Голосование пользователя

Пятнадцатый Век Эпохи Королей

Аниильский Сёгунат. Империя Дракона.
Пятнадцатый век открыл новый, кровавый период в истории Теи, период, который справедливо было бы назвать Мировой Войной. Возглавив военный союз, включавший в себя Объединенные Хансарские племена, Ашнисарат и остатки Сенгорда, Аниильский Сёгунат, ставший в последствии центром Империей Дракона, вторгся на территорию Фортрана в районе Раш-Мор. Бесчисленные орды захватчиков на плавающих крепостях* высадились в окрестностях Ирпалато и, после продолжительной осады, взяли город.
Восточная армия альвов, высадившись в районе Монкавус, на территории союзного Ашнисарата, легко преодолела и неорганизованное сопротивление разрозненных импов и сами горы, и перешла границу с Великим Шейлифатом. Морской десант расчистил дорогу сухопутным войскам и континентальные силы альвов осадили столицу аэмнгай. Канпокхонг пал, а в охватившем город пожаре, под обрушившимися сводами Хонгсамуда, вместе с разрушенными метательными машинами альвов стенами Фифи-Тофан, все последующие поколения всех народов Теи, потеряли многочисленные шедевры мудрости и красоты, что веками копили терпеливые, умные и миролюбивые аэмнгай.
Но дракон был ненасытен.
За пятнадцатым веком последовал шестнадцатый и семнадцатый. Смертельно раненый, но не сломленный Миласурейский союз оборонялся, теряя рубеж за рубежом, город за городом. Последним пал сам священный Город, обзаведшийся к тому времени гигантским и хитроумным комплексом оборонительных сооружений, включавших в себя как взмывавшие к небесам стены с осадными орудиями, так и сложную систему туннелей, позволявших защитникам города совершать безнаказанные вылазки в лагерь осаждающих.
Что было после? Никто не знает. Стала ли Империя Дракона разваливаться, раздираемая внутренними противоречиями и проклятиями своих небесных врагов? Сохранили ли союзники Сёгуната верность своему земному покровителю? Или может быть, Тея наконец получила себе действительно мудрых правителей из числа смертных, ведь какой из народов может быть более достоин для правления миром, чем созерцательные, смелые и бесконечно любопытные альвы? Кто еще даровал миру так много технических чудес и совершил открытий? Кто, так по детски искренне и беззастенчиво исследовал мир, помогал соседям и делился всем что у них было? Кто еще из народов так изменился, так повзрослел за прошедшие века?

Миласурейский Союз
Черные времена настали для многих народов Теи. Дымом и гарью наполнился воздух от Морвленда до Вакх-Калана. От крови покраснели Вирна и Сикгарна. Ядом жужж сочатся думы тех, кто верил в Пятерых. Великий Ящер предал Миласуреи, что еще было ожидать от покровителя хаоса? Мохнатый бог вторичности, занял место Йешу среди Пяти, но и это не обещало исполнения молитв окруженных народов. Пылает запад. Пылает восток. Что будет с нами? Что будет после нас? Разве все случившееся раньше, было напрасно?
А Таламах? Что задумала Великая Тень. Почему осталась в стороне, лишив своих соседей и древних союзников своей помощи, а с тем и последней надежды? Чем закончится нейтралитет доимор? Станут ли они в будущем добрыми друзьями нарождающийся Империи? Или вассалами? А может - рабами? Или исчезнут совсем, поглощенные или стертые с лица Теи неумеренными амбициями Тиавеля? Кто - те, что избежали всех войн? Трусы или мудрецы, предатели старых друзей или спасители их наследия? Для кого же на самом деле ковали бронзовые клинки Таламахские мастера?
В любом случае - в пятнадцатом веке, на фоне упадка и угасания Фортрана и Шейлифата, Таламах процветал, осваивая новые источники прибыли и процветания.

