Голосование пользователя

Вернувшись, Владимир по-прежнему не обнаружил никого у самолёта. Но вот в самолёте открылся выход в передней секции. По началу забрезжила надежда, что выжил кто-то ещё, но нет, это всего лишь Виктор возвращался со своей добычей.

Хехехехе... Они думают уничтожить Меня этой жалкой тварью? Глупцы! Хотя им это может удастся, но нет, они не смогут. И с этими словами вылез Доминатор из подпространства и разрушаться стал. Полностью вложил себя он в приказ без остатка. Подпитал он червя своей силой. Тем, что тот доесть не успел. Жаль, Доминатор не увидит, почувствует тот момент, когда совсем не останется Великого Ничто и тогда мир этот погрузится в хаос... Одно отрада -

Получатели: Доминатор.

У Кэфира Улей мрачный;
Дыра с мешком на Улье том:
И днём и ночью Мефестофиль
Всё ходит по нему кругом;
Идёт направо - жир заводит,
Налево - Киселя поест.
Там чудеса: там Чёрный бродит,
Почтампт посланья носит ;
Там на неведомых пустотах
Следы невиданных зверей;
Урун там жарит Астрофлейма
А после Астрофлейм его;
Там тьма и дол Кэфира полны;
Там Доминатор тырит Тварей
И прячет их в своём мешке
А после, злобно ухмыляясь, не хочет отдавать их мне;
Там Астрофлейма мимоходом
Вернул в Урун Война крутой;
Там в полном боли и страданий
В огромном царстве тьмы и зла
Грустнеет Чёрный день ото дня;
Там ступа с ядерной тоской
Идёт, бредёт сама собой,
Там царь Ерай над силой чахнет;
Там ничего... там Силой пахнет!
И там я был, и Силу пил;
У Кэфира видел Улей мрачный;
На нём сидел, и Мефестофиль
И поленился сказки говорить.

Ленто что-то почувствовал. И это что-то ему не понравилось.
Кстати, кажется Ленто стал сильнее, ибо теперь не Л. он, ибо теперь Ленто.
Это хорошо.
Но есть и плохое.
И это плохое сейчас чувтвовалось везде. Что-то пытается засосать кого-то в пределах владений Ленто.
Вот Жук зашевелился, но, как он не старайся, не покинет он границ Эгиды, не может он, и крыльев нет, и сил нет. Но суетится. Легонько коснулась его Злата, успокоится призывает.
Червочервь же... Поёт? Сначала не понял Ленто юмора, а затем вник, что Бо, собрат его, создал Гармонию и теперь поёт Червочервь. Пусть поёт. Не страшно. Но приказал Ленто Червочервю не улетать далеко от Эритреи, быть на орбите.
А сам...
Создал он Первого человека. Как пробу, как попытку. Но не совсем человеком получился Лирой Дженкинс. Мог он дышать ничем и остался рядом. Не сам один создавал его Ленто, Злата помогала. Злата так помогала: потратила она свои силы все на усиление умений Ленто.
И стал Ленто более могуч, смог он творить больше.
Получатели:
И послала Злата последнее своё очко силы на улучшение Жука. И тепрь Жук творить больше мог.
А Жук в ответ все свои силы в мать, Злату, отправил, и теперь она влиятельнее и силнее.
Получатели:
Ленто же, силы, ему данные все на созданее новое направил: создал он Лироя Дженкинса, первого из людей, но не человека.
Стал Лерой силён, умён и могуч.
Получатели:

И было ему сказано стоять рядом со Златой и Ленто и покой их блюсти.

Получатели:

"Всего лишь царапина" – подумал Гаррет, на ходу выдёргивая искривлённую стрелу из доспеха и выбрасывая подальше.
Ничего, жить можно.
Хотя насчёт жизни... Некоторые собираются это оспорить.
Топот тварей вокруг. Где же костёр, где же костёр... Надо быстрее найти костёр.
Все думы рыцаря были поглощены костром. Он и не заметил, что в него больше не стреляют.
"Ушли с линии огня, значит." – вздохнул облегчённо асторианец.
Но не тут-то было.

По звукам было понятно, что погоня вот-вот настигнет их. Бежать нет смысла. Значит, пора дать бой.
Гаррет передал, точнее, всучил в руки Клауса факел, и достав свой башенный щит, сказал:
– Стой сзади меня, я буду прикрывать нас щитом, а ты жги их и руби в куски! – дал указания рыцарь, и выждав, когда звуки станут совсем-совсем близкими, поднял высоко щит, и ударил им перед собой.
Кусочки камня отлетели от пола катакомб. Сразу после удара щитом, Гаррет сделал широкий горизонтальный удар, стараясь задеть как можно больше число противников. Рыцарь мог бы и продолжить мясить врагов, но оставил это дело напарнику, а сам сохранил оставшуюся выносливость и встал в защитную стойку, стараясь прикрыть его и себя.

Хлопнул глазами, на окружающие дела глядя.
Не пусто более в Мироздании. Поменьше стало Великого Ничто, но все к этому и шло, ибо творят Сущности, используя его Силу.
Осмотрел получившееся. Вроде довольны все. Радуются. Творят.
Нет, не все. Грустит кто-то в Мироздании.
Червочервь одиноко болтается на границе сгущённого Кэфира, съевший свой Первокамень.
Подлетел ближе.
— Бо, — ухнул музыкально, здороваясь и представляясь сразу. Глазами хлопнул.
Молчит Червочервь в ответ, лишенный голоса, смотрит печально и безглазо на источник кэфирных вибраций.
Нехорошо это.
Протянул ложноножку вперед, коснулся морды Червочервя мягко. Вторую выпустил. Проникли ложноножки в тело Червочервя, меняя его осторожно.
— Смотри, — говорит Бо, и Червочервь открывает свои новые глаза.
— Пой, — говорит Бо, и Червочервь сначала осторожно, а потом все смелее издает разные звуки.
Подыгрывает Бо вибрациями, подсказывает, как нужными частотами достичь Гармонии.
Какой Гармонии? Да вот же она, рожденная в Кэфире, маленькая, переливается всеми цветами радуги, слушает и радуется.
И подпевает даже.
Помогает создавать Музыку Сфер.
И это хорошо.


Получатели: Бо.

Бо, глазами и ложноножками попеременно хлопая, в свете Уруна нежась, странного возжелал и испустил из себя Кэфир, мутный и текучий, расползающийся, что будет вместо Великого Ничто. И теперь каждое движение оставляет след и можно его услышать, Кэфир всё помнит и может всё рассказать.
И Пёс Войны, что создан Войной для Чёрного, в Кэфире летает крыльями, но скорее плавниками плавает, потому что Кэфир пока ещё густой. Живут, к слову, Чёрный с Псом Войны в специальном Улье, и им там хорошо вместе, хоть и заполнен Улей Кэфиром, а не Атмосферой, на которую способностей к Творению у Войны не хватило.
Л. породил Злату, Злату с Синевой, Злата в Синеве, не в Кэфире, чистая, светлая, честная, сильная. Злата — творец, Злата — добро. Злата Синеву почти сама себе сделала, Л. только подсказал.
Ерый же увидел, что от Уруна всем хорошо и сделал ещё и Нихиль, от которого всем плохо. Уравновесил. И Астрофлейма создал из Уруна, Астрофлейма охраняющего Урун, Астрофлейма хитрого, Астрофлейма умного. Астрофлейм не желал от Уруна зависеть, отколупал кусочек, с собой в Кэфире таскает, греется. Кэфир же бурлит.
Доминатор же глядит на Астрофлейма и Свет его и хохочет.

