Голосование пользователя

Северная Амахара
Республика Штайнера
Ойберлонж

      Природа наделила бурундубелок цветным зрением.
      Но для Натса мир сейчас почему-то окрашен в чёрно-белые тона.
      Поздняя осень. Хандра. Недавно опять пришлось искать пропавшее животное. Экзотический попугай. Его похитили из клетки средь бела дня, когда хозяйка ненадолго отлучилась. Останки птицы лежали в сточной канаве, заполненной её же кровью. Следы кошачьих когтей на разорванном брюхе. Клыки вошли глубоко в нежное горло. Этот попугай слишком много знал. Да болтал без умолку. Его предупреждали. Но глупая птица думала, что обладала бессмертием. А теперь хозяйка склонилась над дурно пахнущим трупиком и заливалась слезами. Невыносимое зрелище. Убийц нашли. Натс лично выследил их по горячим следам. А дальше следовала сцена расправы. Парню пришлось отвернуться, чтобы не смотреть, как потроха уличных четырёхлапых выродков разлетались по ветру. Но они всего лишь исполнители. За убийством стоял кто-то невероятно могущественный, тот, кто дёргал кукол за ниточки. Натс знал — если он попробует раскопать кукловода, то его тело, возможно, найдут. Но вот опознают ли?
      Ойберлонж.
      Город порока, грязи. Город грехов.
      Поживёшь тут пару лет, сам кого угодно презирать станешь. Выглядел он внешне мило. Но Натс видел его изнутри. Неприятную изнанку, от которой выворачивало душу. Тело как-то уже попривыкло к тому, что он здесь встречал. Большой город. Маленькие люди. Не физически, но морально. Не все. Но поди найди жемчужину посреди груды мусора. А кто-то ведь старался. А кто-то сложил лапки и принялся себе болтаться на плаву, как дерьмо в проруби. Пора было что-то менять.
      И вот, неожиданно, судьба наконец-то подкинула Натсу подарок.



      — Эй, детектив! Тут к тебе дело пришло! Смотри, не ударь в салат лицом.
      Дэниэль. Лысый, что бильярдный шар. Суровый, что шпинат. Хозяин таверны и бармен, ещё и координатор за полставки. Мужик показал пальцем прямо в перемываемом им стакане на среброволосую женщину. О, женщину со взглядом убийцы. Самая настоящая «femme fatale», роковая красотка из книжных романов, ради которой... для начала достаточно просто подсесть рядом с ней. Она расслабленно заказала стопку бурбона и с любопытством уставилась на миниатюрного детектива. В противовес большинству, она (явно с эльфийской кровью, но расизм — плохо для работы и здоровья) не выказывала взглядом к своему миниатюрному собеседнику ни оскорбительной снисходительности, ни подавляющего превосходства. Похоже, что она стояла несколько выше обычных межвидовых предрассудков и стереотипов.
      Если что её и волновало сейчас, так это дело, с которым она сюда пришла.
      — Селена Магквиррелл. Или просто Селена, — коротко и чётко представилась незнакомка и обратилась к чипрелу с просьбой, — мистер Натс, я намерена нанять вас для одного щепетильного дела. Очень желательно, если мы обсудим его в более приватной обстановке.

Оторвав взгляд от окровавленного люка в потолке, Евгений как-то машинально поднял за спинку опрокинутый стул, поставил его у стеночки и тут же уселся, растёкся по сидушке, дробовик положил на колени, устало вытянул ноги. Всё само собой как-то, словно бы ничего иного и не следовало сейчас делать. И это при том, что сверху совсем рядом всё ещё капала какая-то липкая дрянь вперемешку с чёрной мутантской кровью, снаружи контейнера благим матом орал перемазыный этим самым дерьмом Летов, в углу валялась еле живая Тамбовская, а остальные двое исследователей невозмутимо продолжали шуровать по лаборатории в поисках хоть чего-то ценного...

Глянув на свои грязные берцы, Женя брезгливо поморщился, вздохнул и поджал ножки под стул. И замер так.
Со стороны могло показать, что толстяк впал в анабиоз, полностью отдавшись губительному давлению Чёрного Леса. А может и помер тихонько, не выдержав всех свалившихся потрясений. Погиб при исполнении.
Прощайте, кто помнит...

