C:tL "Way Back" | ходы игроков | Техническая

Вниз

DungeonMaster Amaga 03.08.2012 16:42 =		Здесь броски, для которых нет места или нет поста.
1

Дик Inshal 10.08.2012 23:45 =		Вирд Результат броска 1D10: 8 - "Wyrd".
2

Дик Inshal 12.08.2012 18:46 =		Крафт и выживание Результат броска 4D10: 7 + 1 + 10 + 6 = 24 - "Str 2 Crafts 1 Wyrd 1". Результат броска 3D10: 9 + 8 + 1 = 18 - "Int 3 Survival -1 Wyrd 1".
3

Дик Inshal 21.08.2012 16:58 =		Выживание Результат броска 2D10: 6 + 7 = 13 - "Int/Wit 3 Survival -1".
4

Элисс Декворт LoupGarou 05.09.2012 13:02 =		"глаза зверя" Wits+Wyrd+1 Результат броска 5D10: 7 + 8 + 9 + 2 + 4 = 30
5

Элисс Декворт LoupGarou 14.09.2012 12:47 =		ищу следы ВИТС+ВЫЖЫВАНИЕ Результат броска 6D10: 7 + 9 + 9 + 6 + 6 + 3 = 40
6

Элисс Декворт LoupGarou 06.12.2012 13:12 =		бросок реакции wits+composure=6 Результат броска 6D10: 3 + 1 + 1 + 7 + 8 + 4 = 24
7

Элисс Декворт LoupGarou 06.12.2012 13:13 =		инициатива Результат броска 1D10: 6
8

DungeonMaster Amaga 07.12.2012 12:56 =		Инициатива атака - защита противопоставлено к ловкость+атлетика Результат броска 1D10+6: 10.Результат броска 4D10: 1 + 2 + 8 + 8 = 19 Отредактировано 07.12.2012 в 13:29
9

Элисс Декворт

Автор: LoupGarou

Раса: Человек, Класс: Следопыт

Сила: хорошо [+10]
Ловкость: средне [+0]
Выносливость: хорошо [+10]
Интеллект: плохо [-10]
Мудрость: хорошо [+10]
Обаяние: хорошо [+10]

Нейтральный добрый

Внешность:
Парень лет двадцати. Худой но крепкий, выше среднего роста. Волосы темные, ниже плеч, не расчесанные. Темные глаза, недельная небритость. Одет в местами протертые джинсы и рубашку. В истинном облике волосы становятся жестче и гуще, уши заостряются, глаза меняют цвет на желтый, во рту видны клыки, ногти на руках превращаются в когти

Характер:
Дружелюбный, немного наивный. Всегда стремится к своей цели, даже когда другие давно ее забросят

История:
Элис плохо помнит как он попал в Темный Лес и почему Колдун забрал его к себе вместо того чтоб скормить чудовищам или превратить в жабу. Он помнит что была ночь и он заблудился. Ему было лет десять или двенадцать. Потом он был в лесу, на четырех лапах и обросший густой шерстью. В лесу было холодно, всегда была ночь и пол луны в небе на которую можно было выть когда становилось совсем грустно. Он пытался искать дорогу домой но куда бы он ни шел все равно приходил к Башне Колдуна стоявшей посреди леса. Выхода не было и оставалось только бродить по лесу как и много других - волков, медведей и совсем уж непонятных чудовищ которыми Колдун населил свой лес. Так он и бродил, воя на луну и вспоминая дом. Мысли о доме помогали не сойти с ума, если оставить их, то все сознание занимала охота, вынюхивание, поиск укрытия от тварей побольше и снова охота, он решил, что если забыть дом то станешь зверем навсегда.
В очередной раз бродя он поднял морду к луне и сказал "отведи меня домой". То ли луна решила помочь, то ли Колдун забыл наложить чары, но тропа вывела Элиса на поле, с которого был виден какой-то дом и, что самое главное, было видно как восходит солнце. Наконец то вышел из Леса и снова был на двух ногах и с руками. Радость была недолгой - он понял, что не знает, где он, как его зовут, какой сейчас год и где искать дом. Впрочем теперь дом был явно ближе и найти его было вопросом времени. Стащив с увиденной фермы штаны и рубашку, Элис отправился в путь.
Имя "Элис Декворт" он придумал когда на дороге его остановил патруль и спросил, куда он направляется. Что оно означало он не знал, скорее всего персонаж какой то из историй которые он знал дома. Будучи когда то волком в Темном Лесу, он сохранил часть его в себе будучи человеком, он мог говорить с другими волками и, хотя и хуже, с собаками, обладал сильным чутьем и даже мог становится волком сам. Несколько дней он ходил по дорогам один, иногда общаясь с хиппи и автостопщиками которые и научили основным правилам жизни, потом подобрал на помойке потерявшегося волчонка и их стало двое.

______________

Из семьи есть отец, мать, двоюродный брат и младшая сестра

двойник - "Кайл Бэйли"(настоящее имя Элиса), студент в университете

Пол "Buckethead" Уолден

Автор: Vertigo

Раса: Changeling, Класс: Elemental (Manikin)

Сила: ужасно [-30]
Ловкость: ужасно [-30]
Выносливость: ужасно [-30]
Интеллект: ужасно [-30]
Мудрость: ужасно [-30]
Обаяние: ужасно [-30]

Нейтральный

Внешность:
Маска:
Худой, высокий парень лет семнадцати. Темные волосы лежат перьями, на лице спокойное, слегка отсутствующее выражение. Одет в поношенную футболку цвета хаки и грубые синие джинсы. На руках несколько едва заметных тонких шрамов, тянущиеся ровными линиями вдоль всего предплечья.

Облик:
В местах, где проходят шрамы, на самом деле сочленения металлических пластин, из которых состоит его тело. Бледная кожа имеет явный металлический блеск, а тонкие перья волос торчат, похожие на бритвы. Для железного «голема» он довольно изящно сложен – пластины его корпуса хорошо подогнаны друг к другу, и в теле сохранилось много проворности.

