Голосование пользователя

- Ладно, начну первым, раз уж так вспыхнул - Демид негромко повёл свою мысль, наблюдая, чтобы его услышали только "герои" - чтобы исключить самые банальные вопросы. Первое. За "лайми" извиняюсь, ибо умирать от шила в печени на вызове, а потом возрождаться в теле какого-то героя - это не самое простое для нервов испытание. Поэтому на рефлексах и брякнул. Ладно, нам сейчас не до раздоров в группе, ибо, как бы банально не звучало, ближе друг друга у нас никого нет в обозримом будущем.
- Второе. От нас усиленно утаивают большую часть информации. С учётом того, что мы как-бы являемся кем-то значимым, по крайней мере в их мифах, это выглядит очень странным. И третье. Может у кого мысли есть, для чего им понадобились эти тела? В том плане, что герои обычно полезнее мёртвыми, чем живыми, ибо мертвые не спорят.

- Мертвые герои нужны как иконы. А вот когда иконы перестают помогать, нужно уже что-то более действенное. Например живые Герои, - Эдвиг, тоже понизив голос, кивнул Демиду, мол, проехали. И не такое слышали, - Одно хорошо, что я тут не один попал в неведомый мир, а есть кто-то кто понимает всю парадоксальность ситуации. Хотя бы есть надежда, что я не сошёл с ума.

Что там за извинения приносил Демид, Маша не поняла, она даже не знала такое слово - «лайми». И вообще девушка сейчас стояла в какой-то прострации, рассматривая лук у себя в руках, аккуратно, даже как-то нежно ощупывая его изгибы, натянутую пружину тетивы. Колчан со стрелами перекочевал за спину после некоторой возни с непривычными ремешками. Лук тоже следовало убрать туда же, но Мария хотела его рассмотреть в деталях. Однажды она держала в руках лук, совсем не похожий на этот. Когда-то давно, для фотообраза. Но стрелять из него Маша не умела.
- Родса сказал: нам расскажут позднее в другом месте, - напомнила она в ответ на сомнения Демида. Обвела взглядом склеп, в котором они очнулись. - Возможно, у этих стен есть уши. Чужие. На мой взгляд, эти ребята заслуживают доверия. Не чувствую, чтобы они были злыми, - призналась Мария.
Она поглядела на Демида ещё раз. Шило в печени на вызове... Тяжёлая смерть...
- Выходит... - Маша сглотнула ком в горле, в глазах её застыла тревога. Она понизила голос до шёпота, возможно, даже слишком тихого для людей, так как сама его слышала очень хорошо своим острым эльфийским слухом. - Выходит, я тоже умерла... Но они ведь ошиблись? Приняли нас за других? Или... может, в прошлой жизни мы были этими Героями?

Вилли не отнимал ладони от лица, даже подойдя к этим персонажам. Он отлично слышал их шепотки - и хотел истерически смеяться. И даже гыгыкнул в кулак, но затем поперхнулся и решил не рисковать.
- Если это галлюцинация или сон, то сюжет забавный. И да, как минимум я должен быть мертвым. Но вышло... Что вышло, - ответил он странной ушастой дамочке.
- Злые они, не-злые, но если кто-то тайно пробирается и использует какие-то чудеса для воскрешения, притом давно сгнивших трупов любимцев народа.
(последнее Вилли вычленил из контекста их окружения, а большего и не нужно)
- ...То почему они не возвращают их открыто? А они явно пытаются скрыть этот факт. Может, это хитрая операция? Словом, я бы на вашем месте... Готовился воевать всеми теми штуками, что вы понабрали, - сам того не понимая, зачем, Льюис - то есть, Ашур, - снова обнимает ладонью янтарный треугольник на груди.

Сначала шёл и слушал, потом присоединился к общему тихому разговору.
- Я точно помню свою смерть и она не менее скверная, чем ваши. Повторять такой опыт не хочется, поэтому согласен с очень здравой мыслью давать возможный отпор. Но не этому самому "Ордену", а тем, на кого нас собираются натравить, а целей может быть уйма...
- Кинжал крутанулся в ладони и снова застыл - Воспользуемся нашим авторитетом и завоюем немного доверия. Если нас хотят кинуть на баррикады, надо подготовиться как следует...


По заверениям Родсы, дорога должна была занять около четверти свечи, при умеренном шаге, и без каких-либо задержек. Об этом, он сообщил "пятёрке", ещё до того, как выступили в "поход". "Легенда" заключалась в том, что Родса прибыл сюда для спасательной экспедиции одних очень влиятельных персон Запада, и, для всех в лагере, они, те самые важные персоны, что так все ожидали. Поэтому, не стоит распространяться в лагере насчёт того, кем "пятёрка" является на самом деле. Воздаваемые почести, конечно, будут скромнее, но шанс выиграть по времени, до того, как многим станет известно, у Родсы и компании увеличится. А, дальше...

Была дорога сквозь тропический лес, под лунным светом. Решено было двигаться по двое в ряд, чтобы не растягивать колонну. Идущими впереди и замыкающими с поклажей - были воины Родсы. Серокожий здоровяк нёс на руках женщину-"певунью". В середине, шли "Герои" и сам Родса с телохранительницей. Чуть позади них, служанки с ещё одним мечником.

Старая, мощённая плитами, дорога, была достаточно широкой, чтобы на ней могли разминуться два всадника. Было видно, что кто-то очень постарался расчистить её, на несколько миль, от местной растительности, что за тысячелетие просто поглотила тропу. Скорчивать вековые деревья, уложить, поднятые "на дыбы", или "проглоченные" рыхлой землёй, плиты ровнее. Идти по ней было комфортнее и легче, чем могло бы быть.
Большая серебристая луна на небосклоне. Освещённая её светом, тёмная зелень тропического леса. Освежающая прохлада предрассветного воздуха, после затхлости старого склепа. Загадочные пляшущие тени от факелов. Романтика, если не считать большущих кровососущих насекомых и мотыльков-камикадзе, что так и норовили "атаковать" путников...

Без осложнений, компания добралась до развилки: одна дорога уходила вверх, к древнему, но в хорошем состоянии, форту; другая, спускалась к палаточному лагерю, с деревянными укреплениями-"шипами", на побережье...


* * *

В большом шатре, обведённым двойным защитным магическим кругом, Родса поведал о том, что не мог сказать сразу, так как всё хранилось в строжайшей тайне, не по его прихоти. Просто, не все готовы принять факт воскрешения легендарной Пятёрки однозначно и с превеликой радостью.
Сам Родса, состоит и выполняет волю тайного Ордена Серебряных Пламени и Клинка, когда-то созданного Серебряным Королём Шоном Первым, для контроля магической деятельности волшебников, и искоренения, враждебных народам Окзза, тёмных магических искусств. Со временем, орден затерялся в веках, и ушёл в "подполье", став тайной организацией для защиты Кьил'Талара от проявлений Великого Зла, способного полностью уничтожить мир.
За тысячелетие мир сильно изменился, и Родса, не знает причин, по которой пробудили Героев, но для Кьик'Талара наступили смутные времена: Солнечная Империя, всё ещё сдерживает перевалы Дреммучина, Великих Драконьих Гор, от попыток владык-некромантов Теневой Империи пройти в их земли, и земли Запада и Юга, и страдает от набегов орков и гноллов из Пустоземелья. В империи Окзз, пустует Серебряный Трон, уже пятнадцать лет, а наместники провинций, не могут единогласно избрать императора, и готовы расколот империю на отдельные государства, в постоянных между-усобицах и политических интригах. Северные кланы, собирают огромное войско, чтобы этим воспользоваться, и провести вторжение в земли Запада. На юге, в Великих Песках, по смутным довольно слухам, "пробудился" некрополь Нечестивого Эмира.
Днём, подойдёт корабль, на котором Герои смогут переправиться с Таскалианда в Каз-Дуббарский Каганат, в одно из убежищ Ордена, где узнают истинные причины своего пробуждения. Если бы спросили мнения самого Родсы по этому поводу, то он бы сказал, что, возможно, тот, с кем сражалась Пятёрка Героев в древности - тоже смог пробудиться, или ещё как-то проявить свою волю.
Родса посчитал, что он рассказал Героям всё что мог, достаточно подробно и без утайки, а за сим откланивается, и не забудет распорядиться насчёт завтрака.

"Белые Рубила" сторожко уходят. Притом, кажется, по направлению к самому Червону, а вовсе не "нахуй отсюда".
Вы проискиваете деревеньку на предмет чего ценного или живого. "Пошукиваете". Ценное, ясен хер все выгребли. А вот Генри вдруг вытягивает из-под полы еле живую от старости бабку, что тут же начинает шумно возмущаться. Генри бы ее тут же и уебал, да остальные подоспели и прервали простую цепочку последовательности действий Кульфляйха.
Начали колоть бабку.
Ну как колоть - после того, как та закончила вас костерить, и еще чуток после бессвязного бормотания, бабка сама понемногу перешла к трепотне, которую особо говорливые члены команды тактично направляли в нужное русло. Пришли вот к чему:
- Вы негодяи, попадете в Ад.
- Мамки ваши - прошмандовки позаборные (частично правда).
- В 5 дней пути по тракту на юг отсюда - город Погорелец, где вы, висельники, сможете исповедоваться в церкви батюшке и вас, наконец, по крестам развешают, как полагается.
- В Червоне собирается войско, что такому отребью, как вы, наконец, вставит пиздюлей куда надо.
- Манька, прошмандовка, родила давеча младенца с поросячьим хвостом. Ладно каждому мужику давать, но поросям - это уж совсем плохо. Все бы ничего, да Манька - дочь брата золовки деверя этой самой бабки. Стыдоба на всю семью падает.
- Хорошо, что Маньку эти белые-черные ножи вон на той елке повесили, после того как потешились. Одной грешницей меньше.
- И сынка ее, демона, вон в тот костерок кинули.
- Благодать, хоть и горе.
- Там к лесу, 3 дня ходу отсюда, есть поселок лесничий, Копытце, там зять ее бабки по тетке живет. Но хер вы ее найдете, и род славный крепкий будет жить!
- Что? Какое Копытце? Не говорила я ни про какое Копытце. Нет такого. Идете в Червон, воюйте там, дайте старой женщине оплакать Маньку.
- И сынка ее.
В общем, как-то так.

И то ли старая карга была ведьмой, то ли просто так совпало, но в этот момент у заскучавшего Джованни страшно резануло в паху. Аж вскрикнул и жесты разные начал делать, причитая именами святых пополам с матом - подумал, что напали на вас и самое дорогое отстрелили подло из арбалета, стреляющего цвайхандерами. По крайней мере, такими были ощущения.
Мамма миа!

Вообще-то, златовласка сначала показалась Рю замкнутой тихоней, как раз из тех, что обычно сидят в классе на задних партах и стараются оставаться незаметными весь урок. Об этом говорили её отсутствующий взгляд и какая-то отстранённость, которые в девушке были, когда Огисава занимал своё место рядом с ней. Но ответила она неожиданно многословно, в её голосе и взгляде чувствовались эмоции. Это заставило парня немного напрячься и присмотреться к соседке внимательнее. Возможно, он в ней ошибся и она просто задумалась о чём-то или замечталась. Что не помешало ей расслышать его имя, когда он представлялся. Ха, определённо плюсик!

- Увы, я редко бываю на таких выставках... - начал отвечать Рю. А что, никогда - это тоже редко. - Но мне показалось, мы могли быть знакомы в детстве. Помню, как однажды играл с девочкой, удивительно похожей на тебя цветом глаз и волос...
Что ж, если Кириена сейчас скажет, что волосы у неё крашеные и в детстве они у неё были чёрными, то легко сослаться на то, что обознался. А если они и в детстве были золотистыми - останется некая интрига и недосказанность. Детская память - штука изменчивая, и подобная встреча могла бы быть, но не запомниться Кириене. Невозможно ведь доказать, что её просто не было.

Хм, какой взгляд... За душу берёт. И сердце чаще застучало. Оно всегда чаще стучит, когда симпатичная девочка смотрит на тебя ТАК. Лови момент, Рю. Тебе предлагают дружбу. Ты ведь этого и хотел. Бери теперь и пользуйся. Всегда всё начинается с дружбы. Иногда - со вражды, но это особые случаи, и лучше всё же с дружбы.
- По-моему, здесь все новенькие, - Огисава улыбнулся. - И я в том числе. Сочту за честь быть твоим другом. - Парень чуть склонил голову к плечу. - Наверное, слишком пафосно прозвучало. Но друзья - это хорошо.

Он протянул руку, чтобы закрепить устный договор дружеским рукопожатием. Интересно, как Кириена к этому отнесётся. Некоторые девушки избегают прикосновений с парнями в любом виде, даже руку пожимать стесняются. Есть и те, кто старомоден и считает такое пожатие сугубо мужским. Вот и проверим, как к контакту относится соседка. По её реакции можно будет понять, какие границы следует установить себе в дальнейшем развитии их отношений.

Генри был ещё больше доволен. Второй новобранец, по примеру первого сам нашёл отряд.
- О! Вот тебя-то я ищу! Пошли, перетреш с капитаном, авось и наймем. Говоришь вилами орудовать умеешь? Ет полезно. Меня Генри звать. Я большой и у меня есть альпчхис. Этот в маске - Саломон, его еубошили так больно, что теперь он ебанутый. Бомж с луком - Булько, он ебёт овец. Вот этого, который с бренчалом и в моднявых штанах - Джо Ваня, он значица ветеран, его надо уважать. -
Объяснял на ходу Генри. Найдя наконец капитана громила показал на него пальцем.
- Это капитан Йонас Шнитцель. Вот с ним сейчас будем говорить за наем. Здравия желаю, капитан. -
Великан отсолютовал.
- Мы тут новобранцев нашли. Этот вот с луком, говорит стрелять умеет, а этот с вилами обращаться. -
Дородный уроженец Дурчфола улыбнулся. Ну, как "улыбнулся"... Скорее обнажил миру зубы, подозрительно похожие на таковые у коней, спуская губу как извращенец спускает на людной площади штаны.

Мацал
Охаживаешь носоносного герольда, или кто он там. Тот даже до конца дослушивать не стал, махнул рукой и коротко бросил:
- Пошли тяпнем по две и побегу по делам. Некогда! Вон вас сколько.
Пошли. Какие-то веселые толстые мужики в пернатых острых шляпах и пышных штанах посреди лагеря наливали пенное пиво со здоровенной бочки, всех горлопанисто зазывая. Это и был кабак. Подошел, отсчитал медяков, передал налитую кружку нетерпеливо переминающимся с ноги на ногу глашатаю. Глашатай, с усмешкой глянув на якобы идущих по своим делам Генриха и Йонаса, опрокинул кружку за пару секунд и потянулся ко второй. Прикончив и ее, сытно рыгнул и утер с внушительного носа пену. Чуток подобрев, попустил таки свой излишне деловой стиль и все же перекинулся с Мацалом парой слов по поводу интересующих вещей.
В общем, князя зовут Кшиштоф Плотва, и вассал он, что очевидно, Бориса Бждоцкого. Может, и родственник даже, племяш, там, какой. Под князем ходить всегда было весело да интересно, но вот чтоб прям ходить на войну - такого еще не было. Чего там будет и чем все закончится - глашатай честно вам ответил, что хуй его знает. Но быстро спохватился и добавил с напускной уверенностью, что наши, скорей всего, вражьих побьют. Наши потому что ребята крепкие, а те, с югов, только в жопы долбиться и умеют, да Сатане поклоняться. Собсна, потому и война, что выродки эти себе Сатаною самозванца прислали, Нулевого того Иоганна, и теперь хотят, чтоб по всей Вакнахии было, как у них. А честной народ в жопы долбиться не хочет, вот и, значится, по призыву законного короля на добровольной основе в поход и собирается. Окинув взглядом стоящие неподалеку от "кабака" виселицы, на которых болталось не меньше десятка мертвецов, Мацал глубокомысленно кивнул. "А, це дезертиры" - Пренебрежительно махнул рукой глашатай.
Удалось выяснить и про Бороду да Брюхана. Мацал хотел как поосторожней, да чот не вышло и ляпнул напрямую, мол, будут ли тут эти ребята. Глашатай хитрожопую ухмылку тут же сочинил - понял все, сволочь. "А что, у вас проблемы шоль с ними? Могу замолвить словцо. Конечно, здесь будут их люди - Его Благородие всех таки призвал. Обязательно встретитесь! Борода, может статься, и сам придет! Это обойдется вам всего лишь в..."

Абарахам
Таки ужели два правильных мужа не найдут общий язык там, где надо и там, когда таки надо? И ужель в любом месте, где речь о профите ведется, не найдется хотя бы двух таких вот правильных мужей?
Ростовщичество в лагере цвело буйным цветом, а где ростовщичество, там и всякие Зильбершайны. Туда-сюда, пятое-десятое - быстрехонько познакомились, обнюхались, обменялись хитро закрученным фразочками да зауважали тут же друг друга.
- Таки вот что я тебе скажу, Абгаша. - За кружечкой винца задушевно стелет толстый, носатый и солидный Гера Либерман, еврей и, по совместительству, один из интендантов собирающегося великого воинства. - Бойня будет ой-вэй не жалей. Столько гоев поляжет, к гадалке не ходи, хоронить негде будет! И коль ты решаешь в этот тухес залезть таки с головой, то вот мой тебе добрый совет - не надо. Цимес тут будет не тот снимать, кто в людей из лука стрелочки пускает, ой не тот. И не мы даже, люди простые да бедные. Тут дело куда как серьезнее. Тут, понимаешь...
В общем, Гера был мужиком многословным, да и ты не отставал. Настолько, что рядом присутствующие уже и доебываться до вас взялись, мол, вы тут еврейский заговор устроить хотите. Уединиться в лагере было особо негде, с глупыми и темными гоями дело иметь не хотелось, а потому вы быстро подытожили всю болтовню, яростно поторговавшись напоследок. Вышло вот что:
Гера предлагает купить у вас свеженький патент, что вам непременно выдадут, за 1500 гульденов.
Если вы таки согласны на такой профит из ниоткудова, то еще 2000 вам выдадут в рассрочку, на расчет возврата 3500 после окончания всей этой кутерьмы. Но патент таки вперед.
И еще отдельное, но не менее дельное предложение: коль добычу с "фурашировочки" своей вы будете скидывать исключительно Либерману да его друзьям, людям исключительно хорошим и честным, то и оружжо всякое у него сможете покупать со скидочкой в ошеломительные 20% от цены.
Таки вот так.