Сенгорд
После достижения своего расцвета в виде, огромного по территории, единого государства, Сенгрод еще не раз преображался. Начавшийся еще в XI веке, распад завершился в XIV образованием рада, сложно связанных между собой политически, городов-государств, из которых в XV веке сформировалось два более или менее крупных объединения - Нового Сенгорда, управлявшегося династией Орфанитов, и Сенгордского Тинга, управляемого кланами моколе и принявшими новую власть импами. Сохранившие верность Орфанитам, моколе Тинга объявили в XV веке войну Миласурейскому союзу, и вместе с сенгодскими импами приняли участие в разделе земель издыхающего врага. Тем самым эти новые участники на политической арене обеспечили себе на некоторое время безопасное расширение и, возможно, некоторые права в будущем.
Однако, несомненно, поддержав в Великой Войне Сёгунат, Инк-Сербонские государства обрекли себя в будущем на жизнь в однополюсном мире, под тотальной политической, культурной и военной доминацией Империи Дракона.

Хансар Йох Акатты - Объединенные Хансарские Племена
Подобно снежным лавинам, что скатываются порой с верхушек Лукум, хансарские воины однажды обрушились на Фортран и Шейлифат. Уже не было среди наступающих простых охотников, привыкших брать монква с луками и рогатинами. Ряды настоящих войнов, подпоясанных мечами, и одетых в добротные доспехи вторглись в израненные страны. И не знали дети бога смерти ни пощады, ни сострадания. И ни кто не мог устоять на их пути. Огромные клыкастые вохсары своим лаем и рычанием вселяли в сердца врагов страх. Отряды шагающих мертвецов в костяных доспехах повергали непокорных в ужас. Опрокинуты были враги. Сломлены шеи надменных. Вывернуты суставы ловких. Вырваны языки лживых.
Хансар Йох Акатты за два века войн выросли вдвое, усложнились, отяжелели. Поделив земли Миласурейского союза с теми, с кем стояли плечом к плечу у стен святого города они, как и все остальные победители, остались наедине с Империей Дракона, взирая на ее мощь и трепеща перед ней.

Ашнисарат
О, Ашнисарат!
Ребенок рожденный от Аниил и Етхирншасса. Дитя двух двух богов-родителей и одного врага. Надломленный еще до рождения, ты не стал владыкой мира, как было предначертано. Но, подобно найденному заботливой семьей и выхоженному в любви ребенку, ты вырос крепким и отомстил своему обидчику. Теперь его земли - твои земли. Его народы - в руках твоих союзников. А названные им леса и горы, переименованы тобой.
Когда ящеры ударили, всем было уже ясно, что исход предрешен и нужно было лишь успеть урвать кусок побольше. Расширив свои границы на запад и юг, парвсианское государство застыло, осваиваясь в новом, истекающем свежей кровью мире. Возможно, однажды, оно, вместе с другими бывшими союзниками Империи вступит в борьбу уже с новым порядком под тенью Тиавеля. А может быть и нет. В любом случае - это будет уже другая история.

*Вся остальная Тея еще пользовалась вязаными плотами и долблеными лодками из одного ствола. На фоне этих плавсредств аниильские джонки казались настоящими громадинами.


******************Немного общих слов*********************
*******************В игре участвовали************************

Шлёп, порядком принявший на грудь, влез на сцену и подошёл к менестрельке. Она была почти в два раза выше него, и он попросил её наклониться к нему, после чего шепнул ей что-то на ухо. Она хихикнула, смущенно прикрыв лицо рукой, а потом дослушала его и села на краю сцены, свесив вниз ноги и обернувшись на гнома. Тот сел рядом с ней, зажал в ногах барабан и издал короткую трель, за которой последовал мягкий и певучий ритм, на который легко легла мелодия лютни.

Эта песня была трогательной и теплой, возвращая каждого в мыслях в родной дом, как бы далеко тот ни был, к теплу очага и улыбкам домашних. Эта песня согревала лучше костра в самую холодную зиму и придавала сил после самого длинного похода. Эта песня определённо была приправлена щепоткой бардовской магии, ибо иначе нельзя было объяснить её волшебную силу, которая преображала всё и всех вокруг.

Шлёп неожиданно мелодично запел в один голос, в сильный низкий баритон:

Разбуди меня, о-о-о.
Разбуди меня когда звёзды уйдут спать,
Я оставлю кровать,
Я не дам себя ждать,
Когда звёзды уйдут спать.

Позови меня, о-о-о.
Позови меня вслед за бегущим ручьём,
За разбитым щитом,
За летящим копьём
Я пойду за бегущим ручьём.

