Голосование за ходы

На несколько мгновений, на лице Хиссара отразилась крайняя степень возмущения — слова Аленара звучали еще оскорбительней, чем если бы тот просто высказался о Канданге отрицательно. Тем, кто не признает величия Канданга — было чем возразить, как словами так, при необходимости, и мечом, но что ответить тому, кто вообще не слышал о его родине? Временами, Хиссару доводилось встречать совсем недалеких крестьян, не знавших ничего кроме собственной деревни, но в его глазах такие были скорее рабочим скотом, чем людьми, и претензий к ним было не больше, чем к случайно попавшейся на деревенской дороге козе. Для благородного канданца была смешна, нелепа, и даже немного пугающей мысль о том, что по воле богов, магией, или по какой-либо иной причине, его судьба могла пересечься с кем-то подобным...
Однако, к его величайшему счастью и удивлению, Аленар заговорил о рукокрылых, что сразу же позволило вздохнуть с облегчением, поскольку, даже по его личному опыту, такая осведомленность, значительно превышало познания представителей не только простого народа, но и многих, известных ему благородных.

— Он был моим врагом... — С некоторым недоумением, ответил Хиссар, сомневаясь что правильно понял вопрос. Можно было переспросить, но в сложившихся обстоятельствах, канданец считал это пустой болтовней, а себя не тем, в чьи обязанности входит удовлетворять любопытство подозрительного лесного жителя. При этом, он все же не мог для себя не отметить, что в будущем, побеседовать с Аленаром все-таки стоит, если тот и правда что-то понимает в вивернах... Но в этот момент куда важнее было положение, в котором они оказались, особенно, после того как он выслушал Астрис.

— Значит сны...
Хиссар вспоминал свой сон, насколько реальный — настолько же непонятный, но, не похожий на сказанное остальными.
— В моем сне этой ночью, я сражался... С кем-то, или чем-то...
Он был все еще под впечатлением, и пытался подобрать подходящие слова, чтобы увиденные им неясные образы, обрели хоть какой-то смысл и для других, но как раз в этот момент заметил движение в пещере.

Несколько секунд канданец всматривался и пытался понять что это, а когда понял, отступил на шаг назад, и поспешно окинул пещеру взглядом, в поисках выхода, но, как только в его поле зрения попала лютня Астрис, снова заставил себя посмотреть вперед. Он никогда не видел подобных созданий, и будь он один — предпочел бы убраться подальше, но проявить трусость в присутствии барда, для Хиссара было чуть ли ни самым страшным кошмаром, который он только способен был себе представить. Почти не думая о последствиях, пытаясь реабилитироваться за секундное проявление малодушия, он выхватил меч, стянул со спины щит, и выставив его перед собой, сделал небольшой шаг в сторону этого непостижимого создания. Прекрасно понимая что этот старый кусок дерева навряд ли способен сколько-нибудь его защитить, канданец пытался успокоить себя рациональными мыслями, что если он оказался тут по воле этого существа, вряд ли затем, чтобы оно лишило его жизни. Однако, огромный размер и противоестественный внешний вид этого создания, не похожий ни на что виденное им ранее, не позволяли даже собраться с мыслями. Единственное чувство, которое было сильнее страха перед неизвестностью — страх перед позором за проявленную трусость.
Не зная, сколько ему осталось жить, и теперь уже не решаясь даже отвести взгляд от этой таинственной сущности, решив обратить на себя дополнительное внимание, при чем главным образом со стороны новых знакомых, и в особенности Астрис — Хиссар сделал еще один небольшой шаг вперед, и в надежде, что кто-то из присутствующих уцелеет и запомнит его храбрый поступок, глядя на предполагаемого противника поверх щита, громко выкрикнул:
— Что ты такое?!

— "Промокший..." — Мысленно повторил Хиссар, пытаясь понять, это насмешка со стороны Аленара и попытка передразнить, результат его волнения, странное чувство юмора, или же, реальное прозвище? В последнем были большие сомнения, к тому же, его одежда выглядела совершенно незнакома, и не давала ни малейшего намека на его социальный статус, без знания которого, было сложно сделать однозначный вывод о его личности. Еще больше запутал, забравшийся этому странному человеку на руку "детеныш виверны", который, к огромному удивлению канданца, и правда имел огромное сходство с этими созданиями. И если в видовой принадлежности существа уверенности не было, в том, что зверь знает Аленара, а тот знает его — сомнений не возникало, из чего следовало, что они попали сюда вместе. Это казалось несколько необычным, что двое других, пусть один из них и не человек, между собой знакомы. Повинуясь своим раздумьям, Хиссар внимательно посмотрел на Астрис, припоминая, мог ли он где-то видеть ее раньше? Однако, одного только зеленого цвета ее волос, уже было достаточно, для абсолютной уверенности в том, что они с ней никогда не встречались.
Зато его взгляд наконец упал на лютню — "оружие" бардов и менестрелей, временами куда более опасное чем меч или магия, способное как прославить на весь мир, так и опозорить. Он сам даже оказался героем пары малоизвестных песен, правда, не в главной роли, и явно не так, как ему хотелось, но с учетом специфики его "подвигов", на что-то большее он давно уже не надеялся...

После упоминания полуэльфийкой Кволла, Хиссар снова ненадолго взглянул на Аленара, только сейчас сообразив, кого он ему напоминает... Хотя через Кволл проезжать ему приходилось лишь однажды, и лишь по границе, а местные жители словно намеренно избегали встречи с ним, тем не менее, это место запомнилось ему, как самое необычное, спокойное и мирное, среди всех, где он когда-либо бывал. Впрочем, про Кволл он знал не больше, а скорей всего даже меньше, чем присутствующие знают о Канданге — по крайней мере до них наверняка доходило множество нелестных стереотипных слухов о его родине, в то время как он, даже побывав на территории Кволла, не узнал ничего...
И вот теперь, перед ним Астрис — жительница Кволла, если верить ее словам, и Аленар, вроде бы не эльф, но тоже похожий на обитателя тех мест. Да и его питомец — если такие и живут где-​то, то наверняка в кволлийском лесу, где по доходившим до Хиссара слухам, обитает целая куча самых необычных созданий.
Кивнув полуэльфийке, видимо, соглашаясь с тем вопросом который она уже задала, Хиссар тем не менее, и сам обратился к Аленару:
— Ты и твой зверь тоже из Кволла?

Выслушав ответ Аленара, и подождав, чтобы в пещере на несколько секунд повисла тишина, Хиссар уверенно произнес:
— Так или иначе, то, что произошло с нами — не похоже на магию, но независимо от причин, полагаю, мы оказались здесь не случайно. Двигаясь по пещере, мы либо найдем ответы, либо выход...
С этими словами он сделал несколько шагов, видимо ожидая, что остальные последуют за ним, после чего резко остановился, повернулся, и внезапно сказал:
— Если мы хотим понять, что с нами случилось, следует рассказать о себе, и в особенности, о вчерашнем дне...
Хотя он почти исключил возможность магических причин их телепортации, все же не мог не попытаться собрать информацию, и сравнить ее с известными ему ритуалами призыва, описание которых когда-то читал. И видимо, решив подать пример, он начал громко и, будто бы даже с гордостью:
— Бесчисленные поколения моей семьи, прямым потомком которых я являюсь, жили в Канданге, не покидая его пределов, и не оскверняя благородство своей крови позорными и недопустимыми связями с посторонними. Но, еще многие годы назад, у меня нашлись причины отправиться во внешний мир... И вот, вчера перед сном, я находился у дороги в лесу, на окраине Йоганнума. Когда солнце опустилось, я лег спать, точно так же, как делал это множество раз до этого во все прочие дни. Мешок со своими дорожными припасами, я повесил на дереве в нескольких десятках шагов, чтобы не привлекать к своей постели зверье. По обыкновению, положив щит рядом, я заснул. Мне часто снятся очень странные, но невероятно реальные сны, в особенности, в последнее время. Но сегодня ночью, мой сон был как никогда ярким и правдоподобным, и я буквально чувствовал все что происходило со мной как наяву... Проснулся же я уже находясь здесь — щит при мне, при том, что во сне я его не касался, а оставленные вдали припасы, по всей видимости, так и остались на прежнем месте.
Сделав небольшую паузу, перед наиболее важной на его взгляд информацией, Хиссар продолжил:
— Единственное, по-настоящему значимое, и можно сказать, необычное, произошедшее со мной вчера — в поединке, я намеренно отнял жизнь своего противника. Этот человек был далеко не первым, но среди всех, когда-либо решившихся скрестить со мной мечи — он единственный, кто был абсолютно невинен, как по людским законам, так и в глазах богов...
Хиссар серьезно но заинтересованно посмотрел на остальных, пытаясь прочитать по их эмоциям, знакома ли им его история, или же у них все было иначе?