Генрих
Рассказал про королей местных, что знал, своим соратникам. Еврею вслед неприязненно посмотрел. Всколыхнулось что-то внутри такое, рьяное. "Ну, сволочи, однажды мы вас!"

Джованни
Эх, заплатите чеканной монетой за добрую песню, единственную приправу к горькой каше вакнахской жизни! Идет Джованни по лагерю, заливается соловьем - и будто солнышко из-за туч выходит! Щерятся в улыбках щербатые рты, улыбок не знавшие с рождения, мягчеют давно очерствевшие сердца.
- Вай какой красивый, бабцы! - Оглашается обоз маркитанток воплями. Визг стоит! Бабы как на подбор все - либо здоровенные жирухи, которым только свиней душить; либо чахоточные тощие таранки с впалыми глазами. Но озорные какие, горячие! Как подхватили певца великого! Как взялись сладкоголосого по шатрам своим таскать, хохоча, как принялись его там и сям угощать всяким!
В общем, вернулся Джованни лишь под утро, с глазами красными, аки у кролика, да выжатый, как лимон. Штаны где-то оставил, лютно проебал, зато полные руки денег. Пытался вспомнить, чего полезного у баб вызнавал (что-то ж капитан ваш поручал), да вспомнил только одну фразу: "Эх, и куда тебе, красивому, так помирать!?" Пронзительный голос, который ее сказал, да последовавший заливистый хохот до сих пор в ушах стоят. Упасть бы где-то да поспать.

Соломон
Удар гизармой по еблету весьма изменил твою жизнь. Ты основательно рехнулся, еще в Глиномесье сочинил себе безумную маску на рожу из жестяного листа, пары подков, ржавых гвоздей и каких-то обоссанных веревок, и теперь рассекал в ней, гулко дыша рассеченным пополам носом. Тебя не смущает ни вонь, ни духота, ни херовый обзор - ты теперь демон, а не человек.
В лагере суровых вояк эти самые суровые вояки с опаской сторонятся тебя - и не потому, что ты не моешься, а потому, что ты неостановимый механизм убийства, созданный самим Сатаной.
И скоро придет время КАРАТЬ.

Соломон плохо помнил, чем закончилась драка, только лицо сильно болело. Правда, если сжать голову по бокам посильнее, боль утихала. Трогать то, что было посередине, не хотелось, ну очень сильно.
А голова все думала. Хотелось жить...

Содрав какую-то ткань с мертвого тела, стрелок укутался в нее и шатаясь, поплёлся в деревню, из которой раздавались радостные визги женщин и стариков, не желающих делиться со своим имуществом. Обходя недовольную толпу стороной, а то и пырнув особо наглых ублюдков длинными ножом, Соломон держал курс на запах гари. По-любому, в этом сранном уголке павшего мира должен был кузнец. Если он не сдох на поле боя.

Найдя кузницу, но не увидев там мерзкого потного мужика, егерь занялся тем, чем мог бы заняться с лучшим эффектом сам мастеровой: ебашить маску, сдерживающую его разрубленную башку, безумную красоту и амбиции... нужно будет узнать у Йонаса, что за бог его там оберегает - вдруг он поможет и Соломону?

Молот стучал по металлу, металл шипел, остужаемый водой, металл краснел, распаляясь от жара... маска была готова. Не так хороша, но...

- Бу, блядь! - погнав детишек, с любопытством наблюдавших за мужчиной, из которого текла кровь, Соломон занялся самым неприятным из всех дел - прижиганием. Доктора в отряде все равно не было. А башку держать нужно было...

По деревне прокатился нечеловеческий вой. Кажется, даже курицы вновь понесли, а волколак возле леса от неожиданности обосрался.

Через два часа после конца работы из кузни вышел новый человек. Все также шатаясь, мужчина в железной маске брел обратно, «пьяно» отгоняя случайных прохожих от себя. Держа путь обратно на поле боя, человек искал знакомые лица. Он был обязан рассказать о себе. Рассказать о маске. Она говорила с ним. Йогас и другие должны были узнать.

Йонаса и правда выбрали капитаном. Ощущение момента нахлынуло на юношу, нет, уже молодого мужика на мгновение и валом.
Несостоявшийся послушник моргнул.
Вот они с Йоганном играют на лужке возле дома. Как всегда в разбойников и стражников. Им было тогда легко и беззаботно.
Но в следующее мгновение мальчик видит рыдающую мать, стоящую на коленях над зарубленным кнехтом отцом.
И снова мирное мгновение. Поврослевшему Йоганну, наследнику рода - дядя, старый усатый ветеран дарит набор кузнечных инструментов и отводит в соседнюю кузню - быть подмастерьем кузнеца.
Ему же, задав несколько вопросов и не получив ни одного верного со вздохом говорит - идти к каменщику, помогать таскать камни, раз умом не вышел.
Йонас опять моргнул.
Новое нападение бандитов, горит их родной дом. Погиб дядя, кто- то проткнул ветерана копьём насквозь. Изчезла мама, а Йоганн куда то сбежал из разоренной кузни...
Мальчик похоронил дядю на той же лужайке, где играл с братом. Йонас оплакал маму и стал искать брата. После недели поисков, его, босоногого и чумазого, но с мечом дяди, который он по малолетству нес на плече - увидел храмовый рыцарь.
Чем глянулся рыцарю малец? Сходством историй? Стальным взором в глазах? Или храмовник просто пожалел парня? Ветцель так и не узнал.
Слеза покатилась из края глаза и Йонас снова моргнул.
Муштра, физические упражнения, занятия с оружием, помощь храмовому каптеману... Дни летели как птицы...
Первый учебный бой, первая победа, первая кружка Эля... Первая девица, утащившая парня на сеновал... Опять муштра и жизнь послушника
Провинность. Попытка оправдаться, усугубившая ситуацию. Позор и изгнание.
Слеза высохла быстро, как и появилась. Ветцель снова моргнул
Обретение брата. Торрент. Первое настоящее сражение, а не тренировка в монастыре.
Первая жизнь, которую забрал. Упоение боем. Первые раны и потери товарищей.
Йоганн. Как классно он пасанул волколака чья шкура теперь лежит в обозе под удар Йонаса.
И как потом другой волк порвал брату спину, сквозь доспех. И темнота.
Бешенство. Ярость. Гнев. Прощание с братом. Разорение деревни, ещё один бой. Снова потери, и снова судьба хранила его. Для чего? Может для этого самого момента?
Йонас очнулся из задумчивости и окинул взглядом присутствующих за столом.
Он потерял Йоганна, но нашел трёх других братьев. Генриха, Мацала и Джованни.
Они конечно те ещё ублюдки и отморозки, но... Родные ублюдки. И теперь ЕГО отморозки.
И за каждого он теперь в ответе как за Йоганна. Это теперь его новая семья.
Ветцель улыбнулся, встал за столом и поднял кружку с пивом
- Спасибо, братья за доверие! Постараюсь его оправдать и не подвести вас! И конечно же, заработать нам всем гульденов! И много!

"Позолоченная Галка" - личный корабль сэра Акселя Юде Спарре - вышла из Вайтранского порта семь часов назад, устремившись к острову Триция. Остров этот был открыт личным чародеем сэра Спарре - Трицием Глумсильвером, и ещё не был нанесен на карты. Подготовка к экспедиции проводилась в строжайшей секретности, что неудивительно, учитывая её цель. Лорд Спарре, ответственный за зимнее восстание 47-го, вот уже пол года назначен главой общеимперского банковского конклава, и лишь недавно, благодаря клерику известному как Раймунд, на лицезрение его императорского высочества был представлен подробный отчёт о том, куда пропадают деньги, выделяемые на наёмную имперскую армию. Благодаря своей обширной сети шпионов, Аксель вовремя узнал об этой прискорбной утечке информации, и снарядил экспедицию, целью которой была доставка самого банкира , его ближайших товарищей, а также немалых накоплений туда, где длань императорского гнева их не достигнет. Сейчас "Галка" находилась на пол пути к пункту своего назначения, а сэр Спарре был в наилучшем расположении духа. Дабы отвлечься от печалей и скоротать плавание, Аксель вызвал на палубу верных шутов. Паяцы кувыркались, швыряли друг другу торты в рожу, и призабавно плюхались на зады, и скоро сам банкир как и его друзья заливались раскатистым смехом. Увлечённые представлением, вельможи не заметили фигуру, забравшуюся на борт корабля. Фигуру звали Эдвард Кэнуей, и на беззвучный счёт "три" фигура выкинула в центр палубы склянку, заполненную одним из самых ужасающих изобретений имперских алхимиков. Ударившись о доски, склянка раскололась, высвобождая своё смертоносное содержимое. В один миг "Галку" охватил холод, каких не бывает даже в самые лютые зимы. В один миг прервались покряхтывания шутов, исчезли смешки приятелей Акселя, затих бард распевавший похабные песенки, даже чайки подлетевшие достаточно близко утихли, камнем падая вниз, и разбиваясь о промерзшие насквозь доски сотнями ледяных осколков. Весь корабль обратился в громадную ледяную скульптуру. А в прочем весь ли? Нет. Триций не даром стоил империи многих сотен наёмников. Чародей успел оградить себя, двоих латников-телохранителей, и самого лорда Спарре непроницаемым барьером, спасшим их от гибели. На долго сил колдуна не хватило, и заклинание прервалось, исполнив свой долг. Пока их наниматель изумленно разивал рот, мечники заняли оборонительные стойки, а Триций приготовил новое заклинание. Несколько ударов сердца корабль окружала гробовая тишина. Секунды тянулись как часы. Затем, время продолжило свой ход, и стараясь нагнать упущенное заструилось с удвоенной скоростью. Словно кадры на кинопленке замелькали события. Вот Эдвард пикирует с реи, на которую взобрался пока телохранители Акселя были в замешательстве, в обеих руках кинжалы. Вот кинжалы врезаются в стыки доспехов, убивая обоих латников. Вот Кэнуей делает подсечку, пытаясь повалить Триция. Чародей, оправдывая своё звание, исчезает в портале, появляясь за спиной Эдварда. Эдвард, как профессиональный убийца, ожидал подобного от мага, и второй подсечкой таки опрокидывает чародея. Вот магический снаряд, изменивший вместе с создателем траекторию движения, пробивает дыру в палубе, в которую немедленно проваливаются оба дерущихся. На нижней палубе, Триций пытается снова уйти через портал, но кинжал Кэнуейя быстрее. Тело Глумсильвера оседает на пол. Битва закончена. На следующий день голова Акселя Спарре была предъявлена императору, как и конфискованные запасы золота и провизии.

– Piezdets. - только и вымолвил Мацал, а потом сел на что-то, не глядя.

Кажется, это была туша мертвого Феди, принявшего пику в рожу и развалившего бедолагу Хью одним ужасным ударом. Где-то рядом валялся изуродованный гизармой Мацала меченосец. Чуть поодаль - утыканные стрелами Никола, Маруся, уложенные страшными ударами цепа Вольф и Башка. Хрипит и подергивается Генрих. Повизгивает бедняга Кербер, лижет умиротворенное лицо своего павшего хозяина. Замутилось в глазах у бывалого наемника от такой картины, но он затер предательскую слезу грязным и окровавленным кулаком. Не раскисай, Кошек!

"Piezdets. Piezdets, как он есть" - ошалело думал Кошек, оглядываясь по сторонам и опираясь на древко гизармы. А руки-то трясутся. Надо бы подойти, проверить своих, вдруг кто еще живой...

"А всё-таки это победа. Хотя и полный piezdets тоже!". На заваленном трупами, залитом кишками, кровью и дерьмом пепелище валялось под ногами свинское знамя - а свое родное, торрентовское, неуверенно колыхалось из кустов, куда дал дёру предусмотрительный Джованни. Сейчас Мацал был только рад, что итальяшка совершил этот манёвр и спас свою голову от цепа того психа.

– Эй, Йонас! - слабо позвал напарника Мацал и его побледневшее лицо осветила кривая ухмылка. Наемник показал на валяющееся в грязи вражеское знамя: – Тебе посрать после всего не хочется, а? Вон гляди, есть чем подтереться!

…Вы жили. Вы умерли. Вам предложили жить опять – и вы сделали свой выбор, пускай и не осознавали тот в полной мере. Вы выбрали жизнь над смертью, и спасительным небытие. Вы сами выбрали этот путь, а после, незнакомый, невесомый Бог, предложил вам сделать ставку на новое же ваше тело, и ваш новый, персональный ад. Расса и класс? Нет, скорее старт вашей судьбы, ваша личность, ваш пол, ваш класс. Родитесь ли вы зверем или разумным? Богатым или бедным? Отчаянным или осторожным? Всё это легло на ваши плечи. Каждая строфа дарила вам один ответ, и тысячу вопросов. Каждый вариант новой жизни казался безумием.

Выбор был сделан, каким тот не был. И эфемерный голос прозвучал в последний раз: «Эта жизнь – ваш последний шанс, и как с нею распоряжаться, решать только вам. Удачи тебе в мире под моими звёздами, Пришедший извне». С этими же словами, не имеющий личности глас пропал. А тьма покрылась мелкими колебаниями. Вы не видели. Не слышали. Не чувствовали звуков, или вкусов, или прикосновений во мраке смерти. И вместе с тем, ощущение движения не покидало ваше тело. Такое четкое. Такое знакомое. Почти что свободный полёт сквозь беззвёздную черноту. Внезапно, впереди зажглась звезда, и её свет ослепил вас. Пучок света в конце тоннеля.

Ваше тело понесло ему навстречу, с жуткой скоростью, и постепенно, вы осознали, что это самое тело у вас было. Кровь и плоть. Жир и кости. Вы были живы, и первым вестником, новой, чарующей жизни, оказалась боль, а после, крик. Вы слышали свой собственный крик, скорее даже визг, и гул воды, вытекающей из ушей. Тьма сменилась густой пеленой, застилающей ваши глаза, и в этой серой пелене, путеводная звезда вашего пути обратилась в надпись. «Идёт процесс инициализации»,- поясняли вам странные символы. Вы не знали, на каком языке те были написаны, но понимали их смысл. Вашему разуму нужно время чтобы подстроиться под тело.

Просто постепенно, мгла стала формироваться в фигуры, туман, рябь и муть закрывающая ваша глаза, собирались в картинки. Вы что-то делали, но пока что оставались лишь сторонним наблюдателем. Нарастающий гул в ушах перестал быть однородным, теперь вы разбирали разные голоса, и разные звуки. А по телу порой прокатывались волны остаточных чувств от ярких переживаний, или чего-то, что ваше тело испытывало впервые. Порой вы ощущали призрачный запах чего-то. Или какой-то новый вкус, но всего на мгновение. Сложно сказать, сколько прошло времени, сколько вы прибывали в таком состоянии, пока надпись «Инициализация завершена» не возникла пред вами, и мгла уступила место чистому, яркому свету…

…Первое, что увидели Веник и Стивен в момент своего «пробуждения» это морды друг друга. Веник сидел напротив крупной антропоморфной гончей собаки. Худощавая и поджарая, этот корген имел тело легкоатлета, с чёрной как ночь шесртью, разбавленной кофейными пятнами, головой чем-то напоминавшей морду добермана, с остроконечными, вздёрнутыми вверх ушами, и вытянутой пастью, а так же глубокими, цвета мёда, глазами, с немного вертикальными зрачками. В это же время, Стивен глядел на сидящего напротив себя антропоморфного корги, чем-то смахивающего на буханку: низкорослого, полноватого, с шерстью в которой преобладали белый и оранжевые цвета, с короткими лапками, пушистым и прямым хвостом веником, и каким-то непониманием ситуации во взгляде больших, и невинных, словно у ожившей булочки с корицей, глазах. Оба коргена были одеты в холщевые мешки, с прорезанными в них отверстиями для головы и лап. На лапах и шее обоих мёртвым грузом висели металлические кольца ошейников и кандалов, чьи цепи были прибиты к полу кареты, в которой те ехали.

По бокам от них, сидело ещё два скулящих коргена: оба они были крупнее Веника, но чуть меньше Стивена, с хвостами-крендельками, тёмной шерстью, такие же пухленькие, как и новое тело Веника, но куда более уязвимые, и глуповатые на вид. Их так же приковали к полу крытой кареты. Карет представляла собой тесный закрытый ящик, с двумя зарешеченными окнами в двух её конца: на одной конце, зарешеченное окошко глядело на козлы, где сидел извозчик кареты – такой же как и Стивен похожий на охотничьего пса Корген, скрытый плащом и капюшоном, а второе окошко выглядывало на дорогу, тянущуюся за каретой. Если судить по второму окну, в данный момент экипаж пересекал какие-то дикие земли, и двигались в тсорону более обжитых, на которых была сильна власть Коргианской Республики. Отчего-то, на душе всех четверых сидящих тут было очень погано, и тела Веника со Стивеном так же скулили, пока в них не пробудилось их иное, людское сознание.

Почему и куда они ехали?.. На это их память могла ответить лишь что-то размытое. Что Рулетик (имя тела ученого), что Астольфо (имя тела Чжоу) принадлежали к какому-то крупному семейству сенаторов, что давало им протекцию, и выдавало приказы. Им было две недели от роду, и они были приставлены как соглядатае к двум тёмненьким коргенам – детишкам этого семейства. Но, что-то пошло дурно.

На их виллу было совершено нападение правительственных войск! И конечно же, воспитателям со своими товарищами детьми пришлось бежать, чтобы скрыться от преследования армии: она не переходит границ королевства без приказа сената, а потому, если бы их послал кто-то ещё, они должны были остановиться на границе Республики. Это была последняя надежда нянек, и, она оправдалась! Армия и вправду остановилась на границе…

Зато, за коргенами последовали тайная полиция Республики. Их схватили. И вот, они едут в этой повозочке как преступники, в ожидании своей скорой смерти (казни в каком-то укромном месте, где их тела никто и никогда не найдёт, или же публичной экзекуции, типа четвертования, или избиение насмерть новостным свитком). Их судьба – предрешена. Свалить просто так вряд ли получиться, да и шансов у них не то, чтобы сильно много. По крайней мере, если не случиться какое-то чудо, или наоборот, нечто просто совершенно ужасное.

