ее всю, и вся она словно погрузилась в ласковое безмятежное море ощущений. Она испытывала умопомрачительное чувство, которое словно расширяло изнутри, делало ее легкой, почти невесомой, позволяя взлететь. Две слезинки, сверкнув бриллиантами, прочертили дорожки на щеках девушки. Быть может, это игра создаёт в душе резонанс, сливаясь с шумом падающих слёз?
Музыка захватила и понесла в бесконечность. Глаза закрылись сами собой под воздействием магической мелодии . Казалось, звуки проникали из непостижимых глубин, пронзая душу насквозь, отчего хотелось прыгнуть с отвесной скалы и, стремительно падая вниз, вдруг взмыть вверх, подхваченный потоком невероятного счастья!
Взгляд девушки скользнул по лежащему под ногами мусору - «Всё тлен! Лишь наши чувства запах источают. Мечты не радость, боль лишь доставляют. Погаснет Солнце, упадёт Земля. И только мы каким-то странным звуком исчезнем во Вселенной закоулке, чтоб обрести когда-то где-то Я. И музыка стихами разукрасит тьму, наполнит жизнью лёд другой планеты, чтоб вновь очнулись мы с тобою где-то, и сердцем воссоздали бы Луну. Из Вечности несётся звуков нить, сердца любви собою нанизая, и страстью жизни их соединяя, и заставляя мучиться, но быть!»(с) – продеклмировала она, поднимая лежащий под ногами меч - ржавчина лишь едва коснулась его, баланс был почти идеальным, рукоять удобно легла в руку девушки.
Взмах - и легкий шелест рассекаемого воздуха вплелся в наполняющие пространство звуки. Сжимая в руках оружие, Светлана подошла к мужчинам и встала шагах в трех за их спинами, продолжая наслаждаться музыкой.
|
Сжимая нож в руке, двигается бородатый Родион в сторону музыканта, хорошего человека, музыку играет чудеснейшую совершенно. Сопротивляться невозможно - хочется подойти и обнять так крепко-крепко. Вообще, очень крепко. С ножом в руках. С большим ножом. И пусть он играет, подлюка, пусть душу рвет. Ах, как же хорошо, легко, просто живется теперь, как во сне, во сне настоящем, честное слово! Истинно, музыка овевает и здешних тварей, мерзких и ужасных снаружи, но, несомненно, чувствующих внутри. Конечно, упали несколько, но ведь и жизнь такова, что всем жить долго не получится, и мелодия действительно слишком волшебная, чтобы за какую-то жалкую грязную сеть цепляться когтями отвратительного тела. Ведь музыка несет весть об освобождении, о истинно великом освобождении в красоте, и, видя гнилостный и жалкий облик свой, не каждый сможет удержаться от того, чтобы, ополчась на море смут, не сразить их противоборством. Умереть, уснуть - и только; и сказать, что сном кончаешь тоску и тысячу природных мук... Как такой развязки не жаждать? Чудесная, чудесная музыка, и вторит ей чудесная музыка слов в голове, подаренная нам поэтом и переводчиком. Хоть разум и в смятении, но все же душе хорошо. Чудесно. И не хочется, чтобы это останавливалось, это должно длиться вечно... Родион чувствовал себя как будто... Как будто под действием наркотиков.
О. О, нет. Наркотики - это очень плохо, хоть и чудесно, и прекрасно. Но всегда помни - ты можешь перепутать дверь и окно. И если курить у двери еще более-менее, то убегать в окно - очень больно. Наркоманы хорошо не кончают. А откуда ты, Родечка, знаешь - правильно ли это, подходить к Тиму? У тебя же нож в руке, даже, наверное, острый. Нет, Родечка, надо из-под этой херни выходить. Но как, как выходить? Как нарушить мелодию чудесную, волшебную? Маг вон начинал говорить что-то, и вроде бы отпускало. Точно! Надо говорить, забивать звуковые волны от гитары ссаными тряпками. Чем-то противно-ужасным, тошнотворно-невыносимым. Только громко надо говорить. Нужно... Нужен мегафон. Это же свалка, тут не то что мегафон - вон, меч нашли.
|
|
|
Переход им выдался не из легких. Ступая по разъезжающемуся под ногами разнообразному мусору, то и дело рискуя потерять равновесие или вовсе провалиться в какую-нибудь яму, они брели неведомо куда в белесом, заполняющем все вокруг, мареве. От острых дурманящих запахов гнили и разложения кружилась голова, а необходимость нести, казавшиеся поначалу такими легкими, носилки с Элизабет, заставляла мышцы рук и спины стонать от постоянного напряжения.
Впрочем, Максим не жаловался, а наоборот, внутренне воздавал хвалу Всевышнему за то, что их компания так легко и благополучно пережила крушение вагона. Ведь все могло обернуться гораздо хуже... Даже думать не хотелось о том, что могло бы произойти, а тут всего лишь один перелом. Чудо, не иначе.
По пути Старков приглядывался к спутникам, подолгу останавливая задумчивый взгляд на каждом из них. Паренек назвавшийся Родионом явился для него пока что самым раздражающим членом их компании, побеждая в этом смысле капризулю-Бет, хотя, возможно, это было по причине того, что к ней, как к женщине, Максим изначально относился более снисходительно. В основном Родик отвращал своей чрезмерной говорливостью и пустословием, обратно пропорциональными его реальному вкладу в общее дело. Например, носилки нести он согласился далеко не сразу, а высказанную чуть раньше идею присвоить винтовку Максим не стал даже обсуждать, сделав вид, что пропустил реплику Родиона мимо ушей.
Русскоговорящий иностранец Тим, даром что выглядел нескладным и неприспособленным к дюбым тяготам хлюпиком, напротив проявлял характер, подкупал неожиданным спокойствием, выдержкой и рассудительностью, которые, казалось, не изменят ему в любой, даже самой критической ситуации. Такой поистине катастрофический поворот судьбы, как крушение поезда он встретил задушевной песней, а без удобных носилок его изготовления Лиз пришлось бы совсем нелегко.
Остальные, вежливый Эдуард и симпатичная Света, показали себя вполне адекватными людьми, на которых можно было смело рассчитывать в деле спасения из глубокой задницы, в которую они все попали.
Приглядывался Максим и к мусору, что наравне с непроглядной серой дымкой составлял всю картину окружающей действительности. Изучая его, он пытался понять чем и как жило местное население, обнаружить надписи на каких-либо языках, найти знакомые предметы или их фрагменты - все что угодно, лишь бы узнать где они очутились...
Долгое и нудное блуждание по свалке закончилось неожиданно. Путь преградила огромная пропасть, края которой были забраны стальной сетью, натянутой между массивными столбами со странными символами, источающими зловещее красное свечение. Такого Максим за всю свою жизнь не встречал, ни на фотографиях, ни, тем более, в живую. Наблюдая эти обелиски, выглядящие как реликты древних загадочных цивилизаций, он по новому взглянул на происходящие с ним странные события. Понеслись мысли о параллельных мирах, иных реальностях, планетах и тому подобной фантастике, которую он предпочел бы познавать в книгах и фильмах, но никак не наяву, на собственном опыте.
Из размышлений его выдернул возглас Светы. Она заметила копошащиеся невдалеке фигуры. Максим устремил взгляд в указанном направлении, но рассмотреть все подробностях не сумел. Местные были определенно похожи на людей, но после всего увиденного, Старков уже ни в чем не был уверен... А между тем, Эдуард решил не затягивать с установкой первого контакта. Максим поскреб подбородок и произнес:
- Хочешь пообщаться с местными? Ладно, давай сходим, попробуем что-нибудь выяснить, - он перехватил поудобнее винтовку, - Надеюсь они окажутся более вменяемыми чем тот, в вагоне...
Подошел к Эдуарду направился вместе с ним и Тимом на встречу с аборигенами. С каждым шагом в душе у Максима нарастало волнение, даже страх перед неизведанным, таящим возможную опасность, но он всеми силами пытался справиться с этим, загнать вглубь себя и запереть там, не позволяя нарушить ясность восприятия. Обязывали ответственность за жизни других и понимание того, что от его действий зависит сейчас очень многое.
-
По пути Старков приглядывался к спутникам
Паренек назвавшийся Родионом
капризулю-Бет
Русскоговорящий иностранец Тим,
вежливый Эдуард и симпатичная Света
Приглядывался Максим и к мусору,
В мне просыпается синдром школьного учителя литературы. "Автор явно проводит параллели между своими спутниками и мусором, тем самым ненавязчиво показывая читателям, чем он их считает."
-
Отлично.
|
|
|
Битва двух великих воинств закончилась. Южная коалиция выиграла. Войска болотнокожих варваров и ремаллийцев фактически взаимоуничтожились. Никоссийцы разбили менассцев и эстэрийцев. Ассирийцы погибли после атаки на жусцев. Парсиатская конница перемолола вражескую, а уйгуры, удовлетворившись грабежом вражеского лагеря, отступили. Последних же бойцов северного союза, гномов, сокрушила парсиатская пехота. Но когда закончился один бой, начался другой - и вновь раздались над полями Лагура боевые крики и звон металла. Вновь кровь обагрила истоптанную землю, и сухая почва жадно впитывала в себя драгоценную влагу.
Кто бросил вызов победителям? Кто поднял оружие на тех, к кому благоволит Победа? Они сами. Мстительная владычица парсиат приказала своим воинам напасть на союзников-никоссийцев. Множество легковооруженных, в основном наёмников, погибло, но ещё больше спаслось бегством. Тяжёлой пехоте не угнаться за пращниками и пельтастами, а южная конница была слишком истощена боем, да и осталось её под рукой у Арры слишком мало. Узнав о подлом предательстве, тяжеловооружённые никоссийцы остались на холме и дождались-таки того, на что не решились враги – штурма. Дважды шли айберийцы в атаку – и дважды откатывались, упершись в бронзовую стену щитов. В гневе отправила парсиатская княжна на штурм ливанцев, и опытный военачальник сариссофоров не посмел ослушаться приказа в присутствии военачальницы. В третий раз пошли вперёд айберийцы, атакуя со всех сторон, и четырьмя колонами двинулись на штурм ливанцы, отложив сариссы и в кои-то веки взявшись за мечи, а над их головами летели парсиатские стрелы. Никоссийцы, казалось, не выдержат такого натиска, но когда ливанцы уже почти вплотную приблизились к ним, сверху на них полетели какие-то странные снаряды, через мгновение вспыхнувшие колдовским жидким огнём.
- Ник-к-а-а-а!
Закованные в бронзу воины ринулись сверху прямо на объятых пламенем врагов. Такого удара штурмующие не выдержали и покатились вниз, а за ними никоссийцы, разя и убивая. Лишь на равнине пришла парсиатская пехота в себя, но прежде чем это случилось, противник отступил назад на холм.
Больше штурмов не было. Некому было идти. Трижды сломанные айберийцы были не способны на это, а ливанцы… ливанцев не было кому вести – многоопытный Намид, ветеран полутора десятков войн, так ни разу серьёзно и не раненный до этого, погиб от никоссийского копья. Арра в гневе носилась на верном Наймаре перед строем воинов, отдавая приказы и грозя карами. Ливанцы стояли, хмуро слушали, молчали – и не тронулись с места. Не было предела гневу царской дочери, познавшей, что такое бессилие приказа.
Когда всеблагой Гелий закатился за горизонт, посланные им лучи освещали холм, над которым развевалось знамя вольного города Никоссии. А тёмной безлунной ночью никоссийцы спустились с холма и, пробившись через окружение, ушли прочь.
-
Спасибо за игру. Это было мегаэпично.
Ты большая молодец, даже не знаю, как еще это сказать)
-
Хорошо!
-
Хорошая игра, и пафос и все прочее было))
-
Смачное описание. Хорошо.
-
Сознаюсь сразу: игру я не читал, сообщение увидел на главной, но...
Во-первых, это действительно эпично.
А во-вторых, игра доведенная до логического завершения, уже сама по себе достойна плюса.
-
За отлично проведенную игру, за ориганальную идею, за общий уровень эпичности. За эпичность и за новый взгляд на стратегию не с "взглядом бога", а полным отсутствием информации и знания о происходящем. За крайне высокий уровень погружения.
-
Не хотелось ставить плюс за свой эпикфейл, но ведь хорошо же! ^-^
-
шикарно
-
Просто супер.
|
- Если у них тут ногтево-когтевая дифференциация, то мы явно в проигрыше, - попытался мрачно пошутить Александр, вспоминаю Жреца из мясовоза. У того были длинные когти. У
этого - поменьше. Но у всех - когти. Оружие. Оружие, чтоб выжить. Выжить здесь, на этих мрачных улицах черного гранита, булыжника и такого же черного неба. А что у них? У них есть.. А да, на шее все так же болтался ставший уже, видимо, не нужным, фонендоскоп. Снял его Симонов с шеи и положил в карман халата. Встал и небрежно толкнул носком кроссовка ноги трупа:
- Не хорошо получается, да. Мы ж вроде как первые начали - вон, одного из местных придавили.... - Саша только сейчас поднял глаза вверх, на дом и рухнувший вагон... Из которого выползала окровавленная девушка. Вот только увечий нам сейчас не хватало! А ведь там, внутрь, еще двое полезли... Быстро подбежал к девушке, удерживаемой здоровяком, на ходу отрывая полу от халата.