Слова Нимроса Тинзир оставил без внимания, хотя и сам совершенно не собирался ломать голема, поскольку его эльфийское воспитание велело по возможности избегать порчи каких-либо предметов. Его наставник-эльф говорил, что всякая вещь создана с одной целью - приносить пользу и облегчать жизнь владельцу. Никто не станет тратит силы для создания вещи, несущей всем лишь вред, и не предназначенной для полезных дел. Если же какие-то предметы используются во вред, то лишь по вине своих владельцев, и даже если сломать их - мир лучше не станет.
Дракон временами сомневался в том, правда ли это эльфийский взгляд на окружающий мир, или же такие правила выдуманы специально для него, ведь будучи совсем маленьким, он не редко любил погрызть и поцарапать почти все, что попадалось ему в лапы.
Но как бы там ни было, он все равно был согласен с этим, и старался относиться бережно к любым рукотворным предметам, ценя вложенный в их создание труд, так что был искренне рад тому, что голем Нимроса не сломался при падении.

Как только дерущиеся разошлись, Тинзир сразу же сделал шаг к Лилии, и некоторое время взволнованно дыша осматривал ее. Видимо не заметив вывихнутого пальца, и решив что она в порядке, провел языком по ее шее, затем по щеке, и с грустью посмотрел ей в глаза. Неторопливо лег, располагаясь между девушкой и эльфенком, надеясь, что это усложнит возобновление конфликта. Ему очень хотелось спросить Лилию, почему она это сделала и чего хотела добиться, но решив что сам понимает причины, сразу обратился с просьбой:
- Прошу, не суди его по привычным тебе законам... Он не забывшийся житель ваших деревень, нарушивший своими оскорблениями известные ему порядки... Сказанное им - не то же самое, что сказанное франком... И какая польза будет в том, если ты его ранишь? Он не может нам помешать, если мы решим уйти, но все еще может помочь - если останемся... Он даже скрывает свои встречи с нами от своего народа, и помогает нам чем может...
Дракон смотрел на Лилию теперь уже с надеждой, судя по всему считая очень важным убедить ее выбрать мир с Нимросом, но так, чтобы она пожалела эльфенка сама, а не просто согласилась со сказанным. Хотя Тинзир и проявил инициативу, ему казалось что он не имеет права вмешиваться, и каким бы ни был результат - он не хотел быть за него ответственным...

Давая Лилии время подумать и прийти в себя после случившегося, дракон развернулся к эльфенку, и уже куда более резко, почти требовательно - зашипел, время от времени переходя на рычание:
- Я не знаю что значат слова для тебя, но для ее народа это то, что поддерживает порядок в их обществе! Именно слова диктуют правила, по которым они живут, позволяя избегать разногласий и недопонимания. Нанесенное словом оскорбление, у них может стоить жизни!
Дракон пересказывал то что слышал о людях, и хотя знал, что разбирается в таких вещах плохо - звучал уверенно, поскольку именно в этом, как ему казалось, не ошибался. По крайней мере, именно в способе общения, он видел чуть ли ни главное отличие людей от мира природы.
Сделав небольшую паузу, и надеясь что Нимрос точно его понял, Тинзир наконец решил выдвинуть требования:
- Не знаю почему ты делаешь все один, но даже если не доверяешь своим - устрой нам встречу со взрослыми эльфами. Они ведь живут недалеко? И я вижу что они почти не вмешиваются в ваши дела... Не знаю как они относятся к вам, и как отнесутся к нам, но если все то что мне известно о них правда - они никому не вредят без причины, особенно тем, кто нуждается в помощи... И их помощь оказанная ей - будет твоей заслугой...
Тинзир очень внимательно посмотрел на эльфенка, теперь с искреннем сочувствием и даже дружелюбием.
- Если все так как ты говоришь, и поимка демона в самом деле может исцелить твой народ, знай - я хочу помочь тебе, всем вам...
Резко отведя взгляд от Нимроса, Тинзир изогнул шею, и мягко дотронулся носом до плеча Лилии, и негромко, но чтобы эльфенок услышал, прошипел:
- Но сделаю для этого что-то лишь тогда, когда буду уверен что у них с братом все хорошо... Если хочешь чтобы я что-то для вас сделал - проси не меня, а их...

Все еще частично оставаясь между ними, Тинзир свернулся вокруг Лилии, прижимаясь к ее спине теплым боком, и приобнимая шеей, положил голову ей на колени. Он не считал что вообще имеет право вести переговоры, и теперь ему казалось, что своей, излишне проявленной в требованиях инициативой - он зашел дальше чем следует. Теперь он даже сомневался, правильно ли понял причину конфликта, и предпочитал помалкивать, надеясь однако, что его действия все же не напрасны, и по крайней мере помогут в более спокойной обстановке поговорить о том что делать дальше.

Знакомые Тинзиру не по наслышке дикие люди - вызывали у него чуть ли ни самые противоречивые чувства. Он всегда старался избегать встреч с ними, не в силах игнорировать их очевидное сходство с обычными людьми, но при этом не мог не замечать, насколько в своем поведении они далеки и от людей, и от всех известных ему зверей...
Окончательно убедившись, что выходящие из-за деревьев - те самые, хорошо известные ему обитатели лесов, дракон попятился назад. Он все еще не желал никому зла, и даже эти агрессивные дикари, по его мнению - не заслуживали смерти на месте, а если и заслуживали, то по крайней мере не от его когтей и клыков...
Но в этот самый момент он услышал, а через мгновение и увидел то что происходит в шалаше...

Последнее время, видя как союзники спорят между собой, непонимающий как себя нужно вести дракон - не редко впадал в ступор. При любом стрессе, он оказывался во власти инстинктов, не позволяющих ему действовать, но в то же время неспособных дать ему команду к какому-либо действию, если обстановка была нестандартной, а ситуация непонятной или слишком сложный.
Но на этот раз все было предельно ясно, и за долю секунды, намного быстрее чем дракон успел бы осознать происходящее разумом, он в одно мгновение оказался рядом. Вкладывая в атаку не только силу, но и инерцию своего прыжка, ударом передней лапы по голове, он отбросил человека на несколько метров. Почти таким же образом, он иногда на охоте оглушал особо крупную добычу, которую было рискованно хватать сразу.
Ему показалось что при ударе прозвучал негромкий хруст, то ли ломающийся шеи, то ли черепа, но возможно это были лишь сухие ветки, или даже та самая ложка... Так или иначе, состояние Тинзира не разрешало отвлекаться на подобные мелочи, и даже не позволило потратить лишней секунды, чтобы убедиться, в порядке ли Лилия. Какими бы сильными не были аргументы разума, как и во всех стрессовых ситуациях, он почти полностью отключился, уступая место инстинктам, и на этот раз - они совершенно четко знали как нужно действовать...

Дракон сделал прыжок навстречу небольшой толпе, уже успевшей выйти из-за деревьев, и чуть пригибаясь к земле, оглушительно, даже для самого себя - зарычал. Никогда прежде он не издавал настолько громких звуков, даже в моменты серьезной опасности - его прежний рык, не имел ничего общего с этим... Такое рычание не походило на обычную попытку напугать или отогнать противника - это было однозначное, четкое предупреждение, и демонстрация своего отношения к тем, кто осмелился пересечь границы его территории.
Хотя разумом Тинзир даже не подумал бы назвать это место своим - напротив, надеялся как можно скорее его покинуть - чувства считали иначе. Возможно, из-за присутствия Лилии, либо из-за настойчивого инстинктивного желания наконец поселиться на одном месте - он видел самое настоящее, возмутительное вторжение в свои владения.

Предупредительным рычанием - дракон словно снял с себя всякую ответственность, во всяком случае, видя по прежнему двигавшихся в его сторону противников, его уже почти не волновало что они похожи на людей...
Теперь Тинзир ощущал не просто вторжение на свою территорию, которого уже было бы достаточно для возмездия. Вместе с этим на его глазах нарушались, если не сказать осквернялись законы природы. Не уважая ни собственную ни чужую жизнь, ничего и ни кого при этом не защищая, проигнорировав его "предупреждение", без всякой причины бросаться навстречу смерти - не свойственно ни хищнику ни добыче. Даже люди, по крайней мере настоящие люди, хотя по его мнению и были бесконечно далеки от понимания таких вещей, все же обладали простейшими инстинктами, и в моменты опасности были способны не только "знать", но и "чувствовать"... Все это, в сочетании с необходимостью защитить Лилию, не оставляло ему ни выбора, ни страха ни сомнений...
Естественно, ни о чем подобном он думать в данный момент не мог, и все это было не мыслями, а чувствами, но настолько сильными, и одновременно с этим понятными и убедительными, что его разум даже не пытался сопротивляться таким аргументам...