Люкси держала в руках игру и не могла решиться бросить кубики. Ее просили это сделать уже несколько раз, но Лю медлила. Да, она искала приключения, и она их нашла. Настолько много, что хватит на год или два вперед и даже детям и внукам будет что рассказать. А что касается попытки довести игру до конца, чтобы все ее последствия исчезли - так судя по текущему положению дел у них гораздо больше шансов всем вчетвером погибнуть, чем хоть кому-то дойти до Джуманджи. И пока Вениамин пытался отдышаться, а туземцы отвлеклись на шоссе, Люкси решительно зашагала обратно в кукурузу, навстречу приближающемуся огню. Где-то там она и оставила Джуманджи, а затем вернулась, чтобы помочь Вене подняться и довести его практически до дома, а точнее до патрульной машины, которая уже их разыскивала по всем близлежащим кварталам. Бристон же провел в зарослях бамбука всю оставшуюся ночь и лишь с рассветом рискнул выбраться, чтобы также отправиться домой.

Как того и следовало ожидать, на две ближайших недели Вениамин сляжет с тяжелой формой простуды, а Бристон и Люкси окажутся под домашним арестом. Все трое окажутся под пристальным вниманием полиции, которая выяснит, что ребята были вместе с Николаем в ночь его смерти. Местные новости в эти пару недель будут наполнены удивительнейшими событиями - в самом центре жилого квартала из-под земли стали бить несколько мощных подземных источников, всего за одну ночь выросла целая бамбуковая роща, а еще появились волки и несколько туземцев маори. Об этом даже покажут сюжет в новостях нескольких федеральных каналов. Но со временем все забудется. Инженеры проложат для новой реки подземное русло, чтобы не мешать жителям близлежащих домов, бамбуковая роща не переживет зимнего холода, волков отловит служба контроля животных, а туземцев депортируют в Новую Зелландию. Хотя даже там так и не смогут определить, кто это такие и откуда они взялись. А причина всех этих событий останется только в памяти троих детей, которые, повзрослев, уже и сами будут не совсем уверены в правдивости своих воспоминаний. Ведь в детстве и монстр из шкафа тоже казался довольно реальным, не так ли?

Фермер Дин Морган, вспахивая свое поле следующей весной, зацепит плугом какой-то предмет. Очистив его от грязи, Дин обнаружит, что это какая-то настольная игра, причем неплохо сохранившаяся и даже лезвие плуга не оставило на ней никаких следов. Морган подарит ее своей племяннице Джессике на день рождения тем же летом, после чего ее жизнь внезапно круто изменится. Но это уже другая история.

Рекомендуемое звуковое сопровождение: ссылка
=========
=========

Темно. Сыро. Пахнет плесенью и гнилью. Единственные источники освещения - редкие факелы, да фосфоресцирующий мох на стенах. Опасность на каждом шагу. Многочисленные враги и хитроумные ловушки. Все это - катакомбы. Гигантская подземная гробница, где погребены тысячи людей и гигантов. Были погребены до того момента, когда проклятие дало им новую жизнь. А подчас и не проклятие даже, а злая воля некромантов, кои во множестве обосновались тут. Немало водится в этих местах различных тварей, которые всю свою жизнь проводят под землею, избегая солнечного света и питаясь любой живностью, что забредает в их владения.
Здесь можно найти множество полезных вещей. Но стоят ли эти предметы того риска, которому подвергает себя каждый спустившийся сюда?
В царящей всюду темноте, когда едва можно увидеть ладонь вытянутой руки, очень легко оступиться на узких мостиках, или угодить в ловушку. Всюду можно услышать хорошо различимые шорохи и щелчки, хруст костей и скрип. Это бродит нежить. Пробужденные от своего многовекового сна, мертвецы движимы лишь злобой и будут нападать на всякого, кто посмеет приблизиться к ним.
Где-то на самых глубоких уровнях катакомб, по слухам, обосновался один из древних Повелителей - Нито. Но чтобы побеспокоить его нужно быть либо невиданным храбрецом, либо невероятным глупцом. И там же, где-то глубоко, сокрыта тайна ритуала возжигания костров, способная пролить свет на многие загадки и облегчить жизнь. Но, все это лишь слухи. Что скрывают катакомбы на самом деле сможет узнать лишь тот, кто пройдет их до самого конца. И неизвестно будут его ожидать там несметные сокровища или же он только гибель найдет в темноте подземелья.
Единственные безопасные места, в этом царстве тьмы и ужаса - редкие костры, которые можно найти на ярусах подземной гробницы. Во всех же прочих местах - отчаяние и смерть ждут неосторожного путника.



Гаррет из Асторы и Клаус Эридэ
Костер на втором подземном ярусе

Какие пути привели вас сюда? Зачем вы здесь? Звенящая пустота вместо ответа. Вместе пришли, вместе сражались. Давно ли? Вроде бы давно. Хотя, какая-то часть разума подсказывает, что может быть и совсем недавно. Время в этих местах течет совсем иначе. Даже само понятие времени здесь неуместно. Многое неуместно.
Почему вы пришли сюда вместе? Рыцарь благородных кровей и солдат простой. Может, последний - оруженосец благородного господина? Вряд ли. Нет ничего, что указывало бы на это. Значит, просто вместе держитесь, чтобы не сгинуть бесследно. Вместе ведь всегда проще. До поры определенной. Но, это не важно. Всегда важно что-то другое.
Костер горит, тьму разгоняя. Безопасный участок. Но знаете - стоит отойти от пламени, как словно из ниоткуда появятся орды противников, жаждущих забрать вашу душу. Костер согревает и успокаивает. Не хочется покидать его. Хочется остаться рядом с ним в безопасности. Но, знаете, что идти все равно придется, рано или поздно.
если в темноту вглядеться, то кажется, что видны глазницы, горящие тусклым бледно-серым светом. Всего лишь видение это, или же на самом деле нежить ждет - непонятно.

В конце концов параллельные ряды кукурузных стеблей стали плавно заворачивать, повторяя контур поля, а значит вы добрались до противоположного его края. Следуя логичному желанию бежать от надвигающегося сзади огня, сначала туземцы, а затем и Люкси с Вениамином бросились напролом через стебли и вскоре выбрались сначала на техническую полосу пустой земли, а затем и на траву, которой поросла обочина дороги. Веня в который раз за эту ночь упал на мягкую зеленую подстилку, на этот раз, впрочем, всерьез и надолго - сердце бешено выстукивало ритм в висках, в горле как будто застрял кактус, а а боль в правом боку была такой, что парень не удивился бы, обнаружив торчащее из него древко копья. Люкси чувствовала себя получше, но тоже серьезно сбила дыхание и едва держалась на ногах. Зато двое туземцев как ни в чем не бывало стояли у самого края асфальтированного шоссе и в полнейшем изумлении осматривали освещенную фонарями дорогу. Это было Иллинойс авеню, трасса с разделительной полосой и двумя полосами в каждом направлении, сейчас машин не было, но раз в несколько минут тут непременно кто-нибудь проезжает. И похоже, это сооружение произвело на маори серьезное впечатление.