- Сейчас, сейчас, все будет хорошо... Что с вами там случилось-то? - спросил Александр, пытаясь перевязать щеку девушке, но уже по ранам понимая, что по её щеке прошли, скорее всего, когтями... Обернулся в сторону разрушенного дома: - Эй, там опасно! Давайте, наш "большой брат" явно прав - надо уходить отсюда! Для начала хотя бы на открытую местность, а там уже разберемся!
Окинул взглядом улицы... Задержался взглядом на оставшейся в одиночестве статуи. Прости, чудное существо, что товарку твою подкосили, но так оно надо, видимо, было, ты ж понимаешь. И не делай такую морду - местных ты явно не пугаешь, а пришлых здесь, видимо, бывает не часто. А может... Гаргульи, в самом же деле!
- Отходим туда! - махнул рукой на дорогу, проход в которую когда-то, до эпичного падения мясовоза, обрамляли статуи гаргуль, - явно ведь не просто так эту улицу украсили.
А сам подумал: "И что мы там найдем? Гостиницу, да. Плата за ночлег - пару ногтей с пальцев. В фонд голодающих, так сказать." Однако осторожно двинулся в указанную собой сторону, закончив делать быструю перевязку.
|
Что делать, когда привычная основа, твердь, на которую мы опираемся, по которой ходим, не задумываясь о ее надежности, вдруг рушится и проваливается неизвестно куда? Какие чувства испытываешь, находясь на палубе тонущего корабля или в кресле падающего самолета? Все что раньше казалось важным отходит на второй, третий, десятый план, а главным становится мучительное ожидание неминуемой встречи с Бездной. Ты понимаешь - она все ближе, надвигается, но ничего, ровным счетом ничего не можешь сделать. Ощущение неотвратимости конца. Максим запомнил его навсегда...
С бешеной силой их вытряхнуло из вагона и казалось должно было расплющить о землю, но ожидаемого удара почему-то не произошло. Придя в себя, Максим понял почему. Огромная куча гадкого, вонючего, отвратительного, но - Какое счастье! - мягкого мусора спасла их от смерти. Повезло.
Кряхтя и охая, зашевелилась Света. Максим торопливо слез с нее, чувствуя крайнюю неловкость. По идее это он должен был смягчить их падение, а получилось наоборот, мда... Ну что уж теперь. Хорошо хоть цела осталась.
- Ээ... Извини - пробормотал он девушке вдогонку и поднялся сам. Глянул - вроде живы все. Вдруг, откуда не возьмись, снова послышался уже знакомый старческий голос.
- Мы здесь! - крикнул он в ответ, - Не подохли! Куда идти-то нам?
Осмотрелся вокруг. Невдалеке какой-то завод. Остальное все белесым туманом скрыто. Интересно, услышал ли его тот старик? В ожидании ответа, Максим пошел к остальным, проверить все ли в порядке.
Оказалось, не все. Лицо Элизабет было в крови, а сама девушка, предприняв попытку подняться, вновь оказалась сидящей на куче отходов. По-видимому, ногу повредила. Максим подошел к ней и присел на корточки, осматривая начавшую опухать конечность.
- Думаешь сломала? Проверять не буду, чтобы не мучить. И так ясно, идти не сможешь. Хм...
Максим задумался над словами бородатого паренька. Носилки нужны. На костылях по этим мусорным кучам девушка далеко не уйдет, но вот потом... Какое-то внутреннее чутье подсказывало, что ближайший травмпункт может оказаться гораздо дальше, чем хотелось бы, а по пути им еще хрен знает что встретится может.
- Шину сделаем, но и носилки тоже. - сказал он твердо. - Донесем тебя до конца свалки, а там попробуешь идти сама, с поддержкой конечно.
С этими словами Максим принялся искать пару подходящих по размерам дощечек или еще чего-нибудь, что можно было применить для фиксации сломанной ноги.
|
|
|
Обменяв фонарик на лыжную палку, девушка почувствовала себя увереннее. А для закрепления эффекта открыла бутылку и торопливо сделала глоток. Не зря же говорят, что пьяным море по колено. Моря, к счастью, тут не было, а для профилактики истерии один раз - самое то. Интересно было сколько времени они уже здесь находятся. Ищет ли их кто-нибудь? И, самое главное, зачем они здесь? Точнее, почему именно они? Эти вопросы крутились в ее голове как бешеные белки и казалось, что они вполне смогут расколоть ее как орех.
Иногда бывает так, что лучше что-то не сделать, чем сделать. И относительно этого утверждения, Лиза отдала бы правую руку на отсечение, что лучше бы свет не возвращался. Существо, стоящее в конце вагона, было не настолько симпатично, чтобы радоваться его появлению. И оно вело себя довольно странно. Но все могло быть гораздо хуже, верно?
- Стойте! Здесь что-то не так! - Торопливо выбежав вперед всех, девушка выставила руку в сторону копошащейся фигуры. - Видите, он не настолько опасен. Быть может, он жертва, как и мы? А патроны нам еще пригодятся.
Повернувшись в начало вагона, оставив на полу бутылку, сумочку, и даже палку, и делая осторожные, робкие шажки по направлению к фигуре, Элизабет старалась, чтобы голос ее не дрожал. Обращаясь к этому странному, вызывающему не ужас, а по крайней мере любопытство, существу, она хотела убедить его, что все они мимо проходили и были бы очень рады отсюда выбраться, что никто никому не желает зла, да и в конце концов, если б он хотел и мог, кто-нибудь из них не проснулся бы с самого начала.
- Эй, ты весь в крови, что случилось? - Ее руки на уровне груди были повернуты ладонями к существу, как доказательство ее беззащитности и отсутствие угрозы для него. - Я Элизабет, а ты? Помочь тебе встать?
А на случай, если он не понимает ее язык, ну не зря же у него скрепки через все лицо, значит какая-то травма была, Элизабет вполголоса запела первую пришедшую ей в голову песню, чтобы ее тихий голос его успокоил:
Ты умрешь в этом городе, которого нет
В бесконечных попытках увидеть свет
Ты умрешь в этом городе, которого нет.
Над твоей головой ослепительный свет
Под ногами земля неземной красоты
Ты боишься своей чистоты.
Нагота твоя - боль о непрожитых снах
Осыпается пепел с потухших ресниц
Где-то дивное пенье неродившихся птиц.
Этот город не здесь - этот город везде
Этот город из снов позабытых с утра
Ты умрешь в этом городе на мокрой земле.
И впитается в землю соленый твой страх
Все закончилось - больше не будет огня
И прекрасных зверей, не умеющих лгать.
В этом городе больше не будет тебя
Ты научишься жить, ты сумеешь ждать
Сны забывать и тихонько спать.
Ты умрешь в этом городе, которого нет
В бесконечных попытках увидеть рассвет
Ты умрешь в этом городе, которого нет.
-
Красиво, да, хоть и беспечно.
-
Элизабет вполголоса запела первую пришедшую ей в голову песню, чтобы ее тихий голос его успокоил
Ты умрешь в этом городе, которого нет В бесконечных попытках увидеть свет Ты умрешь в этом городе, которого нет.
Ласка. Она успокаивает ^-^
-
Так мило.
|
Темнота. После темноты должен быть свет - так все говорят. Когда открываешь глаза, и даже слабые источники света кажутся тебе нереально яркими, бьющими прямо в зрачок. Так что Александр первые пару секунд не понимал, что ж такое. Ведь он явно открыл глаза - темнота перестала быть вселенской пустотой, манящей, затягивающей в себя, и приобрела форму, глубину и цвет. Цвет темноты. Хм... А в темноте - хорошо. Можно быть собой, делать, что хочется. Не притворяться и не видеть притворства других. Просто взять и - например - побегать голышом по полю с подсолнухами... Стоп, Саша, ты сейчас вообще о чем? Темнота, боль в голове, запахи неприятные - а ты о цветочках и корнеплодах. Что-то явно с тобой не так, Саня, совсем не так. Сам ведь врач - может, стоит заглянуть к Петровичу, на то он и невропатолог. Подскажет чего-нибудь, пропишет таблеточек... В закуску с водочкой. Или прям со спиртиком. Петрович - то да, у него постоянно водится. Так, опять мысли пошли не туда. О чем надо думать сейчас в первую очередь? Правильно: "Где я?" А, кстати, где? И как сюда попал? Ну, одно мы знаем точно - это не поликлиника. Там светло и бежевый линолеум на полу. И там пахнет хлоркой и спиртом - больницей. Значит... Думай, Сашка, ты же врач - значит, что-то с мозгом. Обморок? Потом - лунатизм? Куда же тебя могло занести в таком состоянии? Да и кто бы выпустил из больницы - баба Зоя в приемной уж точно не выпустила бы в одном халате на улицу, да еще и пока пациент дожидается в кабинете. Петя - милый мальчуган с мягкими, тонкими волосами цвета утренних солнечных лучей. Опущенный в пол взгляд и вечно чуть виноватая улыбка, за которую ему прощает все и мама, и папа, да и - что уж там таить - и Александр бы все простил. А да, опять не то, не о том, не в тот момент. Значит, не обморок. Значит... Значит... Неужто - смерть? Вот так просто раз - и смерть? А судя по запаху и поднявшемуся матерному крику - угораздило тебя, Саня, попасть прямиком в Ад. Ну, или уж точно попадешь в него через пару часов поездки вот в этом. Кто тут не верил в бога и не молился на ночь?
Внезапно зарычало. Цербер? Неужели Библию писали не просто так, фо фан, для лулзов и ради бабла? Неужели в самом деле на цепи у ворот Ада сидит злая трехглавая псина с длинными когтями, которые вот прямо сейчас скребут по полу этого катафалка? А тебя, Саня, к великомученикам не припишут? А ну как напрягись - что могло вызвать такую резкую смерть? Инсульт? Инфаркт? А может убили - ну там, голову снесли одним ударом. Ворвались террористы какие-нибудь, или нарик за дозой полез в поликлинику, отцовским обрезом размахивая... Ну, если так, то мы можем благодарить ад за то, что в нем нас собирают по кусочкам обратно в человеческое тело, а не варят прямо так - с выпотрошенными брюшными полостями и оторванными конечностями.
Однако Цербер приближаться не спешил, спокойно себе порыкивая в темноте. Можно даже сказать - в такт, движемся будто под его ритм. Как рабы на галерах под барабан. Что там говорил голос? Кстати, какой, однако, голос. Нет, не бог. А жаль. Судя по месту - Сатана. Засранец, какой тембр-то голоса! Аж заслушаться можно. Оно и правильно - у бога вон и так есть, чем людей к себе привлекать - на то он и бог. А за Сатаной кто пойдет по своему желанию, кроме психов да недоношенных? Вот и приходится ему идти на ухищрения, голосом там подманивать, подкупать богатствами, соблазнять алчные души. Был ли ты алчен, а, Саня?
Однако, движение - продолжалось, рычание - тоже, и все такая же тишина стояла в помещении. Даже матерщинница замолчала - страшно стало, поди.
- Девушка, не волнуйтесь. Судя по всему, эти странные звуки... "ничего не сделают Джиму!", - вспомнил Александр старый советский мультик-фильм. - "Потому что Джим каждое утро делает зарядку"! А если серьезно, они как-то очень локально звучат, из одного места. Та что не надо по чем зря сотрясать воздух грязными ругательствами - не к лицу вам это, хоть я сейчас и не вижу вашего, но вполне уверен в правоте своих слов. Успокойтесь, сделайте глубокий - нет, не вдох, в таком смраде уж лучше сделать глубокий выдох - и расслабьтесь. Нас ведь везут. А значит, у нашего путешествия есть конец, в котором мы и узнаем, что с нами, кто и почему. Будьте собранней, молодая леди. Это ведь всего лишь жизнь.
-
хорошо же
-
Будьте собранней, молодая леди. Это ведь всего лишь жизнь.
Так много, и так мало одновременно - всего лишь жизнь =)
-
Судя по всему, эти странные звуки... "ничего не сделают Джиму!" ))))
|
|
-
Туч пишет круто.
-
Классно.
|
|
|
|
|
|
|
-
хорошо.
-
очень хорошо. Нет. очень очень хорошо.
-
простая, одинокая, русская женщина. наблюдательная. с хорьком.
|
Сначала Тихон пытался смотреть в окно, но разглядеть что-либо, в грязной черноте осенней ночи, которую никто не удосужился подсветить фонарями, было решительно невозможно. Поэтому забросив это занятие, парень просто откинулся на жесткую спинку своего сидения, с неудобными выступами в районе почек и закрыл глаза, стараясь подстроится под неровный ход их автобуса. В звуковом сопровождении слились свист ветра и хриплое радио, поочередно вытесняя друг друга.