Не дожидаясь пока до него добегут, прижав крылья к бокам - Тинзир сам бросился вперед, и полоснул когтями первого попавшегося дикаря, затем второго, третьего... Его когти, хоть и слегка затупившиеся от слишком частой в последнее время ходьбы, вонзались в ничем незащищенные, почти обнаженные тела диких людей удивительно легко, оставляя глубокие разрезы и врывая мясо кусками. Общего с добычей, шкура которой оказывала куда более значительное сопротивление - у них было мало, и это вызывало очень странное ощущение какой-то неправильности. Оно дополнялось еще и тем, что нападавшие словно не понимали что их ждет, и сами бежали на дракона, даже не пытаясь защищаться.
Возможно, будь у них оружие, такая тактика и могла бы в конечном итоге привести к результатам, но значительная часть их атак была попытками схватить, а если и наносили удары, то куда придется, даже не пытаясь выцеливать уязвимые места. Нельзя сказать что это было совсем безболезненно, но без настоящего прочного и острого человеческого оружия, либо клыков, когтей, или хотя бы копыт - они физически были почти неспособны пробить чешую, или нанести серьезную травму такому крупному зверю.

Атаки же когтистых лап Тинзира, хотя тоже не были прицельными, практически всегда оставляли глубокие порезы, а временами и переломы. К тому же, после столь сильных ударов противники обычно падали, и если даже полученное ранение не было серьезным, их невольно затаптывали остальные, спешащие подбежать к постоянно меняющему позицию дракону.
Тинзиру приходилось бегать почти без остановки, не позволяя себя окружить, ведь стряхнуть с себя прицепившихся дикарей было куда сложнее, чем вовремя не подпустить, и хотя по отдельности они не казались ему опасными, он чувствовал, что если схватят всей толпой - им вполне может хватить сил, чтобы полностью его обездвижить...
Кроме того Тинзир очень боялся повредить крылья, и если кому-то удавалось за них схватиться, был вынужден даже пускать вход клыки, при том что за свою пасть переживал не меньше, и даже на охоте позволял себе кусать добычу, только будучи полностью уверенным в своей безопасности.

Через какое-то время, первоначальные эмоции ослабли, дракон почувствовал что начинает уставать, и даже разум снова напомнил о себе. Впрочем, мысли не мешали - напротив, позволили взглянуть на битву под другим углом. Тинзир вспомнил истории о людях сражающихся с драконами, и хотя он был уверен что в отличии от своих диких сородичей, способен избежать такой ситуации, временами пытался представить себя окруженным ими - не желающими искать мирных решений, и не понимающими истинной ценности жизни...
Те, кто был перед ним сейчас, конечно, совершенно не походили на настоящих воинов - скорее крестьяне, только не трусливые, а бессмысленно агрессивные, и без оружия, но в остальном... Они не боялись ни за собственные жизни, ни за жизни тех кто рядом с ними, были готовы идти против законов природы и здравого смысла, ради осуществления своей ужасной, бессмысленной и непонятной цели... Тинзира поразило, и даже напугало это сравнение, ведь в глазах обычного дикого дракона, нападающие на него люди - выглядят точно так же...

Но мимолетные мысли были прерваны одним из противников, который по какой-то причине опасно приблизился к шалашу. Он находился по другую сторону толпы, и чтобы добраться до него, Тинзиру пришлось пробежать вплотную к дикарям, и хотя ему удалось не позволить им схватить себя - прыжок был испорчен. По прежнему не рискуя крыльями, и держа их все время прижатыми к спине, дракон с трудом сохранил равновесие приземляясь на передние лапы, и не желая упускать цель - схватил бегущего в сторону Лилии человека пастью. Он целился в шею, но поймал за плечо, с хрустом сдавил, чувствуя как под его зубами дробится плечевой сустав, и резким рывком головы отбросил дикаря в противоположном от шалаша направлении. Через мгновение выбрав себе новую цель, как можно дальше - бросился туда, увлекая толпу за собой - подальше от шалаша, и только сейчас замечая что все еще сжимает в зубах оторванную руку, которую впрочем, сразу же выронил.

Ударом передней лапы он рассек противнику щеку вместе с челюстью, практически отрывая нижнюю часть лица, а следующей атакой повалил на землю уже нового, подбежавшего к нему дикаря.
Дракон прижал его лапой к земле, почти так же как Лилию при первой встрече, только если тогда он боялся даже поцарапать девушку - на эту свою добычу он наступил даже с усилием, чувствуя как когти вонзаются в грудную клетку и проходят между ребер. Его не переставала поражать хрупкость человеческих тел, о которой он хотя и знал, но видел впервые...
Прижав свою жертву второй лапой, он резким движением вырвал несколько ребер зацепившись за них когтями, поднял взгляд на надвигающуюся толпу, и снова зарычал, но уже не так как вначале, а со смесью злобы и обиды.
Мысль о том, насколько его враги слабые и хрупкие, никак не сочеталась с их целеустремленностью, и вызвала в нем чувство почти неуправляемой ярости. Тинзир не мог понять, как эти, так похожие на обычных людей создания, видя ужасные смерти своих собратьев, покрытые с головы до ног их кровью, продолжают как ни в чем не бывало бежать на него, наступая на тела раненых, не испытывая ни страха ни боли ни усталости... Свою же усталость он ощущал слишком хорошо, и не смотря на то, что еще ни разу в жизни не был в таком бешенстве как сейчас, прекрасно осознавал, что надолго его не хватит...

Дракон приготовился к очередному прыжку навстречу толпе, но в этот момент его схватил за заднюю лапу все еще живой дикарь без челюсти, уже слишком слабый и не способный как-либо навредить лично, но все-таки отвлекший, и тем самым отнявший драгоценную секунду. Теперь нападать было поздно, не смотря на всю свою ярость, в середине толпы Тинзиру оказаться не хотелось, и он был вынужден неуклюже отпрыгнуть назад, издав досадное, полное ненависти и обиды рычание, совершенно не свойственное взрослым драконам, каким он себя уже давно считал...
А еще через мгновение, он снова раскрыл пасть, словно собираясь зарычать по-настоящему, но вместо этого, инстинктивно зажмурившись, выпустил расширяющуюся конусом струю пламени в сторону подбегающих врагов.
Открыв глаза Тинзир сразу понял что случилось, но не успев ни удивиться, ни рассмотреть результат - сразу же закашлялся. Помимо крови противников, пасти ощущался естественный, и одновременно с эти непривычный привкус горючей смеси, которую он от волнения умудрился вдохнуть. В обычном состоянии все это очень заинтересовало бы Тинзира, но сейчас, не зная что происходит вокруг, он пытался как можно скорее прийти в себя. Наконец, спустя примерно десять секунд, он поднял взгляд, и все еще пытаясь отдышаться, осмотрелся...

Слова Лилии звучали убедительно, но даже в своем взволнованном состоянии Тинзир понимал, что они не во всем соответствуют действительности. По крайней мере, он и сам по себе долго опасался Нимроса, полагая что тот заманивает его в ловушку, и встречался с ним только ради возможности что-то узнать о де Врисах. Но вскоре ему стало очевидно, что эльфенок напротив - всеми силами старается утаить от своего народа встречи с драконом, и действует только своих собственных интересах.
Для Тинзира, не видящего четкой грани между хорошим отношением и доверием, это было непонятно, даже странно, ведь он считал невозможным - скрывать что-либо от близких. По этой причине, первое время он был почти уверен что Нимрос изгой среди своего народа, раз у него нет кого-то, кому он мог бы довериться, и даже начинал сочувствовать ему...
Однако, вскоре дракону пришлось пересмотреть свои взгляды, каждая новая подробность об "их" образе жизни, и то спокойное легкомыслие, с которым эльфенок рассказывал обо всем, однозначно убедили Тинзира что не стоит судить по себе. Нимрос, и весь его народ, были просто "другие", со своими законами, ценностями, и, как ни странно даже чувствами...
Такое отличие очень не нравилось дракону, вызывая неприязнь и разочарование, они являлись живой насмешкой над настоящими эльфами, и будь у Тинзира выбор, он ни за что не стал бы иметь с ними никаких дел. Но выбора не было, бросить близнецов он не мог, потому в итоге убедил себя в том, что сотрудничать с Нимросом - единственный шанс снова встретиться с де Врисами.