Бристон, обнаружив, что за ним никто не гонится, постарался пробраться обратно к тому месту, откуда они все только что побежали. Зачем он это сделал? А черт его знает, просто какая-то неведомая сила подсказала ему, что так надо сделать. Аккуратно и главное тихо пролезая между стеблями бамбука, рыжий вскоре обнаружил небольшой просвет между новенькой бамбуковой рощей и высушенной кукурузой. Там двое воинов маори держали Николая, а их вождь ходил перед русским взад-вперед и что-то периодически выкрикивал. Бристон затаил дыхание и стал наблюдать. Он находился достаточно близко, чтобы видеть, как на шее Николая вздувались жилы - парень вот-вот был готов взорваться, и именно это вскоре и произошло. Когда главный туземец в очередной раз оказался напротив своего пленника, тот резко резко вскочил, непонятно как освободившись из рук маори, и одним точным ударом сшиб вождя с ног. Все что происходило потом хоть и показалось Бристону словно отснятым в замедленной съемке, на самом деле произошло всего за несколько секунд. Воины ринулись на Николая с двух сторон, и хотя тот ревел как медведь и размахивал огромными ручищами, оружие все же настигло его. Под устрашающие боевые крики маори потомок русских царей упал на землю, неоднократно пронзенный копьями своих соперников. Бристон видел как брызнула алая кровь из ран, видел как один из туземцев хладнокровно добил уже лежащего противника, вогнав острие оружия прямо в шею Николая.

А потом маори склонились над своим вождем, пытаясь привести его в чувство.

В первый день новой луны Перавъятха встречала разношерстных бродяг, явившихся на клич правителя. Стражники у ворот города кривились от вида оборванцев, заявляющих, что явились служить чуть ли не героями, и вспоминали старые времена, когда таких и в город-то не всегда пускали. Но дисциплинированно объясняли, куда явится, да кого искать чтоб заявить о себе, принести клятву служить радже Перавъятхи и защищать его подданных и странников в его землях.

Новоприбывшим пришлось протопать через полгорода от ворот до дворца, лишь затем чтобы найти там даже не советника раджи, а одного из его учеников, который им и сообщал, что де советник скоро прийдет, надо чуток подождать. Велел расположится в тенечке сада во внутреннем дворе дворца, и деловито куда-то ушел. Чуток выдался немаленьким.

Наконец появился старик в брахманских одеяниях, подслеповато выставлявший вперед себя руки со скрюченными ревматизмом пальцами, чтобы не натыкатся на деревья в саду, но ковыляющий так бодро, что свита за ним едва поспевала. Свита, собственно, состояла из все того же ученика, на этот раз с кипой пальмовых листов в руках, да двух еще совсем юношей, тоже со знаками принадлежности к мудрой варне на лбах, тащащих какой-то мешок.

Советник сощурился, явно с напряжением всматриваясь в лица представших перед ним людей, судя по всему пересчитал, о чем-то пошептался с учеником, потом кивнул мальчишкам:
-- Бездельники... Шевелитесь, начинаем.
Один из брахманчиков пошарил в мешке, извелк из него чашу, вроде бы золотую, хотя и мятую и царапанную, и отдал ее в руки Мудрого. Второй бегом отправилсчя к колодцу, и вернулся с бадейкой воды. После чего оба юноши встали по бокам брахмана и высокими голосами запели слова, видимо, присяги. О чем точно -- не разобрать, выхватывалось "служить", "защищать добродетельных", "закон и польза", "благо", "безкорыстие", "долг". Вроде имя Вишну поминалось во фразе с "добродетельно исполнит", а Ямы рядом с чем-то про "ежели нарушит клятву".

Собственно, само принесение клятвы заключалось в том, что брахман по одному звал к себе пришедших, выливал на макушку чашу колодезной воды, клал руку на лоб и спрашивал скрипучим старческим голосом:
-- Ну что, клянешься в том, про что вон они поют? -- Кивок на двух юношей по бокам, он даже не просил повторить слова присяги, просто спрашивал, заглянув в глаза, и дожидался ответа. -- Ну вот и славно, ступай. Следующий подходи.
Когда подростки допели и замолчали, брахман не оборачиваясь наставил:
-- А как до конца допели -- по новой и начинайте. Глотки молодые, небось не осипните.
И продолжал все так же принимать клятвы:
-- Клянешься в том, о чем они пели? А слова-то хоть разобрал? Ну и славно, ступай. Следующий.
-- Клянешься в том, о чем они пели? А кто такой Яма хоть слышал? Ну и славно, иди. Следующий.
-- Клянешься в том, о чем они пели? Эпа... Ты сын кштария внебрачный, чтоль? Ладно, можешь не отвечать. -- Слегка кивает ученику, что стоит в сторонке с кипой пальмовых листьев в руках, тот делает какую-то пометку. -- Клянешься? Ну, храни тя Вишну. Следующий.

Когда дошла очередь до первой девушки, советник все так же вылил чашу воды на голову, но едва возложил руку у него вырвалось:
-- Обосри меня Ганеша! -- Брахман слеповато уставился на девушку перед собой. -- Это еще зачем здесь?
Кивнул ученику подойти, пение моментально замолкло, и старик с учеником шептались о чем-то. Брахман покачал головой, но продолжил как ни в чем не бывало.
-- Клянешься? Ладно, иди.
Певчие продолжили свое дело без напоминания, едва старик прекратил шептатся с учеником.

Луис лишь ухмыльнулся, мотнул головой и спокойно подошел к Нэту,
- О! Великий Савдэм, помоги этому храброму воину, что помог мне приблизиться к победе во славу тебя, преодолеть всего невзгоды и ранения! Heal!
Паладин прикоснулся острием меча одежды Нэта и теплая струйка желтого цвета пошла от паладина к воину. Скорее всего, Нэт почувствовал прилив сил и то, как его кожа на месте ранений затягивается, а болевые ощущения исчезают,
- Ну как? Лучше думаю...
Спросил он у своего товарища, даже не дожидаясь ответа.

Сейчас к вам из джунглей гости зайдут
Выпадет семь, и они пропадут

Вслед за постепенно исчезающими зелеными буквами раздался новый треск из только что образовавшегося бамбукового леса. Из частокола стволов, громко переговариваясь на незнакомом языке, буквально вывалились на край кукурузного поля двое практически обнаженных людей. Невысокие и худые, их кожа была смуглой, почти черной, а в руках они держали довольно большие топоры, которыми и прорубали себе путь. Кроме набедренных повязок и оружия у призванных игрой гостей не было больше ничего. Увидев перед собой других людей, в лице Бристона, Вениамина, Николая и Люкси, туземцы остановились и замолчали, а из бамбуковых зарослей появилось еще несколько.

