Возвращение. Шаг второй | ходы игроков | Нас четверо...

В лучах заходящего солнца стены, крепостные башни и многочисленные шпили белого города казались облитыми свежей кровью. Царило безветрие, улицы пожирал огонь, и сотни дымов сливались в небе в громадное облако смога, видного издалека. Безмятежная раньше река на этот раз была неспокойна. Тёмные воды волновались, а пена на берегу была столь же алой как и городские укрепления.

Кровь была повсюду. Она отправляла воду, текла по булыжникам, висела мелкой взвесью в воздухе, сохла в волосах и постоянно ощущалась на языке. От этого можно было сойти с ума. Песок на берегу превратился в стекло - матовое, скользкое, покрытое трещинами. Земля медленно отдавала жар, но до сих пор жгла даже сквозь подошвы сапог. В ушах все ещё звучали крики погибающих в агонии, грохот магии.

Мартин, уставший, сгорбленный с посеревшим лицом метался по берегу. Прошло всего лишь десяток минут, как он перестал чувстовать Илу в своей голове. Он не мог до неё докричатся, и это его пугало до слабости в коленях. Так бывало, когда она полностью истощалась, и всякий раз он выносил волшебницу из боя, вытаскивал на своих закорках. Но сейчас было по иному. Сейчас горец мчался подобно раненной росомахе и подвывал. Он успел почувствовать вспышку боли, он знал, где будет стоять круг волшебницы.

Небольшой холмик, весь испаханный заклинаниями и колдовскими фигурами. Ила лежала на склоне, обращённом к городу, но даже отсюда Мартин видел, что торопится было некуда. И всё равно росомаха рванулся вперёд почище чем ветер, который нёс стальные корабли владыки Заката. Руки её были сожжены до костей. Лицо бескровное и неподвижное. Краткое мгновение отчаянной надежды, что она всего лишь потеряла сознание от болевого шока.

Следопыт упал перед ней на колени, дрожащие руки воина дотронулись до жилки на шее, но мертвенный холод кожи обжёг его сильней, чем ненависть целого народа. Её сердце не билось, и волшебница не дышала. Горло перехватило стальными тисками. Мир вокруг помутнел, а порыв ветра донёс удушливый запах горящей плоти, а его косичка, которую он подарил тогда неожиданно взвилась и мазнула по лицу живого. Мартин, не имея больше сил сдерживаться обнял своё солнце и зарыдал.