Не забудь меня, о-о-о.
Не забудь меня через года,
Я состарюсь, да,
И ты не молода,
Помни меня года.

Думай обо мне, о-о-о.
Думай обо мне перед сном,
Летом и весной,
В холод или зной,
Думай обо мне и пой.

Шлёп отстучал трель, и Брынька проиграла мелодичный куплет, после которого едва заметным движением стряхнула слезинку с щеки. Шлёп продолжил:

Не иди за мной.
Не ходи туда, куда я,
Не ищи повсюду меня
И не спорь с судьбой.

Не злись на меня.
Я избрал тропу, я пойду,
Одинок у всех на виду,
Ухожу в себя.

Домой не жди меня.
Не вернусь под кров или в клеть,
Мне нужны холмы, лес и степь,
Мне нужны моря.

Не люби меня-я-я!
Я заблудший сын ста дорог
Согретый у чужих очагов,
Я не для тебя!

Не зови меня-я-я!
Не вернусь туда, где я был,
В теплый дом и сырость могил
Лишь раз ступаю я.

Шлёп снова отстучал трель, после чего тихим голосом, почти шёпотом, допел:

Разбуди меня, о-о-о.
Разбуди меня когда звёзды уйдут спать,
Я оставлю кровать,
Я не дам себя ждать,
Когда звёзды уйдут спать.

Позови меня, о-о-о.
Позови меня вслед за бегущим ручьём,
За разбитым щитом,
За летящим копьём
Я пойду за бегущим ручьём.

Прости меня, о-о-о.
Прости меня за то, что пришёл,
Что переступил твой порог,
Что остаться сам я не смог,
Прости, что я ушёл.

Шлёп молча спрыгнул со сцены и, опустив голову, направился к лестнице наверх, где скрылся от глаз.

Бук-Удук подошел к краю сцены и подозвал к себе одну из служанок, кружившихся по залу с подносами, на которых появлялись и исчезали благодаря клиентам кружки, то наполненные напитками, то пустые. Когда служанка подошла к сцене, Бук просто взял с её подноса самую полную кружку и осушил её залпом поставив после этого на край сцены.

Ананас наиграл мотив, к которому Бук подключился, размяв пальцы с хрустом, которому позавидовали бы жареные ломтики картофеля с кухни. Бук, порозовевший от алкоголя, запел:

Дай мне две кружки э-эля,
Прямо здесь и сейчас.
Дай мне эля скоре-е,
Ведь настал мой час.
Дай мне две кружки эля:
Одну напоследок, а одну я осушу сейчас...
Две кружки эля на этот раз.

Шлёп присоединился к мелодии, которая пьяно текла к следующему куплету:

Дай мне две бочки эля,
Прямо здесь и сейчас.
Мне нужно больше эля,
Больше в этот раз.
Дай мне две бочки, крошка,
Одну похмелиться, одну чтоб захмелеть...
Две бочки эля и я буду петь!

Бук разошёлся и пнул пустую кружку в зал, и она, пролетев над головами посетителей врезалась в грудь стоявшему в углу зала Битусу, который вскочил и оторопел от неожиданности. Бук, заметив это, приутих в следующем куплете:

Дай мне одну пинту -
Как-то не звучит.
Две пинты пива, о да,
И мой живот не урчит.
Дай мне две пинты пива,
И я стану пьян и добр,
Две пинты пива - и доволен гном.

Битус медленно двигался к сцене, что волновало Бук-Удука, но Шлёп отстучал сбивку и стал играть энергичнее, что заставило его подстроиться и перейти почти на крик:

Мне нужно море эля!
Мне нужно море, эй!
Мне нужно два моря эля!
Себе и для друзей!
Два моря эля, налей, налей, налей!
Налей столько эля, что сам захмелей!

Дай мне две кружки эля!
Дай мне две сейчас!
И бочонки неси сразу!
Мы выпьем всё за раз!
Тащи сюда всё что есть,
Монет у нас, вроде бы, не счесть,
Тащи сюда пойло!

После последней фразы Бук ощутил удар чего-то твердого по голове сзади, и через секунду понял, что его держит за ногу огромный охранник таверны. Битус закончил песню в наступившей тишине на сцене:

Вам пора слезть!