Конечно, рассуждать обо всем этом Тинзир мог лишь в спокойном состоянии, а сейчас он видел перед собой близкое, почти родное существо нуждающееся в помощи, и неприятного, но нейтрально-безвредного эльфенка, способного оказать эту помощь.
Дракон осторожно преградил мордой путь Лилии, не столько чтобы помешать, сколько чтобы она сама хотя бы ненадолго остановила свои попытки встать с лежанки, заодно заслоняя от нее Нимроса.
- Куда мы отправимся?
Тинзиру было очень трудно даже думать в такой обстановке, не то что находить слова, но зная что для людей они значат больше, он тихим успокаивающим шипением пытался говорить, хотя бы самые простые и очевидные вещи.
- Вокруг сплошной лес, много дней пути... Я могу лишь нести тебя, но ни в чем больше помочь не сумею...
Дракон смотрел на Лилию с надеждой, взглядом уговаривая ее хоть немного успокоиться.
- Я не смогу без тебя... - произнес он явно с трудом, судя по всему представляя к чему может привести путешествие в таком состоянии.
Ему хотелось добавить что-то обнадеживающее и о Нимросе, но те же чувства, которые брали верх над разумом в любой напряженной ситуации, не позволили этого сделать. Тогда дракон развернулся к эльфенку, по прежнему стоя так, чтобы они с Лилией не могли друг друга видеть, и пошел вперед, вынуждая его отступить подальше. Все это Тинзир делал не осознанно, невольно пытаясь избавить девушку от источника раздражения, сам же в этот момент из-за всех сил старался сформулировать мысль которую должен сказать.
- Если он жив... - дракон прервался, произнеся эти слова, на мгновение он почувствовал себя почти так же как Лилия, - докажи... Принеси любой предмет с его запахом...
И глядя в глаза Нимросу, предостерегающе добавил:
- Я отличу свежий запах от старого...

Даже с учетом обстоятельств, Тинзиру было немного стыдно за то, что почти угрожает Нимросу, при том что тот ничего ему не должен, и пока не давал повода усомниться в своей честности. Но сил сказать что-то еще не было, вслух заговорив о судьбе Лииля, дракон будто бы согласился с его смертью, и теперь уже не мог отделаться от этих мыслей. Еще некоторое время он смотрел на эльфенка, затем развернулся и плавно подошел к девушке, ложась рядом и укладывая на нее свою голову.
Сейчас Тинзир не мог думать даже о том что будет с ними, у него перед глазами был Лииль - храбрейший и достойнейший из людей, а главное - брат Лилии... По чешуе на морде Дракона скатилась слеза, упав на грудь девушки. Мысли Тинзира все еще были спутаны, и он даже не мог понять почему ему так плохо, из-за утраты Лииля, или из-за сочувствия к его сестре, или, может быть, это одно и то же... В конце концов, связь близнецов напоминала ту, какой по его мнению может быть связь между драконами, привязанность, безграничное доверие, и понимание друг друга без слов, и он не сомневался что разрыв такой связи, самое страшное что может случится в жизни...

Некоторое время, возможно несколько минут, дракон не мог сосредоточиться ни на чем другом в мире, кроме находящейся рядом с ним девушки. Он нюхал ее, рассматривал, прислушивался к каждому вдоху, и даже на слова эльфенка среагировал далеко не с первого раза. А когда все-таки повернулся, то и дело продолжал бросать взгляд на Лилию, словно боясь что она может исчезнуть, если он позволит себе думать еще хоть о чем-то кроме нее...

К этому моменту Тинзир вынужденно доверял Нимросу, и хотя вначале не мог поверить ни единому его слову, со временем сам убеждался, что по крайней мере те вещи, которые можно проверить, обстоят именно так как и рассказывал эльфенок. Естественно доверие к нему было далеко не полным, не смотря на всю свою наивность, дракон быстро понял что Нимрос намерен его как-то использовать, хоть и совершенно не понимал для какой цели.
Но по крайней мере, пусть и в своих личных интересах, этот эльфийский мальчик скрывал от своего народа знакомство с драконом, что делало его относительно надежным. В том что он держит это в тайне - Тинзир не сомневался, ведь если он и правда настолько влиятельный как рассказывает, договориться о встрече с Королем Уно, или еще хоть кем-нибудь, Нимросу не составило бы ни малейшего труда. Да даже если бы он и просто обмолвился хоть словом о том что рядом с их поселением обитает дракон, наверняка его начали бы искать, Тинзир же за все время ни чьих новых запахов поблизости не заметил.

И вот теперь, Нимрос освободил из плена Лилию, впервые по-настоящему доказав серьезность своих намерений, и даже предлагает оказать помощь. В этот момент, вместе с радостью Тинзир неожиданно для себя почувствовал как его положение ухудшается...
Время проведенное в одиночестве как ни странно пошло дракону на пользу. Без ежедневных переходов, он тратил куда меньше сил, и после охоты мог позволить себе отдохнуть. На его настроение, при всей трагичности ситуации, это тоже оказало положительный эффект. Во-первых ему было нечего терять - те, кто был ему так дорог и так уже находились в плену. Паниковать по этому поводу было бесполезно, судьба де Врисов не зависела от него, а попыткой разыскать их и освободить силой, он мог лишь навредить и себе, и им.

Сейчас же, еще не успев опомниться от радости после встречи с Лилией, он уже чувствовал что оказался почти в полной власти эльфенка, ведь самостоятельно помочь девушке не сможет, и даже не понимает что с ней. Именно с этого Тинзир и начал:
- Что с ними случилось?
Хотя перед ним была лишь Лилия, дракон по прежнему не представлял де Врисов по отдельности, и не смотря на то что в данный момент они были разлучены, не сомневался что в плену они все время находились рядом.
- Почему она в таком состоянии? Ты точно сможешь помочь ей?
Тинзир ощущал полнейшее бессилие, и растущее из-за этого волнение. Подняв взгляд с девушки, он с надеждой смотрел в глаза этого странного эльфийского мальчика, почти полностью лишенного эльфийских моральных качеств, но единственного, кто способен спасти самое близкое и дорогое ему существо...

Чем дольше Тинзир слушал - тем мрачнее становился, хотя в его и без того взволнованном и раздраженном состоянии - новые, столь несвойственные ему эмоции смогла бы рассмотреть пожалуй лишь Лилия, если бы она вдруг оказалась рядом...
Уже длительное время он убеждал себя в том что столкновение драконов с людьми - печальная случайность, а обе стороны лишь страдают от этого, и уж тем более ни те ни друге не могут быть заинтересованы во встрече. Про намеренную же охоту на драконов, он хоть и слышал обрывочные упоминания, никогда всерьез не задумывался о таком, и не мог заставить себя поверить в то что это на самом деле происходит...
Сейчас же, услышав об этом, Тинзир даже почти согласился с местными "эльфами" в их негативном отношении к франкам, которые если и в самом деле способны на такое - не могут рассчитывать на хорошее отношение с чьей-либо стороны.
Он вполне мог понять человека который вынужден вступить в бой с драконом на своей земле, защищая свою жизнь и своих близких от внезапно возникшей угрозы, но отнестись с пониманием, и тем более простить тех, кто сам вторгается на чужую территорию, дракон был не в силах. И если его не способные говорить сородичи, нападают на кого-либо неосознанно, вынуждаемые обстоятельствами, то люди, лишенные врожденных представлений о правильности, движимые лишь разумом - прекрасно понимают на что и зачем идут... Тинзир не мог это оправдать, никаким образом, даже слово "охота" казалось ему неподходящим и неуместным в такой ситуации, поскольку ни себя ни людей, он не мог поставить на место добычи, считая это противоестественным и совершенно неправильным.

На его идеализированной картине мира, с простым способом решения всех проблем - образовалась очередная царапина. Если до этого ему казалось, что говорящие драконы легко смогут предложить людям мир и даже безопасность от своих диких сородичей, то теперь он уже сомневался в том, нужно ли это самим людям?
Все это пронеслось в его мыслях за несколько мгновений, но следующее, что привлекло к себе внимание - тон, с которым Нимрос рассказывал об этом. Он говорил это как факты не вызывающие сомнений, которые давно знает и в которых уверен. Настолько же уверенными Тинзиру показались его слова, о том что эти "снадобья чуть ли не от всех болезней" - им не подходят. Может ли это означать что они проверяли, и тоже охотились на драконов? Тинзир хотел успокоить себя мыслями что это не так, и попытался найти для себя какое-то объяснение, но вспомнил лишь бескрайней лес, куда ни один дракон сам по себе даже случайно не заберется... Лучше ли они тех франков которых они так не любят? Пусть это были лишь мельком проносящиеся мысли, основанные на догадках и предположениях, переживаниях и разочаровании, все же, пусть лишь на мгновение, но Тинзир задумался о том, какова на вкус эльфийская кровь, и способен ли он тоже взглянуть на них как на добычу? Да, его злость главным образом была направлена на франков, но тот кто стоял перед ним - в этот момент для него был не лучше, являясь живым воплощением разочарования в возвышенных и справедливых эльфах, которые на протяжение всей жизни вызывали у дракона лишь восхищение и уважение...

