Голосование за ходы

А ведь день начинался, как и многие предшествующие дни из серой опостылевшей жизни тихони. Все по графику, все по избитому сценарию, уже много, много лет. Однако, сегодня все перевернулось с ног на голову, не только в семействе Тихоновых, нет… Но, кого волнуют чужие проблемы, когда своих забот полон рот?

Сначала монстры из компьютерных игр соскочили с мониторов… Парочки, грызущие друг другу глотки, покойники, кусающие полицейских, водители городского транспорта, позабывшие маршрут, и пустая, на первый взгляд, больница. Как только ты находишь то, что искал, зачем спешил, ради чего вообще ставил утром будильник, то сразу же начинается вторая часть саги – сирена, сводящая всех с ума. И вот, ты стоишь у постели больной матери, и НИЧЕМ не можешь ей помочь! Затем, ко всеобщему безумию, присоединяется не безразличный тебе человек, возложивший на себя миссию палача. Что могла чувствовать Света сейчас?

Даже, когда злосчастная подушка оказалась в ее руках, даже когда Олег стиснул сестру в крепких объятиях – озноб колотил Светлану, как смертельная лихорадка. Рука сжимает подушку настырно и крепко, будто силясь выжать из нее влагу, а вторая, свободная, не поднимается, чтоб ответить Олегу на этот примирительный жест. Подбородок ритмично колотит по плечу брата, а в мыслях вспыхивает искра, которая кажется и абсурдной и истинной одновременно.

В словах Олега, как бы это ни было печально, имелся смысл. Света могла бы бесконечно это отрицать, однако не могла оттолкнуть один единственный факт – они обрекут себя на верную смерть, если будут тащить за собой больного человека, который без квалифицированной помощи отойдет в мир иной, что являлось вопросом ближайших часов. Но, если все бросить и бежать, спасаться… Забыть о привязанностях, о долге… Что вообще тогда имеет смысл?

Пальцы юноши вплетаются в напряженные ладони сестры и стискивают их до дрожи. Светка рвется, не физически, перед ней стоял непреодолимый барьер, сложный моральный выбор. И она его сделала. Возможно, это был глупый, сентиментальный выбор, но совесть не позволяла ей поступить иначе, не взирая на все вышеперечисленные факты, склоняющие чашу весов в противоположную сторону.
- Уходи… - сквозь зубы процедила девушка, а потом просто продолжила рыдающим голосом, переполненным болью и страхом, - Иди, спасайся… Я останусь с ней. Я, не могу… По другому. Олег, уходи…

Шансы обосноваться в больнице и переждать чуму - таяли на глазах. Вот уже сирена трубит тревогу, побуждая пациентов к панике и срочной эвакуации. Светке, от чего-то, сразу не поверилось в пожар, но о нашествии зомби в здравницу она и помыслить не могла! Неужто эти тупоголовые медлительные твари на уровне инстинкта помнят, где в городе обыденно скапливается огромное количество беспомощной потенциальной жратвы? Впрочем, девушка сейчас явно не об этом думала...

Суетливо тормоша мамашу вяленькими ручонками, Светлану встряхнуло от резкого противного звука, словно бы схватилась она только что за оголенные провода. Дааа, психика уже ни к черту, в самом расцвете сил так сказать девка готова за сердце хвататься не хуже мамки. Беда на беде, да бедой погоняет - Свету это злило со страшной силой, хотя долгая полоса невезения длинною в жизнь должна была бы научить девчонку смирению. А родительница, словно рыба, ничего дочери ответить внятно не может, лишь рот разевает и так же судорожно и неуклюже пытается дочурку к груди прижать, только в силу состояния не слишком резво-то у нее выходит. Соседка, пользуясь ситуацией, отчалила по первому же "звонку", ловко избежав нападок невоспитанного поколения и наплевав на здоровье сожительницы.

Глаза девушки метались, как маятник, ища чего-то, сами не знают чего. Помощь, видимо, самоликвидировалась по всем правилам пожарной тревоги, наплевав на пациентов, лишь бы спасти собственные задницы. Тут можно лишь закатить глаза и вздохнуть, припомнив, в какой стране прописался... Кроме измерения пульса и температуры, больше ничем Светлана не могла помочь своей матери: препаратов в больничных покоях отродясь не хранили, а все колесики, что ты с собой по старой привычке в больницу припер - белые халаты ликвидируют, как контрабанду, имея на это весомые причины.

Она не знала, что делать. Ирина, очевидно, не сможет и шаг совершить, но не сгореть же теперь всем! Пока девушка металась, попав под влияние общей паники, шумной рекой льющейся по коридорам больницы, в палату вломился Олег, внеся ясность в Светкины неопределенные планы. Знать, не пожар - причина хаоса, раз брат так твердо решил замуроваться в покоях с "любимой" мачехой. Еще то того, как он открыл рот, до сестры стало медленно доходить, но уж слишком медленно, чтоб не задаться тупым вопросом:
- Что?! Как это ЗДЕСЬ?! - прорвался голос наивности, в последствии пинком загнанный в самый темный уголок сознания, - Как ты себе представляешь - пересидеть здесь? А выбираться мы будем как? Эти тварюги сейчас поднакусают всех, кто быстро бегать не умеет, а потом эти бедолаги будут патрулировать коридоры в надежде найти свежий кусочек мяса. А что, если они живых по запаху чуют? В таком случае у входа в наши апартаменты выстроится очередь из голодный зубастых морд!