Представление со стулом произвело на барышню впечатление — хоть она и подозревала, что первый стул был разрушен нарочно, чтобы был повод продемонстрировать силу волшебства. Лина за всю свою жизнь лишь несколько раз сталкивалась с магами — и никто из них не творил ничего подобного: по большей части они выполняли рутинную работу вроде улучшения погоды или лечения скота, то,что язык не поворачивался назвать чудом.

- Ну что ж, приступим, - гадалка вновь простёрла руку над колодой. На этот раз ее задача была сложнее — надо было вытащить аж восемь карт, каждыя из которых отвечала бы на конкретный вопрос. Магдалина ощутила привычное тепло, исходящее от колоды — те карты, которые должны были быть в раскладе, казались самыми горячими. Очень скоро все восемь штук были выужены из рассыпанной по столу колоды — и разложены в два ряда. Вздохнув, предсказательница перевернула первую карту рубашкой вниз — взору гадающих открылся Рыцарь Пентаклей в прямой позиции.

- Первая карта отвечает на вопрос о сути вашего эксперимента, его цели, если хотите... И говорит она о желании получить контроль над материей, веществами, плотью. Это может позволить вам осуществить различные второстепенные цели — мне они не известны, это может быть все, начиная завоеваниями и заканчивая обретением бессмертия — но сначала вам нужно разобраться с задачами первого плана... А с ними все может быть не так гладко...

Гадалка перевернула следующую карту,которой оказалась Пятёрка Пентаклей прямо.

-Вторая карта говорит о ваших мотивах — вас подтолкнули к исследованиям бедность и движение вниз. Вы хотите, чтобы вас оценили по достоинству — совершить революционное открытие,которое перевернёт мир и представления о возможностях магии... Но я забегаю вперёд... Посмотрим,о чем нам поведают оставшиеся карты! - с этими словами Лина открыла третью карту, которой был Шут наоборот. По лицу гадалки пробежала улыбка, - Вот оно. Начинается... Значение этой карты может вас не порадовать, но я считаю недопустимым скрывать его от вас, или же искажать его смысл. Знайте же — на эксперимент влияет то,что вы порой действуете необдуманно и склонны к чрезмерному риску! А следующая карта — Восьмёрка Мечей наоборот — говорит о том,что влияет на ситуацию скрытно — и это критика! Ваши эксперименты не одобряются обществом, вас осуждают, а недоброжелатели и вовсе не против заключить вас в тюрьму... Следующая карта — тоже говорит о внешних влияниях на ситуацию, и эта карта — Правосудие наоборот, обозначающая судебные дела... Смысл этих двух карт настолько близок, что остаётся лишь поразиться... - Магдалина покачала головой и продолжила переворачивать карты.

Шестая карта являла собой совет колоды — то была Двойка Булав прямо, рекомендовавшая удовлетвориться малым и получать удовольствие от настоящего.

Следующую — седьмую — позицию в раскладе занимал Паж Булав прямо — Лина пояснила, что эта карта символизирует значение эксперимента для Даррена лично:

- Да, эксперимент принесёт вам славу и деньги, это будет уникальное открытие, сделавшее вам имя, оно возвысит вас... Посмотрим же более долгосрочные перспективы, что будет значить ваш эксперимент в истории... - с этими словами Магдалина открыла последнюю карту. На столешнице оказалась Тройка Мечей наоборот.

Лицо гадалки исказила безумная усмешка — в ней в равной степени читались ужас и торжество. Враз сметя со стола все карты обратно в кожаный свёрток, явно готовясь спасаться бегством, гадалка провозгласила значение последней выпавшей карты:

- Ваш эксперимент — чудовищная ошибка, которая приведёт людей к катастрофе. Лучше бы вам его не ставить... Как такое может получиться? Результатом ваших изысканий могут воспользоваться не те люди, а потенциал у вас и у вашего открытия огромный! С помощью ваших результатов можно будет уничтожать миры и получить безграничную власть... Даже если вы не стремитесь к этому — этими целями озадачатся ваши последователи, и тогда мирозданию придётся совсем худо... Пожалуй, лучше бы мне не знать этого всего... Ведь, зная, что передо мной стоит изобретатель, чьи деяния приведут в итоге к катастрофе, я должна сделать все,от меня зависящее,чтобы его, то есть — вас, остановить... Но я — простая гадалка, и вряд мне мне помогут в борьбе с таким могущественным магом метательные ножи... И сомневаюсь,что смогу убедить вас прекратить ваши разработки!

