[SW/DnD] Возрождение Рунных Лордов. (заморожена) | ходы игроков | Кирэн

В первый день осени, первого сентября, в небольшом городке Сэндпоинт планировался большой праздник - Фестиваль Махаона. Именно в этот день новый храм Десны, богини грез и удачи, выстроенный на месте сгоревшей пять лет назад часовни, должен был впервые открыть свои двери прихожанам. Город украсился многочисленными яркими флагами и лентами, везде благоухали огромные клумбы с цветами – Сэндпоинт готовился к празднику.
Уже с утра небольшая площадь рядом с возвышающимся каменным храмом начала заполняться местными жителями и гостями города. На небольшом деревянном помосте, выстроенном у стен храма, показалась местный мэр - Кендра Деверин. Она обвела собравшихся взором и широко улыбнулась.
- Я приветствую вас на сегодняшнем Фестивале, дорогие жители и уважаемые гости. Я рада видеть всех вас здесь, сегодня. Я смотрю, даже Ларс почтил нас своим присутствием! – В толпе раздалось множество смешков и многие повернули головы к широкоплечему крепышу, тут же смутившемуся. Ларс Рованки был известным местным трудоголиком, практически никогда не вылезающим из своей кожевенной лавки. – Я хочу поздравить вас всех с началом осени и желаю, что бы все ваши планы и желания отныне находились под покровительством богини Десны и всегда исполнялись! Пусть удача всегда сопутствует всем вам!
Произнеся небольшую вступительную речь, мэр сошла с помоста и направилась в свою резиденцию. На ее место вышел шериф Хемлок, по одному виду которого была видна его принадлежность к шоанти. Тихо и спокойно он напомнил людям о необходимости придерживаться правил безопасности при обращении с огнем сегодня вечером и попросил почтить минутой молчания и вспомнить всех, кто потерял свою жизнь в страшном пожаре, случившемся пять лет назад и уничтожившем старую часовню и почти половину города.
Вслед за шерифом, место на подиуме занял Сидрак Кроккус, актер и руководитель местного театра. Умелый оратор, он разразился длинной речью, перемежая ее шутками и анекдотами, быстро приведя толпу в восторженное состояние. В конце своей речи он не удержался и, по своему обыкновению, прорекламировал новую пьесу «Проклятие Гарпии», идущую в его театре, упомянув, что в главной роли Ависеры, королевы гарпий, выступает знаменитая Магнимарская дива Алиссандра.
Наконец, Сидрак так же покинул помост, и вперед вышел отец Зантус, священник Десны, прибывший занять место первосвященника храма. В короткой речи поблагодарив всех пришедших, он торжественно объявил открытие фестиваля Махаона. И, пока Зантус рассказывал притчу о том, как Десна впервые упала на землю и была выхожена слепым ребенком, которого богиня превратила в бессмертную бабочку в качестве награды, послушники выкатили на площадь небольшую тележку с большим деревянным ящиком на ней. И, когда святой отец закончил речь и дал им знак, крышка откинулась, и из ящика вырвались на свободу тысячи детей Десны – целый ураган тысяч махаонов, разноцветным вихрем разошедшимся в стороны под крики толпы. Дети, присутствующие на площади тут же оглушительно завизжали и радостно рванули следом за цветным вихрем.
Фестиваль был открыт.
По всему Сэндпоинту владельцы трактиров и постоялых дворов, а так же многие из жителей, выставляли на улицы столы, ломившиеся от яств и напитков. Каждый пытался выставить на стол и угостить всех проходящих мимо лучшими своими кулинарными произведениями, хвастаясь, а заодно и делая рекламу своему заведению.

Торжественное открытие храма планировалось провести на закате.