Светлана орала. Не только потому, что пыталась перекричать сирену, ее окутывал ужас каждый раз, как только представала перспектива стать съеденной заживо. Но, внезапно, она угомонилась, опустошенный взгляд уронив на потертый линолеум под ногами.
- Воля твоя, брат. У меня все равно нет другого плана...

Мамаша продолжала вяло барахтаться на больничной койке, и заботливая дочь пыталась угомонить обеспокоенную старушку, мотивируя тем, что покой в сложившихся обстоятельствах - единственная неотложная помощь самой себе. В общем суматошном гаме ее ободряющих нашептываний было не разобрать, Света кутала Ирину в одеяло, настойчиво придерживая ее руки, чтоб та угомонилась.
- Да, не слишком... - согласилась сводная сестра поникшим голосом.

Прощаясь с родным берегом, Саири едва сдерживала слезы - так сильно она любила Кериоссель и его размеренный образ жизни. Единственное, что поддерживало в молодой эльфийке «боевой дух», так это скорая встреча с братом, которого она вот уже год с лишним не видела. Впервые вырвавшись за границы эльфийского государства, девушку охватила не только тоска по дому и переживания о предстоящей миссии, в груди горело еще одно неприятное чувство, словно предвестник беды, не дающий покоя. Но разве она могла предугадать свою близящуюся судьбу…?

Белые камни высоких башен Кериосселя исчезли из поля зрения уже к полудню, и по периметру палубы «Чарующего» не было ничего, кроме голубой неспокойной воды. Все переживания, связанные с отплытием, уступили усталости и легкому головокружению, которое день ото дня превращалось в сущий кошмар для создания, незнакомого с морской качкой.

Так один день сменялся другим, капризный организм потихонечку приспосабливался к новым жизненным условиям, и теперь путешествие не казалось карой за несовершенное преступление, открыв засидевшейся в гнездышке девушке новые оттенки.
В каждом восходе и закате она искала свое неповторимое очарование, это помогало коротать сутки. А ночью им путь освещали миллионы ярких звезд, и полумесяц, с каждой новой встречей становящийся все тоньше.

Но морская идиллия оборвалась для команды «Чарующего» совершенно внезапно. Несомненно, опытные моряки знали, какие опасности можно повстречать на своем пути на синих просторах, вот только Саири наивно предполагала, что самой страшной угрозой им может стать только шторм. Корабль, поднявший черный флаг, оказался значительно быстрее эльфийского судна, что сыграло роковую роль в судьбе экипажа и, в частности, в жизни Саири…

Пираты нападали под тревожный визг карабельной рынды, созывающей братьев на палубу, по которой уже ручьями лилась алая кровь. Эльфийка мысленно корила себя за то, что так и не научилась слушать свое сердце. По приказу капитана, девушка убежала в каюту, где неустанно молилась на родном языке всем известным ей духам. Скоро все закончилось, и испарилась надежда на благополучный исход сражения для эльфийского экипажа…

Запертая в трюме, Саири окончательно потеряла счет времени, жалея с каждым стуком сердца, что не отдала душу морской бездне. Обратную сторону жизни девчонка увидела и почувствовала на собственной шкуре именно здесь, в этой тюрьме. Она видела, как умирают пленники от голода и болезней, как разлагаются их тела, в которых копошились здоровенные крысы. О да, крысы, их здесь было больше, чем людей на всем судне захватчика. Они пищали днем и ночью, сновали туда-сюда, цокая маленькими когтями по влажному деревянному полу, иногда пробегая так близко, что задевали людей своими отвратительными хвостами. Когда пираты забывали о своем «ценном грузе» и о его нуждах, кто-то из пленников порою отчаивался на столько, что не брезговал и сырой, свежезадушенной мохнатой тушкой. Так болезнь забирала все больше людей, и только мерзкие серые падальщики чувствовали здесь себя комфортно.

Коротая дни во мраке и безысходности, Саири была близка к тому, чтоб добровольно лишить себя зрения – так опостылело ей смотреть на то, что происходит вокруг. Но в очередной раз открылись тяжелые двери, и снова внутрь ворвался яркий слепящий свет. Но на сей раз пираты не стали забирать обглоданные трупы и швырять людям еду, как швыряют кость безумному псу, нет… Они выводили пленников наружу, грязных, изнеможённых, практически неспособных самостоятельно передвигаться. Так вновь повстречалась с солнышком и эльфийка: рослый, смуглый мужик, особо не церемонясь, схватил девушку за волосы и поволок за собой, не обращая внимания на ее тихие стоны. Свет еще долго слепил привыкшие к мраку голубые глаза, вокруг было слишком шумно, чтоб разобраться в происходящем.