Примерный облик в Аркадии:

Показать содержимое

Характер:
Пол – одиночка и исследователь. От прежнего маленького сорванца Пола в нём сохранились лишь любопытство и жажда нового, а все остальные эмоции почти забыты. За годы одиночества в мастерской он разучился общаться, и теперь полузабытый социальный мир людей одновременно сбивает с толку и манит неизведанностью. Он не может понять, где его место в этом мире, и что он хочет, поэтому он просто бродяжничает, наблюдает, удивляется, и иногда пробует вписаться. Чего он точно не хочет, так это возвращаться к тем чужим старикам, которыми стали его родители, и уж точно не хочет возвращаться в Аркадию ковать тысячи одинаковых часов и безделушек под присмотром безмолвных слуг Хозяина.

История:
Пол не был самой светлой головой в классе. Прямо скажем, он не блистал умом даже в компании остальных мальчишек с задних парт. Зато его любили за живой характер, за весёлый нрав и за безрассудную смелость, которая увлекала за ним остальных детей. Кто первый прыгнет с обрыва? Пол. Кто боится спуститься с этого крутого склона в тележке из супермаркета? Пол уже так делал. Кто проверит на прочность новую тарзанку? Посторонись, народ, Пол ждал этого целый день! Удивительно, как он дожил до своих девяти лет, заработав себе лишь пару шрамов.

Он делал это не ради уважения сверстников (хотя некую репутацию среди парней этого городка он имел) и не для того, чтобы досадить взрослым (хотя и среди них он был, гхм, печально известен). Он просто любил всё новое, неизведанное, захватывающее, и если он видел новый «аттракцион», его было не остановить… Пока в его классе не появилась новая девочка, Ребекка Джорден.

Эта тихая, слегка меланхоличная красавица быстро завоевала его сердце, но оставалась всё такой же неприступной и отстранённой, общаясь лишь с одноклассницами. Все попытки Пола очаровать её как бы случайной демонстрацией его ловкого лазания по заборам и акробатической ездой на велосипеде не имели ни малейшего успеха, и Пол был близок к отчаянию. Ему уже не хотелось никаких приключений, даже игры в салки на стройке и стрельба из рогатки по крысам на пустыре его больше не привлекали, все мысли были только о Ней.

Удача улыбнулась ему, когда девчонки собрались поиграть в одном из заброшенных домов. Когда-то этот дом был территорией парней, но все стёкла давно были выбиты, крыша излазана, и все до единого уголки изучены, разве что в грязный, полный старого хлама подвал желающих спускаться не нашлось. В тот день девочки играли там в «дочки-матери», а Пол со своей компаний как бы случайно оказался рядом. Судьба дала ему шанс, когда кукла Ребекки упала прямо в подвал через дыру в полу. Через секунду он уже был у иссохшей, покрытой трещинами двери и не колеблясь отправился вниз. Когда глаза привыкли к полумраку, Пол стал пробираться сквозь баррикады из полусгнившей старой мебели, ржавого каркаса разбитой кровати, кривых велосипедных колёс с выбитыми спицами, мимо бойлерного бака, мимо раздолбанной швейной машинки, мешка с разбитыми и расцарапанными виниловыми пластинами, всё дальше туда, где должна была быть кукла. Когда он был уже почти на месте, из груды старых, перекошенных от сырости книг вдруг вырвалась рука, которая схватила его железной хваткой и рванула в сторону. Пол едва успел набрать в лёгкие воздуха, чтобы заорать от страха, когда почувствовал, что провалился куда-то в глубокое, тёмное место и не может издать ни звука. И вот его уже тащат за шкирку, так быстро, что он не успевает понять, что вообще происходит, а в темноте вокруг проносятся неровные углы земляных стен, а потом лес, и кривые, колючие ветви безжалостно царапают его, и он кричит от боли и страха, а похититель, не говоря ни слова, тянет его всё дальше и дальше.

Он не помнит, как привыкал к новому, безумному миру в Аркадии, но привыкать пришлось быстро. Идеальный мир, в котором всё было определено и посчитано, где всё было сделано из металла, и механизмы управляли пространством, где в каждой комнате часы задавали свой отдельный ход времени, флюгером можно было менять направление ветра, а верстовыми столбами Хозяин менял дороги. Здесь море состояло из чёткого количество капель, в воздухе было определённое количество вдохов, а ветер заключал в себе вполне исчисляемое количество тонких как нити ветерков. И здесь Пол под страхом жестоких наказаний должен был конструировать детали и механизмы, какие требовал от него Хозяин. Пол, которому едва исполнилось 10, и который даже гвоздя не мог ровно забить, теперь был обязан быстро разбираться в устройстве сложнейших приборов и работать быстро, точно и аккуратно.

Сначала Хозяин наказывал его довольно банально – он бил его, а палки, причиняя адскую боль, не отбивали мышцы и не ломали кости, чтобы тупоголовый Пол-Ведро-Вместо-Башки мог тут же продолжить работу. Позже наказания стали более изощрёнными. Одним из любимых было надеть на руки тупицы Пола самые медленные часы, чтобы руки еле двигались, и отправить менять отгоревшие лучи во всех дворцовых светильниках. Не спрашивайте, сколько лучей в одной свечке, даже самой маленькой. Очень, очень много. После таких процедур от импульсивности маленького сорванца не осталось и следа.