Повозка подскочила на кочке. Ещё раз подскочила. Послышался какой-то лай снаружи, переговоры охранников, а затем… БУМ! Повозку резко перевернуло, и та полетело кувырком куда-то в сторону, Коргенов внутри задёргало как безумных, и через пару мгновений, те приземлились, и повозка замедлилась. В сознании, пускай и чувствуя себя паршиво, остались Астольфо и Рулетик. Их воспитанники потеряли сознание. Дверь в повозку была выбита, как и крепление, удерживающее цепи привязанными к полу: теперь кандалы привязывали лишь детишек друг к другу, и Астольфо к Рулетику, не давая отойти друг от друга дальше чем на 6 метров. Снаружи был какой-то шум, шумел огонь, слышались звуки боя.

Призраки-наблюдатели исправно докладывали обо всём, что происходило в мире. А в мире происходило многое. Живые будто бы сошли с ума и правители истребляли неугодный похлеще полчищ Тьмы. Орден Пылающей Мимозы всё решительнее отбрасывал лицемерную маску защитников невинных, используя всех, кто попадал к ним в лапы. Лорд Роланд эфемерным призраком витал над руинами Айнцхерцрайха и пытался понять, кто нанёс некогда величественной столице Старого Света больший ущерб - царствование короля-ангела, насильственное насаждение учений Света величественных ангелов, осквернение воинами Хаоса или огненным очищением фанатиков? Каждая сторона истребляла всех несогласных со своей верой, просто удивительно, что вообще хоть кто-то выжил. Сможет ли это место когда-нибудь стать таким как прежде? Через сколько сотен лет деревья покроют сплошным зелёным щитом те пустоши, что некогда были Древним Лесом? Когда детишек перестанут пугать сказками про Проклятый Восточный Перевал?

На Севере Империя наконец-то преступила ту черту, что отделяла имперский Запад от хаоситского Востока. И вскоре все пророки на разные голоса возвестили о проклятии, павшем на Священную Двуединую Империю - Святая Церковь Огмы пала под натиском новой веры. Веры, которую принёс в этот мир магистр-чародей Бальвин. И снова пошли гонения на еретиков, и снова запылали костры инквизиции. У святош было всего два пути для побега - бежать на земли Ордена и принять новую веру, впитав её не на концах красных ножей, а в пылких очаровывающих речах проповедников, что промывали мозги умелым совмещением ораторского мастерства и тайной магии. Потерявшие родных и близких в многочисленных чистках, решившие отомстить любой ценой, могли пойти другим, более тёмным путём. Братству всегда было всё равно, кого принимать в свои ряды. Для некоторых отчаявшихся было достаточно и того, что после смерти они сумеют отомстить "красным". По пути на Восток, окружённый сонмом душ, жаждущих снова вернуться в этот мир ради войны, ради мести, ради жестокости и убийства, крестоносец-предатель всё отчётливее понимал, что их призрачное воинство лишь инструмент в руках Хозяина Тёмной Звезды. Даже если они падут, семена скверны уже посеяны. Не важно, кто и с какими намерениями будет приносить массовые кровавые жертвы, боги хаоса впитают каждую каплю пролитой крови, поглотят каждую частичку эмоций палачей и их жертв.

В юго-восточных болотах воскрешённый лидер дикарей ещё раз доказал, что на его обращение силы были потрачены не зря. Даже разведчики, специализирующиеся на истреблении нежити попали в ловушку, которая не оставила им ни шанса на выживание. Люди жестоко ошибались, думая что вдали от Чёрного Крестового похода, завершившегося в бывшем Сердце Империи в этом сезоне, не останется никого, кто бы смог дать отпор. Ничему их не научил горький опыт мятежников, похороненных в этом болоте. Но увы, главной своей цели Бук Великий так и не достиг, покушение на магистра-колдуна провалилось, его фанатики дали ему достаточно времени, чтобы сбежать. Правда теперь их души служили в армии Братства и были готовы умереть второй раз за нового господина.

Архи-дьякон Эреб Аврелиан вышел перед немногочисленной паствой, собравшейся в храме святого Атйарипока на вечернюю проповедь. Священник опирался на резной деревянный посох, навершием которому служила позолоченная имперская Аквила, с рубинами вместо глаз. Он взмахнул рукой, украшенной многочисленными золотыми перстнями, обводя залу.
- Братья и сёстры! Я рад видеть, что не смотря на искушения ложных пророков из богохульного Ордена Пылающей Мимозы, столь многие из вас собрались здесь сегодня! -
" Поистине настали нынче тёмные времена."
Думал он про себя.
"Я не вижу и трети прихожан, что посещали сей храм ещё год назад. Будь ты проклят Карл, с твоими богомерзкими реформами! В прочем неважно, накопленных богатств мне хватит на много лет даже если уже завтра это место опустеет."
- Начнём же! -
Священник прочистил горло, и собирался было приступить к проповеди, но был прерван стуком дверей, ударившихся о стены, после того как человек открыл их пинком.
- Что вы себе позволяете?! -
Разъярённо вопросил Эреб, топая мастерской работы туфлей. Человек открывший дверь уже шёл по направлении к дьякону, при каждом шаге оглашая зал бряцаньем красных доспехов. Толпа разходилась перед ним как перед прокоженным. Дьякон сморщил лоб, заставив расшитое золотом капелло чуть сползти.
- Как вы смеете прерывать... -
- Именем Карла XII Густава, короля-ангела Священной Двуединой Империи... -
Прервал его зычный бас человека в броне, стоявшего уже в дюжине футов от проповедника.
-... вы, архи-дьякон Эреб Аврелиан обвиняетесь в ереси и предательстве Империи... -
Латник достал из-за спины двуручный меч, чья гарда была похожа на имперскую Аквилу, но имела только одну голову.
- Что за чушь ты несешь, рыцарь?! -
Эреб начал пятится, озираясь в поисках поддержки.
- Я - архи-дьякон святой церкви Огма! Одно моё слово, и тебя казнят, а твою душу будут вечно терзать демоны преисподней! -
Священника прошиб холодный пот, когда он почувствовал как его спина косается холодной бронепластины доспеха второго латника, незаметно подошедшего сзади.
- ... и приговариваетесь... -
Продолжил стоявший уже в шести футах от проповедника мечник.
- Чего вы хотите?! -
Заверищал Эреб.
- Золота? Я могу дать вам золота! Сколько хотите! -
Второй мечник толкнул жреца, и тот упал на колени, роняя посох под ноги первому.
- Власть? Я дам вам власть! И золото! Все чего пожелаете! -
Дьякон кричал и метался, но второй латник не давал ему ни шанса увернуться.
-... К смерти! -
Огласил приговор первый Иллюсидат. Посох хрустнул по ногами палача, и в ту же секунду хрустнула перерубаемая шея Эреба Аврелиана. Кровь залила пол храма, окрашивая белые одежды дьякона в красный.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

И пришла ночь, которую в летописях империи назовут Ночью Красных Ножей. К этой ночи Карл готовил свой народ на протяжении последних двух лет. В течении менее чем пяти часов, Святая Церковь Огмы была объявлена врагом империи, и ударные подразделения ордена Иллисидатум, созданного лично Карлом, нанесли смертельный удар инфраструктуре церкви, убивая высокопоставленных жрецов и конфискуя церковное имущество. Самым сложным как и предполагал Густав оказалось ликвидация Священной Имперской Инквизиции. В Прогениумах - тренировочных лагерях инквизиции - разгорались настоящие бойни, многие гибли на обеих сторонах, но исход всегда был один. К утру, Огмианская церковь была полностью ликвидирована с территории Империи, а новой государственной религией была назначена вера Пылающей Мимозы.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Изначально, флаги и обмундирование Империи красили в синий, легко доступный в Айценцрайхе. Теперь мундиры солдат и флаги замков стали ярко красными, практически аналогичными таковым у Ордена, судя по всему был использован тот же краситель. Второй переменой была геральдика. Вторая голова имперской Аквилы, символизировавшая собой Священную Церковь Огма, исчезла со знамен и доспехов, сменившись обычным орлом, окруженным венком из цветков мимозы.

Когда Никола был маленьким, он любил сигать с покрытой старой дранкой крыши пристроенного к дому хоздвора прямиком в стог золотистого колючего сена, которое его отец вытаскивал просушиться в те нечастые деньки, когда солнце действительно улыбалось в небесах. Для порядку батя сердился, но на самом деле ухмылялся, глядя, как радостно верещит пацанёнок, дрыгая руками и ногами в воздухе, прежде чем приземлиться прямиком в копну сухой травы.

Однажды Никола не рассчитал прыжок и отлетел со стога в сторону, сильно стукнувшись головой о старую колоду, на которой обычно рубили дрова. Он на всю жизнь запомнил это ощущение, когда не больно, но руки-ноги почему-то не слушаются, голоса встревоженных родных доносятся словно издалека, а перед глазами всё плывёт. Так было и сейчас.

Внезапный удар в шею, потом ещё один в плечо — почти натянувшие тетиву арбалета руки вдруг опустились, Никола пошатнулся и сел на зад, опёршись о щит. Поднял кое-как ладонь, потрогал шею — мокро и липко, все пальцы в крови. Мамочка... В плече что-то торчит, мешает, никак не дотянуться. Задел знамя, оно пошатнулось и плюхнулось в грязь. Вот блин, так долго отмывали в прошлый раз! Надо поднять его, вот только бы дотянуться...

Попытавшись достать штандарт, Никола неловко завалился на бок, ещё несколько секунд пальцы парня скребли по древку знамени, но затем ослабли. Мамочка, это что, всё? Конец? Но я не хочу, не сейчас, не так! Кербер, это ты? Лижешь мои пальцы, глупый пёсик, не надо, они же все грязные.. Почему так холодно? Почему не слушается тело, не открываются глаза? Мамочка, как мне страшно..

После случая с колодой Никола полежал пару дней и снова принялся носиться по участку и, конечно же, не преминул вернуться к любимой забаве. Высушенное разнотравье зазывно пахло летом, громко шуршало, принимая Николу в свои объятья, набивалось за пазуху, за ворот рубахи, кололо не сильно, а скорее ласково. Стоял рядом, опёршись на вилы и добродушно ухмыляясь, батя, и не было в те мгновения никого счастливее на свете, чем Никола.

Тятька, гляди!
Гляди, я умею летать!
Я умею!..

Скорость мясорубки стремительно нарастает!
Джованни хладнокровно всаживает болт прямо в кадык вражескому стрелку. Хлещет кровь, тот хватается за горло и падает, булькая. На этом хладнокровие Джованни заканчивается, выступает испарина, а руки будто ватными становятся - ФУХ!
Лежит располовиненный от макушки до пояса Хью, пораскинул потрохами. Ему уже похер все.
Никола свернулся за павезой, предательски дрожащими руками пытаясь натянуть тетиву. Лезут в голову дурные мысли - поставили, сволочи, под знамя самого молодого и ненужного! Батюшки свят, только в тебя все и целят! Наворачиваются слезы на глаза, нос наполняется соплями - страшно очень. Ты, все же, не матерый ветеран, а простой деревенский пацаненок. Что ж тебя сюда занесло-то?.. Что-то бьет в горло, резко становится холодно, а взгляд начинает темнеть. Но страх никуда не девается: ледяной ужас сковывает все сильнее, и когда все для тебя погружается в темноту - остается с тобой.
Башка очухался и налетел на живучего вражьего здоровяка с секирой первее всех. Как погнал его фальшионом охаживать! Дыц, дыц! Ура, вперед, Башка! Вот только подзабыл про отморозка с цепом что-то. И если первый замах тот засадил тупо тебе в щит (лупит вслепую-то, голову задрал в небо и воет, ебанутый), то второй прилетел по хребтине очень и очень смачно. Полетели на землю пластины с разошедшейся бригантины, вкус крови наполнил рот, выбило дыхалку разом. Уффф!
Мацал продолжает победоносный свой марш. Что внутри у него творится - врагам неведомо, а вот вид в один присест ушатавшего доппельзондера классического быдлана с гизармой и в шапеле врагов явно пугает. В тебя даже стрелять ссутся, куррвы!
Йонас продолжает тактические перемещения и, наконец, сменяет израненного Вольфа в первой линии, пока тот мечется назад со всех сил. Бля, пока дочапал - умотался в этом ведре на голове, жарко и потно что ужас. Но ты парень здоровый, наловчился там в своем монастыре всякое тяжелое дерьмо таскать, и кормили там хорошо, так что сейчас покажешь вражинам почем раздает "Торрент"!
Вольф тактически же отступает. Свистят стрелы, гуляют мурашки по спине от того, что ты сейчас можем споткнуться обо что-то и карьера твоя закончится. Но под ноги позади смотреть нельзя, в тебя целят лучники и норовит тыкнуть копьецом горбатый низкий хмырь в шапеле. Вертишься, как уж, и ничего тебя не достигает. А в один неудачный для оппонента момент даже ловко смог сбить его тычку в землю да ногой тут же наступить на острие альшписа, с хрустом его переломив. Шайзен айзен вакнахское, то-то. Хмырь знатно удивился, особенно учитывая подгребшего наконец в драку Йонаса!
Скудный вид из прорези шлема, собственное тяжелое дыхание, размытое лицо соперника - мы наблюдаем за происходящим от лица Генриха. Решают мгновения! Швырнул бесполезное топорище в рожу курчавому цыгану, потянулся за мечом - а по твоему тевтонскому организму уже вовсю хуярит секира. Летят клочья брони, шлем сбивается на глаза, ты отчаянно херачишь в ответ мечом, словно моргенштерном привычным. Не замечаешь, что тебе пытается помочь Башка, не замечаешь, что тебя выцеливает вражий лучник. Нихера не замечаешь - просто бьешь. Ты не замечаешь, когда вдруг подкашиваются твои ноги. Вот только что ты дрался, а вот уже лежишь в грязи, и сил нет шевелить руками, и булькает что-то и колет в груди. Две стрелы, судя по всему. С трудом переводишь взгляд с них на ебаного цыгана (все еще стоявшего и уже сцепившегося с Башкой) и обратно. Больше ни на что не хватает сил, да и глазами водить будто мешки ворочать. Проще закрыть их и отдохнуть немного.
Маруся наконец прекратила тыкаться в задних рядах и взялась за дело - принялась показывать, что не всегда место женщины у очага. Ломанула вперед, очередной удар пикинера неожиданно резво поймала на щит и сбила вбок мощным движением, тыкнула мечом в ответ прямо в брюхо. Удар завяз в бригантине, но урод явно поднапрягся, попятился назад - с трехметровой пикой против меча лицом к лицу как-то уже не так весело ему стало.

Выправляется дело на левом фланге: один лучник валяется с болтом в горле, второй, лишившись лука, тихонько дал по съебам. Растерянно матерится потерявший альшпис доходяга. А вот справа все нихера не так радужно - лег Генрих, и в размене явно выигрывает свинская команда с пятаками на сюрко. Хуже того: упал истыканный стрелами Никола, и никто бы этого, может, и не заметил - но с ним вместе шлепнулось в вакнахскую грязищу ваше славное знамя. Херня, вроде - но посреди такого замеса любая херня может стать соломинкой, ломающей спину верблюду.

0 1 2 3 4 5 6 7 8 9 
1 - - - - - - - - -
2 Д - - - - Б - - -
3 - - В - - 3 6 - - 
4 - К - Й М - - - -
5 - - - 5 ■ 8 7 - -
6 - - - - 4 - - - -
7 - - - - - - - - -
8 - - - - - - - - -
9 - - - - - - - - -

Король-ангел Карл ХII Густав стоял на стене окружавшей Партгольм, и смотрел как город горит. Он смотрел как проклятые крестоносцы в чёрных доспехах доламывают дома, разрушенные ещё во время наступления Архонтов, и как чёрные катапульты стирают с лица земли останки церквей и остовы дворцов. Многих советников возмущало и ставило в замешательство требование Карла не проводить ремонтных работ в столице. За спиной молодого короля шептали, что от тягот войны и правления, Густав сошёл с ума. Однако сам король знал точно: он самый здравомыслящий из всего своего народа. А потому, глядя на тщетные старания воинов Хаоса сломать то, что было сломано много месяцев назад, Карл улыбался. Улыбался, и пел:

– Херасе у них "Федьки"! - присвистнул Кошек, окидывая взглядом бугая в латах под свинским знаменем, а потом с притворной кислой миной подмигнул своим боевым братанам. – Ну ладно, чего поделать... ГРОМЧЕ ПАДАТЬ БУДЕШЬ, СЛЫЫЫШЬ, ГОВНО СОБАЧЬЕ!? А НУ ИДИ СЮДА!!...

Неудачливый стрелок взвесил в руках ухватистую гизарму и пошел навстречу Феде и, вполне возможно, собственной смерти. Как говорится, двум смертям не бывать, а одной не миновать! И, размахивая гизармой, для пущего задора запел Мацал песню, услышанную им когда-то от проезжих крестоносцев - пусть ни к селу, ни к городу, пусть их банда едва ли напоминает гордых рыцарей с их оруженосцами, но зато звучит та песня бодро и яростно, а это именно то, что им сейчас нужно позарез:

"Впереди щитоносцы и рыцарства цвет,
Что гордятся недаром по нескольку лет
Белой коттой.
И за ними не сразу заметишь ты нас:
Нет щитов, капеллины, военная грязь,
Ничего, что оружье без гарды!
Двое подпереть строй и ни шагу назад!
Остальные бей в чан - нас прикрыл первый ряд!
Дело сделают гладко свое
Алебарды!

Не так часто как меч наша дура свистит,
Но уж как попадет, то противник с копыт
И в сторонку!
Древко между коленей, играем ва-банк.
Ты когда нибудь видел, как падает танк -
Это громко!
Где стоят мантелеты - там будут дрова!
Алебарды вперед! Делай раз, делай два!
Древко пляшет в бойцовском азарте -
Каждый этим азартом как водкою пьян.
Вот мы ловим момент и звучит "Beausant!"
Воздадим хвалу Господу и алебарде!
Воздадим хвалу Господу и алебарде! (с)

Нельзя сказать, что Кошеку не было страшно. Честно говоря, ему было jebat как страшно - как и любому вменяемому человеку, который в трезвом уме и здравой памяти шел бы навстречу такому качку-убийце, как Федя. Но вместе с тем Мацал помнил, что позади него братаны-стрелки, а впереди - одинокий братан-пикинер. Стало быть, жребий брошен. Потанцуем напоследок, курррвы!