На лице Магдалины теперь читалось настоящее отчаяние... Гадалка поднесла ладонь к лицу, словно могла таким образом отгородиться от всех предсказанных ею несчастий. Но из-под пальцев блестели глаза барышни — было видно, что она внимательно следит за реакцией кверента, готовая в случае попытки её атаковать броситься прочь.

      Внутреннее обустройство таверны выглядит просто. На первом этаже находится общий зал, кухня, кладовка, комнаты хозяев и работников. На второй этаж ведет лестница, там находятся комнаты для постояльцев. И там всегда найдется свободная комната, неважно, сколько постояльцев таверне уже остановилось. Еще одна лестница ведет в подвал - но он закрыт на массивную дверь, ключ от которой есть только у хозяина заведения.
      Общий зал - просторное помещение, в котором для любого путешественника всегда найдется свободный столик. Под потолком горят масляные светильники, правда никто еще не видел, чтобы в них меняли масло. В углу - огромный очаг, возле которого стоит несколько кресел, для тех путников, которые пришли из тех краев, где царит холод. В другом углу - над полом возвышается небольшая сцена, предназначенная для выступления музыкантов и актеров. В зале можно заметить одну или несколько служанок, которые снуют между столами, разнося заказы, убирая уже пустые тарелки или просто протирая столешницы после посетителей. Здесь же, в зале, обычно можно увидеть пару дюжих парней, близнецов, которые следят за порядком. На краю сцены, болтая ногами, обычно, сидит молодая девушка с лютней, наигрывающая веселую мелодию.
      Вдоль стены, что находится напротив входной двери, стоит широкий стол, на за которым, на стене, можно видеть несколько полок с бутылками и небольшими бочонками. По ту сторону стола находится хозяин заведения, который всегда предложит вам выпить чего-нибудь согревающего или тонизирующего. А так же хозяйку, с которой можно договориться о комнате на ночь или на день, или на несколько дней и ночей, а так же о разных мелочах, которые могут понадобиться постояльцу таверны.
      Из общего зала ведет дверь на кухню, откуда доносятся ароматы готовящейся еды, доносится звук шипящего масла и бряцанья кухонной утвари. Когда служанки снуют на кухню и обратно, то через открывающуюся и закрывающуюся дверь можно видеть саму кухню, а так же хмурого повара и его веселого помощника, занятых стряпней. Из кухни можно попасть в кладовку, а так же в коридор, в который выходят двери комнат хозяев и работников.
      В общем зале нет никаких особых украшений, если не считать нескольких десятков деревянных кружек прибитых к потолку над стойкой. Кружки самые разные, большие и маленькие,
из темного и светлого дерева, новые и старые, потрескавшиеся от времени и с блестящими от лака боками. Скорее всего - именно поэтому таверна и называется "Кружка На Потолке", но это лишь догадки.

Некстати так получилось. Только воздух в ебальничек ударил, раздувая привыкшие к выхлопам легкие, как сзади хекнул Молчун. Влетел роговым отсеком в землю, взрыхлив ее малек и начиная заливать кровушкой из простреленного костыля. Кассиус притормозил. С одной стороны - нехай бы и дальше боец лежал, авось "Химера" не задавит, застрелить лежачего тож сложновато. Но. Вокс. Кто им ишо пользоваться умеет. Короче, Молчун нужен. А то, что ногу проебашыло - ну дык для кастера нога не нужна, можно и совсем ее отпилить, по самый хуй. Тем легче будет тащить.
Уже развернувшись, Херцмарионеллис щелкнул кнопкой пиломеча. - Ж-ж-ж! - сказал меч. - Хуле ж-ж-ж? Свои все. - ответил ему сержант, подходя поближе к страдальцу и наклоняясь над ним. - Не ссы, вытащу. - Подцепил того за ремень, повесив меч на пояс, и вскинул на спину. - Эт хорошо, что ты умный, а не сильный. Иначе бы хуй донес. - После этого легкой трусцой побежал к братве, чуть уходя в сторону. Уже около домов, когда часть отделения достигла позиций противника, заорал:
- Гранатами их, пидоров, гранатами!! Штыки примкнуть, блядь!!!
Дальше потащил раненого.