И снова куда-то потащили плененных, подавляющее большинство из которых догадывалось, чем все закончится для них. Даже в худшем из своих кошмаров Саири не могла увидеть себя, привязанную к столбу, выставленную напоказ в качестве продовольственной единицы. Их вели на цепях, словно скот, мимо проходили люди, и никто не смотрел в сторону пленников. Полдня девушка на пару с Нианелем болталась у столба, диким взглядом всматриваясь в звериные зажравшиеся морды потенциальных покупателей. Что она искала в их глазах? Пожалуй, ничего. Просто в глубине души она все еще не верила в реальность происходящего с нею… Брат будет ждать ее в человеческом городе, а после родителям придет весточка о том, что их дочь так и не явилась на встречу. Никто никогда не узнает, что случилось с «Чарующим», и куда пропала его пассажирка.

Руки от веревок онемели, да, эти хищные твари умели вязать узлы, что даже тонкие ловкие девичьи пальчики не сумели и петельки вытянуть. Вот только девушка сама не знала, что сделала, если бы путы поддались. В любом случае – этого не случилось, и ее руки ощутили согревающий прилив крови лишь когда провозгласили последнюю ставку. Лицо своего нового «покровителя» Саири узрела, когда поднялась завеса паланкина. Встретившись глазами с этим омерзительным человеком, по спине эльфийки пробежал холодок, словно трюмная крыса, и перекинулся с шеи на голову, шевеля волосы на затылке. Все в нем, в его облике и позе, красноречиво твердило – добра не жди! Так оно и было. Первый приказ прозвучал как приговор. Нет, не для нее, хотя… Как знать, что у этой жирной свиньи на уме?

Тяжелую палку насильно всучили девушке в руки, сильно сжав ее пальцы на рукояти. Она непонимающе хлопала глазами, медленно переводя их с одного человека на другого, но никого ее душевные терзания не впечатлили, никого не интересовало, чего желает рабыня. Еще бы!

Девушка задрожала, в полной мере осознав подлость момента и свое теперешнее положение в целом. С повисшей в руках палкой она сделала шажок назад, слегка прильнув спиною к торсу Нианеля, ее стеклянные очи смотрели вниз и роняли под ноги капли. Она никогда не поднимет руку на брата…
- Нет… Не надо… - дрожащими губами, чуть слышно пролепетала рабыня, медленно опустившись на колени перед лежбищем толстяка. Палка выпала их ее ладоней и прокатилась немного вперед.

На бегу Светка прокручивала в памяти всю эту бредятину… Одно дело, когда телевизор пестрит фантастикой, и совсем другое ощущение – когда больная фантазия современности выползает за границы экранов… Сейчас, на том самом месте, откуда они с Олегом уносили ноги, росло и ширилось поколение мертвяков, и только эта мысль подстегивала девушку бежать быстрее, не взирая на жару, усталость и болевые ощущения в боку. Черт побери! Если авария произошла ранним утром, а зараза распространяется буквально через «поцелуй», то сколько же сейчас бродило по улицам этих тварей? Почему город продолжает жить своей жизнью, словно ничего не происходит? Музыка орет в какой-то открытой кафешке, мамочка выгуливает своего ребенка… Может, это всего лишь помутнение? Тепловой удар?

Она и рада была бы списать все на глюки, да только бежавший с нею рядом братец, тащивший ее за руку, тоже явно был не в себе. Остановились наконец… Девчонка согнулась пополам, вцепившись ладонями в коленки для равновесия. Голова кружится, глотаешь воздух жадно, ртом и носом, словно в последний раз… Одежда мокрая насквозь от пота, перемазанные в крови джинсы на жаре источают отвратный запах ржавчины… Невыносимо хочется пить, и спрятаться в холодильник! Кое-как, Светка доковыляла до лавочки, плюхнулась не глядя, едва не промазав. Останавливаться на улице было рискованно, да только силы дальше бежать у нее не было.

В руке Олега замаячила бутылка воды, как маленькое спасение – у девушки аж глаза заблестели. Схватила, скорее к губам поднесла, жадно поглощая солоноватую минералку. Допив практически до дна, вернула бутылку, машинально протерев ладонью горлышко. Не основательно, но полегчало…

- Ну, начнем с того, что вся эта хрень меня пугает, и телек тут совершенно ни при чем. – нервно хмыкнув, ответила она на попытку брата ее усмирить, - А к Шумареху бросилась… Нууу… - протянула сестрица, и тут же ее голос начал отдавать истеричностью, - Слушай, давай просто пойдем, а? В больницу. Мне не спокойно на улице… Вдруг…
Она осеклась, замолчала и отвернулась, вспомнив про мать. Родственные чувства накатили на Светку в момент опасности, сразу совесть грызть начала: где-то равнодушие проявила, где-то нагрубила, не поддержала… Да, жили они втроем не очень дружно, но ведь бывает в жизни и хуже? Девушка вскочила с лавочки, огляделась по сторонам и молча, на ватных ногах, пошлепала в нужную сторону. Озиралась по сторонам, как подбитая собачонка, ожидающая очередного тычка палкой, назад поглядывала - не отстает ли там братец, не сожрали ли его…

Сейчас вопрос здоровья матери особенно обострился, Олегу не понять, ведь свою маму он потерял в раннем детстве, а Ирину Степановну ненавидел, как злую ведьму.