Кирэн, прибывший в этот город, даже не подозревал о том, насколько масштабное празднество планировалось. Безусловно, до него доходили некоторые слухи, но они даже в некоторой степени не описывали тот размах, с которым народ праздновал открытие нового храма. Маг отметил про себя, что для этих людей это событие действительно было чрезвычайно важно - иначе бы с чего было устраивать подобное, столь грандиозное событие?
Однако от того, что открытие храма застало Кирэна врасплох, оно не становилось менее впечатляющим. Отложив мысли о том, где бы раздобыть хотя бы фрагмент нового тома с заклинанием, волшебник позволил себе блуждать по ярмарке, жизнерадостно улыбаясь и радуясь тому, что происходит вокруг - он пробовал яства, выставленные щедрыми владельцами трактиров и лавок, лакомил кошку-приживала, от чего та блаженно мурчала. показывал незамысловатые фокусы ребятишкам, радостно приветствовал и общался как с местными, так и с такими же проезжими, как и он сам. Празднество действительно показалось ему ярким и веселым - за многие недели и месяцы маг не чувствовал себя настолько радостно и безмятежно.
Однако Кирэн был совершенно неисправим в своей жажде знаний. Даже сейчас, хоть и порекая себя за это, он невольно высматривал в толпе любой отголосок магических искусств - начиная от тех, кто так же, как и он сам, радовали детвору фокусами, заканчивая лавками с местными гадалками или волшебниками. Ко всему, что попадало под это описание, он проявлял особый интерес. Кир, конечно, понимал, что большинство из них окажется либо безобидными фокусниками, либо шарлатанами, однако надежда погибает последней, не так ли?

Город праздновал. Жители и гости Сэндпоинта гуляли по улицам, освещенными ярким солнцем, угощались выставленными блюдами, шутили и смеялись. То тут, то там встречались небольшие группы музыкантов, наполняющих воздух ритмичными или плавными звуками. На небольшой площади рядом с портом, где в обычные будние дни располагался рынок, сейчас все лавки были разобраны, в стороне на небольшом возвышении играл оркестр, а сама площадь была заполнена танцующими людьми. Разноцветные одежды, широкие взмахи, постоянные перемещения - это очень сильно напоминало момент выпуска бабочек. Так же ярко, так же неудержимо.

Прогулка по праздничному городу была приятна. Атмосфера праздника буквально висела в воздухе - казалось, что любой вдохнувший полной грудью тут же придет в замечательное расположение духа. Все вокруг поднимало настроение - и яркие цвета одежд, флагов и цветов, и весело щебечущие стайки ребятишек, проносящиеся мимо, и беззвучно, но от этого не менее завораживающе, вихрящиеся бабочки. Кирэн и сам принимал участие в создании этой атмосферы.
Проходя мимо театра, Кирэн некоторое время раздумывал, не зайти ли внутрь, но легкая струйка чародейства, словно дымка расходящаяся от соседнего здания, привлекла его внимание.
Старый, даже древний, дом выходил своим потемневшим от времени фасадом прямо на центральную улицу. Подойдя ближе, маг сразу же разглядел такую же старую, но, похоже, время от времени подновляемую табличку: "Мадам Машти" с изображенным раскрытым глазом, заключенным в треугольник.

Наслаждаясь праздничной атмосферой, Кирэн всё-таки не смог удержаться, чтобы заинтересованно не осмотреть здание, род деятельности которого был так же очевиден, как и непонятен. Да, безусловно, эта Мадам Машти была как-то связана с Искусством или имитацией оного, но как?
Любопытство, как, в прочем, и обычно, взяло верх над волшебником и он решился подняться на крыльцо, постучав в дверь. Кирэн понятия не имел, чем это может кончиться, но бесконечный дух авантюризма и любопытство в очередной раз не давали ему просто насладиться праздником. Да и кроме того, что может эдакого происходить в доме, фасад которого выходит прямо на центральную, оживленную улицу?