Хриплое, сбивающееся дыхание. Кровавая пена на губах. Звук сражения доносится словно из под ватного одеяла. Тяжелые, оглушительные толчки сердца, бьющие в висок как безумный звонарь - в колокол.
Это конец.
Под ногами заходится кашлем раненый Ульфгард. И повсюду лица врагов, сливающиеся в одну торжествующе-оскаленную маску.
Широкий, размашистый удар молота поверг в пыль очередного варвара. И перекрывая хаос битвы, разнесся по округе хриплый голос орка, нескладно, неумело горланящего последную песню.
Ты укрой меня, закат,
Покрывалом алым,
Руки мне, трава, повей
Смертной пеленой.
Вечный выбирать постой
Мне пора настала...
А ты гуляй, мой добрый меч -
Да только не со мной.

...Альберих тяжело опустился на колени, выронив клинок. С победным ревом враг заносит над его головой топор. Перекат, удар - варвар хватается за лопнувшее колено, и острие рукояти молота находит его горло.

Мне постель постелет ночь
Посреди дороги,
Чтобы путника вовек
Не коснулся страх.
Изголовьем вечным мне
Станет склон пологий...
А ты стреляй, мой верный лук -
Да не в моих руках.

... Словно заговоренный, бешено крутится орк под сыплющимися со всех сторон ударами. Молот без остановки разит дюжих супостатов. Ладони скользят по рукояти оружия, по самое навершие покрытого горячей кровью. Шаграт не замечает этого.

Уведет меня рассвет
По росе холодной,
Заседлает в долгий путь
Рыжего коня.
Я назад не оглянусь,
От судьбы свободный...
А ты храни, мой крепкий щит -
Да только не меня.

... В левой лапе орка пляшет двуручная секира Ульфгарда. Вторит ей Громобой в правой. Стальной вихрь бушует над головами раненых друзей Шаграта. Беснуются враги, не в силах совладать с берсерком. Он неуязвим, пока не спета до конца песня. Тело его движется само, за пределом человеческих возможностей, а рассудок растворяется в торжествующем, очистительном, ревущем огне погребального костра.

А придет полдневный час -
Тень моя сотрется,
Заблестит среди камней
Чистою водой.
Тяжким шлемом зачерпни
Воду из колодца,
Чтобы я в последний бой
Мог пойти с тобой.

Одними лишь губами шепчет орк последние слова. Он уже не слышит победный голос рога, не видит, как сминает и обращает в бегство варваров тяжелый клин королевских рыцарей...

... Орк открыл глаза и непонимающе уставился в потолок походного лазарета. Вполне материально пахло мокрыми простынями, кровью и лекарскими присыпками. Стоны раненых также не оставляли сомнений в том, что это не загробный мир. Он что, жив?!
Шаграт рывком сел, и на глаза навернулись слезы - тело прострелило адской болью. Похоже, болело вообще все, вплоть до волос и ресниц.
Кривя рот и стараясь не стонать, орк огляделся - по правую руку лежал Альберих. Тоже вполне себе живой. По левую... лежали доспехи Ульфгарда и его топор. Шаграт вопросительно уставился на санитара, и тот кивнул, отводя глаза.
Вот так. Песня никогда не звучит зря.
Стон не боли - отчаяния словно звериный рык вырвался из груди орка. Обессилев, он откинулся на подушку и провалился в беспамятство, чтобы в бесконечном последнем бою снова и снова не успеть закрыть спину товарища от копья...