«Что за новости?» - промелькнул интерес у Светки, хотя обычно треп по телевизору ее совершенно не занимал. Но последующий комментарий белокурой пышки заставил девушку скептически хмыкнуть. Авария, отравление, сводившее людей с ума, довольно банальная затравка для среднестатистического компьютерного хоррора. И, все же… Пытливый разум быстро сопоставил слова старушки и надкусанную руку почившего гонщика. В таком случае, подчиняясь лучшим традиция жанра, следовало незамедлительно убираться подальше от этого места. Это желание Светке показалось абсурдным, но оно было так реалистично и велико, что напуганную фактами и созерцанием смерти девушку начал пробивать озноб.

Она еще несколько мгновений, словно зачарованная, невменяемым взором пялилась на рану, но потом, будто прозрев, отшатнулась и быстро встала на ноги. Вот только стражи порядка как-то рьяно и шустро вмешались в ситуацию, обычно черт дождешься спасителей, а тут – на тебе, налетели на запах падали. Улизнуть по быстрому первым свидетелям, конечно же, не дали, чем встревожили дерганную девчонку еще сильнее.

- Я… Опаздываю… - как-то совсем не внушительно пробубнила она себе под нос, стараясь встать поближе к брату.

От накатившей нервозной дрожи стало не по погоде холодно, адское солнце старалось напрасно, ведь если все действительно так, как говорила старуха, то жара скоро перестанет быть главной проблемой этого лета. Мурашки проступили на болезненно-белой коже, озадаченный взгляд бессмысленно пилит асфальт под ногами, зажатая поза вторила нежеланию сотрудничать и разговаривать. Привычное состояние, присущее затравленной школьнице, Светлана ненавидела это скользкое ощущение…

- Он выехал откуда-то справа, наверное с парковки! – выпалила девчонка, стремясь скорее разделаться с показаниями, - А потом разбился. Я подошла сразу же, и он был мертв. Свернул шею! Все! Мы стояли тут, и больше ничего не видели! Можно мы пойдем уже? Мы с братом к маме в больницу, вообще-то, спешим.

Света тряхнула Олеговой рукой, сжимающей набитый тряпками пакет, как в доказательство неотложного дела. Внезапный болезненный толчок в ребро почувствовал брат и столкнулся с колючим встревоженным взглядом сестрицы. Глаза умоляли – скажи что-нибудь, срочно!

В этот праздничный, но все же отвратительный день, Лирика, сама не своя, быстрым шагом пробиралась сквозь плотную толпу по центральной площади. Внутри нее все клокотало от безнадеги и злобы, нервы были на пределе, словно перетянутые струны цитры. Она готовилась к этому, без малого, девять чертовых дней! Предусмотрев буквально каждую мелочь, предугадав наперед возможные сложности, все должно было сработать идеально! Одно она в расчет не взяла – жизнь, которую Всевышний подарил, а завтра забрал…
Паула… Она должна была накормить отряд разгильдяев-новобранцев сонным зельем, подав на стол свежие булочки и разбавленное водою вино. Без лишнего шума с ними разобраться могла лишь Пэлл, ибо шестерка зеленых стражников каждое раннее утро, прежде чем заступить на дежурство, топтала намытые полы ее «Сытого вурдалака». Мало того, что эти увальни изменили свой привычный маршрут и зашли набить чрево в другую таверну, когда тесто на булочки с заветным зельем было замешано с вечера, так еще и внезапная кончина близкой подруги… Она болела этой неизвестной хворью и до последнего держала свою тайну внутри, зная, что ни одно из доступных простолюдину лекарств не излечит ее. Хозяйка таверны была сильной женщиной, одинокой, но доброй и отзывчивой, и, понимая, что век ее изрядно сократился, решила без лишней суеты внести последний посильный вклад во благо тех, кто обделен судьбой.

***
Еще до рассвета, Рикки, дремавшую на стуле в углу «Вурдалака», разбудил надрывный рев ворчливой старой поварихи. Трисса обнаружила хладный труп Паулы в погребе, куда, как обычно к открытию, шла наполнить корзину продуктами. Именно с этого скорбного момента начало сыпаться тщательно спланированное мероприятие… Им пришлось оставить тело хозяйки в подвале, ибо в пышущую жаром печку нужно было скорее толкать пирожки, пока не соизволили завалиться долгожданные «гости». Взвинченная и заплаканная Лирика терлась у стойки, временно заменяя почившую подругу на посту. Но стражники, позорные псы короны, не спешили на утреннюю сходку.

Время утекало впустую и Лирике давно уж пора было быть в другом месте! Но оставить сторожил спокойно патрулировать улицы она не могла, поднимут ведь шухер, неподкупные, мать их, борцы с преступностью! А где их сейчас носило – только пыль городская знает. Ну не могли же они попередохнуть все разом от чумы! Пришлось экстренно запустить шестеренки, составляющие низшие слои общества. Стража, пользуясь вседозволенностью и статусом, любила гонять и пинать попрошаек, и в городе всегда можно было отследить их перемещение по скорбным возгласам и мольбам невезунчиков. Стрелой вылетев из таверны, Лирика пустилась по следу…