Со временем Ведроголовый Пол становился всё лучше и лучше в своём ремесле. Даже сложные часовые механизмы он собирал с лёгкостью. Примерно в это время его тело началось меняться. Слишком толстые пальцы сменились на тонкие, металлические стержни с шарнирами, дрожащие руки приобрели металлический блеск и стали устойчивее, как и переставшая затекать спина. Меньше всего Ведроголового беспокоили эти изменения, потому что Хозяин не снижал своей требовательности, и продолжал наказывать его за то, что тот был слишком глуп и слишком медленно учился. Он заставлял его делать причудливых механических зверей по образу и подобию тех, что были изображены в старых детских книжках, принесённых из этого мира. Но даже когда мастерство Ведроголового развилось до того, что он научился их создавать, Хозяин оставался недоволен. Когда Ведроголовый прокололся на очередном вранье, и выяснилось, что несколько секретов он узнал, стащив и разобрав пару таких зверей, уже бывших в личной коллекции Хозяина, недовольство Хозяина выросло ещё больше.

Однажды Ведроголовый бился над созданием очередной машины - птицы-прожектора, которая должна была работать с помощью света и сложной системе зеркал, одновременно анимирующих птицу и освещающих путь, над которым она летит. Он решил посмотреть, как он сделал ключевой механизм в одном из своих прошлых изделий, страже-волке с горящими глазами. Хозяин собирал его изделия в большом зале, выстраивая в хронологическом порядке, словно на выставке. Ведроголовый нашёл волка, но, увлёкшись, пошёл дальше вглубь, разглядывая всё более ранние изделия и удивляясь, сколько он успел их сделать (а ведь это не считая тех, что ушли на продажу!). В конце ряда лежала маленькая дверная ручка. Кривая, с заедающим механизмом, сделанная его ещё старыми, пухлыми пальцами, когда он только недавно оказался здесь. Ведроголовый вдруг вспомнил те свои непослушные пальцы, свои выбитые палками мечты о доме, где была свобода, где были друзья, где он смотрел мультфильмы и где дома его всегда ждала мама. С этого дня он начал конструировать планы побега.

Это был жестокий путь проб и ошибок, где за ошибки следовало суровое наказание, и каждая следующая такая ошибка могла оказаться последней, особенно если он не сможет найти объяснение тому, что он делает на границе механического царства. Он пробовал улететь на искусственной птице, но воздух переставал держать его, проваливаясь под крыльями. Он пробовал уплыть на лодке, но волны выбрасывали его обратно на берег. Он пробовал прорыться сквозь землю, но она не пускала его в свои недра. Однажды ему удалось украсть у Хозяина ключ, которым тот управлял верстовыми столбами, и, вмиг оказавшись на границе зачарованного царства верхом на стальном единороге, Ведроголовый доскакал до самой Изгороди. Но там, в густых зарослях и запутанных тропах, единорог уже не был способен на свой безумный галоп, и Ведроголового выследили и вернули. К его удивлению, в этот раз его не наказали.

«Интересно, какие ещё идеи сложатся в этой пустой голове», сказал Хозяин и ушёл.

Идеи обречены были сложиться, ибо Ведроголовый не собирался отступать. В одну из ночей он выковал длинный металлический шуп, а затем повис на одном из подвижных карнизов замка, обходя тем самым новый запрет входить внутрь. Этой «рукой» он открыл замок на одной из шкатулок и вытащил оттуда талисман, указывающий дорогу. Этой же ночью, он мчался верхом на волке, чьи светящиеся глаза освещали путь, чьи мощные челюсти разорвали одного из слуг на границе и теперь были готовы рвать ветви неприступной прежде Изгороди.

Он добрался до родного городка, оставив разбитого волка где-то на полпути, и выпрыгнул из Изгороди прямо на тихие земные улицы, только для того, чтобы узнать, как мало он помнил. Быстро он вспомнил только машины и телевизор. Всё остальное скорее угадывалось, чем вспоминалось, и было слишком много непривычного и непонятного. Прошёл не один день, прежде чем он стал привыкать к законам этого старого нового мира. К некоторым вещам он не привык до сих пор.

Своё имя он так и не вспомнил, поэтому когда полицейские подошли к странноватому подростку, торчащему возле витрины магазина и услышали, что его зовут Джек Дэниелс, они вежливо, но твёрдо пригласили его посидеть в участке до выяснения обстоятельств. Примитивный замок железной двери не стал для Ведроголового преградой, а в здании участка не нашлось ни одного полицейского, у которого возникли бы вопросу к подростку, со спокойствием лучших игроков в покер вышагивающему по направлению к выходу (признаться, он и не знал, что должен был объясниться, ведь он разгадал головоломку – вскрыл замок, так что теперь был по праву свободен).

Он долго и упорно ходил по улицам, пытаясь вспомнить дом, но ничего не вышло. Потом стал залезать ночью в школы и искать себя на фотографиях в школьных архивах, но не мог вспомнить своего лица. Зато он узнал лицо Ребекки… на фотографии, которой было двадцать пять лет! Сначала он не поверил, но со временем все части сложились в единое целое. Он вычислил, где она теперь жила, и заявился к ней домой с фотографией, представившись тележурналистом и сказав, что проводит опрос населения (что-то такое показывали по телевизору в одном из магазинчиков, где он стащил очередную порцию еды). Ребекка, теперь уже взрослая женщина, улыбнулась в ответ такому нелепому вранью, но пустила в дом юного тележурналиста, у которого из «аппаратуры» была только папка со старыми фотографиями. Они пили чай у неё на кухне, он старательно копировал её движения, а она вежливо делала вид, что не замечает этой странности, и рассказывала про своих бывших одноклассников, пока две её дочки шумели в соседней комнате, периодически выбегая за печеньем.

«А кто из них доставал вам куклу из подвала в заброшенном доме?» спросил Ведроголовый.

Ребекка нахмурилась, а потом указала пальцем на одно из нечётких, чёрно-белых лиц.

«Вот этот мальчик. Пол… Уолкер, кажется. Забавно, что вы спросили. Этот парень был в меня влюблён тогда, и я помню, я специально уронила куклу в подвал, чтобы посмотреть, как он будет её доставать. Ну, знаете, обычные детские глупости» - улыбнулась она.

«Что было дальше?» - с трудом спросил он.

«Ничего. Он испугался и выбежал из подвала. Жаль, я была почти готова поцеловать его в награду за смелость. Куклу потом доставал мой отец».