ссылка

Ян, собрал все силы в кулак и встал с пола. Нога ныла, швы на ране резали кожу, от удара в нос перед глазами плыли темные круги и слезились глаза, он потянулся левой рукой к кинжалу и взвыл от боли, в спине, под левой лопаткой торчала стрела, а это означало, что на время он стал одноруким, неуклюжим и почти небоеспособным.
Рядом лежала Чиэрина, судорожно втягивающая ртом воздух, в её широко распахнутых глазах читалась боль, злость, отчаянье. Ей надо было помочь, но сначала Сард.
Все летит к чертям… Нельзя было посылать Фортрис, если б со мной был кто-то другой, снял бы борона из укрытия одним ударом, пока он топтал напарника… Сука Сард… И теперь непонятно кто из нас в ловушке, если бы он кинулся на нас сразу то убил бы обоих.
Оскал медленно пошел вперед, боль отдавалась при каждом движении и он боялся думая какой же нестерпимой она станет, когда он сделает рывок. Но это его работа, надо закончить схватку.
- Я все сделаю, все сделаю, - шептал он, круги перед глазами не проходили, - сейчас, подожди минутку, полежи спокойно…
Кровь текла из носа, попадала в рот, капала с подбородка. Настал момент атаки и Оскал, прикусив губу, неуловимым движением, отточенным годами тренировок выхватил нить и пуская её по полу, чтобы рыцарю было хуже видно и без того незаметное оружие, нацелился в ноги, стремясь обвить сразу обе, чтобы свалить рыцаря. Вспышка боли почти лишила сознания ликвидатора, но он, превозмогая себя, резко «подсек» жертву.

Говорят, великан Кносс, гоплит из Никосии, признался в любви Антилоху. Последний сказал «Если ты и вправду меня любишь, следуй за мной в походах и будь готов отдать за меня жизнь. Этого я даже своей жене не позволяю». Кносс послушался его и вскоре стал так знаменит своей храбростью и силой, что получил красный плащ.

***

Рассказывают также, что когда взбунтовались филикиляне, Антилох взял их город без боя из-за слов оракула, заставивших армию сдаться. Только филикилянин Софил оказал сопротивление – запершись один с рабами в доме магистрата, он кричал оттуда обидные слова и бросал в никоссийцев стрелы. Дом был хорошо укреплён, а сжигать такую богатую усадьбу никто не хотел. Софил искусно оборонялся в узком проёме двери – у него была железная броня и щит, которых не брали стрелы, а сам он был силён и искусен. Тогда Кносс громко заявил, что если Антилох пообещает его поцеловать, то он победит страшного филикилянина. Антилох смутился, не зная, что ответить. Тогда слышавший это Софил крикнул, что за такую цену он и сам согласен сдаться. Антилох рассмеялся и сказал, что у него есть кое-что получше поцелуя – красивый багряный плащ.
Софил согласился служить Антилоху, и получал неслыханно щедрую плату – семь долей вместо почётных трёх.
Когда остальные Красные Плащи стали роптать на то, что мятежник получает такую долю, Антилох сказал «Я дам даже десять долей любому из вас, который в одиночку не побоится воевать против целой армии». И больше, говорят, никто не роптал.

Была какая-то малопонятная горечь, когда эльфийка собрала почти все использованные стрелы снова в колчан. Новые, прекрасно сделанные стрелы были почти все испачканы подсыхающей кровью. "Ещё днем чистые были, перышко к перышку..."
В ответ на полушутливую реплику рыцаря Лаэн улыбнулась, но слабо, памятуя о предыдущей его фразе. В защиту парня, который, по мстительному девичьему суждению, в защите нуждался гораздо меньше, чем в порицании. Наемники прошли в тронный зал, когда до острых ушей донеслось замечание:
- Миссис, в следующий раз не стойте на линии огня. Прошу вас.
Лучница повернулась к библиотекарю. Интересно, какую линию огня она должна была предвидеть, если использование порошков и газов в закрытых помещениях позволяет вредоносным веществам распространятся в любые стороны? С языка было готово сорваться язвительная насмешка над квалификацией Северуса, но не срослось.
Лицо девушки вдруг начало меняться. Раздражение и неодобрение слетели в одно мгновение. На смену им пришло вдруг чуть жалобное, чуть страдальческое выражение. Азартно дрожащие длинные уши обвисли, опустились уголки губ. Рот задрожал. Глаза стали влажными, покраснели, порозовели щеки. Лаэн потянулась ладонями к лицу и обреченно подумала: "Нет, только не это!"
- Апчхи!