Она не любила бессмысленных убийств, пусть даже эти треклятые оборотни в касках трепали людей по поводу и без. Но, времени возиться с ними у воровки не было. Дурни! Проглотили бы по паре пирожков, да отоспались где-нибудь в канаве! Но нет же! День рождения принца – весомый повод нажраться в другом месте и изменить точку встречи! Рика без труда настигла ораву и, разделив их на маленькие кучки, пооткручивала шеи бравым молодцам в темных закоулках нижнего города. Это заняло гораздо больше времени и сил, чем рассчитывала девушка, ведь в одиночку таскать и прятать бронированные трупы – не самая легкая задача.
Проблема была улажена, а связные докладывали о полной готовности. Солнце лениво подползало к зениту и это сулило новые беды, потому как часовые на площади менялись в полдень! А им-то, как раз, никто не заплатил…

***
Впереди ожидала основная часть задуманного сюжета – пробудить в людях давно уснувшую любовь к родине, достопочтенный правитель которой забыл о народе, превратив былое величие Терии в пыльную легенду. Лирика, хрупкая и невысокая девушка, практически тараном мчалась к намеченному месту, где заранее должны были установить пару бочек, чтоб компенсировать невыдающийся рост ораторши.

Сбивая дыхание в пути, она что-то достала из внутреннего кармана кожаного жилета и, сжав предмет в ладони, поднесла к лицу. Небольшой, но безумно красивый медальон, сорванный однажды с шеи одного из зевак в толпе. В целом, ей было плевать на подобное барахло, но вещица была знаменательна не только своим драгоценным блеском. Парень тот, что явно из благородных, сумел раскусить коварный замысел уличной воровки, или попросту обладал весьма хорошей реакцией и вниманием для купающегося в роскоши толстосума. В тот момент, когда Лирика почувствовала себя в безопасности и уже сбавила шаг, чтоб на ходу определить ценность трофея, этот проныра появился пред ней буквально из неоткуда! Он просто схватил ее за руку, несколько мгновений неподвижно наблюдая за лицом обалдевшей девчонки. Карманница, очухавшись, тут же дала деру, ловко вывернув свою руку из цепкого захвата преследователя, и больше не позволила себя поймать. Странно было даже не то, что мужчина умудрился настигнуть воровку… Он не стал поднимать шум, ни в первый раз, когда обнаружил пропажу, ни во второй, когда девка вновь умудрилась улизнуть.

- Да пропустите же. – пискнула Рикки, плечом отпихивая рослого широкотелого мужика, перегородившего дорогу к импровизированной трибуне.
Блестяшка юркнула обратно в карман и Лирика, освободив руки, ловко влезла на высокий бочонок. Она приподнялась на носочки и вытянулась в полный рост – так чуточку лучше стало видно головы собравшихся. На полированных шлемах подкупленных стражников бликами играло солнце, они стояли на своих местах, а непредвиденных гостей в форме, слава Всевышнему ,на площади пока было не видать. Пока, не считая утренних происшествий, отнявших уйму времени, все шло по плану.

- Эй, ротозеи! – воскликнула Лирика, махнув правой рукой, дабы привлечь к себе внимание людей, - Хватит пялиться на белые камни замка в надежде, что король высунет свою полысевшую голову в окно и улыбнется нам! Посмотрите на меня те, кого непомерно растущий налог лишил последних штанов! Обернитесь те, кому нечем кормить своих детей! Кто устал гнуть свою спину за гроши, которых даже не хватает, чтобы выплатить дань за свою покосившуюся халупу! Кому опостылело терпеть измывательства стражей порядка? Подходите сюда! Подходите и те, чьи родственники бесследно пропали, но вас вышвырнули за порог за попытку обратиться к закону за помощью! Голодные! Бездомные и калеки! Все идите сюда и услышьте меня!

Первыми на зов обернулись те, кому голос Лирики был знаком очень хорошо, а таких в городе, поверьте, было не мало! Многие помнили ее доброту и щедрость, многие были обязаны ей жизнью! Потому что в тяжелые времена, когда каждый мог биться лишь с собственными бедами, сложно было сыскать подобного бескорыстного альтруиста.
Свои головы обернули и те, чьим вниманием завладели ее пламенные и злободневные речи, касающиеся если ни каждого, то точно подавляющего большинства присутствующих. Повернули и те, кто ни черта не расслышал в силу слишком большой удаленности от ораторши, на ее звонкий голосок, резко выделяющийся из общего басистого гула толпы. Кто-то повернулся по инерции, потому что обернулся сосед. Скоро на девушку пялилась пара-тройка сотен глаз, и волна заразительного оборачивания продолжала распространяться по цепочке.

- Сегодня очень важный день в жизни Терии, и он ознаменован не только совершеннолетием наследного принца! Сегодня настал тот самый момент, когда КАЖДЫЙ из нас обязан задуматься и решить для себя – какое будущее он выбирает! Мы, склоняясь под тяготами жизни, порой забываем, что являемся кровью и сердцем страны! Некогда ВЕЛИКОЙ страны! Но посмотрите на нас… Наш дух сломлен и мы давно уже привыкли принимать объедки с королевского стола за величайшую милость! Сражаемся как дикие псы за каждую крошку, и получаем бичом по склонившимся к земле спинам! Плата на землю стала так высока, что мы не можем выращивать себе пищу сами! Наши поля стали их полями, где мы вынуждены не разгибаясь вкалывать от рассвета до заката, чтоб заслужить гнутый медяк, который сразу же вынуждены отдать, чтоб не лишиться крыши над головой! А тем, кто давно уж не может держать в руках инструмент, приходится коротать зимы возле навозных куч, чтоб хоть как-то согреть свое тело, потому что их лиши крова! Старики, одинокие матери, беспризорные дети… А что твориться за стенами города? Вымирают целые поселки, фермы разоряются! Властям одинаково плевать на тех и других! Пора снять эту зажравшуюся королевскую задницу с трона! На этой земле выросли наши предки, и НИКТО никогда не жалел, что родился под знаменами Терии! Они всегда с уважением поминали почивших владык, и гордились продолжателями гордой королевской династии! Еще наши матери и отцы видели лучшие времена… Нам же выпала иная доля.