Ему было странно слышать, что он никуда не пропадал, но в этом Ребекка была твёрдо уверена. Он поставил чашку чая на блюдце точно так же, как делала она, положил надкусанное печенье ровно под таким же углом как у неё, распрощался и поспешил уйти. Эта повзрослевшая и совсем другая Ребекка больше не вызывала у него никаких чувств. Уходя, он думал лишь о том, как плохо, что в устройстве её семьи не хватает одной из ключевых частей – мужа.

Устройство его собственной семьи было на порядок лучше. Он вычислил нужные адреса, уточнив свою настоящую фамилию (Уолден, а не Уолкер!), узнал, что у него есть младший брат, который теперь был старше его лет на двадцать. Брат преуспел в этой жизни и работал в Бостоне, навещая родителей раз в полгода. Оба родителя были живы и у них был новый дом в родном городке, где они часто собирали друзей, и куда к ним приезжал семилетний внук. Сам Пол, оказывается, действительно никуда не пропал тогда, двадцать пять лет назад. Он так и не закончил школу, работал на дурацких работах, потом по примеру младшего брата переехал в Бостон, но смог там устроиться лишь грузчиком в порту, где и погиб в результате несчастного случая. Пара его фотографий всё ещё висит на стенах родительского дома, но, сколько Пол ни подслушивал по вечерам их разговоры, они ни разу не вспомнили о нём. Пол понял, что для них он – давно забытая деталь, пылящаяся за ненадобностью на самой дальней полке.

И он ушёл.

Шон "Чтец" Ивори

Автор: Dark Rider

Раса: Changeling, Класс: Антиквар

Сила: ужасно [-30]
Ловкость: ужасно [-30]
Выносливость: ужасно [-30]
Интеллект: ужасно [-30]
Мудрость: ужасно [-30]
Обаяние: ужасно [-30]

Принципиальный добрый

Внешность:
Маска: Достаточно малопримечательный молодой парень, немного смуглый, темноволосый, но с горящими серыми глазами. Он заметно сутулится, что заставляет его казаться существенно ниже своих метра девяносто.

Натура: Серая фигура, с первого взгляда кажущаяся сгорбленной и невысокой, при ближайшем изучении оказывается выше большинства людей. Седые серые волосы свисают длинными прядями, не подчиняясь попытками их хоть как-то уложить. Его глаза - два тёмных провала, спрятанных за строгими очками, которых может и не быть у маски. Его голос - шёпот ветра, шелестящего страницами. Его движения - воплощённая тишина, заставляющая остальных чувствовать себя виноватыми за каждый излишне громкий звук.

Характер:
Шон нередко бывает импульсивен, но не тогда, когда занят уже каким-то делом. Он готов многим помогать, нередко даже бескорыстно. Однако, у него есть две идеи фикс - семья и сны. Сны для Шона, что сыр для Роки. Это страсть, это коллекция.

История:
Шон Ивори никогда не отличался ни силой, ни внешностью, вернее внешностью, конечно, отличался, но не в лучшую сторону. Это был невзрачный мальчик, больше времени проводивший с книгами и телевизором, нежели со сверстниками. И тому была причина - Мэри. Эта девочка запала ему в душу с первой встречи, но подойти к ней, а тем более заговорить - было немыслимо. И самым безопасным было сидеть где-нибудь где она могла пройти с книгой в руках и если повезёт, то любоваться с безопасного расстояния. Так жизнь Шона текла неторопливо и размеренно, год за годом и, в общем-то, он был более чем ею доволен.
Все изменилось когда он увлёкся фотографией. Соблазн сфотографировать Мэри был слишком велик и парень не устоял. А она заметила и заинтересовалась. Вот так они познакомились. Оказалось, что она занимается танцами и ей нравится какие у Шона получаются фотографии. Знакомство-дружба-первое свидание... полтора месяца от потаённого наблюдения и до страстного романа проскользнули скоростным поездом. Спустя два года, когда обоим исполнилось по 18 лет, Шон и Мэри вступили в брак. Ещё через два года Мэри забеременела.
Сейчас, пробираясь через изгородь и стремительно теряя воспоминания об Аркадии и собирая из обрывков свое настоящее прошлое, Шон мертвой хваткой уцепился в последнее "нормальное" свое воспоминание. Седьмой месяц беременности, море счастья, готового выйти на новый уровень. Пикник. Первый яркий и солнечный день в это лето. Чёткие чёрные тени в ясный день ни у кого не ассоциируются с бедой. У Шона тоже не ассоциировались. Он зачем-то отошёл от Мэри, сделал всего несколько шагов с поляны в вековечный лес. Утреннее солнце опаляло спину, расстилая перед Шоном его собственную тень. Парня настолько заинтересовала эта самая тень, что он не заметил очередной коряги под ногами и споткнулся, упав прямо на чёрный силуэт, который сам же и отбрасывал. Попытался упасть. Соприкосновения с землёй не было, он проскочил поверхность и снова оказался на ногах, удивлённый и ошеломлённый, он не обратил особого внимания на то, как изменилась освещённость, на то, как изменился лес. Он побежал к Мэри. Он же прокрутился, значит вперёд это назад! Лишь несколько минут спустя он стал замечать что что-то не так. Откуда в древнем, но светлом и редком лесу терновник? Откуда у терновника такие огромные шипы? Куда делось солнце? И было ли оно? Вот тогда накатил страх. Шон рванулся назад, потом куда-то в сторону, потом еще куда-то, а потом и вовсе напролом в кусты... А потом? А потом был мрак.