Волновался ли он? Наверное нет, хотя присутствовало то странное ощущение, будто в эту ночь что-то изменится и уже не будет возможности вернутся в, теперь уже, прошлую жизнь. Хотя почему "что-то". Что-то не измениться. Как были эти осенне/весенние выбоины на дорогах, так и будут. И нас они переживут, обрастая новой тонкой шкуркой асфальта каждый сезон. И фонари эти, которые стоят где-то там вдоль дороги, так и не зажгутся. Здесь все стабильно. А вот ты сам станешь другим. И глядеть на это все будешь по другому и думать иначе. Сам даже еще не знаешь как, но точно иначе. По лицу Тихона скользнула улыбка. Вот точно так же он трясся в стареньком грузовичке по похожей на эту, как близняшка, дороге когда его загребли в армию. И думал так же. Что все, старая жизнь перечеркнута безвозвратно, а при этом хрен поймешь, какая она будет, эта новая твоя реальность. И рядом так же сидели такие же как он зеленые юнцы. Только тогда их называли "лохи небитые", ну или, те кто добрее был, "дУхи зеленые", а теперь они "неофиты". Разницы сейчас он не чувствовал.
Его мысли прервал удар в спину. Атаковала спинка его сидения. Это автобус попал в яму чуть большую, чем все предыдущие и словно кузнечик прыгнул вверх, что бы через секунду с грохотом обрушиться на дорожное покрытие, возможно даже, оставив пару новых ухабов. Тихон поудобнее устроился на сидении, так что бы больше не подставляться под удар. Спина ныла. Устроиться получилось как-то криво. Полубоком к проходу.
А еще слова. Перед выездом. Собрали их, выстроили в зале в ряд и речь сказали. Как там было:
- Ситуация критическая! И конечно отпускать вас, не обстрелянных, не обкатанных юнцов, на боевой задание это жопа, и вам и заданию, но других вас у нас нет. А если бы и были, то мы бы и тех отправили. Теоретическая подготовка у вас хорошая, а практики без практики не будет. Так что подтяните все свое мужество и готовьтесь к тому что будет херово.
Говорилось все это спокойным строевым голосом, отражавшимся от стен зала в окна, которые трепетно дрожали от такого обращения. Сразу после, когда они манатки свои боевые собирали, кто-то из неофитов бросил, мол, мы и сдохнуть там можем. "Можем", - ответил Тихон без всяких эмоций. Он уже раза три мог сдохнуть, за свою недлинную жизнь и еще множество раз ему это обещали. Привык.
Новый молодецкий прыжок автобуса и к спине присоединилась задница. Лишние мысли из головы тоже вытрясло и он снова уставился в темноту окна.
|
-
нравится
-
С возвращением!
-
Кремниевая дубина, да. Из чистого, надо полагать, кремния.
-
Да. "Узнаю брата Колю!"(с)
-
малаца, например. жызнинна.
-
С возвращением. Ты явно стал лучше чем раньше. Приятно. Твоего Хаоса и впрямь долго вспоминали в мёльне.
|
"По-моему полковник какую-то хуйню сделал..." - успел подумать Дементьев прежде чем причудливо раскрашенные волны понесли его в бескрайние дали. Совершенно дезориентированный в этих ярких потоках он болтался как подхваченный порывом ветра полиэтиленовый пакет, кружась в завихрениях и ощущая как содержимое его желудка то и дело подступает к горлу, прорываясь наружу. Все это было до крайности неприятно, но в какой-то момент стало еще хуже. Он почувствовал как стремительно падает куда-то, закручиваясь и уходя в пике, как сбитый самолет. Все тело сжалось в ожидании удара, но падение продолжалось, а потом вдруг резко стало темно и все ощущения исчезли.
Очнулся он лежащим на теплом песке. Сквозь полуприкрытые веки он видел заполняющий все вокруг яркий свет, а подняв голову и осмотревшись, понял, что находится в какой-то пустыне. Вокруг, насколько хватало глаз, не было ни единого намека на какую-либо тень - только палящее солнце, совершенно безоблачное небо и светло-серый разогретый песок.
"А поближе к средней полосе России нельзя было?" - спросил он слепящий небесный диск безо всякой, впрочем, надежды на ответ. В ушах звенело от царящей вокруг тишины.
"Ладно, попробуем выбраться..." - подумал Алексей, поднимаясь. Постоял немного, прислушался к внутренним ощущениям, пытаясь уловить некие веления интуиции по поводу направления. Потом плюнул и просто пошел вперед, мечтая о том, чтобы мимо проехал синенький КаМаз со всем и каждому знакомой надписью по борту "Париж-Дакар".
Он шел уже долго. Очень долго... Силы покидали его. В горле пересохло, а язык стал шершавым, как точильный камень. Почти все оружие и экипировка были давно выброшены, Алексей сохранил только два пистолета, да и те казались сейчас непосильной ношей. Он уже почти не видел из-за застилавшей глаза белесой пелены, а в, будто сплавившемся в бесформенную массу, сознании рождалось лишь три понятия - "вода", "тень" и "смерть". Последнее доминировало.
Что-то появилось на горизонте. Какая-то фигура. Все ближе и ближе, уже почти различима в дрожащем мареве. Дементьев перестал ползти и щурясь ослабевшими глазами пытался рассмотреть идущего настречу человека. А когда рассмотрел, то сразу же закричал. Громко, срывая голосовые связки и не ведая, что изо рта вырывается только еле слышное шипение...
По поверхности потрескавшихся губ сбежали две блестящих капельки. Затем еще одна, а следом тоненький ручеек. Инстинктивный глоток принес режущую боль и Алексей затрясся в приступе трескучего кашля.
- Держись, Леша, - с нежностью пропела она, одной рукой мягко поглаживая его по голове. В другой у нее была фляга с водой. - Я же знаю, ты сильный, ты выстоишь.
- Яра... - одними губами произнес он, не в силах выдавить ни звука. Слабость была такая, что, казалось, и руку невозможно поднять, однако внутри он парил, поднимаясь на вершину блаженства. Это было истинное чудо, видеть ее, слышать ее, такой родной, голос. Чудо и счастье. Если даже он умер, то вне всякого сомнения это самый что ни на есть рай. Выходит заслужил-таки...
Спустя какое-то время Алексей уже мог говорить.
- Как ты здесь оказалась? - спросил он, утопая в ее лучистых глазах - И где это, собственно, "здесь"?
Она улыбнулась и чуть пожала плечами - Я просто искала тебя и вот нашла. Заскучала уже. Привыкла, знаешь, к тебе за столько-то лет.
- А я думал, больше не увижу тебя и оказалось, что хуже этого даже представить ничего нельзя. Тоже, выходит, привык. Наверное это...
- Я знаю. - мягко перебила она его, понимающе подмигнув, - наверное да.
- Теперь мы пойдем домой? - спросил он, помолчав немного и любуясь ее золотистыми волосами.
- Зачем? Тебе разве плохо тут, со мной? - казалось она искренне удивлена его вопросом.
- Нет, конечно нет, - поспешил заверить Алексей - мне очень хорошо, но просто.. ммм... дома нам будет еще лучше, я уверен. Тем более, что надо все рассказать нашим... ну-у, там на базе, триумвирату и остальным.
- Ерунда, - она наморщила носик и чуть нахмурила свои красивые брови - ты уже достаточно сделал. Теперь пора и отдохнуть. Там, - она кивнула головой куда-то влево - там есть озеро. Красивое... - она аж зажмурилась от удовольствия - Чистейшая водичка, а вокруг все просто утопает в зелени. Чудное местечко. Пойдем туда?
А действительно, какого лешего тебе надо домой, Дементьев? Ты че, не устал еще драть задницу на благо высоких начальничков, что отсиживаются в тылу пока ты исходишь кровавым поносом на передовой и попутно теряешь всех, кто тебе дорог? Вот ты понял тогда, что любишь золотоволосую Валькирию, понял, только потеряв ее навсегда. Ну так вот она! Бери, живи, епта, чего тебе еще надо! Россию спасти? Весь мир? Да чего ты можешь-то? Выиграл свой счастливый билет, так не выебывайся и бери, пока дают, а то, знаешь, могут ведь и пересмотреть...
- Кстати, у меня тут, одна твоя вещь - Алексей принялся шарить по карманам гимнастерки и наконец извлек на свет кулон на цепочке: срезанная половинка, узор переплетеных проволочек - Вот, держи - сказал он, протягивая ей подвеску и по какой-то неясной подспудной причине пристально следя за ее взглядом.
Он не изменился.
Такой же умиротворенный и нежный.
- Ты... не она, да? - медленно выговаривая слова, спросил Дементьев подругу.
- Конечно нет, балда - ответила она с улыбкой.
И с размаху вонзила ему в шею, непонятно откуда взявшиеся, стальные когти.
Крик застрял в горле. Во рту забурлила горячая кровь. Было больно, но как-то издалека и не важно. Хуже другое... Алексей горько усмехнулся и стал заваливаться назад, падая все ниже и ниже.
Темно.
Невесомость.
-
omg
-
...
-
Прекрасно, просто прекрасно
-
Отлично! )
-
и впрямь мощь.
-
очень сильно. и музыка... очень. спасибо!
-
Это, конечно, круть, бесспорно и объективно.
А тем, кто в теме игры наверно и подавно круто.
+++
-
Очнулся он лежащем на теплом песке.Да ну нахуй.
-
А чо? Все плюсанули и я плюсанул ^_^ Стадный инстинкт, ёпт
|
|
|
Назия мечется по искорёженной поляне, пытаясь спрятаться от пронзительных нечеловеческтх глаз каменного ирода, утащить за собой полковника, спастись, хоть забившись в мышиную нору... И - вот, спасение уже близко, рукой подать, всё получится, что титан отвлечется и не заметит их. Но монстр раскрывает змеиную трещину рта и грохочет:
- ХАХАХА! ОТКРОЙ ГЛАЗА! ДЫШИ ГЛУБОКО!
И втыкает ей в горло свинцовую трубу, заливая туда жидкую горячую землю.
И она дышит изо всех сил, втягивая в себя это раскаленное нечто, уносясь по незримым волнам, туда, где стоит Зеленцов, манит её пальчиком, с которого сползает мгновенно разлагающаяся плоть.
- Этой жертвы недостаточно! Ты нужна мне, Нази! - И скелет волхва обхватывает её, грубо швыряя о землю, сдирает одежду и вонзается в её тело своим огромным пылающим удом. - Невинность и чистота - вот настоящая сила! - гремит он ей в ухо, обдавая удивительно чистым звенящим дыханием.
Рот наполняется горькой слюной. Она пытается перевернуться на живот и сплюнуть, но тычок в в лоб не оставляет ей на это шансов. Комья жирной земли сыпятся ей в лицо, пыль запорошила глаза и заполонила горло гниющими листьями. Дышать нечем, крошево зубов изрезало десны и язык.
"Нет...Нет...Нет..." - единственное, о чем она еще может думать. Только эти слова неотвязно стучат в голове, в такт ударам сердца. Ребра жалобно трещат под здоровенной тушей полковника, пылающий лингам разрывает внутренности, выворачивая наизнанку.
Дикая, невероятная боль. Нази кричит, извиваясь под волхвом, но тот неумолимо вбивается в неё вновь и вновь. Жесткие лианы выползают из земли, обвивают её, распятую, не давая шевельнуться. Кровь хлещет из её разорванного тела, течет из глаз, смывает грехи перед Аллахом.
"Я не могу, я не могу, я не могу", - твердит она, но ни звука не вылетает из её закушенных губ. И губ уже нет, есть только пластик, смешанный с бетоном.
- ТЫ ЕБАНУТЫЙ! - орёт титан своим каменным голосом, гулким эхом отдаваясь в голове. - ДЕСЯТЬ ЕБУЧИХ НЕКРОМАНТОВ! ОТДАМ! ОТДАМ! ОТДАМММ!!!
И вонзает в её руки иглы, льющие яд. От этого яда хочется спать... спать... и не просыпаться... И не видеть этих страшных снов...
Неужели это сны?
-
Ух, жуть какая!))
-
отлично))
|
|
|
|
|
|
|
|
|
-
Мы дожили до конца.
-
хорошая)
|
|
|
|
Провалялся в сон Торвард не на долго, может быть всего с несколько минут, которые показались ему самыми блаженными мгновениями его жизни, но нужно было вставать и действовать дальше. Медленно поднявшись варвар осторожно снял с седла тело павшего воина и опустил на землю. Снял с него доспехи и пропитанную кровью одежду. Впрочем, не всю, штаны и нижнюю рубаху, он всё же оставил. Не хватало еще, что бы этот гад священник решил, что Торвард неровно дышит к мертвецам.
Потом отстегнув с пояса мертвого короткий кинжал и отойдя примерно с несколько десятков шагов начал усердно рыть могилу, разрывая грунт кинжалом и выгребая землю руками. Когда с этим было покончено, Торвард осторожно перенёс тело павшего храмовника к могиле и опустил на дно.
Тихо буквально одними губами зашептал:
-Великий отец наш, небесный спаситель, что дарует свет и разгоняет тьму, вручаем тебе душу и тело этого воина, что пал в битве со злом. Прими же его в своих небесных чертогах, и ниспошли вечную благодать...-конечно Торвард не был великим знатоком обрядов, молитв и церемоний, но все же хорошо помнил те молитвы которым его наставляли монахи, во время его жизни в монастыре.