Девушка опустила наполнившиеся слезами глаза вспомнив, как мать, исхудавшая до костей, умирала у нее на руках от гангрены. Вспомнила и про Пэлл, почившую сегодня ранним утром, но упрямо верующую до последнего вздоха в светлые перемены… Через минуту, поборов нахлынувшие эмоции, Лирика вновь вскинула голову и закричала яростнее прежнего:
- Пора вспомнить, что мы – есть сердце государства! Пора понять, что мы МОЖЕМ и ДОЛЖНЫ вернуть Терии былое величие! У нас ЕСТЬ надежда и сегодня, в день своего совершеннолетия, наследник может принять в свои руки страну. Пусть он чтит память предков, и направляет нас твердой рукой! Я уверена, он станет достойным звеном династии, и не повторит ошибок отца!
Подняв обе руки вверх и звонко хлопнув в ладоши, девушка призывно закричала:
- Дадим принцу Бердрану шанс стать величайшим правителем Терии! Венец династии по праву наследования принадлежит ему! Настало время Бердрана подставить голову под корону и принять величайший престол!!!

Нилит резко обернулась на голос. Нет, без всякого сомнения - эти слова были адресованы именно ей, ну кого еще в этом городе могли красавицей величать?
На прелестном личике застыло удивление, впрочем, оно исчезло почти мгновенно, стоило лишь всмотреться в лица потенциальных спутников и оценить недостойность этих кандидатов. На анализ ушло всего пара секунд, после чего тифлингесса поджала губки и нахмурила бровки, пытаясь вспомнить куда же билетик припрятала, потому как забыть его она определенно не могла, ибо не в ее натуре что-то забывать. Если Нилит вдруг что-то все-таки забыла, знайте - в ее тело подселили пассажира! Но это тоже из ряда невероятного, не зря же она подкладывает амулеты в нижнее белье! Да, от подобных инцидентов, и многих других, она тщательно себя страховала, всецело полагаясь на силу своих оберегов.
"Ты меня разочаровываешь, девочка... Ответь болванам, а уж потом свою бумажку ищи!" - подсказывал внутренний голос.
Нилит вышла из ступора и натянула приветливую улыбку.
- Ах, господа, и рада была бы, но я уже приглашена. - без зазрения совести врала чародейка.
Ложь давно стала неотъемлемой частью ее жизни - вот к чему привела дружба с внутренним "Я", озлобленным на мир близнецом, сидящем внутри, которого породило проклятие пустоши.

- Билет? - брезгливо скривив губы и изогнув вопросительно бровь, проронила тифлингесса, но пошуршав по карманам, выдала стражнику необходимую сумму.
- Надеюсь, это путевка в первые ряды. - уже с улыбкой добавила Нилит, получив билетик в руки.
Элегантным жестом убрав клочок бумаги в декольте, девушка развернулась и якобы случайно махнула пышными волосами на прощание, щекотнув кончиками стража по лицу и оставив на нем легкий аромат сандала.

По дороге домой Нилит снова пришлось "уворачиваться" от взглядов зависти и страсти, что неизменно сопровождали ее на улице. Сложнее всего было избегать старых клиентов и потенциальных, потому как сегодня она спешила, а одна мадам уже умудрилась отнять у ворожеи очень много времени. Но за долгие годы популярности наметанный глаз приспособился молниеносно оценивать лица окружающих и распознавать в них эмоции и желания, по этому избежать ненужных встреч и разговоров даже в таком людном городе Нилит удавалось как никому другому.
"Надеюсь Лирацио не пропустит свои игры... Я одену то черное платье с белым верхом, что на позапрошлой неделе забрала из ателье. И декольте в нем что надо, и разрез на юбке соблазнительный, не слишком откровенный. А белая меховая оборка по воротнику смотрится очень богато и элегантно. Шейку идеально подчеркнет сапфировая подвеска, а туфельки... О боги! Я не купила туфли под новое платье!!!"

Мысль о том, что Нилит не успела дополнить обновку еще одной обновкой, и что теперь придется копаться в "старье", изрядно испортила ей настроение. А в разряд "старье" попадало все, что было ношено хотя бы один раз, или куплено, но не одевалось ни разу в течении месяца. Не балуя себя обновками, Нилит уже не чувствовала себя такой привлекательной, ей казалось, что все будут тыкать в нее пальцем узрев, что такая состоятельная особа не может позволить себе купить приличные вещи.

