Пути ненависти | ходы игроков | Дама в черном

Май 1943 г. Окрестности Смоленска - полевой Аэродром. 19 ч. 10м.



Ju-52 подобно огненному Фениксу, озаряемый лучами заходящего солнца, что словно прибрежные волны прокатывались по его зеркально серебристому фюзеляжу, рассекал немногочисленные ,наполненные тяжелыми каплями воды свинцовые облака. Догонявший его грозовой фронт со своими яростными и оглушительными молниями время от времени сотрясал «Тетушку Ю», заставляя сидевших в нем пассажиров нет нет, да и зацепиться за подлокотники своих кресел. Не часто подобные самолеты баловали своим визитом просторы прифронтовой Смоленщины. Нет «рабочие лошадки» люфтваффе, конечно же летали над местными землями, но в отличие от своего собрата нутро их было заполнено совсем иным добром. Обычно они были битком набиты боеприпасами, раненными, солдатами всех мастей и рангов, со своими заданиями и целями. Этот же вез в себе всего двух человек, собаку, пару чемоданов багажа и связку книг- несказанная роскошь в нынешних реалиях. Но что не бывает при наличии соответствующих связей обильно сдобренных деньгами , влиянием в обществе и беспокойством за безопасность и комфорт дочери.

Сделав крутой вираж , самолет плавно пошел на посадку. Медленно покачивая крыльями в верх, вниз подстраиваясь под встречные потоки ветра, юнкерс не спеша коснулся колесом грунтовой насыпи, подпрыгнул, затем снова коснулся и после , когда оба колеса уже уверенно чувствовали землю, опустил свой металлический хвост с черной свастикой по середине. Докатившись до конца взлетной полосы, самолет плавно остановился и вскоре заглушил двигатели. Не дожидаясь пока утихнуть последние взмахи винта, и откроется дверь в салон, к юнкерсу, в сопровождении двух мотоциклов с автоматчиками, подъехал черный «Опель-Олимпия» из которого вскоре появился молодой офицер в серой полевой форме оберлейтенанта. Стоявшему рядом человеку могло показаться , что офицер явно чем то озадачен, но стоило скрипнуть двери самолета и ступить на деревянный трап ножке первого его пассажира, как лицо молодого человека вмиг за сияло самой что ни на есть добродушной и приветливой улыбкой, каких не мало пришлось повидать за свою яркую и богатую жизнь фрау Кёниг.

- Госпожа Кёниг! Разрешите представиться Ганс Штеффен. Мне приказано встретить вас и сопроводить, куда вам будет только угодно.

Если бы за улыбки давали рейхсмарки, Лара была бы уже безумно богата. Она была очень хороша собой и знала это. Знала и пользовалась, когда полагала это разумным. На сей раз она сочла, что от ответной улыбки будет больше пользы, чем вреда, хотя на фоне формы штурбманфюрера СС ее улыбка смотрелась несколько нетрадиционно. Все знакомые ей штурмбанфюреры СС улыбаться, конечно, умели, но в присутствии нижних чинов вели себя, как правило, сдержано и даже суховато. Лара, впрочем, подумала, что перевести отношения с лейтенантом в более формальную плоскость она сумеет всегда, а также, что сейчас взгляд страшего лейтенанта перетечет на ее ноги и задержится на них чуть дольше, чем это подразумевают приличия. Ни один из известных ей штурмбанфюреров, и даже оберштурмбанфюреров не обладал ногами, которые могли бы сравниться с ее, зато пялились они на ее коленки, словно на каждой был вытатуирован портрет фюрера. К сожалению, женщины Германии еще не доросли до того уровня свободы и раскрепощенности, который позволяют себе некоторые американки и, как она сама видела, француженки, и носить брюки в рейхе считается дурным тоном.
- Вы можете звать меня Лара, а можете госпожа фон Кёниг, - сказала она, протягивая руку для приветствия. Ей не нравилось, когда ее фамилию коверкали, и каждый раз, когда кто-нибудь забывал сказать "фон" перед ее мысленным взором проскальзывала череда портретов благородных и степенных предков, адмиралов, министров, вояк и сифилитиков, смотрящих крайне неодобрительно на подобное неуважение. - Лара вполне устроит.