Потом добавил уже громче, обращаясь к оставшимся в живых храмовникам и священнику:
-Кто-нибудь хочет помолиться за бессмертную душу вашего товарища или произнести молитву за упокоение?
Потом отошел от могилы и принялся облачатся в окровавленную одежду и пробитую броню павшего воина. Заметив, хмурые взгляды окружающих Торвард громогласно заявил:
-Ему она больше уже не нужна...а мне еще может и послужит...И да... если даже мне суждено сдохнуть через несколько месяцев, так как моя душа и тело отравлены культом, как утверждает наш "добрый" священник или прожить еще много лет, я не собираюсь тратить их в пустую. И я молю Спасителя, что бы в каждый день...в каждый час...из того времени, что мне отпущено, на моих руках запекалась кровь тех мерзостных тварей, что сейчас маршируют под знаком сломанной руны.
-И еще...-теперь Торвард обратился к Силантиусу.
-Не нужно считать нас глупцами...лично я, вижу мало чести, в том, что бы найти "спасение" в цитадели вашего ордена встретив там смерь от руки одного из палачей и куда как больше, если мне всё же предстоит пасть в битве с этими темными блядями, что целыми сотнями ходят по Мельнским землям. Будь на всё моя воля, я бы сейчас скакал обратно, и искал тех выродков, что теперь наверняка трахают мертвые тела ваших павших товарищей и еще более жутко забавляются с теми, кому не посчастливилось умереть и кого, по вашему, кстати, приказу, нам пришлось там бросить. Скорее всего потом их трупы тупо сожрут или сделают еще что похуже...
Сделав небольшую паузу Торвард продолжил:
-Ах да...Вы спрашивали зачем я везу тело вашего павшего товарища? Так как раз из чувства огромной благодарности перед ним, за спасение моей жизни, не думаю, что этот воин или любой другой, что остался лежать там на поляне заслуживают той участи, которая им уготована.
Говоря всё это Торвард продолжал весьма умело закреплять на себе пластины брони, ловко подгоняя размер при помощи специальных ремешков.
-И кажется кто то, что то говорил о еде?
|
|
|
|
- Как интересно. Вот, посмотрите. Даже эта заблудшая овечка борется до конца. И это похвально. Но, к прискорбию, нам нужно продолжать. М-м-м... -
Я потер подбородок в задумчивости и прошелся до выхода. Отворил дверь и поманил за собой одного из паладинов:
- Пойдем-ка со мной, брат мой. Так, господа, разойдитесь чуть-чуть. Да, вот так. Итак, брат мой паладин, подержи-ка этого блудного сына, да держи крепко. Ну и я бы посоветовал держаться подальше от его языка. Всякое может быть. Хм... -
Пока паладин скручивал еретика, я осторожно снял деревянный крест с четок. А после этого осторожно развязал узел, скрепляющий веревку и не позволяющий зернам рассыпаться.
Сняв одно из прозрачных зерен четок, я положил оставшиеся на застеленный алтарь. И, любуясь преломлением света в чистейшей воды алмазе подошел к пытаемому.
- Знаешь ли ты, друг мой, что это такое? О! Я просвещу тебя. Ведь тяга к знаниям похвальна, а любопытство - не такой уж тяжкий грех, верно? - улыбнулся. - Этот идеально круглый шарик был выполнен при помощи магии. Этот алмаз когда-то был прахом. Прахом святого. Одного из 13-ти святых мучеников, которые приняли свою смерть в Женуарии. Им посчастливилось выжить в крепости во время осады мятежными еретиками век назад. Они выжили. И не отказались от Спасителя даже когда их окружили полчища нечестивцев. Кто-то говорил, что они поступили малодушно, не сбросившись со стен крепости, оставив свое тело не поруганным. Что, я не сказал? Да, среди них было 7 женщин. Но дело в том, что тело - это всего лишь бренная оболочка. И что главное, душу, никто не сможет осквернить насилием. Лишь ты сам, отказавшись от себя, - мой голос стал чуть тише. Однако я вновь улыбнулся. - Все-таки прогресс - это чудесно. При помощи удивительного давления, пепел сожженных на костре Женуарцев превратился в 13 чудесных алмазных шариков. Теперь они скреплены шнурком, что сплетен из волокон веревки Святого Вильгельма. О, это был замечательный человек. Немощный телом, он уничтожал скверну, изгонял бесов из одержимых и одерживал победы во имя Света.
И теперь, эти четки здесь. Они даровали прозрение многим поколениям служителей Церкви. Помогали сохранять ясность ума и увидеть скрытое. -
Я присел и потянулся своими металлическими пальцами к лицу неподвижного еретика. А затем, ловко запустив их под веки, вытащил его левый глаз. Посмотрел прямо в него и улыбнулся.
Рывок. И короткий нерв, что держал око, оборвался. Я положил глаз рядом и после этого положил круглый алмаз на его в место в черепе еретика.
- Я помогу тебе увидеть то, что и вправду важно. А так же облегчить твои страдания исповедью. Говори, - мой голос стал требовательным. - И не смей скрыть правду! -
|
Диего сначала стоял в углу грузового отсека, но затем обессиливший экс-Абритр сполз вниз. Сидел в этом углу. И курил. Запах дыма и успокаивал нервы и что-то, что должно быть чисто от всякого рода суеты и всецело быть преданным Императору. Присутствие некурящих, и Мисс Трации самой внутри, конечно, наполняло этот ритуал сакральным смыслом или, может даже, садизмом. Но иногда как-то становилось поровну на подобные вещи и чьё бы то ни было благоустройство. Не до них. Хотелось просто дать себе вольность и поделать то, что хочется.
Выкурив одну сигару весьма быстро, Диего затушил её, раздавив о металлический пол. И дал бычку пинка пальцем на другой угол, едва удержавшись не сказать ему напрощание что-нибудь в духе: "Нахер!". Закрыл глаза, приложив сверху ладонью. Вдохнул. Выдохнул. Снова, медленно вдохнул. Арбитр устал. Разум съедал себя сам. Медленно, но верно.
Всё смешалось. Воспоминания, страхи и ожидания смешались и извратились. Вот, перед глазами снова возникла знакомая картина. Самое начало дня. Диего стучится в поместье Флавионов, но дверь обваливается и падает внутрь. В чёрном проёме появляется сервитор с кожей ярко-розового оттенка, и орёт: "Арбитр, что тебе нужно у меня дома, фраг? Дверь мне сделал, фраг!". И плюётся. Целым литром крови, прямо в лицо. Позади - сотни наркоманов, нищих и бунтарей с Низов готовят на завтрак арбитров: рубят на кусочки, бросают их в кипящие котлы, запихивают в булки и поливают кетчупом, мешают с овощами. Главное блюдо - свежая грудка Джесса - вертится как курица-гриль, на вертеле, в огромной духовке.
На балконе дома появляется Мисс Трация, в изящном вечернем платье, но пролетающий мимо горящий Дрейк, как Человек-Факел из какого-то комикса, случайно задевает её. И она, крича, падает. Вообще, нахер, с края платформы и прямиком в бездну. А Диего смотрит за всем этим. Уже - в своём кабинете, просматривая записи камер наружного видеонаблюдения. За столом сбоку расселся Ламар. Коварная сука в костюме и белых перчатках, сидящая за столом и приговаривающая с хитрой ухмылкой: "Всё по плану". Сбоку от него стоит Гершвин, с повязкой на лбу. И его лицо полно злости. Крик старика: "Йиппикикайэй!", и взмах ногой. С разворота. Пятка бронированного сапога всё ближе. Зачем, хрыч ты старый? За что? Я старался! Делал всё как мог! За что?
За что...
Диего приоткрыл глаза, и дёрнулся, будто бы удар Гершвина-Из-Царства-Снов достал его и тут. Потянулся за новой сигаретой. Хитро скосившись на Дрейка, щёлкнул зажигалкой, и прикурил. Мисс Трация была где-то рядом, все живы, всё хорошо. Да. Но всё равно, не надо было ехать в Библиотеку. Не надо было рваться к дому Флавионов второй раз. Ндо было держать себя в руках, и не рваться в тот бой, к Джессу. Вообще. Надо было оставаться в участке. Может быть, умер бы там с ним. С честью. Диего поднёс сигарету к губам и затянулся с такой силой, что пришлось даже откашливаться. "Всё может быть."
Тут как раз грузовик остановился, дверца открылась, и Дрейк сказал что-то. Ну то есть. Сказал то он дельное, но смысла Ди не уловил даже приблизительно. Его счастье. Ибо ведь: "Любое сказанное вами слово может быть использовано против вас". А настрой у арбитра был ни к варпу.
Поднявшись, Диего выглянув наружу, и мысленно оценив обстановку чем-то нецензурным, вытянул изо рта сигарету. И с размаху бросил её куда-то в сторону. Пускай сервиторы-уборщики поработают, фраг, чтоб они сдохли все. Уставился на лысого доктора, спасённого собственноручно из больницы. Аккуратно (чтоб не развалился и не обиделся, не дай Император) хлопнул того по плечу.
- Йоу, Док. Ну, как долетели, нормально?
-
лови симпаффку
-
Аццко-варпова мощь!!1
|
|
|
|
|
|
- Я довольна вами. Вы смогли выжить в этом суровом мире, смогли отстоять свое право на жизнь. Уверена, вы обратили внимание на чудовищную волну насилия, устроенную...властями. Да-да именно властями. Долгое время мы проживаем в жутком неведенье, в затмении. Война... все сыты по горло каждодневными рассказами о наших победах, об очередном разгроме зеленокожих и успехах наших бравых вояк. - Мили пристально уставилась на Меченого и Леннет - Вы же уже сталкивались с Альтего, капитаном первой роты королевской тяжелой пехоты, великим героем Нируфала. Это ложь! Он великолепный боец, мастер своего дела, но он никогда не освобождал никаких поселений, фортов, не крушил орков. Он вообще никогда не был на войне, по одной простой причине - ее нет, она давно закончена. Из нас выжимают последние соки, доют как коров и все во благо "военной мощи Нируфала". Но есть те, кто сопротивляются, те кто выпадают из общей схемы всеобщего счастья, они должны пойти в расход, быть заткнуты и уничтожены.
Жители улиц были уничтожены более чем на две трети всего за несколько дней, вы те, кто чудом спаслись, те кто заслуживали руки помощи, к сожалению рук на всех не хватило. Мы выбрали самых перспективных и активных, те кто сейчас сидит здесь смогли справиться с первым заданием, доказать свою пригодность. Но всеравно, наверняка у каждого из вас в голове крутиться вопрос "Почему такой щуплый, чумазый и вообщем то неприметный оборвыш привлек ваше внимание, а не накаченный головорез, у которого за спиной пару пару сотен убийств...". Это правильный вопрос и я с огромной радостью отвечу на него. Все вы еще не испорчены, еще молоды и готовы к изменениям. Крысеныш был пробным камнем и как вы все видите - взгляд скользнул по Элизабет - весьма удачным. В скором времени, если вы будете продолжать удачно исполнять предписания у каждого из вас появиться друг-тень, ваш постоянный напарник, соратник и просто друг. В этом мире Тени выглядят несколько иначе, ваши тени...но правда есть и множество других, не упокоенных, они жаждут высосать вашу жизнь, ваше тепло...сломить вашу волю, чтобы вы присоединились к их легиону. Опасайтесь их, их посулы лживы, ведомые лишь жаждой и голодом, они готовы на многое. - за спиной Мили медленно отъехал огромный бархатный занавес, обнаживший гигантское окно, словно мотыльки на свет, к нему тут же начали стекаться сотни теней. Огромные, мелкие, обезображенные и видоизмененные с воспаленными красными глазами и огромными пастями, заполненными жутко клацающими зубами. они жались к окну и пытались проникнуть внутрь, любом способом получить хотя бы толику тепла, души...В комнате заметно похолодало, было страшно и жутко.
- Это неудачники, те кто провалился, не справился! Жалкие и никчемные, они обречены на вечные мучения, им никогда не будет покоя! - Дарион появился аккурат напротив окна, как всегда мгновенно и из ниоткуда. - Вы же не хотите стать их закуской, а потом влочить убогое существование в безвременье и безизвестности? Тогда действуйте, докажите что можете, что вы лучшие! - жуткого вида улыбка на мгновение застыла на лице "Демона", а уже через секунду трое из четырех ребят устремились куда то вниз. Только Крысеныш, благодаря предусмотрительно занятой позе, успел зацепиться за край пола.
- Ну что я тебе говорил Эмили, а? Не зря убийцы всегда лидеры и самые живучие, посмотри! Он уже оправдывает себя... - что было сказано далее, Крысеныш не слышал, так как Дарион "заботливо помог" ему упасть следом за остальными.
Отвратительная вонь, груды костей и полусгнившего мяса возвестили "команду" об окончании падения. Четыре тела воткнулись в жижу с мерзким чавкающим звуком. И тут же эхом, со всех сторон послышалось радостное рычание, указывающее на густую населенность данного места. Действовать стоило быстро и без промедления.
|
|
|
|
|
|
|
-
ты хороший
-
Классный дядька
|
|
-
Чудно же)))
-
Шикарно!