Но нет, когда Римма попросила таблетки, он, встрепенувшись, захлопал себя по кармашкам, как делал это всегда, и выдал ей целый блистер седативов. Впрочем, это были не те таблетки. Настоящие и действенные, те которые могли помочь справиться с надвигающимся безумием, лежали где-то в карманах у орущего Летова.
Кстати, а почему у него? А, неважно...

— Вы слышали голос этой твари внутри головы, а?... — спросил вдруг Женя неожиданно бодрым голосом, постучав себя пухлым пальцем по лбу. Добавил, оглядывая товарищей и качая башкой —... И сказа-ал медведь человеческим голосом! Это ж пиздец какой-то, честно слово. Просто! Пиздец!

Поднявшись со стула резко, он закинул ружье за плечо и пошатываясь двинулся к выходу из лаборатории. А оказавшись снаружи и оглядевшись немного во тьме, отбежал чуть в сторону, к зияющему чёрному зёву ямы, на краю которой несколькими минутами ранее сидел упырь с автоматом, покопался с невидимой застежкой на брюках и зажурчал, опорожняя мочевой пузырь, наконец. Охнул протяжно от облегчения.

— Дима, дай закурить, что ли... — вернувшись ко входу в контейнер, попросил он.

Ну вот и кончилось. Хозяин заповедного леса пал жертвой двуногих гопников с автоматами с той же лёгкостью, что и мутанты. Те даже дольше держались за счёт количества. Римме стало чуточку грустно, когда совершенная смерть-машина, возлюбленное дитя зоны, что бродило по ней со времён Первого контакта, бессильно припало к земле. Увы, такова жизнь, миша: ты или тебя. Победившие играют в русскую рулетку дальше.

Она обвела взглядом контейнер, чуть не ставший им братской могилой. В замешательстве посмотрела на товарищей по бойне, будто надеясь на подсказку, что она должна сейчас испытывать. Радость от победы? Досаду, что всё так быстро кончилось? Омерзение от разбрызганных повсюду останков хищника? Запоздалый страх? Позыв к бегству? Опустошение? Что они чувствуют? Что? Сама она ощущает лишь сытое удовлетворение от очередного шага на пути к цели. Человек вновь оказался сильнее, разве это не прекрасно? Однако явно не из этих чувств Летов пинает дверь, а потом надрывается снаружи, словно чёрные стволы способны постигнуть человеческую скорбь. В чём-то Римма сродни тем стволам: порывы мятущейся человеческой души для неё столь же туманны.

- Ну вот, все живы. Говорю ж, не таких валили, - спокойно констатирует она, прежде чем закинуть автомат через плечо и пойти шуршать по разорённой лаборатории. Что-то полезное должно было уцелеть!

Первым делом под ноги попадается рюкзак. Бесцеремонно вытряхнув содержимое и изучив его на предмет полезности, Римма принялась пихать в него то, что посчитала нужным: записи исследователей, контейнеры с интересными образцами и пустые, мелкие инструменты, позволяющие отрезать кусочек чего-нибудь или взять, не касаясь голыми руками. Глянув на Софью, за спиной которой уже красовался тяжёлый по виду рюкзак, разбитый ноутбук тоже прикарманила. Платформам она не слишком доверяла: а ну как потеряются вместе с содержимым. Вернувшемуся в лабораторию Летову, который покусился было на бумаги, она протянула комок найденных в рюкзаке чьих-то шмоток, предварительно выяснив, чего тот хочет. Не подойдут по размеру, хоть оботрётся. Саму Римму ни запах, ни вид замызганных товарищей не трогал. Она терпеть не могла грязь на рабочем месте, однако вылазка в поле есть вылазка в поле, не уделаться невозможно. Вернутся в Гекс, смоют с себя все следы походной жизни. Закончив со сборами, она попросила у Сдобнова таблетку антидепрессантов: для профилактики. Воздействие Леса пока не ощущалось, однако неизвестно, что подстерегает их за ближайшим поворотом. Затем вышла наружу, посмотреть, нельзя ли отрезать кусочек от поверженных врагов. Столь шикарные образцы не должны бездарно гнить в Лесу!