Нимрос к этому моменту уже говорил о демонах, Тинзир его слушал, но по прежнему не мог перестать думать о сказанном ранее... Он не беспокоился за себя, зная что является единственным представителем своего вида, способным избегать всех этих опасностей за счет своих знаний, но желание защитить остальных драконов, сейчас было в нем сильнее чем когда-либо.
Он не до конца понимал свои ощущения, не мог сравнить эти чувства с чем-либо еще что знал, и не имел возможности никому объяснить их словами. Он боялся за жизнь других драконов, потому что понимал цену каждой жизни, и мог легко представить как бессмысленно они могут оборваться при встрече с людьми, из-за чего, возможно, он сам никогда не сможет встретиться с кем-то из них... Такие же как он, испытывающие те же чувства, точно так же, пусть и не осознанно радующиеся жизни, солнечному свету, разнообразным запахам, и всему тому что любит он сам, но бессильные против нарушения законов природы... Это казалось ему самым страшным - столкнуться с чем-то непонятным и неправильным, тем, в чем инстинкты не смогут помочь, и не мог представить что кто-то заслуживает такой участи... Зная что это происходило, происходит и вероятно будет происходить, он испытывал боль, сочувствие, сожаление и бессилие, не видя никаких вариантов что-то изменить...

Такой ход мыслей сразу же напомнил ему о де Врисах - добровольно решивших ему помочь, а сейчас несправедливо находящихся в плену, и нуждающихся в его помощи. Тинзир сразу же представил Лилию, ее запах, невольно вспомнил с каким добром она всегда к нему относилась, и этого оказалось достаточно чтобы прийти в себя. Разве можно думать плохо о всех людях, если среди них встречаются такие как она? Разве стоит судить о местных эльфах, глядя на этого ребенка?
А демоны? Тинзир слышал что многие их считают злом и угрозой, но то же самое он неоднократно, даже намного чаще слышал о драконах... Является ли демон истинным беспричинным злом, или только выглядит так в глазах других - он не знал, и сомневался что другие знают, но до тех пор пока этот демон не стоит у него на пути, не чувствовал необходимости причинять ему какой-либо вред. Да и что он может сделать, если целое королевство не способно справится? А этот Нимрос, простой ребенок, предлагает пойти туда вдвоем... Звучало бессмысленно, но в данный момент это уже не имело значения...

- Нет! - резко, почти с рычанием произнес дракон, одновременно с этим подходя ближе, и наконец-то чувствуя запах того с кем разговаривает.
- Я не стану помогать тем, кто держит в плену двух достойнейших представителей человеческого рода, только за то что другие люди когда-то что-то вам сделали...
Тинзир тихо, но с искренней злобой зарычал, в этот момент он впервые в своей жизни, чувствовал что способен причинить вред разумному существу, если бы оно дало на это повод...
- Мы знакомы не с детства, - продолжал дракон, опровергая высказанное Нимросом предположение о де Врисах, - они встретили меня совсем недавно, и не испугались! Не испугались бы и вашего демона...
Тинзир говорил искренне, испытывая не поддельную гордость за своих друзей.
- Если вам на самом деле нужна помощь - договаривайтесь с "пленниками", только их слова имеют значение для меня... - произнес он уже спокойней, но ясно давая понять, что своего мнения не изменит.

После услышанного - выражение морды дракона изменилось, судя по всему в нем боролись разочарование, злость, и проигрывающие остатки надежды. Прежде чем ответить, он медленно подошел еще ближе, сокращая расстояние почти до десяти метров, вероятно для того чтобы вести разговор было удобней. Ему хотелось общаться на куда более близкой дистанции, чувствуя запах собеседника, но он по прежнему не знал, как на его приближение отреагирует новый знакомый, из-за чего подходил постепенно, каждый раз внимательно следя за реакцией эльфийского мальчика.

- И что же "эти двое", ни разу не встречаясь с вами прежде, смогли задолжать вам? - прошипел Тинзир с осуждением которое граничило с презрением, явно считая случившееся несправедливым, и нисколько не пытаясь это скрыть.
- Мы не считали вас врагами, и пришли сюда в надежде на помощь... Эльфы которых я знал, всегда поступали правильно, и помогали всем кому могли, хотя бы советом... Благодаря такому эльфу я сейчас жив, могу разговаривать, а то чему он меня научил, позволяет мне судить о справедливости...

Не смотря на всю свою наивность и доверчивость, Тинзир почти сразу принял решение - не раскрывать свои намерения "таким" эльфам. Он искал их, потому что считал что эльфы, настоящие эльфы - ценят жизнь, ценят порядок, и надеялся что даже этих качеств должно им хватить, чтобы оказать помощь в поисках драконов. Он был почти уверен что их не может не волновать бессмысленные жертвы как со стороны самих драконов, так и тех, на кого они нападают... Но если даже эльфийские дети говорят о вражде с франками, с ними не следует обсуждать свои планы, даже если они изменят отношение к де Врисам и захотят помочь.
Худшее что могло случится по его мнению, если эти эльфы, или еще кто-либо - захотят использовать драконов в своих целях, заставляя их сражаться с кем-то за чужие обиды и разногласия. Тинзир не признавался в этом даже себе, но все же думая о таких вещах, чувствовал что любую драконью жизнь ценит намного выше чем десятки и сотни человеческих и даже эльфийских... Ему было страшно даже подумать о том, что его попытка помочь драконам, может обернутся тем, что это подвергнет их еще большей опасности, и превратит их в еще большую угрозу в глазах людей...
Ему было очень больно от мыслей о том что происходит в мире даже сейчас, когда точно такие же драконы как он сам, живущие в гармонии со своими чувствами, следуя им, вынуждены сталкиваться с непонятными и необъяснимыми для них опасностями. Он часто пытался представить, как бы повел себя, увидев людей в доспехах, их оружие, понял бы он что это такое, если бы ничего о них не знал? Как бы повел себя, если бы при попытке поймать добычу, так же как он делал тысячу раз до этого, получил ранения, непонятным и необъяснимым способом? К его счастью, задумываться об этих ужасных подробностях сейчас было некогда...

Дракон снова повернул голову в сторону фигуры в плаще, и затем, несколько секунд вопросительно смотрел на собеседника, не понимая почему они беседуют вдвоем, без участия этого "взрослого", но затем неожиданно заговорил снова о де Врисах:
- Что с ними собираются сделать? Если вы считаете их врагами, для чего они вам? - он решил сосредоточится на близнецах, по крайней мере они были ему дороги не меньше представителей своего вида, и вполне возможно что прямо сейчас нуждались в его помощи...

То что де Врисы о чем-то говорили наедине, снова обеспокоило Тинзира... Хорошее отношение для него по прежнему было неразделимо с доверием, и то что Лииль не разрешил ему пойти следом, в более обычной обстановке непременно вызвало бы чувство обиды... Сейчас же, в очередной раз за этот бесконечно долгий для него день, дракон ощущал в основном неизвестность и легкое, но неприятное беспокойство...
Возвращение близнецов лишь усугубило ситуацию, доверяя языку тела куда больше чем словам, Тинзир не мог не волноваться, видя перемены в их настроении... Даже вроде бы более дружелюбное отношение со стороны Лииля, казалось непривычным и вызывало чувство тревоги. Но общение с Белегортом, к тому же на такие важные и сложные темы, не позволяло дракону полностью сосредоточится на этих неприятных ощущениях...

Внезапный вопрос Алана, хоть и был обращен к Лиилю, неожиданно сильно привлек внимание Тинзира. Он все еще не был уверен как именно относиться к окружению эльфа, эти люди были слишком непохожи ни на де Врисов, ни на тех кого он видел ранее, что мешало составить о них четкое представление...
И теперь один из них спрашивает о том, готов ли Лииль нарушить человеческие законы? Тинзир плохо в этом разбирался, но четко знал, что существуют законы природы, и законы придуманные людьми, и если первые поддерживают баланс в природе, то вторые - порядок в человеческом обществе... Он мог не знать и не понимать их, но это совершенно не мешало ему считать подобные действия недопустимыми.
Тинзир знал что люди часто не ладят, и даже объединяются в группы воюя между собой, но не видел в этом чего-то неправильного. В его понимании если причина конфликта двух влиятельных людей не нарушает принятых в их обществе правил, решить вопрос силой - вполне справедливо, в конце концов, если кто-то неправ, или явно слабее, разве за ним последуют другие люди? Правда Рене де Шатильон слегка портил своим существованием картину об идеальной феодальной системе, но такие исключения ему еще только предстояло обдумать. А пока, имея лишь поверхностное представление об устройстве общества, дракон оставался во многом наивным идеалистом, считая всех рыцарей защитниками справедливости, а разбойников и грабителей - худшими представителями человеческой расы, которые разрушают самое ценное чего добилось человечество - порядок. Все-таки не имея врожденного чувства правильности, сформировать законы и обеспечить их выполнение, было в его понимании тяжелейшей задачей, и это вызывало у него значительное уважение по отношению к тем людям, которые не смотря ни на что остаются верны этим идеалам.
Поскольку в представлении дракона Лииль как раз был одним из таких, он нисколько не сомневался в его отказе, и беспокоился лишь о том, что подобное предложение может вызвать новые разногласия, и испытал заметное облегчение когда понял, что никакого ответа с его стороны даже не планируется...