***

Те Пуни проснулся в хорошем расположении духа. Как и предсказывал жрец, ночью трижды шел дождь, а перед самым рассветом ветер стих, и когда взошло солнце от влаги не осталось и следа. А это значит, что у остальных предсказаний были очень веские основания оказаться правдивыми. Поэтому вождь решил без промедления выступать, и добиться, наконец, победы над своим несносным братом, чье племя жило по ту сторону реки и почему-то претендовало на землю на этом берегу. Самым тщательным образом восстановив на лице белый боевой раскрас, Те Пуни и еще шестнадцать воинов отправились насаждать справедливость своим соседям.

Кроме веских предсказаний жреца у вождя был еще один повод для уверенности в собственных силах - два железных топора, подаренных ему белокожими всего несколько дней назад. Это бесценное оружие было доверено двоим самым крепким воинам, остальные же несли с собой традиционные кокири. Но не успела скрыться за ветвями последняя хижина, как что-то пошло не так. Внезапно земля содрогнулась под ногами воинов, а солнечный свет померк и стало также темно, как и ночью. Деревья стали двигаться, описывая вокруг них круги и все ускоряясь. Некоторые из людей бросились бежать обратно и Те Пуни видел, как они бесследно исчезают в черноте, будто проходят сквозь полог из плотной ткани, другие сталкивались с двигающимися деревьями и вождь слышал их крики боли.

Впервые он столкнулся со сверхъестественным лицом к лицу. До этого Те Пуни приходилось только слушать рассказы шаманов и жрецов, но сейчас вокруг него происходило именно то, во что он уже, кажется, переставал верить, глядя на мир с высоты своих лет. Вождю было страшно. Так страшно, как еще не было никогда в жизни. Он чувствовал стук сердца у самого горла, отдающийся в ушах, и неприятно сосало в животе. Ноги стали ватными и отказывались слушаться, а иначе Те Пуни тоже побежал бы в темноту, в надежде, что там где она заканчивается он сможет снова увидеть солнечный свет. Но вместо этого он только закрыл глаза и стал молить бога леса, Тане, о пощаде. И его молитвы были услышаны - хотя вокруг все еще было темно, но земля прекратила дрожать, и они оказались в незнакомой бамбуковой роще.

Оставшиеся с ним воины, а их было теперь всего семеро, тут же заговорили о проклятии и о том, что сам Ту, вероятно, помогает их врагам, да и сам Те Пуни готов был в это поверить. Но нужно было выбираться из этого проклятого места, и два железных топора оказались тут весьма кстати.

***

Несколько секунд дети и туземцы молча смотрели друг на друга. Очевидно, и те и другие были ошарашены такой встречей. Бристон даже забыл, что держал в руке сигарету и вспомнил об этом только когда больно обжег себе пальцы. Непроизвольно громко вскрикнув, рыжий выругался очень нехорошим выражением и тут же в его сторону полетело копье. Лишь каким-то чудом парень дернулся именно в том направлении, в каком было нужно и острие пролетело ровно там, где секунду назад была его голова. С негромким стуком оружие вонзилось в землю где-то за спинами ребят, среди зарослей кукурузы.

Услышав крики с противоположного конца арены, гнорфийка проворчала:
"Ушастый увидел кровь и обиделся? Эх, мужчины с их громкими, но беспочвенными заявлениями: летуна поймать не успел, против рыцаря один-на-один выйти побоится..."

Рядом снова открылись порталы и снова полезла какая-то нечисть.

"... а до меня он даже добежать не успеет. Я раньше лягу" - криво усмехнулась Ингела.

"Какие они шустрые", - Рок подтягивался, что бы залезть на стену и удивлялся, - "чувствую себя черепахой. А этот куда усвистал? Или спьяну не понимает, что хер там прикроешь его задницу в такой дали".
-Б..ть!!! - Громко разнеслось по все арене, когда кирпич под лапами Рока раскрошился.
-Так, - сказал он отряхиваясь, хранить молчание смысла уже не было, все кто мог услышали это падение, - хорошо, без переломов. Пьяному уже не помочь. Тогда пойдём выместим злобу на ком нибудь!

Тем временем на вышке и шарах во всех уголках Савдэмии:

СнГ: Дан старт турнира! Поехали!

Г: Порталы на арену открыты и участники резво начали поединок. Двое из команды зелёных тут же двинули на восток, преодолев мост через водный канал. Тогда как остальные члены этой команды решили брать стены арены. Разделение команды: продуманный план или разлад в стратегии?

С: А кто ж их знает, Гыль! Может те двое за флагом решили двинуть. Так или иначе, а их противники настроены куда более агрессивно, о чём доказывает их целенаправленное движение к месту дислокации команды-противника. Погодите, что это?! Боец, назвавшийся Псиоником, чудесным образом взмыл в воздух, да ещё и позволил товарищу по команде проделать тот же трюк. Никогда такого не видел! Эль-Мар, признаю Вашу истинность, разве подобная магия доступна обычным смертным?

Э: Во-первых, не стоит способности истмагов считать тонким искусством, доступным только нам. В мире достаточно волшебников, освоивших некоторые магические приёмы, которые многие считают сугубо истинной магии. Во-вторых, Псионик ещё на этапе отбора показал свою скрытность и нежелание открывать свою личность, поэтому мы не знаем о всём спектре его способностей, не говоря уже о происхождении диковинной расы в целом. Так что этот турнир покажет савдэмцам, насколько богат мир магии и какие могущественные людины живут среди нас.

Г: Спасибо Вам за слово! А тем временем у нас произошёл первый контакт.

С: Хомолянин Сап Лулман выпустил стрелу, которая изрядно потрепала нервы упомянутому уже парящему Псионику. Да, троллю ещё повезло, ведь стрелы этого парня пропитаны ядом, судя по выданным нам записям.

Г: Но, видимо, яд не проник через царапину. Хотя не думаю, что это мизерное количество может привести к серьёзным и моментальным последствиям. Но в любом случае с левитацией магу надо быть осторожнее, так и подстреленным стать недолго. Может стоит последовать примеру монаха, который решил окончить свой полёт в коридоре между начальными комнатами команд?

С: Так смотри же, он так и делает, опустился за стены! Теперь в этом коридоре трое "синих", ещё один хомолянин в полном чешуйчатом доспехе взял и с лёгкостью сиганул в воду и так же выбрался на другом краю. Ты его росточек видал? Что же там за атлет сидит?

Г: Хах, да, тяжесть амуниции его абсолютно не сковывает в движениях. А вообще команда "синих" упорно настроена на штурм. Вот и ловкая гнорфийка уже успела заползти на стену, выбрать себе место для стрельбы, вколочить в камень тяжёлую павезу в качестве укрепления и, собственно, начать стрелять в противника. Ну просто истинная женщина гнорфов! Даже при всём при этом умудрилась попасть в того самого стрелка, что заставил Псионика не баловатся с полётами - Сапа Лулмана.