К командной ставке короля-ангела прибыл гонец с северного фронта. Юноша в промокших на сквозь монашеских одеждах спрыгнул с коня, и поспешил в шатёр своего господина.
- Ваше святейшество! Легионы лорда Лангекруа разбиты, и войска Хаоса продвигаются все ближе к нашим границам! К следующей неделе они достигнут Врат Мёртвых! -
Его голос то и дело срывался, видно было что юноша на грани нервного срыва.
- Прекрасно. -
Улыбнулся Карл, жестом приказывая ближайшему слуге принести гонцу новой одежды. Сам же паренек явно был в замешательстве.
- Мы проиграли тот бой, ваше святейшество. -
Повторил он.
- Да-да, Бенедикт, я услышал вас. -
- Н-но государь... Чему в таком случае вы радуетесь? -
Карл отложил книгу, которую читал до сего момента, встал, и приобнял гонца за плечи.
- Понимаешь, мальчик мой, поражение лорда Андерса служит очередным доказательством нашей не минуемой победы. С самого дня покорения этого леса, на нашей стороне была судьба, а точнее её герольды. Скажи мне, Бенедикт, ты когда-нибудь слышал об Оракулах? Этот народ, веками живший в глубине Древнего Леса, славится своим искусством...-
- ...Прорицать будущее... -
Выдохнул монах. Карл удовлетворённо кивнул.
- Именно. Несколько недель назад, Дельфия, матриарх оракулов, предрекла империи победу. В её предсказании также говорилось, что лорд Лангекруа провалит наступление, а Лес вернётся под контроль Империи. -
- Но господин, стоит ли слепо доверять лесной гадалке судьбу всего государства? -
Карл вернулся в кресло в центре шатра, и снова открыл книгу.
- Пока что ни одно из её пророчеств не оказалось ложным. Иначе откуда как ты думаешь я узнал твоё имя? -

  Стив неторопливо подошёл к складу. Не показывая этого открыто, внутри он ликовал:
- Доступ к складу с оружием? БОЕВОМУ ОРУЖИЮ?! Какой чудесный день!!!

— Пёсики! Вы же любите пёсиков?! — именно так Никола представил кондотте, к тому времени прилично увеличившейся в размерах, нового товарища, которому парень дал кличку «Кербер». Вроде бы так назывался какой-то известный представитель рода собачьих, о котором молодой тогда ещё ученик вычитал в старой инкунабуле в монастырской библиотеке. На могучего пса, который достоин упоминания в летописях, этот Кербер явно не тянул, но настроение поднимал, гоняясь по дороге за бабочками, плюхаясь в лужах и справляя нужду в оставленные без присмотра шлемы. Хотя последнее, конечно, скорее бесило, но пока всерьёз никто прикончить собаку не вознамерился, а потому Никола всерьёз считал, что покупка удалась.

* * *

Под сенью неприветливой чащобы Кербер заскулил, залез в обозную тележку, а потом внезапно залился громким хрипловатым лаем, коего раньше от него слышно не было. И без того настороженные бойцы схватились за оружие, и не зря — словно из-под земли появились огромные, хищные твари, ростом с доброго телёнка! Причём не просто вышли из чащи, а повыскакивали вокруг! Никола только за плечо глянул, как тут же поджилки затряслись, а в животе что-то скользкое и холодное зашевелилось.

Вожак этой стаи, ужасный монстр, стоял прямо за знаменосцев, буквально в двух шагах! Господи, помилуй, что за демоническое создание! Зубы что мечи, когти — копья, удар лапы быстрее молнии, рык его несёт ураган, а укус — смерть! Именно так показалось перепуганному парню, но он всё равно смог поднять арбалет трясущимися руками и выпустить болт прямиком в это исчадие ада, отдалённо напоминающее волка, а потом закинуть разряженное оружие за спину и вскинуть лук дядьки Хайнца.

Все эти дни Йонас, пообщавшись с новыми бойцами, сделал сам для себя неожиданное открытие. Оказывается он не такой тугодум, как его вечно шпынял старший Йоганн. По сравнении с неграмотным Хью, тугодумом Башкой и психованной Марусей - Ветцель-младший был просто охуенен.
Правда когда он попытался поделиться этой здравой мыслью с капитаном, тут же получил от него воспитательный тевтонский пендель в пятую точку. Йонас не обиделся, просто подумал, что ему еще надо поработать над словарным лексиконом.
Кроме того проблем хватало. Воительница к примеру, оказалась совершенно дикой дамой. Ветцель дотронулся рукой до еще ноющей челюсти и обернувшись посмотрел на сверкающего разноцветными цветами спадающий фингал Йоганна.
Йонас чуть не споткнулся, вспоминая этот момент...
///
- ... так! Капитан сказал выдать по списку: шапель, меч, гульфик... это а кстати зачем он девушке, у нее же нет этого... ну ладно
К Йонасу подошел старший брат, также вздрюченный командиром на предмет скорейшего выхода кондотье за новым контрактом.
В отряде было куча новобранцев, а у половины не надставлены бока доспеха.
...И вообще не подогнанная кольчуга это мука для бойца. Не закрепленный металл натирает какие-то места, неподтянутый подбородочный ремень может слететь в самый неподходящий момент. Как у Йонаса в первом бою, когда он в потемках, чуть не саданул своим мечом Кназе.
А перетянутый - быстро натрет скулы.
Казначей отряда не заметил гневных искр в глазах девушки.
- Да не крутись ты! Брату вот мерку надо снять под кольчугу. Подмышку промерить!
- Да не нужны мне твои сиськи! Ровно стой! Без кольчуги волки сразу отгрызут все, что будет выпирать...

Видимо терпение у воительницы кончилось быстрее чем Ветцели на пару смогли донести до нее важность многократного измерения мерок под кольчугу и лапания воительницу за грудь в разных местах, стало быть, измерения. И все исключительно в практических целях защиты от лесной напасти.
В общем предприимчивый Йонас первым полетел на землю от удара в челюсть, следом на него же приземлился братан Йоганн, также получивший по морде...
Дикая женщина, в общем... что с нее взять-то?
///

Неожиданный вой прервал ретро воспоминания экс-послушника. Это отрядный пес обнаружил засаду и предупреждал своих новых хозяев.
Волки появились. Мать честная! Какие громадные! Тут бля не только сиськи откусят - голову легко!
Но что больше всего не понравилось Йонасу - два зверя возникли сразу возле брата. Сердце защемило, ну нах!
- Йогги, держись нахуй! Попробуй подтащить эту тварь поближе ко мне!

Колкие слова спутников, брошенные в спину, начали пробуждать в госпоже Черновой злость и обиду. Не оборачиваясь, она ответила сразу обоим:
- А если бы я была безответственной трусихой и желала поскорее отсюда свалить под любым предлогом, то просто свернула бы операцию по первому свистку госпожи Миуры!
Ярость начала медленно закипать в венах, ища выхода. Ольга резко обернулась и осуждающе посмотрела в глаза обоим "тёмным".
- Моё предложение побыть приманкой продиктовано вовсе не желанием погеройствовать или побыстрее сдохнуть в этой клоаке! А лишь тем, что я не вижу другого, более безопасного способа выманить тварей из их укрытий. Если вдруг его видите вы - давайте, выкладывайте! Кроме того, я ничуть не сомневалась, что ни одному из вас духу не хватит рискнуть собой. А значит, придётся это делать тому, кто первым предложил. То есть, мне.
"Потому что из нас троих, кажется, только у меня есть яйца..." - подумала Чернова, но вслух этого произносить не стала.
Девушка указала пальчиком на юг.
- Если вы вдруг забыли, то я напомню, что пятеро наших коллег отправились в южный тоннель, пребывая в полной уверенности, что мы устраним угрозу пауков. Одному Чернобогу известно, с чем им там придётся столкнуться. Не факт, что они смогут вернуться тем же путём, что ушли. Если мы просто отступим, они будут вынуждены пробираться через полчища этих тварей. Возможно, наши коллеги окажутся настолько ослабленными, что это их просто добьёт.
После чего, Ольга указала наверх.
- А прямо над нами находится здание ресторана, ради обеспечения безопасности которого мы здесь и находимся. Да, Рэйден, очень хорошо, что ты помнишь о способности пауков прогрызать бетон. Проблема в том, что их здесь слишком много и они сидят тут без еды. Им только и остаётся, что жрать друг дружку. Так как же долго, по-вашему, эти твари будут продолжать оставаться под землёй, когда наверху так много вкусного? И куда же они полезут, если мы создадим им здесь невыносимые условия для обитания?
Заведующая ненадолго замолчала, переводя дух. Необходимость объяснять парням очевидные вещи быстро утомляла. Не физически, но морально.
- От того, что мы отступим, проблема никуда не исчезнет. Возможно, даже усугубится, поскольку пауки теперь знают, что наверху для них есть потенциальная еда. Конечно, по-хорошему, сначала надо провести эвакуацию, а уже потом заниматься дезинсекцией, но... Для ресторана, потеря репутации безопасного места - это очень страшный удар. Посещаемость упадёт в разы, а значит, и выручка. Поставщики не захотят работать с предприятием, близким к банкротству. Поэтому, эвакуация исключена. Не сейчас, по крайней мере, пока наверху находятся поставщики и гости.
Ольге вновь понадобилась передышка. В костюме химзащиты для длинных речей явно было маловато воздуха. Фильтры не справлялись.
- Ну, так что мы решим, мальчики? Будем отступать прямо сейчас, спасая свои шкуры, наплевав и на коллег, и на ресторан? Или, всё-таки, пройдём чуть дальше, чтобы попробовать найти решение возникшей проблемы?

Джованни
Мудрых людей в славном городе Воржчеке не то чтобы много. Тут и немудрых-то не особо дохрена тоже. Но вот о тайных лесах, ужасных волках и прочем рад рассказать каждый. Еще бы, занятий здесь раз два и обчелся, а тут такой повод попиздеть и почувствовать себя знатоком.
Уже через час поисков у тебя уже голова шла кругом от сведений, кудахтанье служанок трактирных, шлюх, старых скрюченных бабок, одного безногого деда и набежавшей на травлю баек толпы патлатых вонючих мужиков слились в один большой ком, забивший башку напрочь.
Короче, эти волки - души тех, кто сгинул в лесу тыщу лет назад, когда добро там боролось со злом (и зло, кстати, победило). Нет, это обычные волки (которых каждый тутошний мужик по десятку голыми руками душил), обожравшиеся в лесу мухоморов и прочих специальных грибов и сбрендивших. Да херня это все, просто бандиты волчьи шкуры напялили и дураков пугают так. Так да не так, и бандиты-то конечно бандиты, но не в шкурах, а правда в волков умеющие обращаться. Ну какие бандиты в Лесу Смерти, все знают, что там деревья людей едят, что ты ему втираешь? Да то и втираю, что не волки там, а деревья из лесу ходят и коз жрут, потому что место проклятое. Ну вы и долбоебы, ну что за чушь!? Там ведьма мужиков заманивает на красоту свою, а потом в волков обращает и отправляет коз сельских жрать. Да ты что, да ты что? Ага, это ж деревушка Козьи Лески, они ж там по козам больше все, а ведьма хочет чтобы и ей доставалось, сечешь? Гы-гы-гы, га-га-га. Ой, бабоньки, а мне Агатка Косая рассказывала, что...
Ты вернулся через несколько часов, пьяный вусмерть (угощали) и с раздутой от сведений головой. Кажется, где-то посреди всей этой катавасии ты таки зашел к местному знахарю и поинтересовался у него насчет колдовских волков. "Не знаю, но коль подерут тебя - наложи навозную припарку, пройдет вмиг. Это ж сила земли, считай."
Какой пиздец...

Генрих много не разговаривал, больше отмалчивался. Кошеку, разве что, ладонь на плечо положил, сказал "Так было нужно, Мацал". И все. Все остальные парни зато приободрились, смотрят волками, кровь почуяли.
Брюхан оказался тоже не дурень. Увидал печальный вид кондотты и сразу смекнул что к чему, расчет быстро произвел и слинял. Что, зачем - и не узнал, и не спросил. Этак можно было вообще ни в какие Водички, чтоб им утонуть, не ходить.
Генрих помрачнел. Как и все, пару стопок за погибших опрокинул, а потом все больше в кружку глядел. Недавно, умываясь поутру в ручье, разглядел седину у себя в щетине. Эвона как - пару дней в командирах, а уже процесс пошел.
Парни наперебой идеями фонтанируют, Никола мудрость сельскую изливает, Йонас талант полководца в себе открыл, Джованни в мистицизм ударился. Ишь, разошлись, раздухарились. При Рудольфе, мир праху его, все больше тишком сидели, пиво дули да болтали о бабах. Большой харизмы был мужик, и банду в кулаке держал на загляденье.

- Ну что ж, - впервые за вечер произнес Генрих. - Здраво рассуждаете, заслушаться можно. Волки так волки. Тут хрен угадаешь, но явно нечисто что-то. Иначе б на кой черт боевую бригаду просто так гонять, за собаками лесными. С другой стороны, в остальных заказах не лучше. Только с рыцарем все понятно, можно выхватить по зубам - мое почтение. Так что да, волки. Никола, сходи тогда, собачонку какую нибудь пригляди. Только не волкодава, охренеем его кормить. Лучше мелкую, но чтоб нюх был как у Брюхана на гульдены. Заодно расторгуетесь. Хабар отрядный не продавать, особенно брони - самим пригодится пока. Джованни, ты предложил - тебе и карты в руки. Сходи, осмотрись. По строю порешаем. И - Йонас. Будь добр, в следующий раз не затевай переговоры с крестьянством. Больно ты грозен, они этого не любят и разбегаются. И еще, все по сторонам смотрите, спрашивайте, вдруг кто наниматься будет. Нам народ нужен, сами понимаете.

Как-то посреди разговора и рекрут, свежая кровь, нашелся в кабаке. Да не прощелыга местный какой, а натуральной тевтонской породы воин, судя по виду, жизнью битый и сам в ответку бить не стеснявшийся.
- Садись, - кивнул ему Генрих. - Я за командира. Руки нам и впрямь не помешают, а то нынче их чутка... укоротили. Кошек, брат, введи человека в курс дела. А я пойду, все-таки, с Брюханом переговорю.

Ни на что тевтонец особо не расчитывал, такие типы, как местный заправила, мать родную живьем сожрут за лишний гульден. И все ж таки, ответственность есть ответственность.

- Герр Брюхан, - скажет ему Генрих, когда толстяк согласится на аудиенцию. - Прошлый заказ с подвохом вышел. Банда дезертиров в деревеньке окопалась, целую неделю местным кровь пили, обобрали подчистую. И у нас драка вышла серьезная, половина ребят полегла, вместе с командиром Кназе, да упокоится душа его на небесах, кхм. И с Катаржиной, что вам живот врачевала. Однако ж дело мы сделали, головы негодяев сюда привезли. Мы с вами по чести, и от вас того же ожидаем, господин Брюхан. Бригада на мели, на починку, лечение да новых рекрутов вся плата, считай, ушла. Так что, учитывая сложившиеся обстоятельства, за тот заказ хорошо бы накинуть. Я знаю, тут полно всякого отребья, которое с радостью побежит к вам наниматься. Однако же верность людей, которые качественно и без вопросов исполняют работу, иной раз стоит дополнительных расходов.

Вот именно так и расчитывал сказать дельцу Генрих. И, что характерно, сказал.

Король-ангел, в сопровождении личной гвардии двигался по пылающим улицам Партгольма. Армия империи прошла в город, а значит уже взяла его. К утру город снова станет частью СДИ, а судя по донесениям от лорда Лангекруа, Архонты, посмевшие осквернить эти земли своим присутствием, будут полностью вытеснены с континента ещё до наступления зимы.
" Но что это за победа? Город в руинах, империя трещит по швам, а восточники уже поджимают наши границы. Как не посмотри, а с окончанием этой войны Империя погибнет. Не лучше ли будет окончательно слиться с Орденом? Их жёсткие религиозные догматы, в сочетании с прогрессивным мышлением, могли бы наконец сплотить народ Империи, и принести мир на эти многострадальные земли..."
Но размышления Карла прервал латник Архонтов, атаковавший отряд короля-ангела. Он в один миг разрубил графов Феликса и Флориана, словно их доспехи были не большей помехой, чем лёгкий бриз для выпущенной пули. Это явно был не простой катафракт. Его движения были быстры и плавны, несмотря на тяжёлый доспех. Шлем его украшала статуэтка ангела с мечом, вмантированная в забрало, а гарда меча изображала окрыленный крест.
- Анакт Небесный Шлем! А вы ниже чем я представлял! -
Ухмыльнулся Карл, вынемая из ножен меч. Это был не обычный цвайхандер, каких сотни по всей империи. Это был клинок Конингрихт, и именно этим мечом Карл был наречен Королём, как и его отец до него, как и его дед, и прадед.
- Одумайся, Карл! Мы можем указать вам путь к Свету, путь к миру! -
Говорил Анакт, пока оба дуэлянта готовились скрестить мечи.
- Не вам указывать людям путь, архонт! Люди сами должны его найти! Без вмешательства богов или ангелов! -
Ответил юный король, занося меч для удара. Небесный Шлем покачал головой.
- Но сколько лет займёт этот поиск? Сколько жизней унесёт? Ты готов идти на эти жертвы, ради иллюзорного лучшего будущего?!-
Парировал удар Анакт.
- А как долго продержится ваш мир, архонт? -
Вновь ударил Карл.
-Если навязать смертным путь, они обязательно сойдут с него при первой же возможности, такова наша природа! -
Прокричал Карл, перекрикивая скрежет меча о меч.
- И потому, люди должны сами найти... -
С ужасающим хрустом меч из небесной стали раскололся, оставляя в руках Анакта лишь обломок.
- Невозможно! -
Пролепетал архонт, когда Карл всадил Конингрихт по самую рукоять в его тело.
- свой путь... -
Крик короля-ангела потонул в звуке разрубаемого доспеха и рвущейся плоти.
- К Свету! -
Несколько секунд Анакт стоял не двигаясь, а затем упал на залитую кровью мостовую.
- Свой путь..? -
Покинул его тело последний вдох.
-------------------------------------------------------------
Империя лековала. Древний город Партгольм был возвращен, а лорды Спарре и Лангекруа поднесли королю-анеглу новые земли на блюдечке. Порядок Архонтов перестал существовать, а еретики с востока смогли лишь бессильно скрипеть зубами. Война была ещё далека к окончанию, но сегодня... Сегодня империя победила.