Кто-то... Хозяин? Нашёл его там в темноте и мраке, лежащего на земле и забывшего все, кроме того, что где-то его ждёт Мэри, к которой необходимо непременно вернуться. Но Мэри не было. Сил искать выход дальше тоже.
Воспоминания о том, как Шон оказался в Библиотеке уже оставили его, но не шелест страниц и шепот теней по углам. Нельзя зажигать свечу, здесь же книги! Нельзя принести фонарь. Можно только договориться с книгами, чтобы они показали что в них. За это их надо заполнить, добавить им что-то. А где это взять?
Память не оставила момента, когда Шон научился ходить по снам. Или его научили? Была ли у этого цель? Важно другое, во снах, своих ли, чужих ли, за Чтецом никто не следил! Сны это сила, это власть... или её иллюзия. Сны.

Шон стоял на поляне. Старый редкий лес. Та же ли это поляна? Была ли Аркадия всего лишь сном? Была ли сном жизнь с Мэри? Коротким, счастливым сном? Ребёнок! За это время она должна была давным давно родить! Господи!

Дик

Автор: Inshal

Раса: Fairest, Класс: Другой

Сила: средне [+0]
Ловкость: хорошо [+10]
Выносливость: средне [+0]
Интеллект: хорошо [+10]
Мудрость: хорошо [+10]
Обаяние: хорошо [+10]

Нейтральный

Внешность:
После возвращения из Фэйри Дик стал похож на ожившую статую прекрасного древнегреческого атлета. Его кожа плотнее и тверже человеческой и очень светлая, безволосая, кроме шевелюры, ресниц и бровей. В синих глазах - вертикальные зрачки, пальцы рук и ног длиннее человеческого и вооружены короткими прочными когтями. Зубы очень белые, заостренные, с небольшими, но заметными клыками.

Под маской человека - обычный парень лет двадцати-двадцати двух, светлокожий, темноволосый, светлоглазый. Очень внимательный наблюдатель может заметить, что лицо у него безбородое, но небритое, пушок на щеках и подбородке в целости и сохранности.

Характер:
Скрытный, довольно замкнутый. Чувствуется, что Дик отвык от общения с кем бы то ни было. Добрый в глубине души, но недоверчивый. Привык к выполнению приказов и к тому, что решения принимают за него. Не сильно конфликтный, несмотря на бывшую "работу". Склонен к задумчивости без рефлексии.

История:
Признаться, Дик был несколько растерян. Ночь, окружавшая его, была совершенно нормальной, но отчего-то не казалась такой. Черное небо, живая изгородь, колючая и пушащаяся зелеными листиками, асфальт под ногами. Фонарь, горевший голубоватым светом.
И совершенно растерянный Дик, стоявший посреди этого. Он мог поклясться, что именно из этой изгороди он только что вылез, но что он делал в саду респектабельного старого особняка? Не яблоки же воровал, в самом деле.
Было холодно. Что он делает на улице без одежды? И почему холодно стало только сейчас?
В каком бы виде он не вышел бы на улицу, ему было тепло. Всегда было тепло.
Там.

Осознание накрыло его внезапно. Он не был больше там, он был здесь. На Земле. И мучительный путь через заросли колючек с шипами в его ладонь закончился. Исцарапанный и усталый, он сел на асфальт, не особенно задумываясь о своем виде, и втянул прохладный ночной воздух.
Он все еще не верил.
И не стоило его за это винить.

Тот, кто помнил только свое первое имя, Дик, родился в обеспеченной американской семье, у пары из тех, что редко обзаводятся детьми рано иначе как по ошибке. Она была многообещающей молодой юристкой, он - не менее многообещающим финансистом.
Дик был их счастливой ошибкой, позволившей им в молодости насладиться счастьем быть родителями. Да, няню ребенок видел столь же часто, если не чаще, как папу с мамой вместе взятых, но детство у мальчишки было счастливым. Они объездили всю Америку на выходных и отпусках, попутно делая карьеру. Дик с детства привык быть самостоятельным и уверенным в себе мальчиком. Себе на уме.
Частная средняя школа принесла первые деньги, пока еще не очень-то заработанные своим трудом. Так, прибавка к карманным по определенному скользящему тарифу. За успеваемость в школе, за хорошее поведение, за помощь по дому и в работе. Родители хотели привить сыну ответственность и трудолюбие, с самого начала показать, что работа должна быть вознаграждена.
Дик этим тогда воспользовался в той мере и по тому графику, как ему было удобнее. Учился средне, несмотря на то, что мог бы быть и отличником, мог поразвлекаться с вынесением выговора, и отработать дома, с нежно любимой им разборкой деловой почты и других родительских бумаг, перепечаткой документов и подборкой книг.

Для колледжа напрягаться не потребовалось ни ему, ни родителям. Поступил он с намерением получить степень в управлении предприятиями, но по курсу обучения отвлекался с размахом пьяной синусоиды на всевозможные дополнительные занятия. Это затягивало обучение изрядно, но не ему было думать об образовательных кредитах. Тем более, что родители разностороннее гуманитарное образование поддерживали. Иностранные языки, экономика, английская словесность, риторика, курс в искусствах, кое-какие философские экзерсисы, композиция, социология, мировая история, литература, политология, антропология - образование Дика поистине было беспорядочным. К двадцати одному году вожделенная степень еще маячила далеко впереди. Но не такой уж она была и вожделенной, судя по всем отклонениям парня от курса.
Приплюсовать можно было вечеринки, романы и развлечения, сопутствовавшие нормальному обучению в колледже единственного наследника богатых родителей, занятия стрельбой и фехтованием - одними из самых непопулярных видов спорта в колледже, где Дик учился.

Дик не просто вслепую прожигал жизнь. Он учился. Он знал, откуда-то знал, что когда-либо случится нечто, когда время ничегонеделания придет к концу, и начнется время действовать. Время выкладываться и рвать жилы. Время приложить все то, что было у него от природы и что он успел набрать.
Дик думал о войне или подвиге, или настоящей любви, или о деле, что захватит его с головой.
Реальность оказалась проще и невероятнее одновременно.