Э: Не вижу причин для удивления, друзья мои. Имя этой гнорфийки - Ингела Бергквист. И она известная охотница на драгонов. Усилиями её гильдии и её самой в особенности был убит не один драгон. Конечно, люд складывает байки о десятках поверженных тварей, но пару-тройку драгонов она и её союзники отправили в мир...

СнГ: Ох ты ж едрён-драгон!

Г: Простите, что перебиваем, Эль-Мар, но на арене один из бойцов применил мощнейшую магию! Лишь одно слово известного наёмника Генриха Панюса и на арене появляются три огра... огрихи! Вы посмотрите, эти чудовища размалёваны, как на гуляньях в честь возвращения героев из Гробницы Савдэма, да ещё и напевают что-то. Хомолянин не только открыл козырь из рукава, показав свои магические способности, но оказался ещё и с юморком. Призванные огры женского пола вызвали симпатию у зрителей на трибунах. Вы слышите?

С: Да, орут и даже подпевают серым чудищам, хах. Оппа! А они не только настроение могут поднимать! Может кто-то подумал, что огрихи призваны лишь в качестве отвлекающего манёвра или барьера какого? Так нет же, смотрите, эти существа могут бить, и бить сильно. И снова досталось чудному троллю. Первый же удар подкосил его, едва не вогнав в каменный пол. Псионик едва стоит на ногах, сумел лишь сжать на груди оберег в виде клыка собаки, от чего фигура его на глазах выпрямилась, словно увеличившись, но общее состояние по-прежнему оставляет желать лучшего.

Г: Вох! А вторая огриха решила не оставлять шансов Псионику. Это явно конец. К сожалению, мы не сможем лицезреть все его скрытые возможности, которые так нас заинтриговали уже с самого начала. Быстрый бой, быстрая смена в равновесии команд. Так бывает: вроде "зелёные" не спешили выбираться из своей комнаты, а "синие" начали активно наступать. Кстати, один из них, тезаурус Рок, по обыкновению своей расы вышел на охоту - боец скрылся из виду противника и добавлял интриги в развитие боя. Казалось бы, инициатива на стороне "синих"...

С: А вот и хвалёная гнорфийка получаем сокрушительный удар от призванной соперницы!

Г: Вот-вот, "зелёные" не так просты, как показались в начале, а теперь и преимущество на их стороне, что ярко доказывает окровавленное тело падшего Псионика...

Э: Сейчас мой собрат Альтевайс должен выхватить это тело из пучины сражения и оказать помощь, как и предписывали правила этого турнира.

И, действительно, в тот же момент тело Псионика, обильно покрывающее арену кровью неестественного цвета, исчезло с глаз зрителей и тут же оказалось внутри синего квадрата, где участники впервые были выставлены на показ. Старый элиец прикоснулся к прозрачным стенам комнаты, состоящим из защитной энергии, и бездыханное тело тролля ожило. Альтевайс успел вернуть к жизни бойца, а раны его постепенно начали затягиваться, что вскоре позволило бывшему члену команды "синих" наблюдать за развитием событий на арене уже по той же картинке, что наблюдали все савдэмцы.

-- С первой кровью! - Поздравил Генрих Сапа. Впрочем, покольку Сапу тут же в ответ тоже прилетела стрела, поздравлять стало уже не с чем. Сам же Генрих быстрым но уверенным шагом пошел впреде, под стену, на ходу простерев руку и произнеся громкое "Пуф!".

И по этому "пуф" в трех точках боевой арены ненадолго открылись порталы, откуда выплюнуло по огру. Точнее, по огрихе. Судя по виду, девчонок засосало с какой-то огровской дискотеки: они были приодеты, явно модно (в огровском понимании моды), с вплетенными в волосы косточками, и даже губы накрашены волчьим навозом, и глаза подведены. Кроме того, девочки еще ритмично подергивались и нестройным хором пели известную огровскую песню с припевом "Бум! Бум! Бум! Дура дурой!". Дубинки, впрочем, у огрих были с собой. Настоящая девушка всегда носит с собой дубинку -- никогда не знаешь, когда встретишь своего суженного, надо не зевать -- дубинкой по башке и тащить в укромное место, пока кто не увел.

Огрихи, продолжая петь, осмотрелись вокруг, явно еще не понимая, куда их занесло. Что поделать, сообразительность не является сильной стоороной огровских девушек. Тут первая из огрих заметила троллиху. Троллиха ей явно не понравилась, такая может и суженного увести, знаем мы этих троллих. Распевая "Бум! Бум! Бум!", огриха яростно бумкнула по псионику дубинкой, не особо выцеливая голову или какое другое жизненно важное место.

Вторая огриха все еще ошарашенно огрядывалась по сторонам, но как увидела, что ее подружка бъет дубиной троллиху -- решила присоединится. Нельзя же пропускать веселье. Атаковала она не менее яростно, хотя тоже не выцеливая голову или чего еще.

Третья огриха решила, чтобы не отставать от подружек, отдубасить гнорфийку. Непонятно, чем не понравилась гнорфийка. Возможно, это была просто совершенно не толерантная огриха. Дубиной махала яростно, тоже особо не выцеливая жизненно важных частей гнорфского тела.

Отмахавшись, огриха на стене оглянула окрестности по другую сторону, вдруг там тоже кто интересный затаился, потом девушки переглянулись, пропели все вместе
"Бум! Бум! Бум! Дура дурой -- вииии!", сорвавшись в конце пения просто на радостный визг (что в орочьем исполнении попадает куда-то в диапазон баритона). Девушки явно были в восторге от того, что они делали, и вообще, какие же они клевые. Можно сказать, cool girls.

1-ые сутки 1-го месяца 2-го года новой эры, полдень.

Где-то на северном побережье Центральной Савдэмии.

Два существа, телом схожие чем-то на волков, но густую шерсть имеющие лишь на туловище, а лапы, морду и хвост абсолютно лысые. Последняя часть тела, к слову, в длину превосходила все остальные. Этих одомашненных зверей местные зовут годсами. Но суть не в них. Годсы рьяно, но без кровопролития, боролись за внушительную обглоданную кость, которую доселе швырнул им хозяин. И неожиданный хлопок, раздавшийся где-то совсем рядом, заставил годсов, истошно поскуливая, разбежаться в разные стороны. На эти звуки выскочил из стоящей неподалёку хижины мужчина статный, не иначе как тот самый хозяин трусливых животных. Хотя охарактеризовать их так - дело поспешное, поскольку людин сразу заметил причину такой реакции своих питомцев. Посреди равнины, где растительность жить хотела без особого желания и расположились лишь северный охотник со своей семьёй да морозный ветер, в воздухе быстро разрастался шар волшебный. Почему волшебный? Так уж людин с ходу решил, ведь как по другому обозвать явление, когда вроде и прозрачный он, да оттенок голубоватый, колышется суматошно и границы чёткие имеет. Словно в воду кристально чистую смотришь, но без отражения. Поначалу охотник было струхнул, как и годсы его, за копьё взялся, швырнул в чудо невиданное, оно насквозь проскочило и воткнулось позади, стал реакции ждать... не последовало. А шар тем временем уже с его добрый рост стал, затих, расти перестал. Мужчина в исступлении продолжал глазеть на зависшее над землёй водяное явление, пока то, наконец, не изъявило желание изменить свой вид. Прозрачность сменилась на изображение старого (и это ещё слабо сказано) элийца. Лысая голова с редкой седой бородой и скупой, но искренней улыбкой уставилась на мужчину, не смея хоть немного пошевелиться. Охотник полностью обошёл шар, не отрывая взгляд от старика, но тот продолжал смотреть строго в глаза, словно передвигаясь вместе в области шара. Чувство тревоги у северянина уже давно сменилось непреодолимым любопытством. Желая поскорее поделиться новостью, мужчина ринулся в хижину, зазывая на улицу всё своё многочисленное семейство...