Выкатилась Луна и осветила поле побоища. Мрачно огляделся стрелок по сторонам - такая картина, что кошки на душе Кошека скребут. Хайнц и Рудольф пали смертью храбрых. Катаржина... Тяжко вздохнул Мацал, увидев убитую девку. Только и усмехнулся горько: пощадили убийцы красоту её, лицо не попортили. И в этом лунном свете, бледная, как сама Смерть, красива. Не то чтобы всерьез надеялся на что-то стрелок или собирался клинья подбивать, знал же, что не про его честь, а всё же что-то заставляло его теперь ощущать боль и тоску в казалось бы очерствевшем сердце. "Всё уже, чего теперь" - сказал он сам себе.

– Видите? За ваши жизни, за жизни деток ваших полегла. - глухо сказал селянам, что жались в кучку напротив выложенных в ряд мертвецов кондотты. - Чтоб похоронили с почестями на лучшем месте. И этих парней по обе стороны от девицы тоже. Если потом будем проходить мимо и цветов на могиле не увидим, красного петуха пустим, не взыщите.

– А это говно... - ткнул сапогом труп ближайшего налетчика. - Хошь свиньям скормите, хошь сами сожрите. Хотя нет, жрать не надо.

Мацал сплюнул, припомнив кое-что из недавнего.

– И запомните: случись что - шлите в Воржчек посыльного любою ценою. Пусть хоть долиной смертной тени, а проползет и скажет, что случилось! Чтобы вот такого, как сейчас, больше не повторялось. Иначе сами расхлебывать будете и жопы всякому отребью подставлять, никто больше за вас головы свои класть не будет. На том всё.

Взял стрелок знамя кондотты и поднял его над собой, призывая выживших на совет.

– Ну что, товарищи. – оглядел всех. - Что дальше делать-то будем? Кто за главного теперь взамен Кназе, царствие ему небесное? Берндта надо бы подлатать, живого места нет на мужике, а лекаря у нас нет больше... - сочувственно поглядел на Грюна. – И заодно порешать, как с Брюханом речь вести будем. Потому что подставил он нас знатно, намеренно или нет. А это, стало быть, незапланированные... кхм, расходы.

Из всех цветов больше всего Анна любила розы. До ужасного банально, конечно, и избито — ведь где вы видели британца, который бы не любил розы? В самом деле, во всём Лондоне и даже провинции вы не встретите такого человека.

Однако Анне нравился этот цветок не потому, что считался королевой в мире флоры. Просто она находила в уходе за капризной, прихотливой красавицей особую прелесть. Правила высадки и выращивания розового куста были настоящей наукой, где каждый фактор играл определяющую роль: освещённость и обогрев, опрыскивание и защита от вредителей, направление ветра и полив, укутывание кроны на зимовку, оптимальный грунт и подкормка корней. Но если проявить терпение и соблюсти условия, весь тёплый сезон королева будет радовать глаз нежными бутонами, источающими дивный аромат.

Сильнее остальных Анна любила жёлтые. И ерунда всё это, что они приносят несчастье, суеверные глупости! Ведь не может же быть плохой приметой та, чьи лепестки будто поцеловало солнце. Каково же было удивление девушки, когда на её глазах прямо из листа бумаги расцвела одна из её любимиц!

— О-о!.. — восхищённо выдохнула новоиспечённая художница, во все глаза рассматривая чудо.

А ничем иным, как чудом, назвать такое было нельзя. Это что, она нарисовала?! Она, Анна Линкольн? Обычной перьевой ручкой? Быть того не может!

Ещё с занятий по изобразительному искусству в пансионате девушка хорошенько запомнила азы: на уроке теории учитель разъяснял различные техники живописи. Попробовав сама, Анна поняла: пером работать гораздо сложнее, нежели, к примеру, тем же углём. Чернила требовали, что называется, «набитой, поставленной» руки и уверенных линий — такое под силу только мастерам с уже сформировавшимся стилем и манерой письма. Куда уж ей, новичку-дилетанту, соревноваться с корифеями…

Но как же тогда у неё получается, безо всякого напряжения? И дело не в обращении с писчим инструментом, нет! Писать сразу «на беловую», без клякс и использования промокательной бумаги Анну выучили в первый же год (ох и доставалось же некоторым девочкам за измаранные по неосторожности листы). Ощущение обжигающего прикосновения розги на пальцах она, наверное, будет помнить всю жизнь. Сейчас мышление девушки занимал другой вопрос: как это она, обычная Анна Линкольн, каких в мире много, смогла сотворить такое? Не будучи не то что чудотворцем, а даже не обладая сносным навыком рисования. Просто на силе воображения и спонтанного желания? Невероятно!

Интересно, а что будет, если взять задачу посложнее? Акварели Тёрнера ¹, например! В соседней комнате, служившей Анне личной библиотекой, имелся на полке один такой альбом. Девушка периодически брала его и перелистывала, не уставая поражаться удивительной манере её современника писать море: лёгкая, полупрозрачная текстура акварели на первый взгляд совсем не подходила для изображения воды — тем более бурлящей, мрачной, штормовой. А всё же выходило замечательно. Наверное, так и проявляется истинный талант. В возможности создавать невозможное.

Излюбленная картина Анны как раз была на водную тематику — про корабль, попавший в бурю. Впрочем, этот сюжет был сквозным во всём творчестве Тёрнера, служа описанием не одному полотну. А вот и оно, то самое ², на 49-й странице. Любопытно, что будет, если его оживить? Хм…

Ой, нет-нет-нет! Задумавшаяся было над соблазнительной перспективой девушка решительно одёрнула себя. Только разбушевавшейся в комнате стихии сейчас не хватало. Да что там комнаты — затопит весь дом, если соразмерить масштаб полотна с их особняком. Пока что Анне хватало одной проблемы — дыры в разбитом окне, из которой неприятно насвистывал промозглый, весенний ветер, уже порядком успевший охладить температуру в помещении на пару градусов. Видно, придётся сегодня спать в смежной с библиотекой комнате для прислуги…

Но сон пока не шёл. Где уж тут спать, когда ты в одночасье стала чудотворцем! И сейчас в характере Анне подавал голос неутомимый учёный-исследователь, веля немедля подтвердить (или опровергнуть) эту гипотезу эмпирически. Не терпелось. Но для эксперимента лучше выбрать материал попроще — совсем не хотелось тратить утро на объяснения с родителями.

Решено. Тут же рядом на полке пылился почти забытый альбом с репродукциями Ладелла. Натюрморт традиционно считался в чопорном Альбионе «низким» жанром и не особенно ценился в обществе аристократии. А Анне нравилось его буйство красок… Было в них что-то... жизнеутверждающее. Существование как бы вопреки. Наперекор всем моральным правилам и многочисленным пуританским запретам. Да вот хотя бы взять эту работу ⁴. Малину Анна любила очень!

  — Вперёд! Во имя Света и за Царствие Небесное! — взревел Анакт Небесный Шлем, ведя своих воинов на столицу Империи людей, людей которые отвернулись от благодати Вечного Света. — Боли нет! Смерти нет! Есть лишь Свет! - откликнулись ему члены ауксилии, ибо оставшиеся Архонты сражались молча. Они пробивались через осыпающиеся земляные насыпи народа который еще не понял, что им суждено исчезнуть с лица истории, шли через пылающие пламя и сквозь ливень, который хлестал с неба. Брюхо облаков раздирали зазубренные лазурные молнии, гроза становилась лишь сильнее по мере того, как наступление продолжалось.
  — Вперёд, мои воины! — закричал он, отбрасывая со своего пути воина в полном латном доспехе. — И да не преградит вам путь враг, да не удержит ваше оружие пощада — сломим их!
  Легионеры поднимались на северную насыпь, плотным строем и сомкнув щиты пробираясь через нагромождение баррикад и сдерживая обезумевших от отчаяния ополченцев, жаждущих отбросить их прочь. Они шли нога в ногу, немедля и не колеблясь, и постепенно поднимались всё выше. Позади них пели луки и над головами проносились потрескивающие разряды энергии, взрывающиеся среди врагов. Обстрел выкашивал целые ряды, но всё новые напирали и карабкались прямо по трупам своих же мертвецов, словно желая найти смерть на острие клинка.
  Свита Анакта прокладывала путь к городским стенам, тянущимся вдоль вершины склона. Эти укрепления, сделанные из обработанного камня лучшими гениями инженерной мысли были прочнее, чем те, которые до этого Легион уничтожал, но это не значило равным счетом ничего. Ополченцы в конце концов дрогнули и обратились в бегство. Погибли все полевые командиры которые решились на эту самоубийственную контратаку осталось лишь войти внутрь города, сквозь стены. Прокладывая путь к ним, Анакт увидел, как ворота поднимаются из них вырывается рыцарский клин во главе с Лордом-Нобилем, его личный штандарт развевался позади, а его копье склонилось знаменитом кавалерийском ударе. — За Короля-Ангела и Империю! — таков был их клич, и последние слова. Ведь ярость света не знает границ.
  Прямо в этот строй ворвались Катафракты на своих демигрифах, широкими ударами глеф разбрасывая врагов. Вскоре выжившие попытались бросились назад к воротам, исчерпав свой пыл. В конце концов всей армии пришлось ускорится, переходя на бег теперь, когда ворота начали закрываться. С верхушек стен неслись арбалетные болты и стрелы, бессильно раскалывающиеся о доспехи легионеров и увязая в плоти ауксилии.
  Едва Анакт достиг стены, как ворота с грохотом опустились. На склоне остались некоторые имперцы, но они были отрезаны от остальных и погибали от рук наступающих воинов. Таврий, с ног до головы вымазанный кровью и пеплом, но всё такой же радостный, подошёл к Небесному Шлем.
— А они не слишком-то радушны, а, милорд? — окликнул рыцарь-геральд, не обращая внимания на градом падающие вокруг камни и арбалетные болты. — Я собираюсь сам разнести на части их паршивое логово.
— Если мне не изменяет память, то ты уже сделал это с прошлым, — усмехнулся Иона и взмахнул ракой, сбивая дротик в полете.
— И что? Разве я не герольд? Разве не в этом мой долг? — ответил Тарк. От его шлема отскочил кусок камня.
Анакт махнул рукой, приказывая обоим замолчать.
— Твой долг, рыцарь-геральд, объявлять о нашем появлении. Протруби же в рог — пусть они знают, что мы идём! — Небесный дал легионерам знак выйти вперёд. Пока они держали щиты над головами, закрываясь от града камней, дротиков и стрел и болтов, преторы в тяжелой броне выступали из строя. Анакт повернулся к владыке Света. — Иона, в этот раз честь принадлежит тебе. Открой врата, о господин небесной молнии. Пусть они познают ярость эфирной силы.
  Кивнув Иона крутанул посохом и вонзил наконечник в крепкие чёрные камни. Делая это, он говорил, пылко и быстро, словно выстреливая слова из лука. Срываясь с губ, они дрожали в воздухе, и каждый чувствовал силу, заключённую в речах. Он взывал к первородному Свету, что всякий раз воодушевляло слышавших это Архонтов. Сияние вокруг него становилось всё ярче и ярче. С рёвом, от которого содрогнулась земля, обрушившаяся с небес огромная молния пробила частокол, сорвав ворота и большую часть окружавшей их стены. В воздух ещё поднимались клубы пыли, а Катафрактарии уже ринулись вперёд, чтобы захватить брешь.

Джованни видит, что арбалетчики вражьи явно зассали. Попрятались за плетнями, теребонькают там свои арбалеты. Жахнул гулко болт в какую-то бочку неподалеку от одного - пусть не высовываются, а то мало ли, придется обратиться в бегство.
Мацал. Длинные копья - короткие хуи, так-то! Засаживаешь (хо-хо) две стрелы прямо в пузо дядьки с пикой, но те вязнут в бригантине. Дядька, однако, почуял твое внимание, сгорбился весь и, вместо того чтобы поднять на острие очередного твоего братишку боевого - попытался спрятаться за спиной щитовика своего, вопя что-то. И то хлеб.
Иоганн. И воюешь! Хлопнул выстрелом в приближающегося пикинера, да промазал. А все потому, что он дрын свой протянул и тебе в пузо вогнал с нескольких метров. Ой.
Йонас разошелся не на шутку. С кампанией пару дней, а уже "ТОРРЕНТ!", "За Руди!" (интересно, что сам бы Кназе сказал, если бы его только что не нашинковали, как ветчину?). Но это ладно, какая разница, кто что орет? Главное - ты стоишь на ногах и рубишься. Колющим достал фальшионера, причем нормально так, глубоко - тот явно доходит уже. А потом в лицо тебе опять прилетела ебаная пика из темноты! Прочертила царапину по щеке, просвистела над ухом и уползла назад. Ох, сука, это было близко!
Вооо, Никола, наконец, по-настоящему прочувствовал профессию свою. Когда зубы сжаты до хруста, когда рядом реет воткнутое в кровавую грязь знамя, когда "Хуй вам, уроды, а не "Торрент" - вот это жизнь! И видит Бог, пусть коротка она, но с жизнью пахаря-глиномеса не сравнится. Распрямляешься с огнем в глазах из-за павезы - ты готов. Готов нести смерть!
Генрих, без щита и инстинкта самосохранения будто крылья выросли. Руки легкие, как пушинки, подрагивают чуть. Ног почти не чувствуешь - будто в воздухе висишь. Голос не свой, жуткий, адский. И силой, силой какой весь ты налит! Ух, ё! Сообщаешь оппоненту свои планы на ближайшие секунды.
- Д-д-да пошел ты нахуй! - Испуганно орет он в ответ, пытаясь отмахнуться моргенштерном. С хохотом отбиваешь хилый удар латной рукавицей, перехватываешь рукоять поудобнее и вбиваешь его, нахуй, в землю просто. Череп в кашу вперемешку со шлемом, рука перебита в нескольких местах, ребра наружу. Охуенно! Осталось найти лицо и обглодать.

0 1 2 3 4 5 6 7 8 9 
1 - - - - F - - - -
2 - - D - - - - E -
3 - - - - - - - - - 
4 - - - - - - - - -
5 - - - - - A B - -
6 - - - - - 4 - С - 
7 - - - Г - Й - - -
8 - - М Н - Д И - -

Пластинка? Меньше всего ожидал Десимир получить от легендарного призрака какую-то музыкальную пластинку. Или она необязательно с музыкой? А что тогда, запись какого-то разговора? Но откуда она у Мачека? Да не наваждение ли всё это?

Васильеву пришлось даже головой помотать и проморгаться прежде чем понять, что тогда уж под наваждение придётся весь день сегодняшний подписывать. А Мачека-то уже и след простыл, в отличии от пластинки в руках. А тут ещё и сзади громыхнуло так, что сразу удалось переключиться с навязчивых мыслей о сумасшествии на что-то по-настоящему важное. На цель их задания.

Десимир с трепетом смотрел как отступает тьма вместе со всеми своими хищными тенями, озлобленными призраками и проклятыми душами. Вот оно как. Вот что такое "успешная охота". Есть всё-таки умные люди в этом деле, есть те, кто заметил язву, надрыв, те, кто разведал, проанализировал и всё рассчитал, и даже динамитных шашек выдал ровно столько, чтобы хватило на качественный подрыв крематория. Значит, действительно могут и эти головорезы-наёмники пользу людям приносить, а не только своими телами да душами армию тьмы пополнять.

Было во всём этом что-то глобальное и было то, что не очень-то укладывалось в строящуюся на догадках теорию Васильева. Не мог же и сам крематорий на эмоциях и чувствах работать, это же просто здание с оборудованием внутри! По большому счёту ничем он не отличался от той же администрации, и мрачную атмосферу в нём создавали тени и тот фантом, вылезший из печи. И всё же Тёмная Зона называлась так именно из-за крематория, именно он был если не сердцем тьмы, то каким-то её важным органом в этой местности. И если так, то не всё в Проклятой Земле можно было одной лишь злодейской природой человеческих поступков объяснить.

От размышлений Десимира отвлёк голос Лиса. Да уж, работа сделана... Склад? Вот тебе и природа человеческая, тьфу ты.

ー Ты... ты сходи, ー Десимир сдержался и не наговорил напарнику в сердцах того, что вскипело внутри, ー Я... я тут побуду.

Лис хороший человек, достойно он себя в опасной ситуации вёл и раскрывался с доброй и правильной стороны. И всё же он в первую очередь охотник, и охотник матёрый, а значит рациональный. Эти вещи для него не чья-то память, а средство для продолжения борьбы.

Невольно представилось как усатый охотник деловито потрошит одинаковые безликие коробки на ровных пыльных полках и стеллажах. Впрочем, почему именно "потрошит"? Может, он проявит уважение. Да и неважно. Он сделал доброе дело для всех убитых здесь людей. Наверняка они были бы не против, помоги ему их вещи вылечить эти земли ещё немного.

Десимир вздохнул и пошёл ко рву, на ходу с остервенением выкидывая из головы лишние мысли.
Помянуть мать нужно было без суеты, чтобы если не ей, то хотя бы самому себе объяснить, что всё было сделано правильно. А не выйдет, так хоть примириться. Он любил свою мать, а она любила его. И никаких обид, никакой подпитки проклятью.

Побледнел от боли Классешнелль. Торчит, сука стальная, жжет кровавую ровную дырку. Лицо пощипывает, но терпимо. Не знает еще Хайнц, что зубы через рванину лоскутную на щеке можно углядеть.

Падает знамя из поврежденной руки. Троерукости у него поубавилось с болтом плече, конечно. Приехали, как говорится. На этой грязной деревенской улице он и подохнет.

Ловит в последний момент флаг зелено-белый падающий. Через не могу, через непослушную простреленную руку. Подымает вверх, в небо ночное. Впивается пуще болт вражий в плечо. А и трупоед с ним!

— ТОРРЕНТ! ТОРРЕНТ! ТОРРЕНТ! ААА!!!

Размахивает знаменем. Рвет глотку. Схватил арбалет второй рукой! Стреляет! Не попал! Ууу, сука! Выхватил второй арбалет! Треньк! Попал, попал в ублюдка!

— Меж тем как Вы находите юного баронета?

Получив из рук дочери маслёнку, Ричард Линкольн принялся тонким слоем намазывать свежеиспечённый, специально к сегодняшнему ужину, хлеб. На идеально белом, накрахмаленном манжете блеснула запонка из натурального камня. Отец умел одеваться, как сказали бы презренные французы, élégamment¹, вот уже 20 лет отдавая предпочтение одному и тому же портному на Сэвил-роу². Но этим вечером его костюм отличался исключительным изяществом — оно сквозило в каждой детали.