Она поглядела на машину. "Опель" она не любила инстинктивно, причем объяснить этот факт была совершенно не в состоянии. Вот не любила и все. Настроение Лары упало на полградуса, но она подумала, что ее "Хорьх" уже наверняка доставлен сюда поездом, она припомнила название гостиницы, где ей заказали номер люкс и назвала его Гансу.
- У меня багаж, горничная и Ева, - сказала она следом, как раз, когда горничная вывела на поводке овчарку. Ева слегка одурела от долгого перелета, от тряски и духоты, но вела себя паинькой. - Я опасаюсь, мы не поместимся в вашей машине.

По мере того как смысл сказанного фрау фон Кёниг доходил до ума оберлейтенанта, добродушная и приветливая улыбка на его лице постепенно приобретала оттенки скомфуженности и неловкости, пока на какое то мгновение окончательно не сменилась гримасой опростоволосившегося мальчугана- не надолго, но достаточно что бы стоявшая рядом аристократка смогла заметить это. Осознав, как глупо он сейчас выглядит Штеффен волевым рывком быстро взял себя в руки и снова натянул на лицо одну из своих дежурных улыбок.

- Лара? Хорошо как вам будет угодно .- немного неловко произнес Ганс.- Вы первый штурбманфюрер которого мне приходиться так называть. Но как говориться живем лишь раз, так что рискну предложить вам звать меня так же без лишних изысков.

Они знакомы меньше минуты , а девушка уже успела неоднократно удивить и обескуражить офицера. К тому же ее черная форма СС, да еще и с петлицами штурбманфюрера, напрочь ломали весь годами отработанный алгоритм общения с дамами. «Лучше бы с трапа сошла какая-нибудь толстая великовозрастная партийная функционерка, с ней бы все было просто и ясно, а не эта отягощенная багажом , непомерными регалиями и явно острым умом молодая породистая сучка».

- Согласен, автомобиль больше подходит для семейных прогулок за город, а не для сопровождения высокопоставленных гостей с кучей багажа и свитой слуг. Но я думаю, мы что-нибудь придумаем.

Жестом подозвав двух автоматчиков , и распорядившись побыстрее погрузить первоочередные чемоданы леди в багажное отделение опеля, оберлейтенант галантно улыбнулся и отрыв дверцу , а затем откинув переднее сиденье автомобиля продолжил:

- Думаю не будет ничего страшного в том, что ваши чемоданы прибудут в отель в некоторой очередности друг за другом. Просто по злой превратности судьбы ваши автомобили должны были… - но быстро взглянув на часы Штеффен поправился – хотя скорее всего как раз уже прибыли вместе с вами. Здесь идет война госпожа фон Кёниг и возможны задержки. Из-за активности партизан поезда вынуждены двигаться со скоростью хромой черепахи, к тому же все пути забиты военными эшелонами для летней компании.

Задняя дверка багажного отделения сильно хлопнула, давая всем понять, что часть долгожданного Берлинского груза уже загружена, осталась очередь за малым – его самой ценной половинкой.

- Думаю нам стоит поспешить если не хотим попасть под грозу. Вас еще много чего удивит в этой чертовой стране дорогая Лара.

Лара не стала улыбаться снова. Смутила, так смутила, впрочем, Ганс быстро оправился от смущения, что делало ему честь. В каком-то плане.
- Я обойдусь некоторое время без чемоданов, - сказала она, - но без Евы - никак.

Одуревшая слегка от перелета овчарка отошла в сторону от самолета, и справила нужду прямо на летное поле, выказывая таким образом свое отношение к длительным перелетам по воздуху, к России, к этой дикой командировке, и, что могло оказаться совершенно безнравственным, к люфтваффе в целом.

Лара велела собаке забраться в "Опель".

- Надеюсь, - сказала она, - мне не придется разбираться с партизанами самолично. Это было бы негуманно по крайней мере по отношению ко мне.