Хомолянская Империя, Центурио.

Схожий хлопок, но уже гораздо громче, раздался на Площади Императора в хомолянской столице. И такой же шар начал жадно поглощать пространство, воцаряясь по центру площади. Благо последняя имела внушительные размеры и, когда водяное явление стало в охвате с доброго каменного драгона, которого видали на берегах Ильенферо, то места для ошарашенных прохожих хватало ещё вдоволь. И каждому из них в глаза смотрел всё тот же старый элиец. Впрочем, в отличии от далёкого от цивилизации северного охотника, в Центурио некоторые могли узнать в старике не кого иного, как истинного мага Альтевайса - долгожителя и наиболее уважаемого из ныне существующих истмагов.

Однако далеко не только в этих двух местах в одночасье образовались данные шары. Сотнями, тысячами, десятками тысяч, ай, кто же там сосчитает, раскинулись они по всей земле Савдэмии, по всем её закоулкам так, что каждый савдэмец мог сейчас лицезреть физиономию старого истмага. Всюду, будь то катакомбы самой большой гладиаторской арены в том же Центурио, или подножие горы Эйофиль в самом сердце Гнорфского Королевства, или вершина одной из элийских гор Скалистого Света, или посреди болота уркского племени, или даже на просторах Ледотрона, где партия путешественников-авантюристов пытается согреться собственными телами в импровизированном жилище, везде сейчас воцарилось непонимающее молчание и ожидание не весть чего. Так что же это за шары дивные и почему хранят они в себе образ известного истмага?

Озеро Кантата-Лакум, остров Инсуламмаги - главная резиденция истмагов.

Наверху высоченной Башни Волшмэджа стояли в кольце, взявшись за руки, двенадцать истмагов. В центре кольца этого находился уже знакомый всем шар, отличающийся значительно от остальных беспокойством своей структуры. Если прочие можно было сравнить со спокойной водой, изредка пускающей волнующую рябь, то этот шар шёл в сравнение лишь с фрагментом бури в океане. От него вверх устремился столб такой же энергии, лишь под небосводом распушившийся в различные стороны на мириады нитей, уходящих вдаль и из виду. Истмаги стояли неподвижно, задрав головы вверх. В их глазах была пустота, а точнее маленький сгусток той же водяной магической энергии. Не иначе, как именно здесь брали жизнь те шары, раскиданные по миру. Но откуда образ старого элийца?

Ответ расположился в трёхста метрах на восток, где стояла недавно отстроенная арена истмагов, в размерах уступающая, пожалуй, лишь упомянутой центуриойской. Множество люда полностью заполнило трибуны и гомонило в предвкушении какого-то действа. На непосредственной арене стояла площадка выстроенного поля боя, огороженного защитным полем, которое выдавало себя едва заметным маревом, как над песком при палящем солнце в пустыне. На арене не было ровным счётом никого. Зато вот в вышке, возвышающейся немного над трибунами, движение было заметно. Здесь расположились четверо. На креслах сидели истмаг из урков Эль-Мар Сийтифико, известный своими познаниями в различных областях магических проявлений и не только, и людин по имени Сворч'н'Гыль - представитель расы бимайтов, похожих на хомолян, но имеющие две... головы, способные мыслить отдельно, да и нрав имеющие разный. Оба они с воодушевлением смотрели на арену, в отличии от третьего присутствующего здесь, который стоял спиной ко всем, им и был тот самый Альтевайс. Лицом к лицу к нему стоял ещё один истмаг - хомолянин Форти Люзионистар, доблестный воин за мир в Савдэмии. Правая рука его твёрдо замерла в воздухе и была направлена в сторону Башни Волшмэджа, а глаза его, подобно глазам той дюжины истмагов, представляли собой сгусток водной энергии.

- Кэхэм, ну штось, начнём! - заговорил Альтевайс, прокашлявшись, после чего истмаг-хомолянин лишь моргнул и ежесекундно изображения на всех шарах в мире зашевелились, повторяя то, что видел своими глазами Люзионистар.

- Приветствуем всех вас, жители славной Савдэмии! - в добавок к картинке шары начали источать звук, попутно пуская водную рябь, от чего некоторые попадали на пятые точки, некоторые бросились в рассыпную, некоторые, как те путешественники на Ледотроне, истерично взвизгнули, осознавая, что некто вторгся в их личное пространство, но многие всё же приветственно закричали, озаряясь улыбками. - Пред вами лик мой, истинного мага Альтевайса, старейшины истмагов. Я нахожуся сейчас на острове Инсуламмаги, что на озере Кантата-Лакум стоить. И причиной, по коей тревожу вас, является событье, приуроченно к провозглашению новой эры в счёте жизни мира нашего - Савдэмии. Давно уж Велико Спокойствие царит на землях, давно уж люд не видывал воин страшных, настали мирные времена. Не гоже болей с мечом на соседа лезть, не гоже болей кулаками дела решать люду, но никуда не деть жажду к боям знатным у людина каждого, падок он на доблесть и честь, что в битвах достаются. Потому хомоляне бои гладиаторски по всей Ямперии затеяли, но пороком кровожадность и смерть выходит. Потому савдэмспорт в мире появился, но пуще за наживой алчный он бежит. Посему же мы, истмаги, устраивае-е-е-е-м... ПЕРВЫЙ ТУРНИР САВДЭМИИ! Гы-хы, кэхэм, гы-хы...

Альтевайс, после натурального крика в последних словах, закашлялся знатно, что вызвало паузу. Хотя оно, может и к лучшему, поскольку после этих слов люд на трибунах как один поднял такой ор, что речь элийца была бы заглушена. Форти Люзионистар, решив воспользоваться случаем, показал всем зрителям, что тысячами сейчас с открытыми ртами пялились в шары, медленно обвёл взглядом пустую арену, трибуны, остановился на особо украшенных местах, прищурился, что позволило приблизить изображение на шарах, и представил зрителям лидеров практически всех государств и рас. Где-то это вызвало ор наподобие тому, что раздался на трибунах, где-то люд начал плеваться на шары, завидев своего "горячо любимого" правителя. А тем временем старый истмаг продолжил.