Поднявшись по ступенькам на неширокое крыльцо перед дверью, Кирэн постучал. Старое дерево двери, высохшее до каменного состояния, звонко отозвалось на прикосновения костяшек пальцев, но никто к магу не вышел. Впрочем, дверь оказалась не заперта, и легонько толкнув ее (по дому тут же разнесся легкий перезвон колокольчиков), маг шагнул вперед, отгибая плотные и тяжелые занавеси, закрывающие вход. В нос тут же ударил смешанный запах пыли, благовоний и какой-то древности - за занавесью открылась широкая комната, все стены которой были задрапированы такими же плотными темными портьерами, как и на входе - никаких дверей или проходов за этими шторами не было видно. В центре комнаты стоял круглый стол, накрытый темной бардовой скатертью, а в центре стола на замысловатой кованой подставке покоился тускло светящийся матовый шар. Несколько стульев, таких же старых и массивных, как и все в этом доме, стояли у стен и у стола.
Пока Кирэн осматривал это полутемное помещение (уже было понятно, чем именно занимается мадам Машти), в стороне беззвучно колыхнулись шторы и в комнату чуть пришаркивая вышла старая женщина. Ее темная бронзовая кожа вся была покрыта морщинами, между которых, словно корни дерева, охватывающие шершавый камень, вились линии татуировок. Полностью седые волосы были стянуты на затылке. Сама старушка, которой на вид можно было смело давать далеко за 80, была укутана в темносиний бархатный халат до самого пола. Но, несмотря на ее очень преклонный возраст, взгляд ее был остр и проницателен. Казалось, что она смотрит прямо в самую твою суть. Но потом Кирэн моргнул, и наваждение пропало.
- Добрый день, молодой человек, - проскрипела старушка, и указала на один из стульев у стола. - Присаживайся, не стесняйся.
Улыбка озарила морщинистое лицо, и женщина не торопясь прошла к столу, присев за второй стул.
- Чем же старая Машти может помочь тебе? Какие тайны волнуют твое сердце?

Волшебник, завороженный превосходным антуражем, всё же старался оставаться максимально рассудительным - никак нельзя было исключать, что всё это мероприятие - профанация для малодушных. Но так не хотелось в это верить, когда, даже будучи в многих милях от дома, оказался в месте столь знакомом по своей сути. Стараясь воззвать к своим знаниям и памяти, волшебник предпринял попытку, исходя из беглого анализа окружающей обстановки определить, насколько истинно то, за что себя пытается выдать мадам Машти. После чего, сделав для себя некоторые выводы, как бы то ни было решил с ней пообщаться - во времени ведь Кирэн никак не лимитирован.
- Добрый день, - с улыбкой на устах произнёс маг, присаживаясь на указанное место, - тайны...
Волшебник произнёс это слово с некоторым упоением, как будто пытаясь что-то восстановить в памяти при помощи одного лишь его звучания.
- Любые тайны, которые способен познать человеческий разум, волнуют моё сердце, мадам.
Ответив женщине, маг вновь осмотрелся.
- Но в наибольшей мере меня интересует то, что может быть напрямую или косвенно связанно с тем, что позволило миру появиться и что отправит этот же мир в небытие. Волшебство.
Вновь ласково улыбнувшись, Кирэн устремил взгляд в глаза Машти, как будто пытаясь что-то в них увидеть, разглядеть.

- Волшебство...
Старушка улыбнулась.
- Как же оно может не волновать такие юные умы?
По шторам, закрывающим все стены, пробежал легкий ветерок, отчего плотная ткань заколыхалась - складки на тяжелом бархате словно ожили, складываясь в таинственные символы и узоры. А может Кирэну это только показалось?
Сама старая Машти при этом легко выдержала пристальный взгляд мага, и только веселые искорки заплясали в уголках ее глаз.
- Наверное, с самого сотворения миров люди пытаются познать суть магии. Пытаются разобраться в законах волшебства, поставить их себе на службу.
Старушка провела левой рукой над столом, изогнула кисть, и в ладони оказалась колода крупных карт с черной рубашкой.
- Но многие не могут соразмерить свои силы с теми, которые пытаются познать.
Не прекращая говорить, одним неуловимым движением Машти выложила на стол пять карт, открыв только первую. На ней был изображен человек в развевающейся мантии, вздымающий к грозовым небесам посох, в который били молнии.
- И имена их канули в реку времени, не оставив после себя и памяти.
Очередной порыв ветра пронесся по комнате, неся с собой влажный запах озона. Если сначала Кирэн был настроен скептически, то потихоньку в его голову начали заползать сомнения.
- Но были и другие. Те, кто смог подчинить себе бушующие силы мироздания.
Еще одна карта перевернулась, открыв изображение чаши наполненную пламенем. Кирэну даже показалось, что языки огня чуть колышутся.
- Они смогли подняться высоко над обычными смертными, став великими.
Третья карта легла рисунком вверх. На каменной стене, поросшей колючим плющом, лежала искаженная тень непонятного существа. Лицо Машти чуть изменилось. В глазах пропали искорки веселья, а взгляд стал напряженным. Из голоса тоже исчезла мягкость.
- А некоторые смогли взять в себя силы мира, встав даже над великими...
Четвертая карта оказалась перевернута. Изображенный на ней человек состоял из двух частей - левая в красивом и чистом костюме, уголок рта поднят в искренней улыбке, а в руке алеет красивая роза; а правая обряжена в лохмотья, волосы растрепаны, рот искажен в яростном оскале, а рука сжимала длинный меч, по которому стекала кровь.
Машти запнулась и закашлялась. Рука старушки было потянулась к последней карте, но вдруг резко остановилась. Кончики пальцев еле заметно дрожали.
- Да что же я старая ерунду всякую несу...
Так и перевернув последнюю, старушка одним движением смела все карты на столе в кучу.
- Совсем видать уже из ума выжила.
Улыбка на ее лице показалась Кирэну слишком уж натянутой.
- Праздник же, а ты здесь со мной время теряешь.