Но выбора у чародейки не было, ведь к встрече с Лирацио нужно подготовиться самым тщательным образом! Она уже много месяцев искала с ним встречи, и не могла позволить себе облажаться именно сегодня, когда подвернулся такой замечательный шанс произвести на этого мерзкого типа сногсшибательное впечатление!
"И почему я не догадалась раньше сходить на эти чертовы игры? Лирацио любит свой маленький цирк, и в этот раз у него нет права пропустить такое зрелище!" - что она имела ввиду под словом "зрелище", себя или игры? Риторический вопрос, особенно если учесть, что сейчас Нилит выглядела весьма эффектно лежа в ванной, над водой вздымались изящные плечики, упругий бюст и закинутые на бортик ножки. На поверхности плавали лепестки цветов и маленькие блестки масел.

Через три часа довольная красавица с улыбкой крутилась у большого зеркала, пытаясь решить как лучше уложить волосы, чтобы прическа выгодно смотрелась с платьем. До начала "концерта" оставалось достаточно времени, чтобы одолеть и эту проблему. К слову, с чувством времени у Нилит было все в порядке, а вот с чувством меры, касающейся внимания к собственной красоте, не вполне. Эта кокетка обожала часами вертеться перед зеркалом представляя, как сводит с ума очередного несчастного богатея.

Платье сидело великолепно! Буйные локоны были слегка небрежно заколоты сзади, образуя весьма романтичную прическу, а самое главное- обнажая тонкую шейку. Несколько прядей нарочито выбивались из общей массы кудряшек, воздушно обрамляя личико чародейки. Туфли из черной кожи выглядели идеально, но все же Нилит казалась заметна их не "первая свежесть". Сапфир на тонкой цепочке сверкал не хуже алмаза, синим бликом подыгрывая желтым глазам и строгому вечернему макияжу.

Сейчас воспоминания для Милисы были реальнее самой настоящей реальности. Физические страдания погружали сознание девушки глубже во тьму. Боль телесная перерождалась в душевные муки... Тьма медленно рассеивалась, приглашая Мышку заново пережить недавние события.

... Серым дождливым утром я брела через затянутый туманом лес. Мощные стволы облезлых сосен, покрытые лишайником и мхом, расступались передо мной узкой петляющей тропинкой. По началу этот лес будоражил мое воображение, разгоняя сонливость и многодневный голод. Однообразный и даже жутковатый пейзаж пробуждал мои потаенные страхи, царящая тишина словно оглушала меня, а недвижимые стволы деревьев внушали чувство тревоги. Сырость прокралась под мою одежду и стало совсем неуютно.

Тропа вела меня несколько часов по угрюмому бору, силы мои иссякали, и мечты о теплой постели вновь овладевали моим вниманием. Я уже не замечала ничего вокруг, то и дело спотыкалась о кочки и поваленные тонкие деревца. Ветки, словно желая меня обнять или сцапать, нещадно трепали мою одежду. Тонкие лапы кустарника прижимались плотнее, царапали лицо и преграждали мне путь. Гуляя словно в бреду, вскоре я поняла, что сбилась с дороги. Пару часов я носилась по лесу как сумасшедшая, и силы мои иссякли окончательно.

Я позволила себе отдохнуть часок другой прежде, чем вновь отправиться на поиски тропы. Прислонившись к массивному стволу ели, я доела те жалкие остатки отсыревших сухарей, что были разбросаны по моей сумке, затем мгновенно провалилась в сон.

Лес навевал безумные и пугающие видения… Меня разбудили чьи-то крики, а пока я окончательно пробудилась- крики сменились тихим плачем. Собрав все вещи, я пошла на звук в надежде, что он приведет меня к тропе.

И действительно. Через несколько минут я увидела на тропинке не молодую женщину, сидящую на коленках, согнувшуюся в скорбной позе и тихо рыдающую.
- Что случилось? Я могу чем-то помочь?- спросила тогда я, приближаясь.
- Мой сын… Мой старший сын… убежал вчера ночью. Я нигде не могу его найти. А Стефани так больна, она так страдает… Зовет брата. Вы? Вы не видели здесь моего сына? Может вы видели…
- Я так долго иду по этому лесу, и вы первая живая душа, что мне повстречалась за все это время. Позвольте вас проводить до дома.

Тогда я посчитала, что мне очень повезло повстречать эту даму. Она вела меня в свое село, а я уже предвкушала горячий ужин и теплую ванну. Но каково было мое разочарование, когда перед глазами открылась унылая картина: село, расположенное в чаще леса, было крохотным и безнадежно нищим. Дряхлые покосившиеся домики казалось вконец развалятся от дуновения ветерка, дырявые крыши этих домов давно нуждались в хорошем ремонте. Отощавший скот вяло пожевывал заплесневелое сено в своих давно не чищенных загонах. Дворняги грызлись за обглоданное козье копыто. За низкими заборчиками огородов торчал ботвой скудный урожай. Я с горечью отметила про себя, что сытой мы тут не быть.

Женщина пригласила меня в дом и поведала свою историю… Как тут много лет назад хорошо жилось, как сейчас живется тяжело и как ее дети сбежали вчера ночью в лес. Как почти под утро сын принес домой младшую сестру на руках, всю в крови и без сознания, а затем снова убежал в лес и не вернулся. Как лекарь трудился, спасая жизнь шестилетней девочки, и как мать всю оставшуюся ночь носилась по чаще и срывала голос.