Сегодняшняя трапеза вообще была особенной. Ещё бы, ведь со званым визитом пожаловал сам маркиз Кристофер Джон Уинчестер со старшим сыном Чарльзом, молодым человеком 22-х лет, недавно окончившим Оксфорд. Уже за неделю до означенной даты в особняке Линкольнов начались приготовления: родители выглядели куда более сосредоточенными, то и дело раздавая прислуге распоряжения относительно бытовых хлопот. Лорд Уинчестер был в этом доме почитаемым гостем.

— Стокса? — маркиз ненадолго задумался. — Создаёт впечатление приятного юноши. И, кажется, не без таланта.
— И не без амбиций, — добавил граф. — Я слышал, он питает надежды получить исключительное право заседать в Палате лордов. Стать первым в истории, так сказать, первопроходцем, создать прецедент. Каков реформатор, а?

Граф Линкольн усмехнулся в усы и наколол на вилку ещё немного заливного.

— Не судите его строго, мой друг. Вспомните себя в таком же возрасте, — гость поддержал улыбку хозяина дома своей, ироничной.
— А что я? — приподнял бровь Ричард. — В свои 24 я совершил самый разумный поступок в жизни.

Улыбка его потеплела, когда граф обратил взгляд на жену. 20 лет назад он попросил руки леди Элизабет и имел счастье получить согласие.

— И всё же юношеству свойственно витать в грёзах, — продолжал свою мысль лорд Кристофер. — Хоть наша страна 2 века назад и подписала «прогрессивный» Акт об объединении³, не думаю, что устои британского общества настолько изменчивы. Разве что Его Величество окажет сэру Стоксу милость и сделает исключение за его будущие заслуги перед отечеством… — добавил он по некотором размышлении.
— В любом случае это дело не одного года, — подал голос Уничестер-младший, до сих пор с живым интересом слушавший, но не вмешивавшийся в разговор.

Как могла догадаться из контекста беседы Анна, в данный момент обсуждали первый выход в свет баронета Стокса, младшего члена семьи. Своего рода показательное выступление. И если для барышень подобное испытание означало обязательное посещение салона первой светской львицы, то для отпрыска фамилии мужского пола оно имело место в клубе, среди дыма сортового табака и карточных столов, разложенных для игры в вист.

Да, при всей своей прогрессивности взглядов Англия оставалась государством весьма консервативным в любых вопросах, касавшихся социального и гендерного расслоения. Эпоха суфражисток ещё не настала — их время придёт чуть позже. Женщины по-прежнему были лишены права голоса. Их труд оплачивался вдвое меньше — и это при равной нагрузке. Девочки не наследовали титул своего отца, выступая лишь его «хранительницей» — до появления первого потомка мужского пола⁴. Даже титулы учтивости давались представительницам прекрасного пола по мужчине, с которым они состояли в родстве — отцу либо мужу. Махровый сексизм и неравенство цвели пышным цветом в нравах британцев. Быть женщиной означало быть второй, в стороне, всегда в тени кого-то.

Конечно, встречались послабления с некоторыми исключениями: с недавних пор девушкам разрешили получать высшее образование и даже защищать диссертацию с присуждением учёной степени. Но и здесь не обошлось без ограничений: ряд факультетов допускал барышень только в качестве вольных слушательниц, не выдавая диплома по окончании курса. Студентка естественнонаучного факультета? Случай редкий, но имевший место. Практикующая женщина-врач? Женщина-математик? Женщина-физик? Нонсенс. И Создатель упаси опубликовать научную статью под своим именем! Чего уж говорить о журналистике и литературе — занятиях, считавшихся сугубо мужскими. Словом, быть женщиной в просвещённой Англии было… затруднительно.

Однако пущенную стрелу уже не остановить. Всё чаще выступали представители новой прослойки социума — рабочего класса, порядком увеличившегося за минувший век. Всё выше поднимали они голову, заявляя о своих правах. Всё громче слышались их голоса. Издержки индустриализации, оборотная сторона медали… «За всё нужно платить. Ещё не известно, какие плоды мы пожнём от таких поспешных социальных реформ», — скептически повторял отец, когда разговор заходил о поправках в законодательство касательно прав простолюдинов. Ричард Линкольн вообще не любил поспешности и неоправданных изменений — и маркиз Уинчестер был с ним полностью согласен. Консерватизм и педантичность взглядов были теми факторами, которые объединяли двух мужчин, делая их дружбу (в том числе и на политическом поприще) крепче. А с недавних пор в воздухе витала идея упрочить этот союз, породнившись ещё и домами…

***

С тех пор, как её посадили под замок, дни тянулись скучной чередой — один похож на другой. И хоть её не заперли в четырёх стенах буквально (всё же личное пространство единственной наследницы было обширней и составляло несколько комнат, выстроенных анфиладой на «женской» половине дома), тем не менее девушка ощущала себя певчей птицей в клетке. Только петь по заказу совсем не хотелось.

Отец решил дать ей время подумать над «своим поведением», и в эту формулировку входил не только недавний инцидент в университете. Размышлять предстояло также и над предложением родителей устроить её помолвку с сыном маркиза — собственно, ради этого и затевался сегодняшний ужин, на который ей разрешили выйти из своей комнаты.

Беря своё начало с середины 16-го столетия, старинный род Уинчестер не потерял былой славы и теперь: благодаря дальновидности Джеймса Уинчестера и предприимчивости его старшего сына Кристофера Джона фамилии удалось не только сохранить унаследованное состояние, но и преумножить его. Предки маркиза, в том числе его отец, сколотили капитал, активно участвуя в Британской Ост-Индской компании. А когда торговые операции пошли на убыль, в дело включился младший отпрыск, своевременно выведя активы и вложившись в акции Лондонской фондовой биржи.

Состоятельность была не единственным и отнюдь не главным достоинством молодого графа. По подтверждённым источникам, Уинчестеры состояли в дальнем родстве с самими герцогами Сомерсет. «Это тебе не какие-нибудь Ричмонды⁵», — многозначительно говорил Ричард Линкольн. Но и на этом плюсы потенциального жениха не заканчивались. По отзывам отца, Чарльз был искусен в светской беседе и этикете, недурно играл в крикет и вист, был сведущ в биржевых торгах и политике (а главное — имел представления о «правильном» политическом курсе) — словом обладал всеми талантами, какими должен был обладать претендент на руку его дочери.

Подобные разговоры смущали Анну, даже пугали. Конечно, она понимала, что родство с Уинчестерами укрепит позиции отца в парламенте. Важный фактор. Она с детства привыкла слышать, что брак — дело в первую очередь разума, долга и ответственности. Но этот жизненный постулат не находил отклика в её сердце, а создание собственной семьи по строго регламентированному выбору казалось чем-то из разряда долговых расписок. Пожизненных. Династические браки редко бывают счастливыми, и пример её родителей — скорее, исключение из общего правила. Вот бы и ей так повезло…

«В наши времена крайне сложно найти достойную партию. В самом деле, кого ты видишь своим потенциальным женихом? Золотую молодёжь, курсирующих от паба до опиумной курильни или ещё чего отвратительней? Или, может быть, этих новомодных литераторов сродни твоему профессору?», — вопрошал Линкольн-старший. В такие моменты Анна обычно смущённо опускала глаза, а отец беспомощно всплёскивал руками и быстрым шагом удалялся в кабинет со словами «Это решительно невозможно! Этот вольнодумец совсем задурил ей голову алогичными глупостями. Элизабет, сделай же что-нибудь!».

Анна не винила его и не обижалась. Ричард Линкольн любил дочь до невозможности и как любой любящий отец желал счастья и лучшего будущего — просто представления и о том, и о другом у них были разные. А ещё, казалось, будучи человеком сдержанных эмоций, он не до конца понимал, как воспитывать девочек. Особенно как обращаться с ними, когда они уже прошли этапы детства и подростничества, вступив в пору ранней юности.

***

Спустя примерно неделю заключения Анну стала посещать мысль, что не такая уж плохая партия, этот граф Чарльз. По крайней мере, не сорокалетний обрюзгший старик — некоторые родители выдавали своих дочерей и за таких, лишь бы спасти семью от разорения. Молодой, почти одного с ней возраста, недурен собой и, кажется, умеет проявить внимание… Ещё ведя кое-какие торговые дела на обломках Ост-Индской компании, недавно Чарльз подарил ей настоящие произведения искусства: резную шкатулку красного дерева с китайским чаем, индийские благовония и несколько самоцветов, а ещё — обрез тончайшего натурального шёлка! Слушая рассказ про технологию изготовления ткани и бабочку тутового шелкопряда, девушка не могла скрыть своего восхищения: как может такое крохотное существо за свою коротенькую жизнь соткать подобное волшебство! Анна уже представляла, как невесомая, нежно-голубая ткань обвивает её стан, как подчёркивает серые, будто в дымке, глаза… Решено. На следующей же неделе она отправится к модистке и сошьёт лучшее платье.

Всё портило презрительное отношение Чарльза к литературе. Стоило Анне коснуться темы сочинительства, как на губах графа появлялась иронично-снисходительная улыбка. И Оскар Уйальд-то у него выходил бездельником, без искры таланта. И Шарль Бодлер — пустозвон и бездарность, чьи книжонки стихов годились лишь на растопку камина. А уж романы Золя вообще были не достойны упоминания в приличном обществе — будь на то воля его, графа Уинчестер, он бы вообще запретил девицам читать такое бесстыдство на законодательном уровне.

Словом, отсутствие взаимопонимания по филологическому вопросу служило единственным камнем преткновения в деле помолвки. Но сегодня днём Анну посетила новая идея: ведь не запретит же, в самом деле, будущий муж ей читать? Тайком, будучи предоставленной самой себе, можно заниматься любимым делом, покуда супруг занят делами государственными. Только вот… при мысли пойти под венец сердце не замирало в груди, не ныло сладко. А она знала — читала в книгах, слышала на лекциях профессора — что бывало и такое. Должно быть.

***

Так она и просидела до самого вечера. То уносясь в мечты, но возвращаясь в реальность, где вновь спотыкалась о постылую помолвку и вынужденность дать какой-то ответ. Спросить бы сейчас профессора — с его умом и проницательностью он бы в два счёта дал совет, мудрый и самый подходящий. Томас Найтингейл удивительно чутко умел читать людские души. Где он теперь… Безвестная судьба наставника не давала покоя, тревожила очень.

Всё случилось так быстро, что она толком не успела понять. Это яркое, быстрое нечто только что прожгло стекло и… юркнуло в район груди? Боги милостивые, там же сердце, лёгкие!.. Она что, ещё жива? Как-такое возможно?!

Девушка слепо зашарила руками по груди и для верности подбежала к зеркалу. Как проникновение инородного предмета сказалось на внешности? Не порвала ли платье? Ох, почему так блаженно-тепло… И ручка ещё эта — откуда она взялась, буквально материализовалась из воздуха, с неба упала?

А за дверью уже слышался взволнованный голос отца. К счастью, врываться он не станет. Стучаться, прежде чем войти, — это негласное правило соблюдалось в доме неукоснительно всеми членами семьи. А значит, у неё есть несколько мгновений привести себя в порядок. Недого думая, Анна схватила странный предмет и сунула в верхний ящик секретера. Спрятать улики.

— Тут… я… — испуганно запинаясь отозвалась девушка.

Нужно придумать, что ответить, быстрее!

— Наверное, снова стачка рабочих. Они разбили окно, — выпалила Анна первое пришедшее в голову.

Отец всегда во всех бесчинствах винил простолюдинов. В самом деле, не про летающий волшебный камешек же говорить. Ещё, чего доброго, упекут в комнату с мягкими стенами.

Темная безлунная ночь. Трещат сверчки. Пищит в ухе комар. Вы, оружные-доспешные, присели средь деревьев за пригорочком, смотрите во все глаза, хоть и хрен разглядишь чего.
По тракту дошли нормально - ни застав, ни ловушек, никаких проблем. Деревушка немаленькая, средняя такая, крепкая. Избы ладные, сараи, церквушка посередке стоит. Неплохо, наверное, здесь живется по здешним меркам - вот и охерели кметы от жизни хорошей. Ща вы им мозги-то вправите.
Возвращается запыханная, перемазанная грязью, но давящая широкую лыбу кровожадная Катаржина. По-пластунски добралась на ту сторону леса от деревушки да пал пустила. Сейчас уже заняться должно как следует.
И вот поднимается от леса зарево оранжевое. Почти сразу с башенки церкви начинает колокол бить, орет что-то визгливый голос, отсюда не слышно. На дворах суета начинается. Пора.
Выкатываетесь из укрытий. Арбалеты заряжены, доспехи прилажены, холодняк в руках. Марш-марш! Бежите вперед. И чем ближе вы к цели - тем больше деталей, ранее незаметных, начинают выдавать расстояние и темнота.
На центральной площади деревеньки - виселицы. С полдесятка жильцов на ней висят. Звенит железо. Визгливый голос орет странное, кажется: "Сидеть по домам, суки, порешу! Быстро по домам нахуй! Последний - мертвый! Болт получит! Сами разберемся!". Звенит железо. Вы приближаетесь, заднюю давать поздно, тем более вас, кажется. не заметили еще.
Вламываетесь на утоптанную городскую площадь резко-дерзко. И тут вас ждет сюрприз.
Четкий, мать его, строй суровых мужиков в железе! Стена щитов, пики, стрелки с арбалетами! Это нихуя не ополчение. Тщательно затерты гербы на щитах, сюрко в саже черные - только виднеется там и здесь в неверных отблесках факелов не до конца скрытый желто-зеленый цвет. Да это, блядь, регуляры, дружинники, солдаты! Во что вас вписал сраный Брюхан!?
Стучит дверь в избе неподалеку, высовывается бледная испуганная рожа.
- По домам сидеть! - Злобный тонкий голос орет с колокольни. Хлопок арбалета, свист болта, из двери выпадает убитый мужик. Что творится вообще, что за дичь?
- Что, суки, из Воржчека приползли? - Смеется здоровенный детина со щитом, приподняв салад. - Ща назад поползете! Гаси их братва!

0 1 2 3 4 5 6 7 8 9 
1 - - - - F - - - -
2 - - D - - - - E -
3 - 1 2 3 4 A B C -
4 - - - - - - - - -
5 - - - - - - - - -
6 - - К Г Р Й Б - -
7 - - М Н Х Д И - -
8 - - - - - - - - -

...огромный хвост кометы казалось тянулся от одного горизонта до другого, разделяя небо на две неровные части...
Томас резко проснулся, но не от уже привычной боли в пустом животе, а от запаха гари, который заполнил небольшую подвальную комнатушку. Резко открыв глаза он уже представлял себе горящую комнату и уже даже догадывался кто мог устроить поджог, но вместо ожидаемого пожара он увидел палящий жаром огненный шар, языки пламени которого создавали красивую игру теней в помещении. Ему должно было испугаться этого чуда, но вместо этого Шмидт завороженно застыл рассматривая игривое пламя, и ощущая с ним буквально родственную связь. Двинув рукой, он заметил как огонек шелохнулся в ту сторону куда он совершил движение, и проделав это ещё несколько раз парень убедился что огненный шар точно следовал всем его движениям. И когда Томас пожелал чтобы он исчез, тот завихрился на месте и спустя пару мгновений утек куда-то наружу через подвальную решетку, скрываясь в темноте. Рванувшись к решетке, парень успел заметить как огонек втекает в печную трубу одного из стоявших на улице домов. В тот же миг он интуитивно понял, что этот огонь вернулся на свое должное место в камине, откуда его до этого сюда и призвал спящий парень. Оглядев скудную обстановку комнаты, Томас заметил сонную Ильзу, которая с интересом крутила в руках красивую саблю, ножны которой были покрыты витиеватым орнаментом похожим на пламя, она пыталась извлечь клинок из ножен, но у неё это выходило из рук вон плохо.

Стартовые характеристики:
Первое заклинание:

Эна бросила беспомощный взгляд на Джона.
Эта жизнь была не для нее. Как будто всё, от чего она бежала там, в своем прошлом, вдруг настигло ее здесь. Жестокость. насилие, кровища, каннибализм, чудовища - мысль о том, что это теперь ее реальность, сбивала с ног.
- Уберитесь с глаз моих долой! - взвизгнула она, словно пребывая на грани истерики. Дождалась, пока кровожадные слуги попрячутся и закрыв лицо руками, уселась на землю. Куда теперь от этого прятаться?!

- Надо что-то делать, куда-то идти, - совершенно растерянно протянула она, отнимая руки от мертвенно бледного лица, уже испытывая ненависть и к этим татуировкам, к этому телу, к жизни такой. - Кто-то должен помочь нам вернуться...

Слишком много неопределенных частиц, Эна. Слишком явный намек на твою слабость. Да тебя сейчас и эти мелкие уродцы зароют по горло в землю и не подавятся.

От слов Лиса в голове проясняться начало.

Увидел Десимир вновь окружение своё таким, каким оно было создано ー жутким и неправедным. Нельзя сближаться с таким в надежде понять его, найти в нём крупицы адекватности. Оно всё изначально не такое. А черта... от неё всё одно не уйдёшь. Рано ли, поздно ли, но все там будут, тогда и с матерью встреча состоится. А вот при жизни ещё многое успеть надо сделать, жизнь она короткая, а в таких местах как тут ещё и непредвиденно короткая.

ー Ты прав, ー коротко выдохнул Десимир, не находя себе места от угрызений совести, ー идём в крематорий.

А ведь ещё бы чуть-чуть, и не только сам сгинуть мог, но и напарника, честного человека, подставил бы.