- На этом турнире мог принять участие ктось угодно: от плебея какого до ямператора. Однако из числа изъявивших желание померить свои силёнки истмагами были отобраны десять сильнейших людин. Они разбились на две команды: синие и зелёные значится, которые схлестнутся в честном и равном бою. Победителям достанется мировая слава, а их имена останутся в памяти всех савдэмцев, которые наблюдают за этим турниром, агась. Турниром, в ктором не будет кровожадных смертей, турниром, во время кторого прочие бои уйдут на второй план, турнира, кторый олицетворяет силу и доблесть его героев, героев Савдэмии. И с этого момента истмаги обязуются проводить такой турнир каждые пять годков, чтэб люд стремился добыть славу не в чудовишчных войнах, а на арене в справедливом противостоянии. Так давайте же познакомимся с нашими героями!

В мгновение ока Альтевайс растворился в воздухе, принимая облик сверкающей и искрящейся дымки жёлтого цвета, которая устремилась вниз на арену, ударилась в круглый постамент, что расположился с краю от огороженной защитным полем площадки боя, и старый элиец снова материализовался в прежнюю форму. Зрители на трибунах могли наблюдать, как белая дымка промчалась следом и на постаменте вскоре стояли уже два истмага, но прочие зрители Савдэмии по-прежнему Люзионистара лицезреть не могли, поскольку видели всё глазами самого хомолянина. На каменном постаменте перед истмагами синим и зелёным цветом были вычерчены соответственно два больших квадрата, примыкающие друг к другу.

- Встречайте, команда синих: Рок, Пьяный Мастер, Безлицый... тьфуть-мать, это на каком языке они тут начиркали? - пробубнил себе под нос Альтевайс, но услышали его все савдэмцы, кроме тех, что сидели на трибунах. - Ψсiiонiiк и Ingela Bergqvist! И их противники, команда зелёных: Луис Бостон, Гранди, Сап Лулман, Генрих Панюс и Нэт`Ия`Кэс`Кот.

Называя имя очередного участника турнира, истмаг выставлял руку вперёд и через дымку своего цвета герой появлялся из ниоткуда в квадрате своей команды. Зрителям поначалу было непонятно, почему герои послушно стоят в пределах своих квадратов и контактируют лишь с членами своей команды или лишь переговариваются с противниками. Но вскоре Люзионистар прояснил ситуацию, превратившись снова в дымку и ворвавшись в пределы квадратов. Шары по всей Савдэмии показали картинку изнутри: участники турнира находились внутри комнаты, где стенами являлась то же защитное поле, только прозрачной из них была перегородка между командами, остальные же не позволяли увидеть героям, где они находится, впрочем, как и услышать. Как бы ни хотели бойцы, но пройти сквозь поле, созданное самими истмагами, им не получится ни телом, ни сознанием, ни оружием, ни магией. Люзионистар, присутствие которого в квадратах команд было от них же сокрыто дымкой незримой, прошептал лишь участникам:

- У вас есть буквально пара минут перед началом боя...

Мда, после этого боя будет что обсудить. Но это после, пока нет времени выяснять, кто прав кто виноват, надо исправлять ситуацию. В обороне партии возникла брешь, закрыть которую Генрих мог только собой. Чтож, сегодня каждому предстояло выполнять свой долг до конца.

Уверенным шагом Генрих направился чуть влево и вперед, в дверной проем, за которым была куча противников. Перехватив шпагу обратным хватом, атлант поднял над головой скрещенные шпагу и револьвер, четко и слегка нараспев проговорив:
-- Вы не пройдете! -- И дернул шпагу вниз, лишь в последний момент сообразив, что бить острием шпаги о пол не надо -- затупится.

Сразу после этого Генрих почувствовал, как пространство вокруг, послушное его воле, слегка искривляется. Будто он стал шаром стекла в воздухе для лучей света: с их точки зрения к центру шара ведет только путь, направленный точно к центру, всякое отклонение от центра усиливается, этот эффект называется оптическим преломлением. Только для Шарасса он теперь действовал на куда более тяжелые объекты: пули, стрели, косы, зубы... Вернув шпагу в положенное ей положение, Генрих ждал атаки.

Небо было первым что бросалось в глаза. Небо затянутое блеклой серебристой пеленой до самого горизонта, сквозь которую пробивался тусклый пепельный свет окрашивая окружающий мир серыми «пыльными» красками.
Вторым, заметным взору, явлением – был лес. Нестройные ряды старых кривых деревьев вокруг, чьи корни частично вылезали из земли переплетаясь друг с другом в замысловатые узоры, а ссохшиеся от времени стволы больше напоминали перекрученные вдоль своей оси спирали. Редкие сморщенные листья, чьи собратья большей частью покоились сухим ковром у подножия уродливых деревьев, венчали обезображенные кроны, ветки которых сотнями кривых «пальцев» тянулись друг к другу сцепляясь в немом рукопожатии. И лишь холодный тихий ветер легким скрипом переплетенных ветвей нарушал извечную тишину молчаливых исполинов.
На небольшой не более десяти метров в диаметре прогалине посреди застывшего леса проснулись они. Одиннадцать человек… нет, одиннадцать существ, ибо не все из них были людьми, выдернутые чьей то неведомой силой из родных миров и мест, и оказавшиеся здесь. В мире настолько чуждом им, насколько чуждыми они были для него.
Странники проснулись одновременно будто по команде и стали медленно, вяло, непонимающе оглядываться по сторонам. Рассматривая то «пыльное» небо вверху, то мрачные деревья вокруг, то друг друга.
Это была поистине странная компания: сухощавый сатир чья фиолетовая шерсть казалась темно-коричневой под пепельным светом спрятавшегося за серой пеленой светила; Низкорослый обритый на лысо монах облаченный в одеяния монастыря крепко сжимающий свой посох; молодая девушка чье миловидное личико беспокойно облизывал верный лисенок; мужчина и женщина, оба в светлых жреческих одеждах, что проснулись крепко держась за руки; На первый взгляд совершенно обычный юноша черты лица которого напоминали дикую кошку; Ухоженный парень, с черными сальными волосами и верной булавой в руках – наверное самый обычный из этой пестрой компании; Было здесь и не совсем живое существо. Массивный каменный голем, безучастно осматривающий своих неожиданных спутников; Совсем молодой маг в коричневой мантии истово сжимал в руках какой-то фолиант будто тот служил неким спасательным кругом; Не старше мага, на вид, парень в кожаных доспехах и короткой стрижкой; И рыцарь - настоящий гигант на голову выше голема закованный в тяжелые латы, чье лицо было скрыто под крепким забралом полного шлема.
В середине прогалины располагались слегка закиданные землей останки давно остывшего костра. Именно вокруг него пробудились странники, будто вчера остановившиеся здесь, и решившие заночевать под убаюкивающие потрескивание веток объятых теплым пламенем разведенного костра. Узкая, не более пары метров шириной, тропинка протоптанная кем-то давным-давно выходила с одной стороны лесного массива, почти по центру пересекала этот не заросший деревьями «островок», разделяя его напополам, и вновь скрывалась в полумраке дремучего леса. Стволы страшных деревьев на границе одной половины прогалины находились очень близко друг к другу, а их корни переплетались слишком сильно и высоко, превращаясь в настоящую ловушку для неосторожного путника. Деревья на другой стороне, напротив, были достаточно удаленными друг от друга что при желании позволяло пройти в глубь старого леса.
Холодный ветер, редкими порывами настигал странников, заставляя тех невольно ежиться. Они не понимали где находятся, и как сюда попали. Им было ясно лишь одно – оставаться бессмысленно, нужно идти…

Скрывавшийся за досками воин разрядил свой арбалет в Луиса на удивление точно. Удивительно, как тот вообще устоял на ногах. Другой арбалетчик скрылся в дальней комнате.