- Лекарь сказал нужно ждать, и что он сделал все возможное. Но моя маленькая Стефани не приходит в себя… - горюющая по пропавшему сыну и по больной дочери мамаша снова пустилась в слезы.
- Покажите мне ее.- попросила я, желая всем сердцем облегчить страдания этой женщины.

Мы скромно перекусили и тогда она отвела меня в комнату дочери. Девочка лежала с закрытыми глазами, тяжело дышала и не реагировала на мои прикосновения. Я ужаснулась, когда увидела ее искалеченную ручку: рваная рана была очень глубока и к тому же источала мерзкий запах гноя. Вены вокруг нее вздулись и позеленели, мясо покрылось влажным белесым налетом. Если не знать подробностей, то можно было с уверенностью предположить, что эту рану девочка получила минимум неделю назад, и никто ее даже не обрабатывал.
- Но…Как?- все, что смогла я тогда сказать.

Никак у меня не укладывалось в голове, что свежая рана так быстро загноилась и, судя по всему, дала заражение с последующим отмиранием тканей вокруг.

Несколько дней и ночей я провела рядом с этой девочкой, листала свои книги в поисках помощи, меняла повязки и кормила жидкими смесями. Стефани теряла силы очень быстро: пища не переваривалась, вызывая приступы рвоты.

Вскоре я наткнулась на полезную информацию в своих магических учебниках. Было не ясно, помогут ли эти знания, ведь природа и суть поразившей девчушку болезни были до конца не ясны. Выбора особого не было, да и слабое заклинание уж точно бы не навредило.

Честно признаюсь, я никогда не увлекалась целительством. Но к каким только результатам не приводит нужда и искреннее желание помочь. Суть заклинания была чрезвычайно проста: магия должна помочь лекарству быстрее и глубже проникнуть в ткани. Без колебаний я начала действовать, ибо времени оставалось совсем немного.

Теплый свет струился из моих рук, озаряя всю комнату. На моих глазах толстый слой мази быстро впитывался в кожу. Но вскоре в комнату вбежала мать Стефани, сначала впала в ступор от увиденного, а потом принялась бранить меня на чем свет стоит.
- Ах ты рыжая паршивка! Руки прочь от моей дочери! Ведьма проклятая!
Я продолжала произносить заклинание, но вскоре была отдернута за шиворот от тела девочки.
- Подождите… Дайте мне зако…- сдавленным голосом успела проронить я, а потом был удар и тьма.

Очнулась я лишь когда запах дыма раздражающе защекотал ноздри. Я не валялась где-то под забором, нет… Я очнулась привязанной к столбу, а вокруг меня собрались люди. Сырые дрова и солома занимались пламенем. Седой старик зачитывал мне приговор.
- Рыжая ведьма, ты была уличена в злобном деянии! А именно: в попытке похитить или осквернить душу невинной девочки, за попытку втереться в доверие честным жителям селения в час горький и тяжелый для них! В наказание ты будешь сожжена живьем! Да проклянут твою душу Боги, мерзкая дьяволица!

Краем глаза я заметила в толпе ту самую женщину, держащую за руку свою дочурку. Взгляды у обеих были наполнены ненавистью и презрением как и у всех собравшихся вокруг.

Пламя охватило меня, но не обожгло, потому что я сама стала пламенем, ярче того, что плясало под моими ногами. Путы обуглились и рухнули вниз. Сгорела моя одежда, но стыда я не испытывала, а лишь ярость, которая полностью меня поглотила.

Когда я сошла с кострища, словно с пьедестала, толпа бросилась в разные стороны, выкрикивая проклятья и молитвы. Все, чего касалась моя рука - вспыхивало огнем и превращалось в пепел.

Ярость отступила и, совершенно опустошенная, я вернулась в дом той женщины, собрала свои вещи, добыла себе одежды и ушла прочь, оставляя за спиной полыхающее село.

Кажется именно тогда я окончательно потеряла веру в людей и желание им помогать…

- Я хочу сказать, что это может произвести неверное впечатление.- терпеливо ответила чародейка приложив руку ко лбу.

В следующий момент у Нилит екнуло сердце: полетела на пол кружка из ее дорогущего чайного сервиза! Это, и то, что кипяток ошпарил нежную кожу, а так же сулившие в последствии непривлекательные ожоги просто и быстро выбили из равновесия Тифлингессу.

"Дьявол! Сдохни!"- ударила в голову ярость. Сверкнув глазами, Нилит схватила первый подвернувшийся под руку предмет- чайную ложку, резко приподнялась на стуле и застыла в таком положении на пару секунд.
- Все в порядке.- еле слышно промямлила она с каменным выражением лица и встала.

Рука все еще крепко сжимала серебряную ложку. Нилит медленно направлялась в сторону истерички, остановилась на долю секунды подле нее и прошла мимо. Открыла стенной шкафчик, погремела чем-то, вытащила большую стеклянную банку с желтоватым кремообразным содержимым, скинув туфельку села в кресло-качалку и принялась молча намазывать лекарство на ожоги.

Внутри полыхал пожар злобы и ненависти, но Нилит старательно держала себя в руках. Возможно клиентку спасало именно то, что чашка осталась невредимой.