Кирэн, сидевший напротив Машти, был заворожен её рассказом. Да, он слышал о магах, специализирующихся на школе Прорицания, и даже несколько раз наблюдал за их работой, но это... Мадам выглядела так, будто с каждой новой картой она явственно видела будущее, как будто с каждым новым рисунком ей открывалось всё больше и больше самых сокровенных тайн - тайн, которые жаждет познать каждый. Волшебник как зачарованный вслушивался в каждое слово, которое произносила Мадам, и удивлялся всё больше с каждым мгновением. Он жаждал увидеть последнее изображение, сложить наконец всю эту мозаику в цельную картину, которая, возможно, даст ему больше ответов, чем у него появилось вопросов за последние пару минут. А обеспокоенный вид Машти только подогревал интерес Кирэна. Да, маг безусловно понимал, что это может быть искусная актерская игра, но в таком случае он был готов поддаться на это, дабы досмотреть выступление до конца. Если Машти была магом, то она обладала невероятной силой. А если актёром, то знала своё дело куда лучше любых других лицедеев, которых магу удалось повидать за свою жизнь. Слегка подавшись вперед и вновь заглянув в глаза Машти настолько пронзительным взглядом, на какой вообще был способен, он умоляющим голосом обратился к Мадам:
- Прошу вас, откройте последнюю карту. Я заплачу вам столько, сколько смогу или выполню любую вашу просьбу. Но я хочу знать ответ...
Волшебник понимал, что, возможно, совершает жутчайшую ошибку. Но ничего не мог с собой поделать - его собственное любопытство в очередной раз толкало его на край пропасти.

- Ой, да что же ты такое говоришь? - всплеснула руками старушка. - Кто же такими словами бросается, а? А если бы я действительно на слове тебя поймала? С судьбой спорить - последнее дело. И слово давши если нарушишь, то она всегда тебе это вернет сторицей...
Машти сгребла в кучу открытые карты, оставив на столе последнюю, так и лежавшую рубашкой вверх, и внимательно посмотрела в глаза Кирэну.
- Я не беру твоего слова и ничего не требую от тебя взамен... - она положила кончики пальцев на последнюю карту. - А насчет них... Это всего лишь рисунки. Конечно, же они зачастую чувствуют разлитую еще с сотворения мира силу, но они не пишут твою судьбу. Запомни это! Они могут только подсказать или предостеречь, но не заставить. Свою судьбу ты должен творить сам.
После этого плавным движением старушка перевернула карту, на которой оказалось изображено темное ночное небо, испещренное точечками звезд. А в самом центре ярко сверкала звезда с семью длинными лучами. На этот раз лицо гадалки осталось бесстрастным - то ли рисунок ничего не обозначал, то ли она сумела взять под контроль свои чувства, но, показав изображение, она одним движением убрала карту обратно в колоду, которая тут же куда-то исчезла.
- Ну что же, молодой человек, что ж вы тут время теряете? На улице праздник, девушки красивые, а вы тут в полумраке и со старушкой... - Машти улыбнулась. - Так ведь все веселье и пропустите.
С этими словами она поднялась, и подойдя к одной из штор (Кирэн мог голову дать на отсечение, что совсем в другой стороне, откуда он пришел), отдернула ее, открыв дверь на улицу.
- Вон, и вечереет уже...