В это время с гиканьем по лестнице, шлепая мокрыми ногами, понеслась толпа крестьян. Спустившись, они неумело накинулись на Шарасса, но он легко уворачивался от их оружия.

А сверху раздался металлический голос:
- Вы обречены!

Нэта передернуло. Неужели все-таки явление из мира его детства?

ссылка

- Не приканчивает, а прикончит – Бристону нечего было больше ответить на это, ведь во всём остальном Вениамин был прав – надо играть и выиграть или хотя бы выжить до утра, иначе розыскная операция по нахождению рыжего его родителями начнётся незамедлительно.
«Ну, что ж, надеюсь, кошки сейчас не превратятся во львов» – Бристон раскрыли игру, поставив её на кухонный стол, и кинул кубики, ожидая всего что угодно.

Прошло почти две недели после приземления. Жаркая погода приводила к тому, что даже стойкие к такому климату местные предпочитали прятаться по домам, не высовываясь наружу без особой надобности. Тем, кто работал в поле (поля находились за городом, выращивали там самые разные овощи) сочувствовали. Женщины и девушки носили им воду, которую брали из близлежащей реки и фрукты, дабы те могли утолить жажду.

Землян, куда бы они не пошли, всюду сопровождала небольшая толпа - в основном детишек и тех, кто по какой-то причине не работал. Впрочем, туваки держались на расстоянии и особых проблем не доставляли, в отличие от Гита. Старик, несмотря на возраст, оказался очень выносливым и таскал землян по всему поселению, показывая интересные, на его взгляд, вещи. И если местный храм (построенный из камня, причем весьма профессионально, в отличие от обычных жилищ из дерева), стены которого изнутри были расписаны сценами охоты, танцев и каких-то других, непонятных для людей действий, оказался довольно интересным, то что такого занимательного нашел Гит в покосившейся стене своего дома так и осталось для пришельцев загадкой.

За пределы поселения землян не пускали. Как только они пытались уйти за пределы Сокука (так называлось поселение, хотя неясно было, это собственное имя или поселение вообще), им преграждали путь и начинали наперебой рассказывать, что уходить им нельзя, разве что вместе с охотниками, да и то это очень опасно и вообще таких дорогих гостей мы ни за что не отпустим, нет-нет, даже не надейтесь. Ночью жилище, где ночевали люди, охраняли несколько крепких парней - очевидно, местные вожди боялись, что такие дорогие их сердцу хиоиту покинут гостеприимных туваки. Создавалось впечатление, что местным от землян чего-то надо, но что именно - никто не говорил.

Чем дольше земляне жили среди туваки, тем с большим почтением те относились к пришельцам. Им приносили фрукты и овощи (некоторые из них есть было невозможно, человеческий организм их просто не принимал), подарили каждому кусок ярко-красной ткани, в который следовало, очевидно, замотаться, а Чейзу преподнесли длинный нож в кожаных ножнах - причем нож медный. Нигде в поселении кузницы не было, так что это, очевидно, был привозной и очень дорогой товар.

Николай потащил Джинни к выходу. Она не сопротивлялась, но и не выказывала особого желания идти, а потом внезапно обмякла и едва не упала, поэтому парню пришлось подхватить ее и понести на руках. Девушка тяжело, астматично дышала и тело ее стало как-то очень быстро холодеть, а кожа покрылась липким потом. Только тогда Николай обратил внимание на след от укуса на ее босой ноге, вокруг которого образовалась синяя припухлость.

- Нет. Нет. Нет. Нет, - словно в плохом американском боевике стал повторять русский, и совершенно не обращая внимания на адресованные ему реплики, спустился со своей ношей в холл, после чего аккуратно положил задыхающуюся Джинни на пол.

Бристон, тем временем, неистово размахивая топором пытался прикинуть, как вытащить игру из комнаты. Однако эта задача казалась ему тем более невыполнимой, чем дольше он о ней думал. Внутренности членистоногих разлетались в разные стороны, пачкая и самого Бристона и пол, и дверь у которой он стоял. Наконец, парень сдался и сделал то единственное, что оставалось - дотянулся до ручки двери и закрыл ее, а затем принялся методично уничтожать всех просачивавшихся в щель у пола пауков.

Вениамин в растерянности стоял перед тяжеленной газонокосилкой и понимал, что шансов у них становится все меньше с каждой минутой. У Джинни, похоже, анафилактический шок и Николай от нее вряд ли отойдет, даже если вместо пауков их атакуют слоны, Бристон и так с трудом держал оборону... Поддавшись единственной светлой мысли в своей голове, Веня достал из кармана телефон и набрал заветные три цифры.

Вначале ему не поверили. По крайней мере оператор по ту сторону телефона серьезно задумался, прежде чем спросить адрес, по которому нужно прислать скорую. Оно и понятно - детский голос, заявляющий сначала о нашествии пауков, потом о девочке, у которой анафилактический шок и еще что-то про газонокосилку и топор - все это похоже на какой-то телефонный розыгрыш. Однако скорая все же приехала, причем довольно быстро. Джинни все еще была в сознании, хотя каждый следующий вдох давался ей все сложнее и сложнее. Вениамин и Николай на пару не смогли придумать ничего лучше, чем стянуть жгутом щиколотку выше укуса и попытаться успокоить девушку стандартными фразами вроде "все будет хорошо" и "скорая уже едет". Только вот когда медики прибыли, спасать от шока едва не пришлось и их самих. Пауки к тому времени уже почти прекратили попытки прорваться сквозь щель под дверью, но один экземпляр на вопрос "кто укусил?" Бристон все же смог предоставить, хотя и отрубил ему три или четыре лапы.

Ну а потом была полиция, дезинсекция и, что хуже всего, родители. Не только их, но и родители Джинни. И не прекращающиеся вопросы. Что? Как? Откуда? Зачем? Почему? Им не верили, хотя все трое мальчишек повторяли одну и ту же историю почти слово в слово десятки раз. В конце концов, каждый из них решил, что лучше будет просто молчать в ответ на все вопросы. Молчать и ждать наказания, которое обязательно должно случиться. Бристон уже сегодня вечером не сможет нормально сидеть. Мать Николая просто посмотрит на него с укором и отвернется, а он подумает о том, что уж лучше бы она его ударила и содрогнется от очередного тика. Вениамина посадят под домашний арест до конца его дней и заберут приставку и компьютер.

А Джинни будет лежать в больнице под присмотром врачей, которые на все вопросы родителей будут неизменно отвечать: "Состояние стабильно тяжелое".