-
очарование)
|
- День добрый, достопочтенный отец Иона. Рады приветствовать вас в нашем скромном прибежище. Ну да к делу... - скрипнув затекшими мышцами, я улыбнулся, глянул на Лютера и продолжил суровое повествование. - Мы начали свой путь издалека, из тех мест, где про Мельн бояться говорят вслух, а всех его жителей считают отъявленными головорезами и ужасными колдунами. нашей целью было уничтожение Лазаруса - голос дрогнул, желваки заходили из стороны в сторону, цепи жалостливо заскрипели - первосвященник культа, гниль, язва на теле нашего мира. Он уничтожил мой дом, убил королеву, чуть было не свел с ума короля...быть может и свел. Мы отправились в долгий путь, подгоняемые временем и безумным желанием его скорой смерти. Смогли проникнуть в Мельнские земли, но угодили в лапы культа. Из них нас вырвал Светоносный Гидеон, который же и посвятил в орден. Вместе с ним, рубя культистов налево и направо, мы проложили кровавый путь Света. мы теряли своих новых братьев десятками, но и потери исчадий тьмы так же были велики. Сражаясь плечом к плечу с Лютером мы победили огромного Тролля культа, его клыки вы наверняка нашли в наших вещах. Не будь на нас доспехов, не орудуй мы так яростно клинками...эта история уже закончилась бы. Но я уверен, что Гидеон, да святиться имя его в веках, гордиться нами! Потеряв почти всех мы добрались до поля жуткой сечи, где обнаружили оскверненного и уже умирающего Гидеона. Последней его просьбой было доставить бумаги, обладающие неимоверной силы информацией. В подтверждение и видимо на долгую память, он дал нам свое кольцо. После того как его не стало, я... в здравом уме и трезвой памяти, отрубил руки и голову Светоносного Гидеона. Но не из своих варварских наклонностей, не из-за какого то дьявольского ритуала, а во благо спасения, ибо уже сталкивался с тем, что погибшие друзья, вставали порабащенные волею культа и творили зло, Отдать культу тело Гидеона я не мог. Полностью признаюсь в содеянном и считаю, что поступил верно. Далее мы проделали долгий путь до Мельна, до священного Ордена Иеремии, не свернули, не продали полученную информацию, а принесли ее в сердце Добра и справедливости, так как просил нас покойный Гидеон. мы выполнили его последнее поручение, справились с поставленной целью. - переведя дух и громко хрустнув шеей я продолжил - Мы готовы и дальше служить свету, уничтожая культ на земле, под землей...да хоть в аду. Наша вера крепка и непоколебима.
|
Я прошел вперед, на ходу натягивая свои латные перчатки. Нечестивцы не должны видеть шраамов на моих руках, ведь это не мои руки - это карающая длань Света.
Сняв четки с пояса, я стал перебирать их в руке, стараясь вернуть концентрацию и заглушить ту тень безумия, что гнездится где-то внутри меня. Неуверенности. Я должен действовать сам, не понукаемый нечестивыми помыслами. Которые наверняка отражение моей души...
...Я уже определил для себя, что если смогу не сойти с ума. Преодолеть страх, усталость и победить безумца внутри. То это будет победа Света во мне. Личная Голгофа. Крест, лежащий на моих плечах. Только крест этот олицетворяет мои собственные грехи. Не так светел Великий Инквизитор Иона, как могло показаться...
Пройдя в камеру, я тихо позвал помощника:
- Ной, брат мой, не беспокойте меня некоторое время. Я хочу попытаться убедить этих заблудших овец Господних покаяться и искупить свои грехи чистосердечным признанием не испытывая, до поры, их плоти. Я позову, как только мне понадобится ваша помощь. Ступай, - я прикрыл дверь темницы изнутри и прошел дальше, осматривая культистов. Молча. Я пододвинул к себе бочку с солью, стоящую у стены и сел на нее, глядя на висящих.
"Судя по сложению - они воины. И отличные воины. Почему же они избрали пагубный путь поклонения Тьме? Пожирающей заживо не только их тело, но и душу? Что подвигало их на это? Слава? Деньги? Власть? Как слаб человек, и как велики его пороки.
Какой безумный взгляд у одного из них. Обритый череп. Бородка. И этот взгляд. Он смотрит прямо на меня, пытаясь заставить меня отвести свой взор. Что же, пусть он посмотрит в отражение своего безумия в моих глазах. Я часто встречал такие глаза, как у него. У безумцев, одержимых бесами. У палачей, получающих удовольствие от работы. У некоторых братьев-инквизиторов, путающих помешательство с праведным рвением. И у всех культистов. Впрочем, их душа мертва. Это видно, как только человек взглянет им в глаза. Этот же человек еще жив. Внутри. Он поломан. Исковеркан. Подчинен культу. Но, как ни странно, продолжает жить.
Второй... Могучий воин. Выше меня. Массивней. Эти мускулы могут рвать цепи, как веревки. И несомненно, как только он получит такую возможность, он попытается сделать это. Упорный, сразу видно. И шрамы... Украшение мужчин, история побед и поражений. Этот человек обладает волей. Он не безумен, в отличие от его товарища. Но все же искажен. Жаль... Если бы он повернулся к Свету, какие бы подвиги смог бы он совершить во Славу Господа?
Они - мародеры. Приспешники культа. Измененные. Но все же люди. И я выслушаю их."
- Я - отец Иона. Во славу Света, кто вы? И как вы получили доспехи паладинов нашего Ордена? Ни один из праведных воинов не отдал бы их добровольно. Вы убили их и сняли залитые кровью доспехи с холодных трупов. Надели на себя. И решили проникнуть в наш орден ради целей своего культа. Признайтесь. И вы очистите свои души перед Господом. Признайтесь... - я перебирал четки забранными в сверкающий металл, пальцами. Твердые прозрачные зерна скатывались вниз по шнурку, ударяясь друг о друга. Клак. Клак. Клак. Секунды шли. Я ждал ответа. Клак...
|
-
Да, если вдуматься, отыгрыш по первому классу прописан.
Крут.
-
понравилось
-
Это пять. Нет, это двадцать пять.
|
|
|
|
|
|
Сэт устремилась вниз. Огненные языки тысячами взметнулись вверх, радостно предвкушая очередной пир чревоугодия. Медленно, словно во сне, четко слыша каждый удар своего встревоженного сердца, девочка падала в огненную бездну. Сначала загорелась одежда и волосы, боли почти не было, лишь странное неуютное чувство, зародившееся где-то в глубинах живота. Маленькие пузырики стали проявляться на коже то тут то там, боль сплошным неиссякаемым потоком хлынула в кровь, мозг, разрушая все поставленные преграды и заслоны. Крик, пропоров легкие и гортань, шедший из глубин изможденного тела попытался вырваться наружу, но расплавился словно воск и разочаровано выдохся на исходе. Пламя пожирало твое тело, как если бы ты была праздничным пирогом. Кожа лопнула, обнажив кроваво красное мясо и запах шашлыка, от которого почему то воротило. Удар. Кости раздроблены и сломаны, кажется внутри что-то лопнуло, ребра врезались стальными прутьями, внося свою ноту в пульсирующую какофонию Боли. Пытаешься пошевелиться, но мышцы не слушаются, они лопаются от яростно полыхающего огня, уже обнажившего до костей большую часть твоего тела. Глаза, словно решив, что с тебя хватит рушащих сознание картин собственной гибели, лопаются как переспелые плоды. Но даже сквозь перманентную тьму, огонь находит свой путь, путь агонии и наступающего следом покоя. Открыв рот, ты навсегда остаешься лежать в куче пепла и строительного мусора...
Картина, пролетевшая перед твоими глазами за какие-то доли секунды, врезалась в память незаживающим клеймом. Глубоко вздохнув, ты обняла колени руками...СТОП! Оглядевшись, ты поняла, что сидишь на каменном полу, приятно холодившим попу. Моральное истощение отобрало все силы, из просто не было. Не думая ни о чем, ты откинулась назад, внезапно уперевшись в такую же каменную стенку. Закатив глаза, ты попыталась избавиться от прилипшего к тебе чувства собственной смерти.
Темная фигура, переведя свои прищуренные "выжигатели смелости" с Сэт на Крысеныша, нарочито устало зевнул. Паренек, которые еще секунду назад, яростно боролся за свою жизнь, готовый поклясться, что брус ушел из под ног, а он в стремительном прыжке, скользя по каменной кладке остатками ногтей, цепляется-таки за ненадежный выступ, тоже приходил в себя. Чувство баланса не раз спасало его от верной гибели, выработало спокойствие и рационализм в критических ситуациях. Мечта обойти всех и заставить самого короля подтереть ему - Крысенышу жопу, собственной мантией, неуклонно вела его вперед, заставляя преодолевать всех и вся.
- Ты! 4 с плюсом - перст указал на мальчугана - ТЫ! - голос был холоден и неумолимо жесток - не сдала! - в следующую секунду кинжал воткнулся в горло маленькой девочки, по крайней мере именно так это увидел со стороны Крысеныш. На деле, срезав локон и, будто, в масло войдя в стену, оружие не причинило Сэт никакого вреда, ведь к тому моменту, нервы уже полностью сдали и отказывались принимать реальность - исправишься, доработаешь или... - злобный смех лучше всяких слов обнажил правду, исключая варианты дальнейшего развития событий.
Фигура, сделав два шага назад, медленно исчезла в тени, бросив на прощание "особняк Бенуа".
-
Пост мощен.
При прочтении навалил кирпичей на небольшую одноэтажку и дважды похоронил Сэт
-
Да уж... Я тоже почти её похоронила...)
Адреналинчик.
-
в сущности, твой модуль шикарен весь.
|
|
|
Как никогда прежде я был рад вздохнуть полной грудью, набрать побольше чистого свежего воздуха и, зажмурив глаза, расслабиться, на секунду, на две, возможно даже на три, но не больше. Дурманящий аромат ночного леса, щекоча ноздри запахом хвои, прояснил голову, отогнав нахлынувшую было дурноту. Глянув на Лютера, я поймал на себе тяжелый взгляд - в этот момент мы оба были готовы "помочь" друг другу. В случае приступа, такого как у Халиба, я бы тут же "выключил" Лютера, несомненно он сделал бы тоже самое.
Поняв, что организм справился, а опасность спала до минимума, я снова расслабился. Как давно я не заглядывал внутрь своей души, не ворошил прошлое, не прикидывал шансы. Просто идти вперед, разрубая преграды мечом, взятым из рук остывающего трупа паладина. К черту подробности, это просто кусок металла, который продлит мою жизнь, защитит от случайности.
Я не хотел думать о войне, о доспехах, разящих ударах, победе. Мысли медленно устаканивались, возвращали к мирной жизни, столь давно оставленной мною в родном и любимом порту. Я закрылся, полностью растворил свои чувства в желчи ненависти, багровом тумане ярости, застилающим все это время мое сознание.
Чувства. Им не было места в этом жестоком, всеуничтожающем мире Злобы. Прояви я хоть секундную слабость и Лютер шагал бы один. Одинокий путник, волочащий за собой ничтожный шанс на положительный исход, легкая добыча в этом мире, который пропитался невинной кровью, взахлеб, в три горла поглощал надежду, отнимал веру и убивал эмоции.
Взглянув на луну, я готов был поклясться, что увидел лицо Аделины, милое и манящее. Она звала, звала куда то вдаль, подальше от гнетущих мельнских земель, всего этого ужаса и горя. Дотронуться до ее щеки, поцеловать пухлые розовые губы, которые так сладко произносили "Вардиан". Я так и не смог ее пустить в свой мир. Старый и гнилой, как забытый на берегу шлюп, разбитый о рифы. Она разглядела во мне что-то иное, то, что не различить простому взору, что чувствуют сердцем. Культ сломил ее и теперь ее нет. Нет. Три буквы, которые перечеркивали все, что случилось с нами за те недолгие, но счастливые часы проведенные вместе.
Из размышлений меня выбил Лютер. Он заметил крестьян, о чем тут же сообщил мне.
- Ага, надо бы...СТОЯТЬ! Именем Света! - я рявкнул, рассчитывая на общую известность паладинов, эффект неожиданности и слабые коленные суставы.
|
Небольшой овраг укрыл троих уставших людей и позволил разжечь небольшой костер, не видимый от посторонних глаз. Каланте тяжело опустилась на землю. Прижав руки к лицу, она молча смотрела в костер. Ее сухие глаза отражали пламя, сверкая как драгоценные камни – ни чувств, ни эмоций. Лицо, даже в темноте казалось мертвенно бледным, кожа натянулась на заострившихся скулах, под глазами залегли черные тени. Боль, терзавшая воительницу, внезапно исчезла, сменившись ноющей пустотой, видимо, когда боль слишком сильна, она перестает ощущаться, сердце, буквально разрывавшееся от боли, вдруг, превращается в выжженную пустыню, и слез тоже нет. Она сидела абсолютно неподвижно, но на каждый, раздавшийся в лесу звук, ее спина напрягалась и в душе вспыхивала абсолютно нереальная надежда – а вдруг? Вдруг сейчас он выйдет из-за деревьев и с усталой улыбкой сядет костру… Мгновение, всего мгновение надежды, и плечи вновь бессильно опускаются, а душа, вспыхнувшая было, вновь покрывается серым слоем пепла. Думать о чем либо не было ни сил ни, тем более, желания. Хотелось выть, кататься по земле в бессильной попытке забыть, вернуть, исправить… вокруг воительницы заплясали искорки, хотелось выпустить силу и уничтожить этот чертов мир, отомстить за все, за всех, прекратить эту медленную пытку. До боли закусив губу, Каланте медленно подняла взгляд на небо, видимое сквозь переплетение ветвей. Равнодушные колючие звезды все так же молча и бесстрастно взирали на землю, те же, что и вчера. Перед внутренним взором воительницы стояли глаза Морина, его последний прощальный умоляющий взгляд и пустота стала медленно заполняться … ненавистью. Воительница закрыла глаза, а когда вновь открыла, в них вновь бушевало пламя – пламя ненависти, на измученном, осунувшемся лице глаза горели обещанием отомстить, отомстить любой ценой… и это было страшно…
- Какие будут предложения? – хриплым, лишенным эмоций голосом спросила она, глядя на соратников.
|
-
проникся.