- А чего тут непонятного? - пожал плечами Ярослав. - "Всевидящее око", масонский символ. Глаз отождествляется с Великим Архитектором Вселенной, наблюдающим за трудами Вольных Каменщиков.
Ярослав с грустной улыбкой обернулся к Жанне:
- Смекаешь?

— Эммм...
Ученая даже не сразу нашлась, что и сказать. В трактовке символов вселенной она сейчас не то, что бы особенно нуждалась. Точнее в иной ситуации, она бы послушала с удовольствием, наверно. Но сейчас ее волновало другое.
— А. Нет. Я не об этом. Этот шлем... Он принадлежал Смиту. Когда я читала результат экспертизы его тела, сделанный Верховцевым, он мне показался странным. Будто то ли ему не дали ее нормально провести, то ли не дали нормально сделать запись. Можешь рассказать все, что вам там, в Гексе, удалось вспомнить о нем?

- Илья Смит предал "Тангейзер", - начал Ярослав. - Он сливал информацию о нашей деятельности в ООН. Из-за него мы все теперь вне закона. Хотя, сам он, наверное, считал себя героем, защитником человечества, разведчиком в штабе коллаборационистов. Больше, особо, мне и рассказывать не о чем. Я мало что помню. Но я-прежний считал, что Смит, хоть и многое раскопал, но не понял самого главного. Мы не предавали Человечество, а лишь хотели исцелить его от недугов. Вот только "лекарство" многим показалось "слишком горьким". Извини, что ничем особо не помог.
Борисов посмотрел на Тимофеева.
- Но может, Александру Сергеевичу есть что добавить к сказанному мной?

С лицом лишенным всяких эмоций Ирина доковыляла до первой попавшейся кровати и села на неё. Время тянулось, а роботистка просто неподвижно сидела и смотрела в стену напротив остекленевшим взглядом. Кровотечение прошло – она убрала ватку от носа и машинально сунула её в карман халата, попыталась осторожно высморкаться, даже получилось. Было плохо физически, еще хуже было эмоционально. Хотелось сдохнуть прямо здесь и сейчас, предварительно убив всех попавшихся под руку. С другой стороны, можно было просто ограничиться убийством всех вокруг… Она представила, как тяжелый пулемет разносит в пух комнату охраны со всеми войеристами и фашистами внутри. Отдельно большое количество пуль предназначено, конечно же, главной сволочи с плаката. Как его там?

Ира сняла наволочку с одной из подушек, свернула её в несколько слоев так, чтобы получилась широкая полоса ткани и соорудила себе пиратскую повязку на правый глаз. «Йо-блять-хо-хо!» – подумала девушка иронично, – «Сейчас бы выпить рома…». Она сняла ноутбук с дрона и поставила его перед собой с таким расчетом, чтобы с камер в комнате не было видно экрана. Затем она открыла утилиту, ярлык которой переименовала в «фашистский пиздец 12», и вывела на экран картинки из глаз всех присутствующих в бункере, а заодно и взглянула на свою собственную камеру, убедившись, что ничего кроме темноты эта камера больше не видит.

—

Увидев находку Софьи, Ира решила поучаствовать в реквизировании запрещенного инвентаря: роботистка попыталась перехватить контроль над игрушкой с телефоном, закрыть её и прикатить к себе в комнату вместе со столь ценным грузом.

Ирина ещё издали узнала свой бокс по подвешенному на уровне потолка здоровущему дрону-квадрокоптеру. Точнее, квадрокоптером его можно было назвать из-за внешнего сходства, только маневровые винты ему заменяли какие-то черные пластины-антигравы. О том, что это именно антигравы, Ирина знала наверняка, и знание это было столь естественно и столь ясно, что подобная ясность ума даже удивляла. Под корпусом расположились манипуляторы для захвата грузов. Как-то сама собой всплыла информация о том, что грузоподъемность этой штуки составляет до двух тонн, но существует ограничение по габаритам, и вспомнила, что умная машина способна понимать, какой именно груз несёт и применять соответстувующий захват. Дрон-антиграв был приспособлен даже для транспортировки даже живого груза. Забавной деталью можно было считать рисунок в стиле пин-ап вдоль правого борта, на котором была изображена... сама Ирина в пляжном бикини, лежащая на животе с пафосным выражением лица, наполовину скрытого крутыми очками. Достоинства её фигуры были несколько преувеличены, а в руке нарисованная Ира держала бокал с трубочкой, в котором было налито что-то зеленое и плавала оливка, пронзенная зубочисткой.