Все началось, когда одним поздним вечером он возвращался со свидания со своей тогдашней пассией, Кэм, и решил объехать пробку по небольшой дороге, что пользовалась дурной славой. Слишком уж часты были на ней аварии, особенно на том ее участке, что вел через спускающуюся с предгорий "языком" рощицу. Темно, не было света. Дик ехал с включенными фарами, как вдруг на обочине заметил закутанную то ли в плащ, то ли в пальто тонкую черную фигуру. Та, увидев приближающуюся машину, проголосовала. Дик остановился, слабо представляя, кто и как мог застрять в этом гиблом месте незадолго до полуночи. Голосовавшей оказалась хрупкая молодая женщина в черном плаще, она еще смешно спросила у Дика, можно ли ей сесть в машину, хотя парень уже предложил ее подвезти.
От незнакомки чудесным образом пахло, и сразу же повело голову. Роща уже кончалась, как девушка внезапно спросила, что он хочет за помощь.
Дик, понятное дело, сказал, что ничего. Девушка повторила, будто не слышала - "Что ты хочешь за свою помощь мне?".
И снова Дик отказался. Он недоумевал, но у каждого могли быть его странности. В конце концов, она могла выпить лишнего или быть под кайфом.
И в третий раз она его спросила - "Что ты хочешь взамен за свою помощь?".
В третий раз Дик ответил грубовато, но по сути отказался снова.
- Что же, - промолвила девушка, и запах ее духов стал сильнее, - за оскорбление, нанесенное мне, человек, ты отслужишь год и день моему господину. Останавливай свою машину и выходи.
Дик хотел было уже рассмеяться в лицо наркоманке и тихонько отвезти ее в госпиталь или полицейский участок, как внезапно понял, что его ноги, независимо от его желаний, нажали на тормоз, и он уже выходил из машины в ночной лес.
- Следуй за мной, - приказала женщина, и не бывавший в лесу Дик заковылял, цепляясь за ветки, за ней вглубь леса.

Воспоминания об Аркадии во многом ускользали от него сейчас, когда он сидел под фонарем на асфальте и вдыхал земной прохладный и влажный воздух. Он продался там с потрохами своему господину за право есть и насыщаться пищей, дышать и не задыхаться, пить и утолять жажду, греться и согреваться. Иногда, он вспоминал, он был изящным предметом или субъектом обстановки, призванным услаждать взор Феи, иногда - слугой, выполняющим поручения, иногда - солдатом, идущим в бой против шеренги таких же совершенных бойцов, закованных в доспехи непередаваемой изысканности, иногда - гладиатором, сражающимся с животными и людьми, и убивающим беззащитных. Реальность выворачивалась наизнанку, и он вместе с нею, со своей ролью, и то, что господин хотел от него сейчас, не было тем, чего он мог захотеть минуту спустя.
Он ненавидел и боялся первое время, потом, он помнил, это перестало быть шокирующим и стало образом жизни. Потом он ловил себя на том, что ждет нового изменения и новой роли, новой возможности выложиться, показаться, быть идеальным. Он был хорош, да, он был уверен в этом. Господин ни разу не похвалил и не покритиковал его, лишь награждал и наказывал.
Как в какой-то момент что-то изменилось.
Дик не помнил, что и почему. Почему-то, вспомсиная, он помнил только цвет. Ясный, светлый, льдисто-голубой, красивый до прерывающегося дыхания. И лица родителей.
Он вспомнил тогда лица родителей, вспомнил о них вообще.
И жизнь уже не была ему в радость.
Он рвался на землю, искал выход. Не сбежать, так хотя бы попрощаться. Уладить что-то. Что-то сделать.
Пришло время действовать самому. Не так, как он действовал в постановках Принца Огня и Крови. Действовать, действовать по-настоящему. Он рвался на Землю, всем своим желанием он был там.
Когда однажды, идя через сад, он увидел нору под изгородью, он не позвал садовника, как делал обычно. Как был, в тунике, сандалиях и с мечом, он нырнул туда. Это было трудно. Это было бессмысленно и глупо. Нора была слишком маленькой.
Тем не менее, он пролез.

Этот момент Дик помнил ясно, в отличие от всего прочего, что он испытал в Аркадии. Все складывалось в мешанину образов и событий, ощущений и воспоминаний.
Как он нырял в нору под изгородью, он помнил точно. Дальше была вечность колючих ветвей и жгучей травы, цеплявшейся за ноги, скользкого мха и поваленных деревьев.
И вот сейчас он сидел под темным ночным небом и дышал воздухом Земли. Воспоминания об Аркадии отступали сами собой, и он уже с трудом вспоминал, что было и как, кем он был, и что он делал. Остался титул - Принц Огня и крови, остался голубой цвет. Смутно, вдалеке, с трудом, проступали воспоминания Дика. Колледж, учеба, легкая жизнь. Но будто это было не с ним.

Голый парень по-прежнему сидел в растерянности на асфальте. Что-то надо было делать. Главное еще понять, что.

Диего Агуэро Гонсалес

Автор: Альваро

Раса: Changelling, Класс: Ogre, Gargantuan

Сила: ужасно [-30]
Ловкость: ужасно [-30]
Выносливость: ужасно [-30]
Интеллект: ужасно [-30]
Мудрость: ужасно [-30]
Обаяние: ужасно [-30]

Принципиальный нейтральный

Внешность:
Диего даже в человеческом обличье очень высок, широкоплеч и силен. Подчеркивая двухметровый рост, он никогда не горбится, и держит мощные плечи прямо. У него грубоватое, но в чем-то обаятельное лицо с широким, немного приплюснутым старым ударом носом, полные губы, жесткая, твердая линия широкого подбородка, мощная челюсть и ярко-синие глаза. Короткие и непослушные черные волосы почти незнакомы с расческой, зато хорошо знают ножницы – они ровно обрезаны у основания затылка.
Сквозь Маску становится видно, что Диего еще больше, чем кажется. Рост в два с половиной метра может быть устрашающим сам по себе, но в сочетании с твердой, сероватой кожей, острыми, как у хищного зверя, зубами, львиными клыками и ярко-багровыми глазами эффект только усиливается. Острые уши, с тяжелой серьгой в левом, прикрыты волосами и не бросаются в глаза, а вот два массивных рога, обвивающих голову, как венец, не заметить невозможно.
Диего любит пользоваться преимуществами своего тела, и делает все, чтобы подчеркнуть свою силу и рост. Даже раньше на службе в полиции он носил кожаные куртки поверх формы, вечно держа пуговицы расстегнутыми до середины груди, а рукава закатанными. Порой он чрезмерно увлекается и ведет себя вызывающе, но в обычной жизни Диего любит отдыхать от образа безмозглого громилы, от которого никуда не деться.