Лара согнулась, и полезла в чрево "Опеля", в котором должно было найтись еще место для ее горничной, девушки не слишком полной, но, все же, далеко не лариных пропорций. А заднее сиденье машины было тесновато. Сгибаясь, и пролезая внутрь, она подумала, что на сей раз ее туго обтянутый юбкой зад выставился на обозрение лейтенанта, а также ноги... может, подумалось ей, это такой извращенный способ изучать прелести прибывающих из Берлина дам. Загнать даму в машину, заставив согнуться в три погибели, а потом в офицерском клубе обсуждать ее прелести. Впрочем, ну его к дьяволу. Лара села и спросила Ганса:

- Ганс, вы приставлены сопровождать меня только сегодня, или ...

-Или госпожа фон Кёниг. Мне поручено охранять вас и обеспечивать как можно более комфортные условия пребывания в этой варварской стране. По крайней мере я постараюсь что бы вы не узнали прелестей местных уборных и не завели себе пару знакомых из тех же самых злополучных партизан.

Вновь мило улыбнувшись Ларе, лейтенант опустил кресло и усадив на переднее сиденье горничную захлопнул дверь. Поездка от трапа самолета до бывшей гостиницы «имени XIII годовщины Октября» , а ныне переименованной новой властью в «Отель Кавказ» составляла минут двадцать и обещала быть не долгой.

Война – она всегда вносит свой отпечаток в облик городов познавших ее дыхание. Лара знала это не по наслышке. Хотя бы взять ее родной Берлин, теперь он мало походил на тот веселый бомондный город коим он слыл во времена XI Летних Олимпийских игр в далеком 1936 году или же хотя бы вспомнить времена до 26 августа 1940 года. Тогда саксы впервые обрушили свои бомбы на столицу рейха. Теперь главная цитадель арийской расы не знала дня без бомбежек. Но не смотря на все выпавшие жителям испытания город жил, работали кафе и рестораны был свет, вода, ходил транспорт и казалось что с каждой сброшенной бомбой патриотизм берлинцев лишь становился все сильнее и сильнее.

Здесь же, перед глазами молодой графини в окне опеля пролетали совершенно иные картины. Казалось по городу прошла чума в купе огромной колонной танков, практически все превратив либо в руины либо в безжизненные пустые помещения. Каменных зданий встречалось мало, весь город был в основном из деревянных построек, что очень сильно контрастировало с европейскими городами. Коренного народу на улицах попадалось мало, а те кто и был выглядели исхудалыми и одетыми в старое поношенное тряпье. В основном взору Лары тои дело встречались солдаты вермахта и многочисленная военная техника. Хотя может все было не так пессимистично, как казалось по началу. Свернув на очередном повороте автомобиль выехал на огромную площадь битком заполненную разношерстной публикой . Каждый из них что то продавал , либо пытался купить или выменять.

- Базарная площадь – повернув назад голову, мимоходом бросил Штеффен - здесь местные торгуют и обмениваюсь всевозможными сплетнями. Согласитесь на такой большой город населения не густо. Это одно из мест, где можно найти его большую концентрацию.

Проехав мимо торговых рядов опель вновь свернул на очередную улочку , проехав мимо стоявшего у обочины дороги выгоревшего до тла советского танка. Некогда грозный механизм по видимому находился тут еще со времен ожесточенных боев за город , а теперь его просто сдвинули в сторону, что бы не мешал проезду и забыли. Таких напоминаний о былых временах было очень много в оккупированном Смоленске. Но что больше всего бросилось в глаза не обременённой фронтовой жизнью аристократке, так это увиденный ей труп молодой девушки висевшей на одной из площадей, по которой судьбой было уготовано проехать их автомобилю.

-Фрау, фрау смотрите!!! – замахав руками в сторону повешенной заверещала, явно возбужденная увиденным, сидящая впереди Гретхен - О боже милостивый, за что это ее так? Что за средневековое варварство. Почему ее не снимут.

Тело девушки , посиневшее и начавшее от жары потихоньку раздуваться, висело прямо по среди детской игровой площадке на спортивном турнике. Из далека было отчетливо виден вывалившийся наружу разбухший язык, свисавший практически самой обнаженной груди с вырезанными на низ звездами. Почти у самого края ног, под разорванной блузкой находилась привешенная к телу табличка, где на ломаном русском языке кто-то коряво написал «Ми партизани стрилявшие по немецким солдатам». Картину довершал, явно умышленно надетый на голову девушки элегантный вязанный берет, который она по-видимому носила еще до своей трагической кончины.