Войдя в бокс, Ирина почувствовала - она дома! Это определённо было место, ставшее ей почти что родным. Сразу же в глаза бросилось две вещи. Хотя, можно ли назвать это вещами? В любом случае, это было ещё два дрона. Один был исследовательским четырёхногим шагоходом в подобие звериного силуэта, навевающим ассоциации с ранним Boston Dynamics. Только на ногах своих он держался увереннее и двигался прытче, чем ранние прототипы знаменитой робостроительной конторы. Судя по установленным по бокам корпуса армированным контейнерам, он был способен переносить небольшие грузы на манер навьюченной лошади. Другим механизмом был исследовательский шестиколесник-зоноход, способный вращаться вокруг своей оси и орудовать целым набором манипуляторов с самыми разными инструментами. Ирина помнила, что машина эта управляется как вручную, так и в полностью автоматическом режиме, а также имеет несколько упрощенных паттернов поведения вроде возвращения на базу или следования за объектом. Способен обходить препятствия и даже разрушать их. Корпус махины был покрыт засохшей грязью, местами был поврежден и имел следы возгораний, но, очевидно, являлся довольно крепким.

Более внимательный осмотр выявил еще пару механизмов. Один робот представлял собой белый шар размером с баскетбольный мяч, снабженный камерой. Название его было выгравировано слева - "Око-5". Дрон-разведчик, очевидно, и скорее всего тоже антигравитационный. Видимых двигателей или манипуляторов у него не было. Второй механизм уже был инородным, и занимал четверть бокса, сложенный в углу. Это был основательно поврежденный паук-шагоход трехметрового роста, имевший толстую, выкрашенную в болотно-зелёный цвет броню и увенчанный тяжелым орудием с ленточным питанием и диаметром ствола в добрые 12,7 мм. Происхождение машины выдавал символ герба с двуглавым орлом, и эмблема Кантемировской дивизии, что было написано прямо в ней. С другого борта была белая трафаретная надпись - ИМ-22. Как догадалась Ирина - Илья Муромец, 2022-й год выпуска. Робот был основательно поврежден, четыре ноги из шести были отделены от тела и утрачены, в броне зияли сквозные оплавленные отверстия устрашающих диаметров, в краску въелась сажа, а часть бронирования просто отсутствовала, и наружу были вывалены все электронные и механические потроха стального воина. Восстановлению он не подлежал, но ему нашли применение в качестве "донора", о чем свидетельствовала наклеенная на броню бумажка.

С другого угла на подзарядке стояло две антиграв-платформы, сцепленные паровозиком. Не роботы в полном смысле - просто перевозка грузов небольшого веса. У учёных порой было многовато оборудования, и его грузили в такие штуки, которые следовали за учёными на привязи.

Кроме роботов тут находились различные станки, верстаки, и несколько компьютерных терминалов, а также полка с запчастями, пакет со средствами индивидуальной защиты, чемоданы с инструментом, и пара фотографий: Ирина работала тут не одна, а в паре с Софьей Кубиной, что, очевидно, не очень радовало последнюю, если судить по тому, что на всех фото она сохраняла кисло-раздраженное выражение лица.

Ещё одним забавным предметом обстановки была игрушка "Нерф-Ган", стрелявшая поролоновыми стиками на присосках. Десяток таких стиков валялся под ногами, а один торчал в примитивном изображении лица одного из охранников - кажется, Стаматина.