Вопрос же Белегорта хоть и был почти логическим продолжением мыслей Тинзира, оказался совершенно неожиданным для него. Все еще испытывая некоторую гордость за де Врисов, первое что ему хотелось ответить - да, но дракон вовремя остановил себя...
- Я не знаю... - Тинзир как будто виновато посмотрел в сторону близнецов.
- Когда я остался один, я больше всего хотел чтобы все снова стало как раньше, но сейчас, я не уверен что хочу этого... Жизнь среди людей была легче и безопасней, но было много запретов... Мне понятна важность правил поведения, я могу их запомнить и следовать им, но многие из них, всегда будут доставлять мне неудобства... Мне будет тяжело жить среди людей, даже если они не будут меня бояться...
Дракон пытался решить сам для себя, стоит ли спокойная жизнь как раньше всех связанных с этим ограничений - но даже на этот вопрос не мог дать себе четкого ответа.
- Я не хочу убивать людей, если не буду чувствовать в них угрозы, только по приказу... Я не уверен что смогу заставить себя это сделать... И...
Тинзир опустил голову.
- С тех пор как я остался один, все чаще замечаю, что временами мои чувства и желания сильнее разума... Я не смогу долго делать то, что мне кажется неправильным, и отказываться от того что велят делать мои чувства...
Дракону было явно трудно находить подходящие слова для описания ощущений, тем более что похоже он не особо задумывался о возможности снова оказаться среди людей...
- Но я хочу помогать им...
Тинзир снова взглянул на близнецов.
- Служба нужна людям для уверенности в друг друге... Но ведь они вместе не из-за службы? Такие чувства как у них для меня понятней...
Дракон конечно прекрасно знал что де Врисы далеко не самый подходящий пример, тем более в его случае, но не зная других, как-либо связанных между собой людей, ничего лучше и наглядней назвать просто не смог, и надеялся что эльф все-таки поймет его правильно...
- Я хочу жить не среди людей, а рядом... И помогать не по приказу, а тогда, когда это нужно...
Тинзир звучал задумчиво, делая заметные паузы, судя по всему до этого он мало думал о таких вещах, и сейчас пытался дать ответ не только Белегорту, но и самому себе.

Хотя Тинзир и не всегда понимал поведение людей, обычно ему удавалось хотя бы сопоставить их реакцию с событиями которые ее вызвали. Сейчас же, он был совершенно сбит с толку резкостью Лииля, не имея ни малейшего представления о том, что послужило причиной его недовольства.
Поскольку худшие опасения не оправдались, и нападать на них явно никто не собирался, в его понимании все должно было сложиться совершенно иначе...
Дракон, конечно, не надеялся что близнецы останутся здесь надолго, и даже сам искренне считал что они заслуживают намного большего, но предполагал что все же они будут рады возможности хотя бы несколько дней спать не на голой земле, и есть хорошо приготовленную еду, которую так любят люди. Тем более, не тратя силы на дорогу, он точно сможет добыть ее в достаточном количестве и для себя, и для всех остальных.

Ощутив прикосновение Лилии - Тинзир замер на месте, словно боясь что малейшее движение может заставить ее убрать руку. Ее вопрос был для него единственным понятным из всего происходящего, но он не был готов к такому выбору, и даже не понимал, почему вообще нужно что-то выбирать? Он совсем не хотел расставаться с де Врисами, и хотя новые знакомые скорей всего могли принести больше пользы, дракон пока не чувствовал к ним личной привязанности.
Все еще не отступая от Лилии ни на шаг, Тинзир издал негромкий звук, похожий на урчание, пытаясь обратить на себя внимание Лииля, вопросительно на него глядя и стараясь поймать ответный взгляд. Он никогда не пытался с ним спорить, и даже испытывал некую смесь понимания и уважения,в те моменты когда Лииль не задумываясь о последствиях просто следовал своим чувствам. Но сейчас это могло привести к непоправимым последствиям, и не желая делать выбор между мечтой и теми кто ему дорог, дракон решил проявить инициативу.

Грустно взглянув на Лилию Тинзир явно с сожалением отошел, делая несколько шагов вперед, чтобы его шипение точно все услышали и обратился, сначала к Лиилю, затем ко всем остальным:
- Я так долго искал тех кто будет готов мне помочь что почти потерял надежду... Пока не встретил вас...
Дракон окинул взглядом близнецов, и медленно перевел взгляд на Белегорта и его группу.
- А затем вас...
Вздохнул, делая шумный выдох, возможно привлекая таким образом дополнительное внимание.
- Вы хорошо отнеслись даже ко мне... Неужели вы не можете договориться между собой? Что если вы в чем-то способны помочь друг другу?

Тинзир сидел очень спокойно, так же как и всегда, когда Лилия к нему прикасалась. Он воспринимал это как высшую степень доверия, и ценил каждое мгновение. В чем-то, ее доверие для него значило даже больше мечты о говорящих драконах, в конце концов она по прежнему была далекой и несбыточной, а Лилия находилась рядом, и ничуть не боясь, по-настоящему хорошо к нему относилась. Дракон старался делать все возможное чтобы не лишиться этого, потому ему потребовалось заметное усилие чтобы перед тем как отправиться, задать очень важный вопрос, который уже длительное время не давал ему покоя...

Он уже не раз объяснял, что намерен не причинять вреда даже очень плохим людям, чтобы не превратиться в чудовище в глазах хороших. Но сейчас все было немного иначе - Тинзир был не один, и понимал что если близнецы будут в опасности, он не сможет заставить себя остаться в стороне...
При этом дракону казалось, что если он прольет человеческую кровь, даже Лилия начнет его опасаться и избегать, а Лииль так вообще может отказаться продолжать путь вместе... И хотя ни что на это не указывало, подобное развитие событий являлось одним из самых больших его страхов в последние дни. За все время он так и не спрашивал напрямую, как де Врисы отнесутся к тому, если он будет вынужден навредить людям, боясь, что даже подобный вопрос может безвозвратно утратить к нему доверие. Однако сложившиеся обстоятельства как нельзя лучше подходили, и переборов свой страх, он все-таки произнес:
- Если ваши опасения окажутся верны... Что мне делать?

Услышанное настолько поразило Тинзира, что он впервые в своей жизни мог бы поставить эльфийские слова под сомнения, если бы, конечно, не видел его лично... Но даже поверив, он по большей части был не в силах представить всего что довелось пережить Белегорту, зато в очередной раз убедился, что эльфы, даже в самой трудной и безнадежной ситуации, способны найти в себе силы продолжать помогать другим.
А вот Рено де Шатильон сразу не понравился дракону, даже просто своим существованием он рушил ту картину мира, которая только начинала у него формироваться. Тинзир знал далеко не все о рыцарских идеалах, но при этом считал, что по крайней мере для людей - они абсолютно правильны, и чем выше положение человека в обществе, тем сильнее он соответствует этим качествам. То что кто-то, настолько неправильный даже по меркам людей, занимает среди них столь влиятельное положение, невольно заставляло задумываться: на чем же вообще держится их общество?.. Впрочем, об этом дракон решил спросить у близнецов, которые к этому времени для него стали почти абсолютными авторитетами в таких вопросах... А пока все его мысли были только о Белегорте и его исследованиях, ведь он по сути посвятил свою жизнь осуществлению мечты Тинзира.