Увидев истерику у сидевшей рядом девушки, Ганс не вдаваясь в объяснения, быстро переключил рычаг скорости и, на полную вдавив педаль газа, быстро увел машину в очередной поворот. После чего в буквально через минуту опель остановился.

Повернувшись к сидевшей сзади Ларе, Штефен секунду помолчал вглядываясь в лицо девушки, после чего глубоко вздохнул.

-Ну вот как то так. Впрочем мы приехали. Ваша гостиница. По Берлинским меркам конечно не шикарно, но это лучшее, что есть в городе. По крайней мере у вас будет своя уборная, ванная и отдельные комнаты. К тому же здесь относительно безопасней , чем в местах которые облюбовали себе высокопоставленные офицеры.

Перед взором Лары фон Кёниг предстало большое четырехэтажное здание с многочисленными цементными заплатками от следов пуль и осколков снарядов. Но за что можно было отдать должное , в отличие от остальных зданий в городе , у этого были все стекла, а под вызывающей вывеской на русском языке «Отель Кавказ» стоял чисто выбритый и одетый в старенькую , но все еще добротную форму дореволюционного швейцара немолодого вида мужичок. При виде подъехавшего к гостинице автомобиля в сопровождении мотоциклов охраны лицо его озарилось чистой добродушной улыбкой бывалого лакея.

Лара ехала по городу, слушала вполуха объяснения своего охранника, конвоира, приставленного шпиона и лакея в одном лице и рассеянно улыбалась. Это была ничего не означающая улыбка, начисто лишенная какого-либо намека на теплоту. Маска.

Она видела хроники, она говорила с людьми, побывавшими в России, она и ожидала примерно увидеть что-то подобное. Хотя повешеная русская прямо на площади - в этом было что-то варварское, и Лара чуть поморщилась. Эстетического, да и любого иного удовльствия ей это не доставляло. А полезность подобных мер всегда казалась ей сомнительной. Повешенные молодые девушки могут напугать, а могут и обозлить.

Она успокоила служанку и молча прошла в отель, заняв отведенные ей номера.

- Скажите, Ганс, где вы живете? - спросила она, осмотрев номер и найдя его сомнительным, старомодным, темным, но чистым и, в общем, вполне терпимым. - Я хотела бы иметь вас под рукой, если у вашего начальства нет на вас других планов.

Разобравшись с Гансом, Лара подошла к телефону и с помощью коммутатора отыскала местное управление СС. Прежде, чем ехать на объект и выяснять что-либо на месте, следовало навести справки в городе, а также заявить о себе лично. Ну и заодно разобраться в том, кем является Ганс: охранником, помощником, или шпионом.

И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя «смерть»; и ад следовал за ним; и дана ему власть над четвертою частью земли – умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными.

6.8 Откровение Иоанна Богослова



-Не беспокойтесь Лара. Я всегда буду к вашим услугам. Мой номер как раз напротив. Оберлейтенант в очередной раз добродушно улыбнулся. Он вообще почему-то в последнее время излишне часто улыбался, в особенности перед этой новой фройлян из Берлина.

-К тому же я уверен , у вас не будет столь уж много времени для любования красотами этой страны. Ибо, извините меня за излишнюю прямоту и цинизм к вашему ремеслу госпожа фон Кёниг- уголки лейтенанта слегка ехидно дернулись - но все эти цверги, духи и таинственные встречи с привидениями, как показывает практика по большей части всегда оказываются плодом разыгравшегося воображения перебравших шнапса и одуревших от постоянного страха солдат. Которым всю ночь в каждом шорохе и скрипе мерещатся вездесущие партизаны. Я солдат Лара , один из многих на этой войне, и мне положено умирать по роду занятия, но я не хотел бы, что бы чья то глупая фантазия и вера в сказки погубила бы еще и вас.

Ганс замолчал. Ответом на его тираду был громкий хлопок закрывшейся двери. Слышала ли она, что он говорил? Черт знает. Ему было неловко, и в то же время он чувствовал, что все правильно сделал. Пусть она выше его по званию и возможно ему не стоило высказывать свое мнение перед ней, но Штеффену почему то было жалко эту девушку. Эту высокомерную избалованную девочку, которая думает, что знает о войне все.