Характер:
Пребывание на Ферме сточило характер Диего в сторону большего спокойствия. Он привык к монотонной работе, его воля к сопротивлению ослабла, и бессмысленная ненависть, оставшаяся в душе с детства, приугасла. Раньше он был агрессивен без нужды, но теперь просто устал от этого, и одевает маску громилы на людях, и только когда без этого никак. Диего не превратился в умника, просто он не тупица и не гений. Мозги у него вполне средние.

История:
Сан-Пауло образца 1944 года. Жара, роскошь, пальмы, закаты над океаном, полуголые красотки, текила, шезлонги и распутство? Черта с два. Жара, грязь, звери в обличье людей, похоть, насилие и нищета. Вот что я видел. Изредка я смотрел, задрав голову, на высокие дома богачей, на роскошные кварталы старого центра, но всегда возвращался в свой персональный ад. Персональным он был еще для многих тысяч, и это ничуть не умаляло его персональности. У каждого там был личный мучитель – наркота, ломка, выпивка, шлюхи, долги, драгдилеры, банальный голод или страх потерять все, что имеешь. Это был мой Сан-Пауло 1944 года. Там не бушевала Мировая война. Там разверзся Ад.
Я не знаю, хуже ли было в послевоенных городах Европы, но я знаю, каково было тогда в Сан-Пауло. Я там рос, учился, насколько это было возможно в школе для бедняков, под взглядом преподавателей, колотивших розгами за малейшую провинность. Голод. Страх. Это испытывали все мы. И ненависть. Жгучую, звериную ненависть к тем, кто снисходительно смотрел на нас с высоты своих имений. Ими было куплено все. Полиция, налоговая, коммунальные службы, даже, черт побери, проклятые мусорщики носили форму, купленную за деньги этих жирных уродов. Это была диктатура. Но нам было кого ненавидеть и кроме них. Мы ненавидели друг друга. За то, что у кого-то лучше одежда. А кто-то сломал ногу и может не ходить в школу. А другой раздобыл новый учебник, который у него на следующий день отобрали и проломили череп. Это было Чистилище.
Как полуграмотный, грязный мальчишка из кварталов бедноты попал в полицию? Самый главный вопрос тут – зачем. Затем, что я жил там, черт побери. Я видел так называемых “людей”, продававших героин шестилеткам и насиловавших школьниц. Все, что они давали взамен, это относительно низкий шанс стать жертвой ограбления или налета на свой дом и свою семью. Ненависть. Это плохое удобрение для молодых побегов, но оно заставляет расти их быстрее. Правда, вот плоды получаются ядовитыми. Да, я выбирал из двух зол меньшее, и меньшим оказалась полиция. На семью рассчитывать не приходилось. Отец и приемная мать сводили концы с концами почти рабским трудом на заводах по сжиганию мусора, но и только. Я работал вместе с ними, поначалу после школы или прогуливая уроки, потом - все свободное время. Этих денег не хватало, чтобы поступить в полицейскую академию, и тогда мне довелось впервые испробовать вкус крови. Жертва всегда была мелкой и ничтожной, таких полно среди драгдилеров. Молодые, как я, ублюдки, начинавшие раскручиваться, получали по голове и раздевались догола. Я не связывался с ними, если они показывались с охраной, поэтому пришлось научиться втираться в доверие. Приходилось даже изображать пылкого гея, перед тем, как мы оставались одни. Истинное удовольствие было, вбивать лица этих уродов в кафельную плитку.
Говоря проще, я поступил. В девятнадцать. В академии было дерьма не меньше, чем на улицах, но его по крайней мере не выбрасывали прямо под ноги. Туда шли такие, как я, озлобленные, уставшие от творящегося беспредела, и оттого еще более злые даже друг на друга. Инструкторы прилагали бешеные усилия, чтобы обуздать этот зверинец, и их трудно винить. Угроза для жизни там была не меньше, чем в полевых условиях.
Это было чем-то похоже на пребывание в Аркадии. Туда тоже заходишь одним человеком, а выходишь совершенно иным. Само собой, что из большинства выпускников получались силовики, а не следователи. Тупой агрессии у нас было хоть отбавляй. Я был, так сказать, исключением из общего правила. Было бы враньем сказать, что детективный метод дается мне просто. Нет. У меня средние, даже может, ниже средних, способности, но главное отличие в том, что я отлично умею находить общий язык с подозреваемыми. Особенно с теми, кого нужно вусмерть запугать. И чем подозреваемый круче, тем лучше.
Мы встретились в моем “кабинете” – захолустной конуре безо всяких изысков, кроме стола и двух стульев. Она была высокой, почти как я, крепкой, с огромной гривой рыжих волос. Иными словами, я был просто очарован. У нее украли… поросенка. В этом не было ничего особенного, хотя звучало для городского жителя абсурдно. Многие жители бедных районов, в особенности поближе к пригороду, держали скотину, но дело это было совсем не для загруженного насмерть отделения прибрежного района. Я знал это, но вопреки голосу разума согласился пойти с ней и посмотреть на загон.
Да уж, это был всем загонам загон. Огромная ферма. Очень симпатичная с холма. Плодоносящие деревья всюду, розовоухие работники, упитанные и довольные, свинки, коровки, большой, уютный дом, сарай, запах пива и сосисок… Но вокруг не было Сан-Пауло. И бежать оказалось поздно. Я был тогда по-настоящему перепуган, вусмерть. Она сразу же разоблачила мою браваду, а затем показала печь. Господи. Там валялись обугленные кости. Человеческие кости. А псы у будки догрызали человеческое бедро. Меня закачало. В Сан-Пауло бывало всякое, но чтобы такое? Слухи слухами, самому мне видеть ничего подобного не приходилось.
Она быстро и жестко объяснила, что будет, если я попытаюсь сбежать или отлынивать и указала на печь. Она ненавидела лентяев. И когда вам предлагают выбор между участью сосисок и участью повара, мне кажется, что решение очевидно. Кому захочется так вот умирать? Мне не хотелось. Было страшно, как никогда в жизни. Немного попозже получилось разглядеть “фрукты” с садовых деревьев вблизи, и стало еще хуже, потому что это оказались сморщенные головы и сердца, ухающие, вращающие глазами во время готовки. Там росли обычные яблоки и виноград, но они оставались обычными до тех пор, пока не надкусишь. И тогда на языке сразу же проступал дичайший, горький вкус чьего-то кошмара.
Я долго работал вместе с другими холопами, к счастью, просто на грядках. Выпалывал сорняки и лишние корни, кровоточащие и визжащие. Таскал ящики и корзины с фруктами. Примерно половина работников была занята на скотобойне, по ночам. Было слышно, как стучат ножи и визжат свиньи, и запах крови стоял такой, что сводил меня с ума. Мне хотелось… бррр. Даже не знаю, какой дряни мне тогда хотелось. Не знаю, через какое время Она приказала мне заниматься только перетаскиванием грузов. Для меня это было совсем нетрудно. Иногда Она просила отловить несколько свиней, и вот в такие минуты можно было поклясться, что в глазах животных мелькают человеческие искорки. Постепенно я научился кое-чему. Как поднять больше, как не замечать тяжестей, как ворочать груз, который простого человека раздавил бы.
А еще у нас не было выбора в том, что есть. Она кормила нас сосисками и пивом, изредка разбавляла фруктами. Я… я догадываюсь, из кого было мясо, и тогда догадывался, и сначала отказывался есть, но от этого стало только хуже. Тяжелая работа быстро истощает, и я начал ослабевать, а страх сковороды и печки замаячил ближе. И какой у меня был выбор?
От такой еды и постоянной нагрузки даже тело стало как-то меняться. Мы все там менялись, но я был выше других. Даже выше Ее, широким в плечах. Управляться с тяжестями было легче легкого. Но… но так не могло продолжаться. Это было понятно. Кто-то на ферме давно сдался и не искал путей к спасению. Да и куда бежать? В леса и поля? Вокруг не было ни следа цивилизации, непонятно, в какую сторону нестись, сломя голову.
А я рискнул. Она любила мой энтузиазм и трудолюбие, и иногда поощряла краткой свободой. И вот в один из таких рассветов я сбежал. Высоченная ограда была проломлена, как солома, сторожевые псы раскиданы в стороны, и я бежал, не оглядываясь, прочь от кошмара за спиной, прочь от… Нее. Ворвавшись в густой, колючий лес за фермой, я бежал и бежал, ломясь сквозь заросли, пока впереди не забрезжил свет. Свет окна многоэтажки. И призывно приоткрытая, старая, выщербленная, с горстью опавших листьев на пороге, дверь. Я распахнул ее.