На вопрос о возрасте дракон не смог дать точного ответа, поскольку сам не считал годы, и делил свою жизнь лишь на два периода: первый - когда он был зависим от других, живя в форте рядом со своим наставником, и второй - когда, оставшись один, он понял что способен добывать себе еду самостоятельно. С тех пор он чувствовал себя полностью взрослым, а то что по прежнему меньше и слабее других драконов, для него было не столько возрастом, сколько неким показателем статуса. В этом он полностью доверял своим инстинктам, которые четко говорили что для выживания следует знать свое место, при этом разум позволял понять, что его сила и влияние в глазах других драконов - вопрос времени. Объясняя это, он даже неуверенно попытался привести пример из малознакомой области, сравнив себя с новобранцем в человеческом гарнизоне, условия жизни которого будут улучшаться вместе с его званием, которое следует заслуживать правильным для своего положения поведением.
Так или иначе, у Тинзира все равно не было ни возможности определить чей-либо возраст, ни ориентиров, с которыми его можно было бы сопоставить. О драконах он в любом случае предпочитал судить прислушиваясь к своим инстинктам, а в успехах не многих известных ему людей, заметная взаимосвязь с возрастом не прослеживалась.

Отвечая на вопрос о других драконах - Тинзир стал заметно разговорчивей и эмоциональней, похоже считая, что наконец-то нашел слушателя, способного его хотя бы от части понять... Он рассказал что однажды, когда впервые наткнулся на запах другого дракона - он пошел против своих инстинктов, поступая неправильно, и вместо того чтобы обойти чужую территорию, зашел на нее, надеясь что получится найти общий язык с ее хозяином.
Это чуть не стоило ему жизни, в тот раз Тинзир впервые получил серьезные ранения, и даже какое-то время был не в состоянии охотиться. Но он выжил, и смог извлечь из этого бесценный урок - хозяин территории был полностью прав, а ему следует доверять своим чувствам сильнее чем мыслям и словам... Тем более только так возможно найти общий язык с другими драконами, ведь в отличии от него, для них слов не существует... И именно тогда Тинзир понял, что в одиночку ему ничего не добиться, и вместо поиска других драконов, сосредоточился на поиске тех кто сможет ему помочь в его цели.
И вот, перед ним Белегорт - возможно единственный кто способен дать правильный совет, потому, пусть и уходя от темы, Тинзир просто продолжал рассказывать ему обо всем что считал важным:

Один из случаев который сильней всего его впечатлил, произошел после очередной неудачи наладить контакт с людьми. Дракон почти потерял надежду, и хотя бы на время решил пожить настоящей жизнью, о которой до этого даже не позволял себе думать. Тинзир нашел хорошее место, и возможно впервые чувствовал себя счастливым, во всяком случае все вокруг было таким, каким по его мнению и должно быть. С каждым днем он все меньше хотел вернуться к прежнему образу жизни, и все сильнее привязывался к своей территории.
Другие драконы если и были поблизости - не вторгались в его владения, и вообще Тинзир был уверен, что ни один, даже самый огромный и сильный из них - никогда не додумается полезть на чужую территорию. Он, конечно, судил по себе, но доверяя своим чувствам, был уверен, что найти для себя никем не занятое место доставляет огромное удовольствие, в отличии от вторжения на чужую территорию, пересекать которую неприятно независимо от ее владельца.
Разум позволял ему понять, что это скорей всего защитный рефлекс, позволяющий драконам избегать ненужных конфликтов, и раз уж даже у него эти чувства развиты сильно, он искренне надеялся что у всех остальных - тем более.
К сожалению, окончательно убедиться ему в этом так и не удалось... После пары месяцев беззаботной жизни, всего за несколько дней ситуация резко изменилась - охотиться стало значительно сложнее, дракон все чаще находил следы нежити, и хотя его место было пока не тронуто, за добычей приходилось летать все дальше и дальше. Это было неприятно, но терпимо, и Тинзир надеялся что скоро все наладится, невольно осознав, как привязался к своему месту и что не готов его покинуть. Но становилось все хуже, и когда ему лично пришлось подвергнуться нападению, он наконец-то признал, что оставаться жить в этом месте уже нельзя...

Любого, даже самого страшного хищника можно отогнать, а если и нет, как минимум всегда понятно чего он хочет... Любое живое существо преследует какие-то цели... Любое живое существо не рискует понапрасну... А нежить просто нападает, не реагируя на предупреждения и атаки, даже не пытаясь защищаться, и все это непонятно ради чего...
Тинзир не был уверен что правильно понимает эльфийское представление об окружающем мире, но даже по его собственным взглядам, нежить не вписывалась в него, и нарушала законы, которым подчинялась вся остальная природа.

- После этого я понял почему драконы нападают на города людей... - подвел итог своей истории Тинзир.
- Я знаю слова, знаю о нежити, хорошо понимал то что происходит... Но в тот момент не мог думать ни о чем кроме случившегося... - Тинзир показал клыки, и как будто беззвучно зарычал.
- Что же чувствуют драконы жившие на своей территории годами? Ведь у дракона больше ничего нет, и теряя свою территорию, он теряет все самое дорогое что у него было... Не остается ничего, он даже не понимает почему это происходит...
Тинзир сделал паузу, похоже он думал на эту тему не мало, но все равно не мог подобрать подходящие слова.
- Я уверен - ни один дракон никогда добровольно не покинет выбранное им место, а если все-таки что-то заставит... Не понимая случившегося, не зная слов, у него не останется ничего кроме ярости...
Последние слова Тинзир произнес уже спокойно, спрятав клыки, и с явной грустью, хорошо уловимой не смотря на шипение...
- Драконам и людям нечего делить, единственный общий враг - нежить... Если бы драконы говорили, как я, и понимали что происходит, это принесло бы пользу всем...

Он наверняка еще долго мог развивать свои предположения, все-таки он впервые дорвался до возможности поговорить с тем кто его поймет, но вовремя заданные вопросы Белегорта, напомнили дракону, что они лишь недавно познакомились, и возможно следует отложить обсуждение подробностей на потом.
- Совесть... - задумчиво повторил Тинзир, - если мне приходится поступать неправильно, думаю я ее чувствую... Мне неприятно от того, что мои попытки заговорить с людьми их пугают...
На следующий вопрос дракон ответил цитатой своего наставника, не скрывая этого: "Если бы у всех было единое представление о справедливости - несправедливости не нашлось бы места в этом мире"
- Если это так, то несправедливость возникает тогда, когда чьи-то представления о справедливости не совпадают... - добавил Тинзир уже от себя, вопросительно взглянув на Белегорта, словно пытаясь понять, не сказал ли случайно какую-то глупость.
- Сопереживание? Думаю, для того чтобы сопереживать - нужно понимать чужие чувства... Я сопереживаю драконам которые были вынуждены покинуть свою территорию из-за нежити, потому что мне это понятно. Но мне трудно сопереживать людям, потому что я не понимаю ни их действий, ни чувств, которые ими движут...

Вопрос Робина Локерби вернул дракона из задумчивости, он явно хотел что-то добавить к вышесказанному, но окончательно потерял мысль, поворачиваясь к человеку.
- Быстрее всего будет если я полечу к ним, и расскажу о вас... Они помогли даже мне, у вас нет причин скрывать от них ваше жилище?
Тинзир снова повернулся к Белегорту, словно спрашивая разрешение, явно считая его мнение самым значительным.

За время совместного путешествия Тинзир сильно привязался к близнецам, даже не слишком дружелюбное отношение со стороны Лииля казалось ему вполне ожидаемым, потому какой-либо обиды дракон не чувствовал, и в свою очередь просто старался не слишком ему надоедать. Зато к Лилии он держался настолько близко, насколько хватало ее терпения, впрочем, внимательно следил за настроением девушки, и никогда не навязывался если чувствовал что в данный момент ей не до него.
Но не смотря на разницу в поведении, дракон относился к де Врисам почти одинаково, точнее, видя насколько они близки - воспринимал их как единое целое, чаще всего стараясь прислушиваться именно к их общему мнению.

Еще он любил просто наблюдать со стороны, то как брат с сестрой похожи друг на друга - очень нравилось дракону, при чем он смотрел не столько на внешность сколько на их движения, подмечая в их поведении такие мелочи, которые люди как правило не видят.
А их способность понимать настроение и чувства друг друга почти без слов, служила примером естественного и самого правильного способа общения, в точности такого, каким оно и должно быть. Это не было похоже на то как разговаривали другие люди, и в значительной степени совпадало с тем, как Тинзир представлял себе общение между драконами.
Кроме того ему очень нравилось что Лилия тоже воин, и между ней и Лиилем нет резкого разграничения обязанностей. Он считал это абсолютно естественным, и был просто не в силах понять, почему в человеческом обществе это редкость, и какими причинами вызвано подобное неравенство.