*******************************************************************************************************

Львов. Осень 1941г



ссылка

Мелкий моросящий дождик тихонько накрапывал на стекло черного легкового автомобиля, образуя россыпь мелких капель, что постепенно собираясь вместе, стекали тонкими струйками к основанию окна. В салоне пахло смесью дыма от дорогого табака и сырости, что задувало сквозняком через приоткрытое стекло. В небольшом удалении от машины, в сопровождении автоматчиков и овчарок , играя на своих инструментах, по городской улице неспешно шел местный оркестр.

-Что вы такой хмурной Ганс? Неужели вас расстроила вчерашняя беседа с той миловидной фрау из свиты Гейнса ? – выпустив огромный клубок дыма, весело расхохотался один из сидевших в автомобиле. – Да будет вам, мой юный друг. Вы перспективный офицер, сотрудник Абвера, разведчик в конце концов. Скольких еще подобных секретаршечек будет пускать слюни по вам.

В, неспешно следующей за колонной музыкантов, автомобиле находилось всего два человека – оба были одеты в повседневную полевую форму офицера пехотной части, за той лишь разницей , что один был майор, а другой, которого звали Ганс, молодым лейтенантом.

- Да нет, просто как то не по себе- руки лейтенанта нервно сжимали и разжимали обод руля. – Зачем нам быть здесь, господин майор? Это дело Миллера и его головорезов.

Выпустив в окно очередную порцию едкого дыма, Юстус Отто, по привычке, оставшейся у него еще от юных лет, аккуратно затушил остаток сигареты о панельную доску и положил окурок в карман.

-Никогда не знаешь когда на войне кончаться сигареты. – улыбнувшись быстро объяснил он свой поступок лейтенанту. – Сколько лет прошло, а я снова в России и снова экономлю табак, мой дорогой Штеффен.

После, кинжально посмотрев прямо в глаза своего адьютанта, майор с минуту помолчал, после чего слегка улыбнулся и хлопнул Ганса по плечу:

-Все мы головорезы в той или иной степени . На любой войне и в особенности на этой. Бывают такие моменты, когда судьбой человеку уготовано быть именно тут и именно в данный момент и ничего с этим не поделаешь. Мне нужно быть здесь, а я не могу быть без вас Ганс, следовательно - вам так же предрасположено судьбой наблюдать за всем тем что сейчас произойдет.

Достав очередную сигарету и, прикурив ее от бензиновой зажигалки, майор продолжил:

-К тому же зная привычки Миллера, посмотреть будет на что.

Между тем колонна играющих музыкантов свернула за очередной поворот и вышла, в старый заросший сквер. Следуя приказу Отто, Штеффен заглушил мотор, и остановил свой автомобиль у самого края импровизированного амфитеатра, так, что бы не быть слишком близко и в тоже время отчетливо видеть все, что будет происходить в дальнейшем.

Музыка прекратилась. Было слышно, как по крыше автомобиля тихонько настукивает усилившийся снаружи дождь. Через лобовое стекло, сквозь смахиваемые дворниками потоки воды, было видно как группа вооруженных солдат , методично расталкивает толпу музыкантов, пытаясь их выстроить в подобие полумесяца , вокруг стоявшего в центре скрипача.

-А где дирижёр? – машинально спросил Штеффен.

- Вроде здесь в городе , в Яновском лагере. Я слышал у коменданта на него есть какие то виды. – поежившись от холода и закурив очередную сигарету, мимоходом ответил майор. Весь его взор был сосредоточен на группе «узников».

Между тем солдаты, словно пастушьи псы с безвольными овцами, расставили музыкантов в свою незамысловатую фигуру. Издалека было плохо видно выражение лиц стоявших под дождем людей, но судя по тому, как молча и безвольно они себя вели, было ясно, что психика их была подавлена и они удрученно ждали своей дальнейшей участи. Позади зиял адским оскалом зев недавно вырытого котлована, не двусмысленно предсказывающий исход предстоящих событий, а стоявший вперед ощетинившийся оружием взвод солдат только и ждал команды , что бы обрушить оглушительный ливень пуль на несчастных.