Никола, наконец, заканчивает возиться с арбалетом и делает скорый выстрел. Чудище жутко быстро, уже вот здесь стоит! Как встало на дыбы, как заревело! Болта в груди и не заметило будто, батюшки-свят! Хорошо, что кто-то из товарищей надежных подстраховал тебя, молодого, да в глаз ему прямо зарядил. Завыла тварюка диавольская, принялась по земле кататься да рожу рвать когтями свою поганую, а после и затихла. Фух!
Рудольф лихо несет смерть, как и полагается здоровому закованному в железо мужику с цвайхандером. Налетели на тебя двое, вцепились, по железу доспеха когтями скребут, визжат - а ты дрын свой широким хватом перехватываешь, одному с гарды в морду - бац! Зубы во все стороны, улетает говнюк брызжа юшкой, а ты его товарищу уже башку коротким тычком острия протыкаешь. Стряхнув брезгливо дергающийся труп, цвай за лезвие хватаешь и, высоко над головой подняв, на первого урода опускаешь мощно. Широкая литая гарда превращает хилую грудь отродья в кашу, и встать оно больше не пытается.
Катаржина рубится в строю, крутится ужом между двух здоровых бронированных мужиков, уворачиваясь от свистящих по воздуху когтей, почти успевает и в ответ раздать, да намеченная тварь резко назад отшатнулась, кривыми лапами закрываясь - и не дотянулась в этот раз пани Холодкевич до добычи. Справа окатило, как из ведра, черной тухлой кровищей - там, кажется, закончил со своими Рудольф.
Мацал звонко вешает очередную стрелковую двоечку хитрой тварине, что пыталась по широкой дуге обойти. Мацал ученый - знает, что бывает, когда до лучников всякое когтистое опасное говно добирается, и такого не допускает. Одна в ногу, вторая в грудь - лежать, говно собачье!
Джованни видит, как жуткое отожравшееся отродье смотрит прямо на него. На дыбы встает и бросается вперед! Да еще и глаз не отводя! Да еще и на ходу стрелу грудью словив, даже бровью не поведя при этом! Срань господня! Что бы на его месте сделал Святой Франциск?
Прицелился. Выстрелил. Попал в глаз и пробил поганую черепушку. Свалил, нахер, с ног одним болтом.
Так сделал и сам Джованни.
Хайнц успевает и креститься, и из арбалета стрелять, и из лука - цирк да и только! На арене смертоносные жонглеры, уберите подальше детей и тех, кто боится умереть от стрелы. Стрелу из лука тварь просто сбила в полете лапой, продолжая стремительно сближаться. А вот верный арбалет не подвел - снял отожранного трупоеда, за мгновение подскочившего к Генриху и звонко долбанувшего кулаком ему в щит.
Генрих видит немного - узкая смотровая щель салада и страх сильно режут поле зрения. Какие-то отдельные картинки, будто молнией из темноты выхватываемые: чудище падает перед тобой на колени и терзает смрадный труп другого трупоеда, кончившегося здесь секундой раньше; моргенштерн, медленно, медленно летящий к прямо на глазах покрывающейся канатами мышц спине; мчащаяся на тебя высокая тень слева, быстрый рывок щитом навстречу, треск дерева и отсохшая рука; громадная тварь, полсекунды назад бывшая хилым заморышем, сносящая твое оружие в сторону могучим ударом и ревущая тебе в лицо, брызгая ошметками плоти и смрадом самого Ада. Здорово быть щитовиком в первом ряду!

Трупоеды ложатся один за другим и, кажется, начинают понимать что для них все будет не очень просто. Тощие уроды в первых рядах, после того, как в спины им прекратили давить остальные, вдруг становятся весьма верткими и трусливыми. А вот те, кто успел пожрать, явно не в жир свои запасы пустили: скачут длинными быстрыми прыжками через все поле на четырех лапах, будто здоровенные поганые коты. И уносить ноги явно не собираются, несмотря на собирающие кровавую дань стрелы кондотты. Добавки хотят.

0 1 2 3 4 5 6 7 8 9 
1 - - - - - - - - -
2 - - - - - - - - -
3 - - - - - - F - -
4 - _ С 4 _ _ - - -
5 _ - Г К Р - E - -
6 - - М Х - - - - -
7 - - Н Д - _ - - -
8 - - - - - - - - -

1245 год от начала эры Близнецов, весна, второе сражение на Райне

Вторая битва началась до боли знакомо – вновь на левом фланге наемники перешли на сторону Ордена. Карлу XII определенно стоит пересмотреть свои жизненные приоритеты и попытаться понять, что не так с имперскими гильдиями наемников. Основное сражение вновь произошло в центре. Кавалерия империи ворвалась в ровные ряды рыцарей мимозы... Ну, или попыталась это сделать. Только после того, как король-ангел приказал арбалетчикам открыть огонь, несмотря на дружественный огонь, удалось заставить рыцарей отступить. Это битву проиграл император...

Эх, надо было не слушать капитана, а рубить беззубого! А так успела она только к шапочному разбору, а все. Рубить издыхающих весело, но не так, как живых все-таки. С досады попинав тяжелым башмаком окрестные трупы, Катаржина, к изумлению своему, услышала стон. Голос подал уже вроде бы дохлый арбалетчик, по чьему бренному телу она, рвущаяся в бой, недавно славно потопталась. С одной стороны, это было неплохо – целым стрелок полезнее, а с другой – нельзя сделать улыбку от уха до уха.
- Командир, тут этот, Пташек, живой! Ты и ты!, - палец ткнулся сначала в Хардкора, а потом в Николу, - Идите сюда и поднимайте тело. Будем, ха-ха, делать из мертвеца живого! Что смотрите, мамка моя, говорят, была ведьмой из Швецландии, и я кой-чего в знахарстве разумею. Так что если мы не хотим делить его добро, тащите в сторонку!

…Пока мужчины организовывали лагерь, пани Холодкевич, перебинтовав сначала себя любимую, занялась Мацалом. То, что отрядные жеребцы имели возможность видеть не только тонкую белую рубаху, но и светлую кожу под ней, женщину не смутило: продемонстрировав всем средний палец, она, шипя как заправская кошка, обработала след от удара и принялась за стрелка.
В ход пошли бинты и травы, свежие и сушеные, крепленное вино из фляги и непонятные слова, перемежаемые иногда вполне отчетливыми матюгами. Катаржина не была уверена, что эти заученные фразы помогут, но не мешали они точно, да и сосредоточиться помогали.
- Та-ак… Красное с красным, желтое с желтым, белое с белым и будет хорошо, курва. Вот и замечательно… Пей! Пей, кому говорю, а то вместо вина ослиную мочу хлебать будешь! Ага… Тут живницу… Не ерзай! Прижгем чутка… Все, жить будешь! Даже женилка не отвалилась!

На слова Рудольфа наемница адержанно кивнула, принимая похвалу, а вот Кошеку ответила обстоятельнее, перекидывая в процессе разговора травинку из одного уголка рта в другой:
- Ладно, братец, будешь так будешь. Замяли забыли. Главное не только тылы, но и таранный профиль прикрывай. А пока что до утра постарайся не дергаться и жрать похлебку. Я туда кое-чего добавила. На вкус словно старые онучи, но пользы как от жбана пива.

Пожрав вместе со всеми, Катаржина занялась нелюбимым исконно бабским ремеслом: шитьем. Урод, которого даже болт не смог сделать красивше, не только пустил ей юшку, но и, отродье бычье, продрал камзол, за который деньги плачены. А ходить с дырищей на боку – поносно.

Змеи, бывшие, как мы уже знаем, в трёх корпусах на юг от корабля с Лаэртом и делившие добычу, стали плескаться ближе. Они были прямо между Крэгом Хэком и Лаэртом, застрявших на скалах на примерно таком же, если не меньшем, расстоянии, и с него уже было виднее под зеленоватой мутью воды, насколько чудовища были огромны. Меньшие, перестав змеиться, наверное, своей длинной протянулись бы по палубе от носа до кормы. Башка же большего запросто заняла бы половину вытянутой лодчонки, которая одна была у них, чтобы спастись. И сейчас змеи ныряли в опасной близости от начавшего отвлекать их варвара, но... но...
На то они были и гигантские змеи, чтобы воспринимать всё не так, как люди. Они не попробовали в воде пока ничьей крови из выживших, чтобы о них узнать, гул голосов над водой под водой приглушался, а что ж о зрении говорить? В пасмурную погоду, в тенях скал и кораблей, меж дрейфующих обломков Крэг Хэк едва ли выделялся на фоне остального мира, по крайней мере, когда они поднимались к поверхности чуть ближе, где возможно ещё им было видеть то, что он тёплый. А камни и секира, что били по поверхности воды, не шли ни в какое сравнение с той кучей пузырей, которые поднимали кишащие гады с мачту каждый. Наконец, гребень красного отплыл чуть подальше и нырнул, влезая в драку под водой, и путь для обтянутой кожей лодки на время открылся, пока они обогнули скалу и нашли что-то там. Это был шанс.

Тем временем на берегу Син заманил жестами за собой Ниназу, оттащив груз понемногу за скалу, под такими же нанизанными кораблями и зарытыми штормами в песок и просоленными сверху, как пустые панцири гигантских черепах и моллюсков, и испрользовал один, с пробоиной в днище, но в остальном абсолютно отгороженный от берега, как укрытие, высовываясь и оглядываясь оттуда уже украдкой. Досадовал Син, что треснул, и, похоже, потерял свою силу камушек, который он добыл пару лет назад и с помощью которого мог заметить колдовские туманы Змееязыких. Совсем не видел Син, что небольшая аспидно-чёрная змея скользила меж лиан ближайшей скалы и смотрела на жрицу очень даже осмысленно.

Син возился с тем, что спешно накидывал (клал на воду поверх, скорее) на плавающий парус некоторые сброшенные грузы, и, заметив, как девушка тянется за одним уже плававшим ящиком и подтягивает его, поднырнул. Закрепил не поддающуюся толстую ткань вместо узла он, обернув её снизу и сверху куда меньшей, чем все мешки, сетью. С этим всем, держа не захваченный под сцепленные грузы и плетение край паруса, он подплыл к борту лодки и привлёк внимание приглашённой туда женщины, протягивая ей его и кивая. Балансировать на воде, пусть и спокойной, и удерживать пытающийся затонуть всё же под своим весом груз ему было сложно.
Он продолжал держаться за борт, за верёвку, которая была пропущена через пару отверстий, так, что лодку можно было в одиночку тащить волоком или вязать, и обернулся в сторону всё ещё не спустившегося человека. Разговор о плане действий проходил мимо него, и Син всё ждал, когда тот спрыгнет и решит плыть, держась, а потом обратился к женщине:
— Не плыть? — кивая головой с влажными спутанными волосами назад, спросил он. — Мы плыть?
Не то чтобы он рвался так отягощаться, когда пир змей был только меньшей из проблем плавающего в лёгкой лодке охотника. Он ещё не знал, как сказать, и ему пока не хватало дыхания и рук, чтобы как-то им объяснить, что в этих водах они будут не одни.
Змей в их сторону плыло три. У одной, длиннее и крупнее, из воды то и дело мелькал, переливаясь, красный с чёрными полосами и острыми шипами гребень, другие же просто лоснились как полированный гематит. Не чуя пока и не видя ещё теплокровной добычи, они ныряли и выныривали, играючи вылавливая мертвецов. Красный змей вырвался раз, с корпусах двух или трёх от их корабля с Лаэртом, давая разглядеть себя в фонтане брызг. Голова поднялась высоко, этак расцвеченный природой в цвета опасности хищник мог бы жахнуть башкой по днищу держащейся на добром лишь слове посудины.
Меж тем берег, на деле, оказывался и ближе, и дальше одновременно. За следующими скалами вёсла цеплялись о землю под водой, но дальше необъятность моря сужалась, и вот за следующей скалой дикарь, опять позвав и беспомощно попытавшись показать в сторону, в пару гребков туда же встал в воде по грудь, и подволок так, что мешки и сундук показались над водой уже наполовину, груз. Таща его чуть дальше, он начал оглядываться не столько в сторону корабля, сколько на изгибающийся к югу дугой берег. Он продолжался такой же широкой полосой мелководья с редкими без скал деревьями по берегам переходящих в затопленные болота затонов, где обычно останавливалась, затапливая всё на две трети, приливная волна. Это было место уязвимое, и Син специально кивнул в сторону ближайшей раздвоенной скалы с огромной тенью от давно заросшей большой лодки, чтобы отойти и тащить всё туда.

Пьяный забулдыга немедля заказал пива всем в корчме - даже вам. Осушив кружку одним махом, он рыгнул и сказал:
- Они жрут трупы.
После чего уронил патлатую сальную голову в стол.
...
Малость напихав этому бесчувственному бесполезному телу по ребрам (хозяин корчмы внимательно следил, чтобы вы не полезли за оружием, а наготове у него стоял посыльный мальчонка), вы выдвигаетесь. Загнали торговцу шмотье и всякие лишние цвайхандеры, да с веселой песней покинули Воржчек.
Предстояло два дня пути.

Свист ветра, слепящие хлопья воды, отрывистые крики, суматоха и бесконечная тряска. Или нет? Последнее, из другого сна. Это случилось гораздо раньше. Кажется даже, в прошлой жизни. А здесь было другое.

С кем я говорю? Кому отвечаю?

- На весла! - Сказало усатое лицо. И хотя меня прилично бросает из стороны в сторону я выполняю эту команду.

Весло как влитое ложится мне в ладонь. Я был гребцом-невольником и эти воспоминания останутся со мной на всю жизнь. Но я снова изменил судьбу.

- Гребите, если хотите жить! - Кричит большой рот прямо мне в ухо. И я гребу. Все знают, что я продаю клинок. Я боец. Но сейчас нужно сесть на вёсла и грести. Ещё не время отдаваться на волю ветру и волнам. Пока мы в силах что-то изменить, мы не можем сдаться!

- Иди ко мне. - Шепчет отражение в воде. И я вижу его. Сквозь слёзы дождя, не смотря на расходящиеся круги-волны. Женщина тянет ко мне тонкую руку. Она обнажена и на ложбинке между грудей, которые я целовал тысячи раз, ещё нет магической татуировке в виде глаза.

Нет, я не верю. Слишком рано. Ты сама говорила мне это. Ещё слишком рано. "Оставайся в этом мире, а я буду ждать тебя в следующем."

Черты дорогого лица исчезают. А вместо них я вижу гротескное лицо, которое беззвучно хохочет разевая толстые уродливые губы.

А потом боль. Мир вверх тормашками. Кровь - моя кровь - на губах и на руках. Я перестаю что-либо понимать, но продолжаю бороться за жизнь. Врёшь! Не возьмёшь, сука! Я прошёл через ад, я возрождался из пепла небытия и я иду дальше. Меня не остановит одна из жалких бурь, вызов которым я бросал все эти годы.

Сознание угасает. Сильно кружится голова. То ли мои руки, а то ли не мои обвязали канат вокруг мачты. То ли я, а то ли она, женщина с татуировкой, затягивает узел на моей груди. Я чувствую солоноватый поцелуй на губах. И засыпаю.

В ту ночь Ниназу не спалось. Впрочем, как и в любую предыдущую. Несколько дней, после того, как корабль покинул гавань, с непривычки её жутко укачивало. Слишком долго нага не покидала твердую землю, слишком долго она не покидала стен храма Великой Богини.

Безуспешные попытки твердо стоять на ногах, заканчивались попытками хватать ртом как можно больше воздуха, чтоб удержать рвотные позывы и добраться до маленькой каюты, которую ей любезно предоставил капитан. Ей и еще четырем жрицам храма, которые сопровождали Ниназу в Стигию.

Довольно быстро удалось создать отвар, благодаря которому, девушка могла спокойно переносить путешествие, не злоупотербляя посещениями палубы. От вида моря ей становилось дурно.

В необходимости хоть чем-то себя занять, чтоб время шло хоть сколько-то быстрей, Ниназу предложила капитану себя на роль местного лекаря, уверив того, что ни одна даже самая заразная болезнь не передастся ей никаким способом. Капитанские шуточки на счет иного рода услуг, которые она и жрицы могли бы предоставлять, само собой, исключительно по своему желанию, ему и матросам, девушка предпочла не замечать. Впрочем, капитан не настаивал, памятуя о том, какую сумму ему пообещали, если он доставит компанию в целости и сохранности в Стигию. Свиток с царской печатью он бережно хранил в одном из своих сундуков, надежно запертом на ключ. Об этом, конечно же, никто не знал и знать не мог. Тем не менее, ни один из тех, что служили на корабле не пытались посягать на честь кого-либо из храмовой пятерки. Не исключено, что часть из них не делали этого из-за боязни гнева Великой Богини, но основная масса, конечно, была заведомо уведомлена капитаном судна.

Большую часть пути, Ниназу была занята приготовлением микстур и отваров для лечения матросов от мелких ссадин, переломов и обезвоживания. Магия была забыта до обстоятельств исключительной важности, моряки не любили ничего, что не могли объяснить, поэтому Ниназу использовала лишь то, что могла приготовить собственноручно из припасенных ею трав, порошков и эликсиров. Благо, этого хватало слихвой. Ну и немного втихушку, если случай был особо запущенный.

В момент, когда начался шторм, девушка находилась в своей каюте, как и её спутницы. На случай таких обстоятельств у них были четкие инструкции от капитана - "свалить к чертовой матери с глаз долой и не мешать".

Ниназу ощутив, что намечается что-то жуткое, готовилась к буре по своим возможностям. Все вещи были сложены в льняные сумки, а основные ингредиенты надежно упакованы в сундук. Всё это с помощью заклинания нага оплела крепкими ветвями лианы, чтоб хоть как-то уберечь запасы от порчи на случай шторма и сохранить всё в одном месте. Плюс к сохранности ветви давали шанс, что запасы не затонут и их можно будет отыскать.

На себя она надела простую льняную рубашку, плотную жилетку, легкие штаны, сапоги до колена и укуталась в темно-зеленый плащ из листьев растений. На её шее поблескивал медальон, который она никогда не снимала. Это была её удача, её батарейка, её напоминание о том, что она служительница Великой Богини и если случится страшное, то она непременно защитит её и сестер.

В самый страшный момент, когда казалось, что всё что осталось от корабля это каюта с летающими в ней по стенам жрицами Богини, Ниназу вцепилась в свой плетеный короб и шепча молитву, крепко зажмурила глаза. Совсем скоро крепкий удар по голове заставил девушку отключиться и пропустить оставшуюся часть кораблекрушения.

Она не видела, как каюту пронзила какая-то огромная балка, унесшая разом жизни двух её сестер. Она не застала момент, когда огромный поток воды вынес её, обнимающую плетеный короб и оставшихся сестер в открытое бурлящее море, заполоненное обломками и телами погибших уже, или погибающих прямо сейчас людей. Она не застала момент, когда пошла ко дну одна из двух жриц, не сумевшая выпутаться из опутавших её сетей. Она не застала момент, когда закончилась огония последней сестры и жизнь покинула её широко раскрытые глаза. По великому благословению Богини, Ниназу потеряла сознание и не видела этого.

Золотые глаза медленно раскрылись, а тонкий язык прошелся по солёным иссушеным губам.

Рассвет.

Шум в голове усложнял процесс понимания произошедшего, но конечности инстинктивно двигались, проверяя целы ли кости.

Горло и легкие горели, а морская вода, попавшая внутрь просилась наружу. Ниназу резким движением перевернулась лицом вниз и её вырвало. Кости были целы.