Пробуждение

Поначалу вокруг была только тьма. Пожалуй и не только вокруг - она была внутри. Каждый был её частью, каждый был един с вселенской пустотой. Осознать себя как нечто отдельное, нечто физичное, вынудил некий отдалённый дискомфорт. Именно с ним пришло ощущение собственных тел, и ощущение это становилось всё мучительнее, всё неприятнее. Всё... болезненнее. Да, этот дискомфорт довольно быстро перерос в боль, тупую и ноющую. А потом по глазам резанул свет, и они были вынуждены вернуться в этот мир окончательно, так же, как пришли в него впервые - через боль, слепящий свет и полное непонимание, что происходит вокруг.

Самым первым пробудился Ярослав Борисов. О том, что он Ярослав Борисов, он узнал уже позже, глянув на бейдж. Звучание имени показалось родным, и повторив его, он ощутил острое чувство узнавания. С ним вернулась часть воспоминаний о себе. Они казались очень далёкими, нереальными, будто сон, но они однозначно были его собственными. Чувство узнавания не отпустило его и тогда, когда он осмотрелся. Как-то сразу пришло в голову, что он находится не где-нибудь, а в Центре Управления бункера "Гекс", и даже не один. Компанию ему составляло около десятка самых разных людей - кто в халатах, а кто в сходной с ним одежде. Было даже три серых спецовки. Взыграло чувство долга - и Ярослав, с трудом вставая на ноги, отправился помогать возвращаться в материальный мир всем остальным.

Приводя в чувство остальных, он машинально сверялся с их бейджами. Фотографии совпадали, а серьёзно опустевшая память легко заполнялась именами. Романова Ирина, Тимофеев Александр, Стаматин Виктор, Сдобнов Евгений, Летов Дмитрий... Как много здесь охраны, однако. Большинство членов персонала бункера находились в Центре Управления. Часть людей уткнулась лбами в холодное металлическое покрытие стола для общих собраний, часть лежала на полу в разных позах, и очевидно не улеглась там добровольно - у многих были очевидные ушибы от этого падения. Стаматина обнаружили свалившимся вместе с креслом у каких-то мониторов, а Сдобнов тучной грудой скрючился у бронированной двери в "Питомник". Одна из немногих серых спецовок, Роман Колмогоров, падая, таки успел подхватить одну из учёных, Жанну Кристалинскую, смягчив ей падение своим телом, и они так и валялись вповалку, находясь в переходе из Центра в Медблок. Все без исключения проснулись в весьма недобром здравии - сухость во рту и глазах, спазмы в голодном желудке, острая мигрень, головокружение и смутные обрывки того, что осталось от памяти.

Люди, в общем, дополняли окружающий беспорядок - общий стол в Центре Управления был просто таки завален бумагами, равномерным бессистемным слоем, а немалая их часть разлетелась по полу. Некоторые были порваны и смяты. Кроме бумаг были ещё осколки от разбитых чашек и около семи уцелевших на столе и под столом. Также на столе находился наполовину закрытый ноутбук в виде тяжелого армированного чемодана, и какое-то громоздкое допотопное устройство в виде квадратного выпуклого экрана с зеленой матрицей и двумя ручками по краям. Также на столе был установлен самописец, из которого вылезло многометровое бумажное полотно, ниспадающее на металлический пол своеобразным водопадом и слежавшееся неаккуратной пухлой грудой.

Впрочем, не все обнаружили себя в Центре. Дмитрий Петров, например, оказался там, где помнил сам себя в последний раз - на кресле перед мониторами видеонаблюдения. Три экрана с разных ракурсов демонстрировали, как в Центре один за другим встают на нетвердые ноги его коллеги, хватаясь за столешницу или иные предметы окружения, а также друг за друга, а потом грузно плюхаются в кресла, боясь упасть снова. Дверь была открыта, и позволяла увидеть то же самое в натуре. Кристина Томбовская же самостоятельно очнулась на больничной койке в уголке медблока. Машинально подняв к гудящему от мигрени челу правую руку, она почувствовала прикосновение холодного неживого металла, и с ужасом для себя осознала, что эта рука до самого локтя - не её собственная, а немного громоздкий металлический протез. Впрочем, полные функции руки кибернетический протез, кажется, выполнял - пальцы двигались довольно плавно. Оставалось только приспособиться к полному отсутствию чувствительности. В остальном всё было в порядке, и Кристине ничего не оставалось, как присоединиться к остальным.