Ганс с силой сжал руль. Его естество с непреодолимой жадностью впитывало происходящее, дабы в дальнейшем отложить все это глубоко в подсознании на всю оставшуюся жизнь, преобразовав в бесконечный калейдоскоп ночных кошмаров. Штеффен с нетерпением ждал канонады выстрелов, ему хотелось , что бы все это быстрей закончилось, что бы все это быстрей вычеркнуло из его жизни. Он жаждал вернуться на другую войну, туда где есть враг и он может так же убить тебя, как и ты его. Но ожидания не суждено было сбыться…

Офицер , что командовал расстрельной командой все не отдавал приказа. Вместо этого он , достав из кобуры пистолет, не спеша подошел к стоявшему в центре скрипачу и , махнув возле носа остолбеневшего от страха человека стволом своего люгера, на ломаном русском громко крикнул: « Игай!». Несчастный не сразу понял смысл обращенной к нему фразы, и оторопело уставившись испуганными глазами на немца, еле дыша , заикаясь спросил : «П-простите г-господин офицер?».

-Игай! – злорадно улыбнувшись, повторил офицер. – Музыка, радость. Игай!

В дополнение к своим словам , и что бы по-видимому более точно с мотивировать музыканта, немец , передернув затвор, приставил ледяное дуло люгера ко лбу приговоренного.

-Игай! – уже раздраженно выкрикнул он.

Быстро подхватив скрипу, музыкант начал не спеша наигрывать мелодию. До уха Ганса донеслись робкие нотки польского танко «el sol sueno». Довольно ухмыльнувшись офицер повернулся к стоявшим вокруг него оркестру и ,приободряющее взмахнув руками, так же весело крикнул :

- Игай! Музыка, музыка! Корошо, радость!

Подхватив такт скрипача, один за другим музыканты поднимали свои инструменты и постепенно встраивались в ритм мелодии. Казалось, не было вокруг ни чего. Ни солдат, ни котлована за спиной, ни смерти. По скверу лилась мелодичная и в то же время печальная мелодия танго. «Танго смерти»- как в последующем назовет ее Штеффен . Лишь шум дождя тихонько аккомпанировал музыкантам.

Офицер неспешно ходил вокруг оркестра и словно дирижёр палочкой размахивал люгером в такт лившейся мелодии. Неожиданный оглушительный выстрел разорвал образовавшуюся гармонию звука и природы. Один из музыкантов упал в грязь, окрашивая лужу в ало красный цвет. На лицо скрипача брызнула смесь из крови и чего-то серо-белого. Опешивший от подобного музыкант вздрогнул и ненароком прервал свою игру. Но яростное «Игай!» - вновь донеслось до его слуха, и он вновь остервенело сжал свой смычок. Над начавшими желтеть деревьями , сквозь шум падающей воды снова полилась печальная мелодия подхватываемая оркестром, и словно грозовой барабан, в такт переливающихся в ней нот, звучал очередной выстрел, уносивший с собой еще одну жизнь. Обреченные музыканты, подобно безвольным зомби с непонятным обычному смертному фанатизмом , продолжали играть , словно не замечая , что их становиться все меньше и меньше. С каждым поворотом музыки , словно сорванный с дерева листок в придорожную грязь падал очередной трубач, виолончелист, аккордеонист. Всех их , одного за другим поглощало неумолимое «Танго смерти» на погибель оставшимся и на потеху, скользившему меж них словно призрак, немецкому офицеру.

Прозвучал последний выстрел, а вместе с ним и закончилась зловещая мелодия. Обливаемый дождем, в окружении трупов своих товарищей, скрипач медленно опустил свой инструмент. По его лицу текла размзанная водой кроваво серая смесь. Он медленно поднял взгляд на стоявшего перед ним офицера. Будь Ганс тогда рядом , то непременно увидел все то презрение, всю ту отвагу что излучали глаза несчастного, перед лицом палача, все то безразличие к смерти , что испытывал тогда музыкант.

Подойдя к последнему, оставшемуся в живых, офицер широко улыбнулся и поднес раскаленный от выстрелов ствол пистолет прямиком к носу скрипача, после чего нажал на курок. Приготовившись так же принять свою судьбу, музыкант инстинктивно сжал глаза - раздался громкий щелчок…… Пистолет не выстрелил!