-
Красивый пост и хорошие эмоции.
Замечательный был персонаж.
-
Печально как-то. Не знаю. Хороший модуль. Стоящий
-
Вот и не получится у меня тебя плюсануть. Но это круто. Мягко говоря.
-
Прощай, Морин Штарк
-
Жаль, что не могу поставить плюс:(
Очень жаль терять тебя, Морин...
|
-
жуть, и этот человек мою спину прикрывает))
-
Просто жжот Ракот. Напалмом.
Постепенно сходящий с ума от коррапта персонаж, наполнен истинно Мельнской тонкой иронией и трешем.
|
|
Петляя грязными переулками, между каменными и бревенчатыми домами, Рыжий шёл напрямик к корчме, где наверняка уже вовсю шла бойня. Белобрысый парень перелезал через хлюпинькие заборы, которыми владельцы своих холуп надеялись оградить себя от арсов*. Таких как он. Все таки приятно знать, что тебя боятся. Страх - это уважение. И скоро, его Рыжего будут страшится пуще стражников, уважать больше чем самого дранного императора Санаара! Это будет скоро. Сегодня ночью, им будет сделан первый шаг к этому.
Меньше чем через минуту Рыжий вышел к таверне. не было никакой необходимости прислушиваться: Матерные крики, хруст и топот, все смешалось в одном гуле.
- СУКААНАХУЙБЛЯ! ПОУБИВАЮПИДАРОВНАХУЙВСЕХ! - справа от Рыжего раздался оглушительный ор. Парень инстинктивно сделал шаг в сторону, и развернулся к опасности лицом, держа руки наготове. Как оказалось зря. Рыжий прекрасно знал этого пацанёнка. Крысёныш, его так звали практически все. Рыжий бы за такое прозвище как следует въебал бы. Отвратительная кликуха.
Крысёныш вылетел из переулка прямо в самую гущу драки, и начал безумно колотить всех своёй дубинкой.
"Что за безумный сукин сын!" - весело подумал Рыжий отступая от толкучки на пару шагов - "В самое пеклище полез, как жить надоело!"
Раздался треск. Бугай с туповатым выражением лица, вырвавшись из толкучки попытался зайти пацанам с района Рыжего за спину. Это наш герой допустить никак не мог. Сплюнув, он оглядел вокруг себя и обнаружил кусок каменной плиты, валявшийся возле полуразвалившийся стены. Подняв его, он выставил одну ногу вперед для разбега.
- Сдохни, я бен шармута*! - крикнул, он скорее для себя, дабы унять назойливое чувство страха, смешанное с волнением. И кинулся вперёд. Он обрушил этот камень на голову бычаре, успев перед этим подпрыгнуть. Удар вышел очень сильным, и тот упал как подкошенный. Он был явно вне игры.
Отбросив в сторону окровавленный камень, он, опьянённый столь неожиданным успехом, Рыжий уселся на него и принялся остервенело бить бугая по лицу. И еще. И еще.
- Ты бля че делаешь, сука?! - прозвучал риторический вопрос за спиной Рыжего. Тот попытался вытащить нож, но встать не успел. Его пинком скинули с полумертвого бандита.
- Ответишь, сукин ты сын, ответишь за всё! - Худощавый парень , лет 16-ти приближался к Рыжему. В руке у него мелькала дубинка. "И этот придурок считает себя героем"- подумал Рыжий, что бы подбодрить себя. на самом деле ему было страшно. К нему пришло понимание того, что его сейчас могут убить. И всё.
Паренёк кинулся вперёд, ударяя дубинкой вертикально. Рыжий, пытаясь уйти от удара, попытался ударить его в живот, а затем, в челюсть...
|
- Так, ягодки мои, во-первых не надо воровать еду, я обязательно вас покормлю, чуть позже, сейчас много работы! – слова были подкреплены аппетитной булочкой, которые опять появились из декольте Лизы.
- Леннет, отправляй малышку мыть посуду, с этим она должна пока справиться. Ты мой сладенький починишь мне котел, уверена, ты справишься, это первоочередное. Потом займись стульями, а то их уже не хватает – хозяйка обвела взглядом Леннет, Колючку и Меченого.
- А ты за мной, шагом марш, будешь за стойкой помогать, а то я не успеваю. Солдаты жрут как свиньи…в хорошем смысле этого слова! – взгляд остановился на Истонове.
Таверна была переполнена, забита до верху, просто-таки ломилась от посетителей. Лиза аккуратно сновала между столами, подгоняемая постоянными шлепками по заду, ее это ужасно бесило, но в такой толпе найти обладателя руки не представлялось возможным. Все шло своим чередом человек-заказ-пиво-деньги, много человек - много денег. Хозяйка буквально сияла, как надраенная палуба, пиво лилось рекой, в прямом и переносном смысле, пол откровенно лип, но никто не обращал на это внимание.
Дверь слетела с петель и размазала одного из вышибал по стене, второй вышибала проломил головой барную стойку, мощь удара потрясала воображение.
- Какой милый тараканник, бля. Пожалуй, здесь и осядем. НАХУЙ все пошли! Быстро! – на пороге показалось 4 здоровенных воина. По залу прошел легкий гул, во вломившихся мгновенно узнали бойцов первой роты королевской тяжелой пехоты, а конкретнее капитана Альтего и его старинных друзей. Несколько человек, очень быстро сориентировавшись, устремились к выходу, роняя монеты и проливая пива, пинки и улюлюканье стали проходным билетом наружу.
- А вы, я так понимаю, менее понятливые! – хрустнув кулаками и сверкнув глазами, капитан ворвался в зал. Такой мощи и силы, не видали даже старожилы и завсегдатаи «Морского слона». Удары были быстрыми, точными, крушащими кости и лица. Следом за Альтего в толпу, будто огромный таран врезались его дружки. Через 5 минут таверны почти не стало…
Кто смог подняться – выползал наружу, другие лежали в луже собственной или чужой крови, разобрать было не возможно. Выбрав единственный уцелевший стол, пехотинцы расселись рядом с выходом.
- Шевели булками, сука! Надумаешь сдрапать, сожгу таверну нахуй и тебя вместе с ней! Пива лучшего бочонок, да кабана жареного, хлеба бля, хуеты всякой, жрать тащи овца. И да…Победители пьют только из кубков! А еще победителей не судят! Ахаха - довольный своей тирадой, Альтего запустил стулом в Лизу, та, увернувшись, понеслась за пивом. Этот день "Морской слон запомнит надолго...
|
-
экие безумные фантазии:)
-
Закидаем их шапками!
|
|
|
- ВО СЛАВУ СВЕТА!!! - черный с ног до головы от крови культистов, я яростно закрутил дубиной у себя над головой, упиваясь чувством нашего превосходства, буквально ощущая сладкий вкус долгожданной победы.
Это была славная бойня, она выявила слабых и наградила сильных, Гидеон наверняка отметит самых стойких и мужественных, если конечно не забухает...Наши потери были велики, по скромным подсчетам половина свежеиспеченных рекрутов и, самое главное, все монахи, столь вовремя пришедшие на выручку своими светоносными песнопениями.
Лютер стоял посреди горы трупов, такой же черный как и я, присоединившийся к нему необычный воин, так же остался цел. Смелые парни, с такими ничего не страшно. Но чего то не хватало...что-то терзало душу дурными предчувствиями. Может быть нас опять попытаются взорвать к чертовой матери, как тогда, в тюрьме. Или это только первая волна и сейчас нас добьют новые волны проклятых дьяволопоклонников...
"АДЕЛИНА!!!" - мысль пронзила мозг, будто в голову угодила стрела, молния и молот одновременно. Ярость спала, заставив взглянуть на реальный мир. Повернувшись, я сразу увидел ее, залитая кровью, она судорожно размахивала мечом, пытаясь защитить себя от невидимых врагов. "Не уследил...сам Бог приставил меня охранять ее ,а я не уследил..." - я рванул к ней, подталкиваемый чувством вины и желанием обнять ее. Перехватив меч, я обнял ее, всем телом ощущая жар исходивший от нее.Ее очаровательное, миленькое лицо было рассечено, а левая кисть была, судя по всему, откушена.
- Успокойся девочка моя, все позади, все хорошо, я рядом. Больше никогда тебя не брошу, прости меня, прости, я тупая бесчувственная скотина...- я редко умел подбирать нужные слова, но в этой ситуации они просто сами лились из меня, из самого сосредоточения моей души, которая в данное мгновение жило лишь Аделиной.
Даже в этот трогательный момент я не терял бдительности, понимая, что культ может ударить внезапно и подло. Мой взгляд рыскал по полю брани выискивая малейшее движение. Эти твари слишком живучи, чтобы поворачиваться к ним спиной даже после их смерти. Береженого Бог бережет.
|
Франко, наплевав на всё верещание в рации, тянет ладонь к замку...
Но клавиша бессмысленно щёлкает, вдавленная в панель пальцем андроида. Дверь не поддаётся. Краем глаза Рема замечает, что доселе зелёная подсветка электронного замка мигом покрасилась в красный цвет. Аварийная блокировка. Секундой спустя...
"ВНИМАНИЕ. АВАРИЙНОЕ ОТКРЫТИЕ МУСОРНОГО ШЛЮЗА. ГОТОВНОСТЬ - ДЕСЯТЬ СЕКУНД"
Сухой женский голос раскатывается по коридору и по комнате шлюза. В такт этому - за стёклышком, в шлюзовом отсеке завращались и замигали красные лампы. Завыла сирена. Где-то на мониторах, в тёмно-зелёном металле, на установке со шлюзом, запрыгали жёлтые символы.
-Ааааагр...
Резкий, захлёбывающийся и резко оборвавшийся крик Сноу. Кракс, что орал и тряс паренька, испуганно вскликнул и отлетел назад, приземлившись на пятую точку.
"ДЕВЯТЬ"
Из пижамы сидящего у стены парня, окружённое огромным кровавым пятном, торчало нечто. Перемазанное в кровавых ошмётках, заляпанное кусочками человеческой плоти, зубастое змееподобное существо. Абсолютно гладкая, лишённая каких-бы то ни было глаз или ноздрей голова, лишь с широкой и зубастой пастью. Выростая из тела Джона, сущесто тянулось вверх на десяток-полтора сантиметров.
"ВОСЕМЬ"
Из глотки новорождённого существа вырвался глубокий, дробящий волю визг, словно стараясь перекричать холодный женский голос в динамиках. Кейг, валявшийся доселе на полу, напротив Джона, резко подскочил. Пятерня наркомана собралась в кулак, и полетела вперёд...
"СЕМЬ"
Гулкий шлепок удара. Стукнув куда-то в рёбра трупу Сноу, наркоман вновь полностью скрывает своей спиной как и самого паренька, так и выросшего у того из груди монстра.
"ШЕСТЬ"
Хруст. Взвыв как пёс, наркоман резко отдёрнулся назад. Упал на пол, на левый бок, сжимая левой рукой собственную ладонь. Широко открыв рот, вопя от боли. Задрыгал ногами, отодигаясь назад. С невероятной скоростью что-то тёмное и длинное пулей вылетело за предел обзора маленького окошка в двери, в сторону вентиляционной решётки. Из под рёбер Сноу уже никого не торчало.
"ПЯТЬ"
Поднявшись, Кракс подскочил к двери. Усатая и измученная морда контрабандиста-наркомана мигом возникает у самого стекла, напрочь перекрывая весь обзор. Глаза Кейга нервно забегали, остановившись на Реме. Где-то за спиной того звучно хрустнула сталь.
"ЧЕТЫРЕ"
-Откройте! Откройте!!!
Крик. Мужчина по ту сторону двери орал и колотил дверь рукой, брызгавшей в сторону красными капельками. Как было видно - большого пальца, на влажном от крови кулаке контрабандиста, не было.
"ТРИ"
Где-то позади, далеко в стенах стукнула задвижка, отсоединившая шахту вентиляции от внутренностей корабля. Кейг всё стучал, в бессильных попытках спасти свою жалку шкуру.
"ДВА"
-ОТКРОЙТЕ, БЛЯДЬ!!!