Зато классовое неравенство для него как ни странно оказалось почти понятным, стремление владеть землей, расширять свои владения и защищать их от вторжений - во многом совпадало с его представлениями о своей территории. Тем более что землей как правило владели люди обладающие честью, которая в свою очередь воспринималась драконом как некий аналог его собственных инстинктов. Свод правил через которые трудно переступить, в точности как его собственные чувства - внушали Тинзиру большое доверие, ведь слова и дела таких людей не должны меняться без причины... И то что именно эти люди занимают важнейшие места в обществе, выглядело для него совершенно естественным, особенно на контрасте с поведением крестьян, казавшихся ему хаотичными и абсолютно непредсказуемыми.
Тинзир даже невольно проникся идеей что ситуация в которой оказались де Врисы - неправильна, и они несомненно заслуживают право иметь свои собственные владения. Впрочем, как им в этом помочь дракон пока не задумывался, все-таки даже поверхностные знания о жизни людей для него были слишком сложны, но искренне надеялся что у них все получится, и был готов оказать в этом помощь.

Про свои же планы Тинзир рассказывал мало, возможно из-за того, что его надежда научить других драконов словам, была пока не столько планом, сколько неосуществимой мечтой. Потому прежде чем браться за эту, возможно невыполнимую задачу, он поставил себе более скромную цель - найти тех кто сможет ему в этом помочь. Эльфы были единственными кто подходили на эту роль, ведь их мудрость и попытки делать мир лучше, не вызывали у дракона сомнений, хотя, как вскоре выяснилось, на их помощь он тоже не слишком рассчитывал...
Его стремление встретить эльфов было скорее идеей - единственной реальной целью на пути к мечте, и пока он мог следовать за этой целью, получалось бороться с желанием уйти в лес, где найдя подходящее для себя место, он смог бы просто жить обычной драконьей жизнью...

Тон голоса воина хоть и не звучал враждебно, показался Тинзиру как минимум недовольным, и он поспешил переползти таким образом, чтобы девушка оказалась между ними.
- "Почему он задает такой вопрос? - думал дракон, от чего на его морде появилось растерянное выражение, - что же они обсуждали всю ночь если не это?"
Пытаясь понять, Тинзир медлил с ответом, все еще пофыркивая от резкого запаха, не спуская при этом взгляд с блестящего лезвия меча.

- Я не могу знать лучше вас, для чего вы здесь... - в итоге прошипел он с заметным оттенком неуверенности, не исключая, что от этого ответа может зависеть не только успех переговоров, но, возможно, и его жизнь...
Причины по его мнению могло быть только две, и после нескольких мгновений внутренней борьбы, Тинзир все-таки пожертвовал удобной позой для отступления, и полностью припав к земле, с надеждой посмотрел снизу, вначале лишь на девушку, затем на обоих.
Не понимая какие качества в нем могут ценить люди, дракон по прежнему из-за всех сил старался выглядеть как можно более безобидным.
- Если вы здесь, значит вы уже приняли какое-то решение... - впервые с момента встречи, Тинзир посмотрел в глаза Лиилю, явно пытаясь что-то прочесть в его взгляде.
- Кроме вас никто не говорил со мной по своей воле, и кроме вас, мне не на кого надеяться... Я готов следовать за вами и делать то что скажете, если это приведет меня к эльфам...

Прижимаясь к земле у дороги, Тинзир грустно смотрел через листья кустарника вслед девушке, не зная, появится ли в его жизни еще хотя бы одна возможность вот так по-настоящему с кем-то поговорить.
Он прекрасно осознавал что шансов на ее возвращение мало, но испытывал огромную благодарность, поскольку их встреча вернула ему уже почти полностью утраченную надежду. Кроме того, разговор подал новую идею, о которой дракон даже не задумывался - оказывается люди могут хотеть чтобы он что-то для них сделал...
Он давно успел убедиться в том что помощи следует ждать только со стороны тех кто добровольно пожелает ее оказать, но даже не задумывался о реальной возможности как-либо повлиять на это. Такая простая мысль не приходила ему в голову, ведь сколько он себя помнил, абсолютно все без исключения люди хотели лишь одного - чтобы он держался от них подальше...
В сложившейся ситуации это мало на что влияло, но Тинзир уже думал о новых встречах, и о том, насколько реакция человека окажется лучше, если он начнет разговор сразу предлагая ему что-то полезное... Впрочем, что именно можно предложить, дракон по прежнему не знал, и остаток ночи провел перебирая в памяти известные ему человеческие ценности.

Его раздумья резко прервались когда он разглядел вдалеке едва заметные движения, он еще не был уверен кто это, но волнение пугающе нарастало. Чем отчетливей Тинзир различал силуэты людей - тем сильнее ощущалось беспокойство, и оно было куда менее приятным чем вечером, когда он только готовился к встрече...
Всю ночь он пытался гнать от себя эти мысли, но сейчас они почти полностью вытеснили все прочие, включая радость о того, что возможно все наконец-то наладилось.
Последние несколько часов он рассуждал о том что нужно людям, и одна из немногих человеческих ценностей в которой он не сомневался - победа в бою над кем-то опасным, кем-то вроде него... Видя что к нему приближаются два вооруженных воина, дракон невольно думал о том, что для них важнее - возможные проблемы если свяжутся с ним, или слава спасителей деревни?
Происходящее не сочеталось с инстинктами Тинзира, он привык реагировать на угрозы лишь в случае их возникновения, и был почти не в силах заставить себя ожидать опасной неизвестности. Обычно он старался не идти против своих чувств, но в этот раз они были вызваны именно его разумом, который одновременно говорил как и об опасности, так и о единственном шансе. В итоге он просто оставался на месте, потому что это по крайней мере было проще чем любое другое решение на которое он был способен в данный момент...

Из самого неприятного в его жизни ожидания, его вывел голос девушки, одновременно чуть успокаивая. Дракон не сразу вслушался в слова, но звучанию он всегда доверял сильнее, и не заметил какой-либо угрозы в ее интонации. Это помогло собраться, и уже через несколько секунд, не вставая в полный рост он медленно выполз на дорогу, прижимая крылья к бокам и вообще инстинктивно стараясь казаться меньше, и вероятно за счет этого - дружелюбней.
Теперь для него все было значительно проще, никакого ожидания - только действия.
Не смотря на все еще возможную опасность, первое что Тинзиру захотелось сделать - понюхать незнакомого ему человека, однако сильный запах алкоголя остановил его еще за несколько метров, заставив чихнуть.
- Что вы решили?.. - Дракон обратился к девушке, переползая так чтобы быть к ней чуть ближе, при этом временами бросая взгляд на оружие, особенно арбалет.

Крик "добычи", как и ее голос, показались Тинзиру крайне странными, хотя он почти сразу решил что неправильно расслышал слова, да и чего только люди не кричат в состоянии паники... И хотя песня даже вызвала некоторый интерес, он пока что не слишком пытался понять поведение пойманного им человека, главным образом беспокоясь лишь о том, чтобы он не нанес себе травму об его когти, от чего почти сразу прижал передними лапами к своей груди, стараясь таким образом максимально ограничить возможность двигаться. Чешуя была мелкой и сравнительно мягкой, а прижавшись к ней ухом, в моменты между взмахами крыльев была возможность даже услышать учащенное сердцебиение.
Полет оказался совсем коротким, и уже через несколько минут дракон приземлился в высокую траву, совершив плавное торможение несколькими взмахами крыльев. В следующее мгновение, развернув человека лицом к себе, он накрыл его лапой, практически наступая, да с такой силой, что стало трудно дышать. Но причинять какой-либо вред он, судя по всему, не собирался, так как почти не касался когтями, да и его поведение напоминало скорее интерес, нежели агрессию.

Тинзир приблизил морду, внимательно, если не сказать задумчиво - понюхал, при этом почти дотронувшись до щеки девушки кончиком раздвоенного языка, и приподнявшись, глядя сверху, заговорил:
- Я никогда не проливал ни человеческой ни эльфийской крови, и не намерен причинять вред тебе и кому-либо еще...
По голосу было очевидно, что он не способен произносить часть звуков, и его речь звучала как четкий, но очень своеобразный шепот.
- Мне нужен тот, кто сможет объяснить другим людям что я им не враг... И я ищу эльфов...
С этими словами он снова наклонился, теперь уже коснувшись чуть влажными ноздрями шеи своей пленницы, после чего снова внимательно посмотрел сверху, с явным недоумением на морде, как будто не мог решить, эльф перед ним или все-таки человек.

Через несколько мгновений дракон чуть ослабил хватку, наконец-то позволяя полноценно дышать, и продолжил:
- Я хотел поговорить с вами еще... там... - он на несколько мгновений запнулся, видимо пытаясь подобрать название места, но то ли не помнил то ли не знал нужного слова.
- И держу тебя лишь по той причине, чтобы мы не нанесли друг другу вред... Если будешь вести себя спокойно - я не буду тебя удерживать...
Дракон пристально посмотрел в глаза, явно ожидая ответа.