Вещи, не вошедшие в историю, но важные.
И без того малочисленные родственники Диего, оставшиеся в Сан-Пауло, давно мертвы. Этой участи избежали только отец и приемная мать, перебравшиеся в Бостон - туда, где благодаря шутке судьбы, спустя почти полвека попал Диего. Его самого отнюдь не считают погибшим, поскольку и отец, и мать были убеждены, что их сын остался в Сан-Пауло, и действительно, если начать проверку, то выяснится, что Диего Гонсалес все еще работает в полиции, несмотря на преклонный возраст, женат, и имеет двух дочерей. Странная случайность или игра неведомых сил привела к тому, что одна из девушек приехала в Бостон на учебу.
От скончавшихся отца и матери у Диего остался брат, родившийся вскоре после того, как Диего исчез в Аркадии. Хосе уже успел обзавестись семьей, работой в престижной бостонской полицейской академии (в надежде превзойти старшего брата), потерять левую руку и подняться по карьерной лестнице.
Мергес Сальватор Гарсилья, человек, с которым Диего был на ножах со времен академии в Сан-Пауло, планирует поездку в Бостон по делам. Он уволился из полиции, сделал карьеру бизнесмена благодаря связям в криминальном мире, заведенным во время работы полицейским, стал богат, стар, но по-прежнему бодр. По большей части его делами управляют сын и дочь, однако старик, во-первых, не страдает старческой немощью, во-вторых, не спешит умирать. Совсем не спешит - какой бы ни была причина.
Всего этого Диего знать, конечно, не может. Он помнит, что мать была беременна, и вероятно, вспомнит о брате, если ситуация подтолкнет, но более ничего из перечисленного ему не известно.
Фейри, которую он называет “Она”, у которой он провел эти полвека, специально разыскивает людей вроде Диего – крепких, больших, сильных. Других причин, чтобы забрать к себе смертного, ей не нужно.

Обсуждение | Информация | Персонажи | Вверх

Партия:

Элисс Декворт, Пол "Buckethead" Уолден, Шон "Чтец" Ивори, Дик, Диего Агуэро Гонсалес

Комнаты:

Основная комната, Механика, хоумрулы, доп. сведения, Техническая, 1.а Элисс Декворт. Дорога Домой., 1.b Дик. Тебя там любят, ждут и помнят..., 1.с Пол Уолден. Винтик без Механизма.

Добавить сообщение

Нельзя добавлять сообщения в неактивной игре.

Действия

Форум