"ОДИН"
Шипение, перерастающее в гул. Вокруг начинающего раздвигаться на две части, круглого люка начинает собираться белая, похожая на пар масса. Воздух. Стремительно уходящий. Картонные коробки и поддоны в дальнем конце мусорного шлюза, словно намагниченные, потянулись к люку...
Крик Кейга застрявает в его глотке. Ладонь, стукнувшая рядом со стеклом в последний раз, резко бледнеет. Пухнет. Глаза мигом блекнут, обращаясь в два маленьких белых камня, посреди набухшей и застывающей серой массы лица. Кусочки пористой, словно пепел, кожи шелушаться и откалываются от тела, паря в воздухе и улетая в сторону.
Вместо предсмертного крика - капли крови из открытой глотки. Беззувчно харкнув мгновенно застывшей и побелевшей кровью в окошко, застывшее тело Кейга уносится куда-то в сторону. Где-то позади, обмороженные и белеющие на глазах ошмётки тела Сноу, начавшего выворачиваться наизнанку через дыру в груди, уносились в тот самый люк...
Секунды тянутся вечностью. Последние кусочки некогда живой массы утягиваются в открытый космос, вместе с воздухом. Тишина. Ни единого звука из-за двери. Абсолютная прозрачность вакуума за заляпанным белыми брызгами стеклышком. Пустота. Ни тел, ни монстра из грудной клетки. Через круглый мусорный шлюз, оба люка которого были открыты сейчас, проглядывает бесконечный мрак космоса. И звёздное полотно.
Просьба Кейга, похоже, была удовлетворена.
-
Плакал...
-
Немного фантастики о том как ведет себя тело при резкой потери давления :) Но в общем заслуженный плюс.
-
Прочувствовал.
-
Перечитала. Вдумалась. Страшно и сильно)
-
Погнали
-
А что, хороший пост! Большой, но легко читается.
-
Туч рыдает /_\
-
Обреченность, какова она есть…Хорошо передано. Внушает.
-
Обгони Морте, обгони Морте!
-
нормуль
|
|
Понемногу прекратились тихие разговоры, члены их маленького отряда по одному оправлялись спать, кроме странного лысого человека, что казалось и не нуждался в отдыхе. Тот молча принялся что-то деловито записывать, а Морин, оставшись наедине со своими мыслями, все сидел и сидел...
Глядя в огонь, вдыхая его дымный запах, смешанный с ночной свежестью и пряными ароматами распускающихся в сумерках цветов, следопыт думал о своей жизни. О себе и о товарищах, о том каков он есть и каким хотел бы быть, о своей судьбе, о прошлом, давнем и недавнем, о будущем, что ждет впереди, о любви...То лучшее, что содержалось в нем, не смогли вытравить никакие невзгоды и страдания - он любил.
Каким и должно быть настоящее чувство, его объектом было множество всего. Например, родина - королевство Антария снилось ему в самых светлых снах во время заключения. И уж конечно не шумная, но пустая придворная жизнь, балы, известность и почет. Родные дубравы, просторы полей, доброта и искренность простого люда, вековые традиции - и это далеко не все, по чему тосковало сердце лесного воина. Ради всего прекрасного, а также ради любви к Той, что, он думал, была потеряна навсегда, Морин мог бесстрашно идти на верную смерть, усмехаясь в лицо всем опасностям.
Перед его мысленным взором проходили образы прошлого, связанные с Каланте. Поднятие дружеского тоста с укипаловкой Джестера. Она улыбалась и в уголках ее губ появлялись такие обворожительные легкие черточки. Тогда ли Морин увидел в воительнице не только верную боевую подругу? Или может в момент встречи возле замка колдуна, в окружении бездушных убийц - те отправляли на тот свет бойцов СС одного за другим - и когда, посреди этого хаоса, он вновь обрел ее, казалось, восставшую из мертвых? Кто знает...
Сразу после этого Морин, полу-осознанно, полу-бессознательно, попытался затоптать расцветающие ростки чувства. В Каланте тогда поднималась загадочная магическая сила, которая, как видилось следопыту, должна была воздвигнуть между ними непреодолимую стену. Еще бы! Волшебница и охотник - что может быть смешнее? Лесной бродяга, оборванец, над кем смеются как над юродивым при дворе, и опасаются, считая диким. Чтож - прекрасная партия для женщины, у которой в руках невероятная власть, что ставит ее в один ряд с сильнейшими мира сего. Кто он для нее? Никто, ничто...
Однако себя не обмануть. С того времени как они встретились во второй раз - там в тюрьме, где Морин гнил заживо и лишь сны обо всем, что он любил помогли ему сохранить рассудок - все не раз могло кончиться для них смертью, а он ведь даже не сказал... Вот и сейчас, сидя у костра Штарк думал о том, что принесет им завтрашний день. Очередные ужасы, кошмары из преисподней? Крушение надежд или может быть спасение на самой грани падения в бездну? Может статься времени у него уже не будет, а жалеть об упущенном будет слишком поздно...
Морин оторвал взгляд от пламени и оглянулся вокруг. Было уже совсем темно, но он знал, что вокруг раскинулась красота и благодать. Потянув носом воздух и Штарк глубоко вздохнул, наполняя легкие ночной свежестью. ”Теперь же...” Он встал и тихими шагами пошел к палатке где была Каланте. Вдруг не спит...?
-
Красиво.
-
Хорошая работа
-
Слов нет...
-
ну хорошо же.
|
|
|
Боль. Том и не представлял, что у него есть такие места, которые сейчас болели. Губы не слушались, а палачи лишь смеялись, требовали песен и причиняли новую боль. Самым страшным же, как ни странно, оказалась не боль. Да, бардов не очень-то любят, особенно крестьяне с красивыми дочками, ведь все барды- плуты и пройдохи, конечно же... Надо следить за ними, чтоб не сперли чего... А еще лучше- гнать их метлой поганой! И это в лучшем случае. В худшем- вилами или дубиной какой... Но не настолько же их не любят, чтобы похищать и вот так вот... Без всякой цели... Мучить, не говоря ни слова. За что? За что же, черт возьми?!
Надежды нет. Не ввалится, бряцая оружием, рыцарь, сошедший со строк старинной баллады, не спасет несчастных пленников от злой судьбы... И злодеи, истязающие их, не одумаются, не раскаются и не отпустят их по доброй воле... А в голове, вмещавшей когда-то многие и многие песни, осталась лишь одна. Давно заученная, старая песня про героя, захваченного в плен. Мысли плыли и путались, а песня нет. Как будто кто-то другой решил спеть ее в голове Тома Джонса. А за персональное выступление, кстати, стоит заплатить чуть больше...
Шел герой один по лесу,
А навстречь толпа мерзавцев.
Куча мерзостных уродов,
Но герой не растерялся.
Одному с ноги в ебало,
А второму- ножик в брюхо,
Только третий зашел сзади
И дубиной дал по уху
Тут герой наш отрубился.
Ну... Со всеми же бывает...
Через некотрое время
Вновь глаза он открывает.
Боль. Снова она, беспощадная мучительница, поселившаяся во всем теле сразу. Ни за что. Просто потому что так захотелось кому-то... Том не хотел быть героем. Все, что ему было нужно- кусок хлеба, да крыша над головой. А случись что получше- он был бы только рад. Главное- чтобы была свобода. Идти куда желаешь... Делать что хочешь... По крайней мере, из камеры пыток все выглядело именно так.
Что он видит, знать хотите?
Что ж, конечно расскажу я.
Видит лес он и поляну,
А еще головку хуя
Вижу я, средь вас есть дамы...
Черт, похоже выход ясен-
Пропустить кусок из песни,
Что не очень-то прекрасен.
Тут пропустим, здесь опустим...
Вот! Они его пытали.
Отрубили 8 пальцев,
В левый глаз стрелу вогнали,
Со спины содрали кожу,
Палку в руку толщиною...
Это тоже мы пропустим...
И связали с головою
А этот кусок, насколько бард помнил, всегда исполнялся именно так. Были ли в числе слушателей дамы, не было ли их- безразлично. Да и самим слушателям было в общем-то безразлично... Ведь им давали свободу домыслить все самим... Свободу... Да, свободу... А они наверняка этого не понимали... Проклятые крестьяне...
Раскаленной железякой
Долго кожу прижигали
Дым, шипенье, запах мяса,
Крики, крики, крики... Крики?
Их они не услыхали
Разозлились те мерзавцы,
Что герой им не сдается
И добить его решили
Словно гадкого уродца.
Да, не зря я не верил в эти строки... Не кричать тут... Ага, конечно... Да и добить не очень-то стремятся... Сволочи... Как их ни умоляй...
Но герой же героичен,
Он силен, умен, вынослив,
Ловок, храбр, красив и молод
Он так просто не сдается!
Разорвал герой веревки,
От ударов увернулся,
Разогнал он всех уродов,
И живым домой вернулся.
Я тоже так хочу. Вырваться, перебить их всех и свалить подальше отсюда... Героические песни, мать их так... И как в них люди верят... Явный же бред! Но такой приятный... Хочу верить в него. Но не могу. Проклятье...
Вот такой я видел случай,
Вот такое было диво,
Это истинная правда,
Кто-нибудь, налейте пива!
Аплодисменты, монеты, пиво... Где они все? Они всегда бывают после этих строк! Поправка, бывали. Это не трактир у дороги, вовсе нет... Тут их не будет... Лишь боль. А единственное, что может здесь быть приятного- смерть...
-
Да, труд достойный уважения.
-
Да уж, 2 А4. =)
-
Все лучше и лучше, а я помню как только начинал))
-
Песенка супер!
-
чтобы вот так вот. вот именно так вот всегда ходил!!
-
Бесподобно, именно такие вещи - душа игр.
-
очарование.
-
шоб 13 голосов было) а 13-ть счастливое число)))))
-
Действительно классно. И в духе модуля.
-
Эту песенку надо запомнить)
-
Чудесный бард получился)))
-
Сам придумал? О_о
-
Очень даже хорошо.
-
больше, больше!
Ня!
-
Рейтинго**! :Р
(зависть, не парься)
-
Да, кстати. Кошер ^^
-
Браво! Ваша предсмертная песнь великолепна.
|
-
Welcome to HELL!
-
Хорошо написал.
|
-
понравилось
-
такие эмоции и чувства, а ж слеза наворачивается, тронуло
-
Чудесно. Ну что же. Поздравляю с выживанием.
|
Разум оставался моим последним оплотом, туда уже ломились демоны и завораживающий сознание культ, но все-таки мыслить я еще мог. Сопротивление хотя и было максимальным, носило явно символический характер - эту битву я проиграл, хотя и остался в живых.
Внезапно стало смешно и улыбка, в который уже раз озарило настрадавшееся лицо - вся та сила, которая так внезапно запульсировала в нас с необычайной активностью, была подарком Лазаруса. Фаерболы, сокрушительная сила, скачки на 20 метров, светлая аура...все это было подпитано силами хаоса, мы слишком жадно приложились к источнику этой заразы.
Окруженный извивающимися тварями, кровавыми фонтанами и демоноподобными тварями, я вздохнул, казалось, что надежда испустила свой последний вздох именно здесь. Какая то тварь, Полуженщина-полуптица начала облизывать мое тело, оставляя после себя тонкие гладкие шрамы, гигантские черви, буквально пульсировали в моих ногах, обильно поливая слизью и мешая движению. Повсюду царил хаос и разврат, мелкие черти разрывали плоть своих жертв и яростно впивались в нее своими маленькими клыками. Тощий бес запрыгнув мне на плечо и исчез в ухе, спустя мгновение он вывалился из носа и расхохотался, его слова были лишена смысла и значения, они просто уничтожали и пожирали веру. Ради шутки меня начали перетягивать, но так же внезапно успокоились и швырнули в гнилую кучу трупной массы.
- Встань! - голос был слишком четким и спокойным и не вязался с этим проклятым местом. Взглянув из подлобья я увидел маленькую девочку, которая укоризненно осматривала меня.
- Следуй за мной! - голос не терпел неповиновения и устремился куда то в сторону. Жадно ловя воздух ртом и цепляясь за груды костей я полез куда то вверх.
- Не оглядывайся...или не вернешься! - спокойствие убивало, отталкивало и в тоже время манило своей неподдельностью и заботой. Сзади раздались стоны и злобное рычание "...Сюда, к нам!!!... я твое все, обернись мой господин..." стоны, запах горящей плоти и сладкий аромат тлена будоражили сознание сильнее тельсерского рома, но я продолжал путь.
- Тебя здесь нет, это лишь возможный вариант твоей судьбы, выбирайся! - звук стал четче и ярче, скованность тела пропала, черви, вопя как резанные разбежались, напоследок искусав ступни и икры. Удар хлыста сложил пополам, наверняка оставив гигантский рубец, но я не оглядывался, я шел вперед.
- Будет больно! Но ты это заслужил! - голос скрылся за световым разрезом, который зиял прямо посреди хаоса. Чем ближе я к нему приближался, тем больше я чувствовал жар, кровь буквально закипала. Заслужил...вздохнув и перекрестившись, я ринулся к свету. Казалось, что глаза выжгли каленым железом, а сердце сжали тиски. Кровь кипела, от тела шел пар, каждый шаг отдавался неописуемой болью. Мрак отступал, но просто так сдаваться не хотел - гигантское щупальце обвилось вокруг ноги и стало тянуть назад, мне показалось, что это конец и мой путь оказался напрасным.