-Оп! – раздосадовано раздалось в образовавшейся тишине. Хлопнув музыканта по окровавленной щеке, офицер в очередной свой бесчисленный раз улыбнулся, после чего достав чистый носовой платочек начал вытирать измаранную руку.

- В лагерь его – донеслось до солдат. - Много чести будет а то . Пусть героически сдохнет там , в компании своих кошерных друзей.

Более не обращая внимание на узника и, словно потеряв к нему всякий интерес, офицер неспешно направился к стоявшему неподалеку грузовику.

***********************************************************************************************************************************

-Поехали Ганс. На тут тоже больше делать нечего - донеслось до Штеффена.

Сидевший рядом майор раскрыл лежавшую все это время на его коленях красную папку и достал от туда поблекшую от времени старую фотографию.

-Ну что «Сапфир», прощай. Извини что так. Не все герои ныне нужны своему отечеству…

Достав зажигалку Отто несколько раз ширкнул по кремнию пытаясь добыть пламя, после чего опустил в огонь край пожелтевшей фотокарточки и , дождавшись пока она почти вся догорит, аккуратно выбросил ее в открытое окно.

-Ну все Штеффена поехали отсюда. Тут уже не наш спектакль – раздражённо буркнул он медленно приходящему в себя адъютанту.

***********************************************************************************************************************************
Связаться с рекомендованными ей еще в берлине людьми из СС не составило большого труда. Лара с легкостью вышла на одного из местных заправил черного ордена, некоего штандартенфюрера Маттиаса Ленца. Из разговора с ним фрау фон Кёниг выяснила, что место ее назначения не так уж и далеко от города- всего то пара часов на автомобиле по лесам. К тому Ленц заверил ее , что в случае крайней необходимости на объекте для нее вполне найдутся не менее комфортабельные условия для проживания, чем в гостинице.

-Приставленный к вам лейтенант Ганс Штеффена, очень опытный и надежный боевой офицер, вы во всем можете положиться на него. Завтра он доставит вас прямиком на место и разъяснит все, что вам будет интересно. Рад был с вами заочно познакомиться госпожа Кёниг. Я думаю, утром нам еще представиться возможность познакомиться лично. Желаю удачи в вашем расследовании. До завтра.

В трубке послышались монотонные короткие гудки.

-Госпожа, прибыл последний чемодан. – послышался голос горничной – что прикажете делать с вещами?

Лара закончила беседу с темным магистром, как она мысленно поименовала штандартенфюрера Ленца, положила трубку и задумалась. Приставленный к ней лейтенант... оберлейтенант (какая к черту разница) одновременно робкий тыловик и опытный боевой офицер. Нет. Опытный и надежный. Диссонанс, господа и дамы. Полный. И откуда вообще штандартенфюрер СС знает о том, что к ней приставили какого-то лейтенантишку... Лара забралась с ногами на диван и задумалась. Армейские - не по его части. Она сама, пусть со всеми ее полномочиями и личным письмом от рейхсминистра - далеко не самое важное, что должно штандартенфюрера волновать. Ну, разве что то, что обнаружили в этих вонючих русских руинах было настолько сильной головной болью для магистра, что он озаботился не только вызвать из столицы специалиста по изгнанию бесов, но и приставить к оному... оной... вот только кого: телохранителя? шпиона? убийцу? Все могло зависеть от того, что Лара там раскопает и как это может повлиять на ситуацию тут. И на карьеру господина штурмбанфюрера. Нет. Черт. Это она штурмбанфюрер. А Ленц - штандартенфюрер, то есть полковник, если говорить обычным человеческим языком. А какой полковник не мечтает стать генералом? Вот и выходит, что милый Ганс может оказаться сиделкой, доносчиком или душителем - все в зависимости от обстоятельств. А, может, и тем и другим и третьим одновременно. Лара улыбнулась. Она вспомнила, что Ганс говорил, что он - солдат, и это лишь подтвердило ее опасения. Если он - солдат, тогда что он делает в тылу?

Лара позвонила портье и спросила, нельзя ли заказать в номер ужин на двоих, потом попросила Гретхен приготовить ей ванну и, распланировав оставшееся до вечера время, пригласила по телефону Ганса составить ей компанию за ужином.