Воды. Единственным желанием было достать пресной воды, чтоб унять жжение. И хоть сил было немного, руки сами стали складываться в знак, а губы шептать заклинание.

После бури, когда волна схлынет назад в открытое море, за скалы с последней линией мангровых кущ, корабли остаются торчать высоко над уровнем воды на бритвенно-острых каменных шипах, что рыба на остроге. И наступает самое безопасное время, когда их можно обыскать. По крайней мере, для него.
Молодой охотник на узкой утлой лодчонке, обтянутой шкурами, бесшумно рассекал меж "Зубов" в поисках того, что вынесло в этот раз море. Небо над Кладбищем Кораблей оставалось тёмно-серым, где-то к северу рокотали не то вулканы, не то гроза. Он же сосредоточенно грёб единственным веслом попеременно справа и слева, держа на коленях наготове острогу и сеть.
После бури, когда с большой водой отступают морские твари, а болотные ещё не пришли искать корм, как гиены после львов, он мог позволить себе быстро поискать ценное первым и уплыть без боя. Племя Змееязыких считают это первое затишье священным, и сперва позволяют кормиться молодняку своих чудовищ, приходя уже после. Тогда на Кладбище Кораблей, если и другое племя осмелится рыскать, эти тёмные мутные воды окрашиваются снова кровью. Син видел это вблизи раз годы назад, и больше не хотел.
Нос лодки с упёрся в целый плавучий остров разбухших и заросших склизскими лианами обломков вокруг одного пучка "Зубов". Самый левый и короткий из них красовался со свежим кораблём, вздыбленным у носа кверху на роста три невысокого дикаря. Мародёр замер, изучая внимательно судно тёмно-красными нечеловеческими глазами из-под налобной повязки с большим кошачьим глазом в центре на лбу, и спрыгнул босыми ногами на дрейфующие обломки, хватая сеть и острогу, а заодно набрасывая не то сильно заплесневевшую верёвку, не то целую волокнистую и прочную лиану, крепя лодку к нему. Помимо банданы из светлой кожи какой-то рептилии, на нём была одна только набедренная повязка с юбкой из шкур и поясом с заткнутым за него сзади ножом поверх, но особой защиты ему и не требовалось. Он, кажется, был не совсем человек, хоть и телосложение, и даже тёмное лицо, выглядели вполне человеческими. Его тёмная кожа сначала казалась просто сероватой, но в отсвете серого рассвета поблескивали синеватые полосы и чешуйчатый узор. Он нашёл не сломанное весло, свисающее из уключины и выглядящее надёжно, и начал карабкаться наверх.

Передав Борисову батареи для турелей и услышав его слова, Вайс покосился на раскореженную дверь. Здоровую. Бронированную. Дверь бункера. С огромной дырой в самом центре. Это вот он сейчас серьёзно? Хотят, чтоб он одновременно удерживал и приваривал эту дверь?! Они явно переоценивают его физические возможности. И поручать ему это в присутствии бубаков... Джет вздохнул... Похоже, очередное издевательство от госпожи Черновой. А Борисов еще в этом ее поддерживает. Впрочем, чего еще ожидать от того, кого демонстративно предпочли Джету.

Вайс поднялся, чтоб взять из тележки сварочный аппарат. И застыл от удивления...

...Значит, он парится в защитном костюме. А этот Темный самурай, голышом, с катаной наперевес, вот так спокойно в душ топает? Серьёзно?! Привидилось. Однозначно...

... И это удивление продлилось не более мгновения. Джет достал аппарат, упорно делая вид, что ничего такого не видел, словно ничего не произошло. Благо защитный костюм скрывал расплывшуюся в хитрой улыбке мордаху, а мысли Темного сосредоточились, чтоб только не расхохотаться.

Светлому он лишь кратко ответил "Нет" и автоматически еще и помотал головой, передавая сварочный аппарат.

— Прошу прощения, госпожа Чернова, — прямо сама вежливость и учтивость, — я еще не разгрузил то, что принёс. Мне здесь хорошо слышно все, что Вы говорите. Пожалуйста, не обращайте на меня внимания и продолжайте.

После чего снова поднялся и полез в тележку за упаковкой воды.

Определить по карте местоположение интенданта было не трудно. План был четким и удобным для использования... Спустившись и оказавшись на первом этаже, вы могли видеть огромное количество письменных столов и стульев, что были сиротливо прислонены к одной из стен. Видимо этот этаж был полностью отведён для того, чтобы соискатели могли спокойно учить выдаваемый материал... Выйдя через массивную дубовую дверь на улицу, вы могли заметить, что утренняя жара стала сильнее и теперь неплохо припекает... Туша голема вышла из-за угла дома и вперила пустые глазницы прямо на вас... Голем ждал.
А потому вы быстро сориентировались и пошли в сторону интенданта... На пути встречались многочисленные солдаты и соискатели. Люди всех видов, всевозможные неко и кицуне всех расцветок и с разным количеством хвостов. Все одетые в форму или всевозможные плащи указывающие на специализации и ранг в армии...

Мимо пробежала целая толпа всевозможной нежити, обычные мертвецы, скелеты лишенные плоти и даже мумии, все они куда-то бежали и спешили подгоняемые вооружённой мечом и очень рослой фигурой, в абсолютно чёрном и тяжёлым даже на вид доспехе из металла. Был виден только белый череп в глазницах которого пылали красные огоньки, что указывало на принадлежность "погонщика" к высшей "разумной" нежити...

Вскоре вы достигли здания в котором "заседал" интендант, осторожно пройдя внутрь вы невольно стали свидетелями весьма... Впечатляющего диалога. Огромная фигура интенданта одетая в какую-то техномагическую броню, сейчас распекала одного из солдат, что стоял в одних трусах прямо перед мужчиной весь его вид говорил, что он очень хочет испариться...

- Вы одеты не по форме солдат! Где ваша уставная броня?! Не выдали!? И вы думаете я в это поверю?
- Н-но господин интендант, я говорю правду, ваш сменщик отказался выдавать мне комплект. Это чистая правда...

- Нет, правда в том, что вы допустили потерю дорогостоящего обмундирования! Его стоимость будет вычтена из вашего жалования и вам придется служить 910 лет даже в виде нежити! Потому что именно столько лет вам потребуется, чтобы оплатить комплект брони "Варлок" модель 2, который вы потеряли!! Понятно?! И-ди-от!!

-Но-но нир интендант! Я столько не проживу и не выплачу никогда, неужели ничего нельзя сделать?
-Я вам не Нир!! Я сам зарабатываю себе на жизнь, и-ди-от! Будете звать меня "господин интендант" или "интендант Дынин". Ты меня понимаешь!? Если ты мне понравишься, можешь звать меня "Дыня"... Но знаешь что? Ты мне не нравишься!! Понятно!! В этот раз, я выпишу вам новый комплект брони, но если я узнаю, что вы утратили и его... Это будет самый коротенький день в твоей ничтожной жизни, И-Д-И-О-Т! СВОБОДНЫ!

Солдатик в ту-же секунду испарился, вихрем пронесясь мимо вошедших соискателей, а фигура в броне повернулась к вам и зловеще вперила визоры своей брони...
- Соискатели? Отлично, вас то я и жду. Чья вы группа? Имя куратора и побыстрее! Тон интенданта был недовольным, пусть и более спокойным чем минуту назад. Впрочем, вам нужно было, что-то отвечать...

Если подумать, прав пират то. По-дурацки как то все вышло.
А если сильно подумать, какая разница? Смерть есть смерть. Когда смотришь ей в лицо, когда ощущаешь ее холодные пальцы в своей ладони, уже не имеет никакого смысла, какая дорога привела тебя к этой встрече.

Траин закрыл глаза, ощущая непривычный покой в своей мятежной душе.

- Как твое имя, добрый дворф?

Добрый, ха! Поневоле губы слабо искривились в улыбке. Дай приоткрыл один глаз, взглянув на девчонку. Надо же, не к дяде своему безмозглому подошла, а к нему, Траину, проходимцу, которого видит первый раз. Впору бы и задуматься, что за жизнь у нее тут была, но не те обстоятельства. Лениво думать о такой ерунде. Теперь то всяко жизнь пойдет другая.

Дворф пошевелил рукой. Кое-как дотянулся до своей бороды, сунул палец в рот, поддел колечко зубами, стащил с пальца, выплюнул в ладонь. Протянул ребенку. Не какая то там драгоценность, просто печатка стальная, скорей для ломания чьих то носов, чем для красоты. Но тут уж, чем богаты. Прости, дева, знал бы что так обернется, подготовился бы получше.

- Держи, коза. Подарок тебе, на память, - проворчал Траин. Рука была уже холодная, словно чужая. И цепкий смертный иней карабкался выше, подбираясь к плечу. Доползет до сердца, тут то дварфу и конец. - На память... о Траине Бестолковом.

Помолчал и добавил:
- Запомни это день, дева, и не будь такой же дурой, как мы с твоим дядькой. Все, коза, ступай... Живи.

- Не подохнем. - Пообещал Абрего, хлопнув, на прощанье, про крупу лошади.

Старая кобылка, на мгновение вообразив себя чистокровным скакуном, слегка оторвала передние копыта от земли, изображая попытку встать на дыбы, и припустила по улице, унося с собой наёмника.

Но не успел Джон проскакать и двух улиц, как дверь одной из каменных коробок-домов отворилась и чья-то рука уверенно направила в него метательный нож...

Среагировал. Успел. В последний момент схватил кобылу за гриву и с силой потащил на себя, заставляя резко остановиться. И, таки, поднял её на задние копыта. Если бы это была история о жизни одной старой лошади можно было бы закончить её "И она умерла счастливой, на одно короткое мгновение почувствовав себя Эрерданом, скакуном могучего паладина Освальда Стальные Шары". Но это история о Джоне, наёмнике на службе набольших Лускана. Вернее, совсем даже не история, а жизнь.

Джон ловко соскочил на землю и по инерции попятился на пару шагов. При этом, он умудрился не выронить меч и даже не ушибся.

- Кретин малохольный! Даже сдохнуть не можешь нормально. Что ты вообще делаешь нормально? - Каван в сердцах саданул своим странным мечом-серпом по деревянной двери, оставив на ней глубокую зарубку.

- Что? Что пялишься? Нахрен ты мне не сдался. Мне лошадь нужна была. Даже не знал, что это ты. Проваливай и не забудь помолиться проклятой Тиморе. - Каван вышел на крыльцо и прислонился спиной к двери. Он красноречиво повертел в руках оружие глядя на него и словно любуясь солнечными зайчиками. Затем перевёл скучающий взгляд на Джона и в ту сторону улицы, откуда прискакал наёмник. Пробормотал что-то вроде "Гуля-гуля-гуля"

Я адски злой, атакую снова

Заявка на неделю

Макаронные изделия
Хлеб
Сухари
Фрукты
Мясо куриное
Помидоры свежие
Огурцы свежие
Морковь свежая
Морковь по-корейски
Капуста квашеная
Огурцы маринованые
Помидоры маринованые
Орехи
Мука 200 кг
Кальмар сушёный
Угорь свежий
Угорь копчёный
Яйца куриные 100 шт
Молоко
Дрожжи
Соевый соус 20 литров
Лимонная кислота
Уксус 20 литров
Мясо краба свежее
Окунь свежий
Лук 100 кг
Базилик сушёный
Петрушка сушёная
Укроп сушёный
Салат свежий
Лук зелёный
Сои ростки
Фасоли ростки
Бамбуковые стебли
Шоколад\какао 30 кг
Мороженое
Сливки
Сухари панировочные
Вода бутилированная 5000 л

  Изучив список алкоголя и сопутствующих ингридиентов, Стив удовлетворённо кивнул головой:
- Всё стандартно, даже бардак с алкогольной водой не пофиксили. Ничего не меняется...Даже привычка сваливать всё на предыдущий персонал.
  В ожидании заказанных клин-ботов, прошёлся по бару и заглянул в подсобку.

- О, какой приятный сюрприз: зарядная станция. Как мило - я вновь должен жить и отдыхать на рабочем месте. Конечно, зачем мне выходить куда то, если все мои должностные обязанности это смешивать коктейли в баре. Ничего, когда нибудь, пусть и не скоро, но я доберусь до того программиста! И весьма близко познакомлю его с блендером и шейкером! О, это будет чудесный день. Может быть, получившийся коктейль даже назовут в мою честь.

  Ещё раз оглядевшись по сторонам, позвал обезьянку:
- Эй, Пун-пун! Где ты там? Нашёл что то интересное?

  Когда Альфред изучал медицину, то не мог не восхищаться продуманностью норм медицинского контроля. Как красиво выстроены абзацы текста на голопанелях, отсылки на утверждённые правила, примеры исследований и всё вот это.
  Сотни программ для подбора персонала на космические объекты, где челноки появляются не чаще одно раза в три декады. Ведь так важно создать комфортный психологический климат для персонала, подобрать специалистов, да чтобы не было плохо совместимых психотипов...
  А на деле - играет роль только экономическая целесообразность первого порядка! Эх, да что уж там.

  Немного напрягал медперсонал, разбирающий контейнеры с лекарственными препаратами, пневмоинъекторы, травмогели и пр. Выглядело так, будто здесь дефицит лекарств и те появляются только с транспортным челноком, - вот медики и берут, что могут. Ну, а то как же лечить без лекарств? Если баки авто-доктора пусты? Тут могут и премии лишить. Ну бред же, да?
  Может сегодня аврал какой? Или в связи с новой сменой контрольные листы пустые? Был такой случай - до загрузки протоколов безопасности можно было брать наркоту и особо ценные позиции, минуя отметки в свою учётку...

  Альфред даже попробовал получить боевой психомодулятор или нейроингибитор FFA - тот, который со спиртом превращается в убойный наркотик... Только запрос о санкции Главврача появился.

  - Ну и ладно, - пробормотал Альфред, - всё равно к начальству надо заглянуть.

  Достав комуникатор из кармана рюкзака, новый психиатр отправил запрос главврачу на конференц-связь или линк-проводник, коли начальство захочет личной встречи. (надо же получить личные мед-карты персонала, узнать текущую неофициальную обстановку, назначить очередь собеседований для профилактики и предупреждения всяких психических расстройств - как обычно вирт-тесты проходят Альфред знал: на пофиг их проходят!)

  А пока заглянем в личный кабинет - ведь, по любому же, там нет двух кресел-кушеток для личных бесед, голопроектора и кофе-аппарата!!

  Ещё неплохо бы договориться с ИИ о резервировании мощностей под проекцию виртуального помощника. Очень полезно для работы с психами.

  - Привет, П.О,Л! Это я - ПОТОЛОК. Кажется между нами что-то есть! - Начал надиктовывать голосовое сообщение Альфред для ИИ, краем глаза замечая выпученные глаза медассистента с охапкой пакетов. - Хе-хе. Проверяю, как работают твои аналитические цепи и какая версия "Юмора". Как у тебя со свободными мощностями? Мне нужен будет ассистент для конфиденциальных бесед с пациентами. Всё для здоровья персонала! Нужно будет подавать пластины с тестами, игрушки и кофе. Отвлекать внимание, если кого перемкнёт, чтобы меня не покусали... ну я скидываю подробные карты действий и реакций, желательный скин для голо-проекции и всё такое... А, вот и начальство очнулось - буду ждать положительного ответа.

  Альфред движением зрачков подтвердил отправку сообщения для ИИ, а сам вывесил перед собой виртуальную стрелку-проводник. Сейчас побеседуем с главным медиком, ну или кого там решили отдать для объяснения местных правил новичку?

Госпожа Миура посматривала на часы. Куда-то запропастились и шеф-повар Алиса, и что самое странное менеджер Виолетта... Причем голос Виолетты она явно слышала с утра до открытия ресторана.
Сложное время требует сложных решений... Тянуть больше было нельзя. Хозяйка подошла к барной стойке и нажала на скрывающуюся за ней кнопку громкой связи.
- Внимание! Всему персоналу собраться в торговом зале! Внимание! Всему персоналу собраться в торговом зале! - Приятный голос Миуры-сан разнесся по всем помещениям ресторана.
Затем она налила себе воды, поставила на стойку, встала перед стойкой и стала ждать. Когда наконец собрались все, госпожа Миура прочистила горло и объявила следующее:
- Думаю все заметили, что ни госпожи Песцовой, ни Рин-сан до сих пор нет на рабочих местах. Я очень надеюсь, что с ними все в порядке, но не без менеджера и уж тем более без шеф-повара ресторан не может работать. Должен быть тот, кто управляет залом, и тот, кто управляет кухней. Я наблюдала за тем, кто как проявляет себя. И хочу на сегодня доверить эти должности с соответствующими им правами и обязанности наиболее с моей точки зрения достойным. И если все пройдет хорошо, то они и останутся на этих должностях.
Миура-сан еще раз осмотрела всех и остановила взгляд на Лине:
- Временно исполняющей обязанности менеджера, ответственной за зал и работу официантов и маскота объявляется мисс Аверс.
Затем взгляд скользнул по всем поварам и остановился на Рейдене:
- Временно исполняющим обязанности шеф-повара, ответственным за кухню и работу поваров объявляется Игараси-сан. Товарищи, я очень на вас надеюсь, не подведите.
Затем она обратилась ко всем:
- А вы все не подведите их! И меня.
Небольшой глоток воды.
- И еще пара моментов. Мои хорошие, запомните, что у нас гости. Клиенты в соседнем борделе. И кстати об этом... Меканайзер, вы не должны выглядеть так, будто наше заведение создает конкуренцию борделю. Вам выдавалась яркая и приличная униформа, носите ее. Я знаю, что вам важно самовыражаться, но от вас зависит наша репутация. Пушки, патроны имеют место быть, конкурс мокрых маек - нет. Далее, Олег, будь добр побриться. Весь персонал, работающий непосредственно с гостями, должен выглядеть безупречно. Мисс Аверс, проконтролируйте.
- И хорошая новость, - Рэй улыбнулась. - У нас новенький в штате младшего технического персонала. Ольга, принимайте под свое крыло. Молодой человек, представьтесь коллективу и добро пожаловать в нашу большую семью!
- И последнее. Перед открытием я хочу проверить вашу совместную работу. Так что представьте, что я гость и покажите как вы встречаете и обслуживаете гостей. На сим прошу разойтись по рабочим местам и приступить к выполнению своих обязанностей. Спасибо всем за внимание.
Госпожа Миура закончила свою речь небольшим поклоном и направилась к выходу из ресторана, дабы смоделировать ситуацию прихода в ресторан гостя.