- И это называется сильный... - распространяя тепло и отгоняя сумрак и негативную энергию из разреза появилась рука.
- Пойдем, ты здесь засиделся!
Внезапный удар отрубил и бросил на колени, но сознание восстанавливалась, будто песочные часы - с каждой секундой, с каждой песчинкой его становилось все больше.
- Служение культу уничтожит тебя! Ни этого я ожидала от своего отца... - голос растворился в тишине, неся спокойствие и умиротворение. Так вот кто все это время заботился обо мне, а ведь я ее почти забыл, забыл свою собственную дочь.
Я никогда не присягну на верность тем, кто уничтожил мою семью, секундное помешательство слишком дорого мне стоило, я чуть было не потерял самого себя. Будь проклят культ. Я вернулся.
|
-
Сильно... Страшно... Без слов.
-
Истина где? Правильно в вине! Теперь надо глаза в вино викинуть. Для полноты урока, так сказать.
-
опасностепыщпыщ111
Лютер няка.
-
За это просто невозможно не поставить плюсик
-
да вы там все нездоровы!
-
Хорош. Только вот что теперь делать с таким товарищем по отряду?)
-
хорош))))
-
Так вот, что значит "открыть мир под новым углом"
|
|
|
|
|
|
-
>...сначала растянутого на дыбе, а затем заживо выпотрошенного, обязательно в сознании... Готто шумно сглотнул и зажмурился на секунду.
Вот они какие Истинные инквизиторы))) Даже когда смерть вот-вот сиганет с потолка продолжает думать, как бы кого выпотрошить, несомненный плюс
-
милый мужичок.
Увидел пытошные инструменты и аж замечтался:)
|
|
"Третья мясная рота, копьями, бля, не махайте!!" - Какой знакомый голос... я его знаю всего месяц, а теперь такое ощущение что я слышу этот мерзкий гаркующий голос уже всю жизнь. Сирахама Рююто, капитан* третей роты ополченцев, рота состоит из двух сотен вчерашних крестьян, чернорабочих и просто неудачников. Одна неделя. Всего одна неделя тренировок с копьём. Ровно столько, сколько нужно для того что бы запомнить каким концом надо тыкать в противника и не спотыкаться во время смены боевого построения. Нам "повезло", мы оказажемся в первых рядах нашей армии, значит умрём первыми, только самые настоящие любимцы богов переживут свой первый бой. Я пережил уже два. Так что меня можно назвать любимцем богов дважды. Интересно. Меня убьют в первую минуту боя или вторую? Плевать, лишь бы это поскорее закончилось, мне надоело чувствовать это щемящее ощущение в животе, мне надоело чувстовать как от меня отпадают кусочки души после каждого убийства. Мне надоело видеть их глаза в своих снах... Мне ВСЁ надоело. Осталось всего минут десять до того момента как мы увидим поле боя. На этот раз ради разнообразия мы являемся не авангардом (смертниками), а подкреплением. Мы должны напасть с тыла, убить как можно больше противников и надеется на то, что к тому времени когда они поймут происходящее они успеют сдохнут под двойным натиском с обеих сторон. "хм, странно бля, че-то неслышно ни***" Произнёс один из моих соратников. Если ему повезёт, то он переживёт этот бой, ну а если нет... ну что же, я всё-равно даже не знаю как его зовут, так что меня это не особо беспокоило... Вот только он был прав. На таком расстоянии обычно слышны вопли боли и ярости, слышны звуки идущего сражения. Через пять минут мы поняли почему. Поле боя представляло собой самую настоящую бойню. Изуродованые тела покрыли поле боя. У многих не хватало рук, у некоторых ног, у некоторых головы, некоторые были разорваны напополам. Бой похоже закончился недавно: вороны ещё не успели налететь на трупы. Кое-кто из "солдат" стал блевать прямо на других своих товарищей. А некоторые решили обратиться в бегство, но были остановлены криком капитана "кудабля?!", точнее не сколько криком, сколько угрожающе натянутым луком капитана (угу, Капитан единственный на всю роту обладал луком. Возможно именно поэтому выжил). Впрочем в ужас солдат повергли не трупы, и не поле боя. А кое-что другое. В центре бойни стояла огромная трёхметровая фигура. В его правой руке был огромный двуручный (хотя нечто держало его одной рукой) меч. В то время как в левой был человек. Ключевое слово "был". Так как то что от него осталось под это определение не подходило. Нечто жадно пило кровь умершего. "Чёбля стоим? У нас приказ захуярить всех выживших. Он всего один а вас две сотни, те кто выживут-озолотятся!" Конечно же под "теми, кто выживет" капитан подразумевал в первую очередь себя. Фигура закончила свою трапезу и повернулась к нам. Вот тогда-то я и испытал впервые настоящий ужас. Огромная непропорциональная голова, увенчаная рогами с гривой рыжих волос, рот полный гниющих, окровавленых, но всё же острых зубов, могучее, мускулистое тело. А ещё переполненные жуткой ненависти глаза. "Мясо" замерло в ужасе. У них не было сил даже что бы бежать, они были парализованы тем жутким, нечеловеческим взглядом из оцепенения роту вывел гаркующий голос капитана: "Чёбля?! В АТАКУ!!!" Судя по всему "мясо" действовало на автомате, не совсем понимая что делает, как иначе объяснить тот факт, что они всё-таки понеслись на монстра? Первым рядам повезло больше всех. Они умерли первыми. Монстр с жутким рёвом взмахнул своим чудовищным мечом. Минус десять человек. Они не спели даже закричать. Всего один взмах клинка сумел оборвать их жизни. Вот так и начилась вторая бойня. "Чёбля прётесь на него? Окружайте!" Знаете что? Хочу отдать этим двум сотням должное, они продержались целых пять минут. Те, кто убегал получали стрелу от Рююто. Счастливчики. Остальных же ждала только смерть. Чудище двигалось с непонятной для человека скоростью, казалось что у него не один, а сотня клинков, с такой скоростью он рубил и крошил. Каждый удар убивал в лучшем случаи трёх солдат. Каждый взмах сопровождался фонтанами крови, вываливующимися кишками и вытекающими мозгами. Каждый удар сопровождался симфонией из криков и воплей. Следует отдать "мясу" должное. Некоторые из удапров их копий достигали цели. Вот только копья оказывались недостаточно острыми и крепкими что бы пробить толстую кожу монстра, максимум который был достигнут: небольшая кровоточащая дырка. Работа того самого безымянного соратника. Он навалился на копьё всем своим телом и копьё вошло достаточно глубоко, что бы из раны начала течь кровь. Чудище схватило его лапой секундой позже. За голову. С отвратительным хрустом безымянный солдат перестал существовать. 90, 80, 70, 65.... Рота стремительно сокращалась. Кэп давным-давно перестал стрелять в монстра, он давно соознал бесполезность этого занятия, в то время как попасть в глаз ему банально не хватало мастерства, так что он лениво постреливал в убегающих солдат. Пронзительный вой ознаменовал гибель ещё трёх человек. Удар просвистел как раз над моей головой. Я не хотел умирать. Я сорвал голос на третей минуте, моё лицо было всё в крови и слезах. Я не хотел умирать. Я видел с какой лёгкостью тварь убивает остальных. Я не хотел умирать. Я понял с самого начал, что не выживу, но это не значит что я не хотел умирать. И вот нас осталось всего двое. Рююто и я. Всё содержимое своего желудка я вывернул на второй минуте боя. Тогда тварьб располосовал парня слева от меня от уха до уха, я и не знал, что в человеке может быть столько крови. Правая половинка солдата упала на меня. Содержимое моего мочевого пузыря покинуло меня на третей минуте боя. Тогда клинок просвистел прямо у меня перед носом. Как я сумел уклониться от того удара я так и не смог понять, да и времени не было. Монстр казалось ухмылялся. Он явно радовался этой бойне. Нечеловечески быстрое движение и внезапно я почувствовал холодок груди и странное ощущение того, что что-то течёт по моей груди. Я не осмелился опустить взор. Я не мог дышать. Я всего лишь разинул рот в безмолвном крике и следил за приближающимися зубами чудища. Я чувствовал как отрываюсь от земли. Я не хотел умирать. Гнилостные зубы приближались. Я чувствовал жуткое зловоние, исходившее изо рта монстра... И тут я понял кое-что. В моей руке осталось копьё. Я не хотел умирать. Рука судорожно дёрнулась и копьё полетело прямо в пасть монстру. Мерзкий чавкующий звук и копьё начало погружаться в мягкую плоть... а потом оно дошло до мозга. Внезапно наши с монстром вопли слились в один. Демон взмахнул мечом и я почувствовал свободу... Всего на пару секунд, пока я не коснулся земли и вновь не поувствовал боль в груди. Холодное небо взирало на меня с безразличием. Мне захотелось рассмеяться, но мне было слишком больно даже дышать, не точ то смеяться. Вопли звучали ещё некоторое время, а потом затихли. Спустя секунду небо обрушилось на меня.
|
|
Что делать, когда в твоем маленьком личном мире наступает конец света?
Когда в одночасье ломается и рушится твоя жизнь, когда летят в мрачную ненасытную бездну обломки всех твоих надежд и радостей, а ты остаешься, раздавленный равнодушным каблуком судьбы, под грудой мусора и пыли, наедине со своей болью и мучительной пустотой внутри?
Когда каждая минута твоего существования кажется бессмысленной и бесконечной и нет впереди ничего, ради чего стоило бы жить?
Когда начинает казаться, что даже «никак» будет лучше, чем «так», когда покой небытия видится соблазнительным, и рука сама невольно тянется за спину, и твердая, холодная, хорошо смазанная смерть ложится в ладонь привычной тяжестью...
Наверное, стоит оглянуться. Вспомнить, что все это не ново и так уже бывало, и даже хуже. Что есть люди, которым пришлось куда тяжелее, чем тебе, и они все же с этим живут. Вспомнить, наконец, что тебя есть хорошие друзья, один из которых, может быть, и заплачет, а вот другой преисполнится презрения и перестанет уважать. А главное — у тебя есть замечательные, несравненные, отличные враги, которым ты конечно же не собираешься оказывать ценных услуг.
А все то, что болит, и жжет, и рвет на части, и обдирает сердце на лохмотья, — все это надо поймать и перелить в звук, вот в такой, например... Тело выгнулось дугой, а гортань исторгла звук, который по природе своей не может издать человек, визг взлетел к потолку, начали лопаться стеклянные светильники на стенах. Сила, на которой держалось мироздание требовала выхода, ломая запреты и блоки, навстречу иной, противной природе всего сущего силе... Смять, погасить, стереть с лица земли. Что для чистой силы разум какогото человека, пусть и волшебницы.
-
После таких постов, я тебя в свой модуль (если все таки начну) заманивать любыми путями буду:)
-
несомненно плюс.
-
nice try:)
-
Внутренний мир твоей героини в критические моменты потрясает
-
Очень хорошо
|
-
Красиво. Только их звали Хаос, Джестер и Оруэль:)
-
милый хоровод хаоса, вкусно))
-
хорошо.
|
|
|
|
|
|
|
|
-
Нравится. Повеселил глубокомысленный вывод.
-
Нет, ты мне объясни, зачем слово "бля" писать целиком, а слово "пиздец" - замазывать многоточием?! Но все равно хорошо.
|
|
|
|
-
Плюс игрокам за высокий уровень отыгрыша, красивое превозмогание и литературность постов. Воистину правильно сказал Дд, объявив мой модуль территорией достойных игроков.
Молодцы.
Зы. Плюс не за конкретный пост а по итогам нескольких.
Андизз: вообще не заметил "проходных" постов, практически каждый пост красив, литературен, с анализом ситуации и планами действий.
Молодца.
|
-
Плюс игрокам за высокий уровень отыгрыша, красивое превозмогание и литературность постов. Воистину правильно сказал Дд, объявив мой модуль территорией достойных игроков.
Молодцы.
Зы. Плюс не за конкретный пост а по итогам нескольких.
Morendo: спокойный и надежный рейнджер, без истерик делающий то, что нужно. Отлично.
|
-
Плюс игрокам за высокий уровень отыгрыша, красивое превозмогание и литературность постов. Воистину правильно сказал Дд, объявив мой модуль территорией достойных игроков.
Молодцы.
Зы. Плюс не за конкретный пост а по итогам нескольких.
Зареница: один из лучших отыгрышей чародейки-воительницы, который я видел.
|
-
Плюс игрокам за высокий уровень отыгрыша, красивое превозмогание и литературность постов. Воистину правильно сказал Дд, объявив мой модуль территорией достойных игроков.
Молодцы.
Зы. Плюс не за конкретный пост а по итогам нескольких.
Belgarim: самурай холоден, как лед, снаружи и горяч, как огонь, внутри. Шикарный персонаж.
Зы. и литературные эксперементы тоже хорошо. (ждем хоку)
|