Безмолвие | ходы игроков | Артур Оя, Мирра, Алиса Скрытина

Это преследовало вас уже второй месяц. Или третий... Сложно было определить, когда это началось.
Впервые этот взгляд настиг в супермаркете. В парке. На почте или на перекрёстке, из-за тонированного стекла автомобиля. С тех пор за вами следили неустанно. Первое, что вы чувствовали, выйдя из подъезда – взгляд. По вечерам вас провожали чьи-то глаза, чья-то мысль пыталась проскользнуть в подъезд через узкую щёлку закрывающейся за вашей спиной двери.
Это заставляло чувствовать себя параноиком, ведь сколько раз ни оборачивайся – никого. Сколько раз ни кричи в темноту лестничной площадки: «Кто здесь?!» - в ответ только эхо и недовольные возгласы разбуженных соседей. Что самое плохое – не прощупать пространство, не услышать обрывков мыслей, да только есть кто-то. И холодок пробегает по заднице.
Дальше – хуже: вроде бы, всё по-старому, но дверь закрыта на один оборот вместо двух, переставлены книги в шкафу, шнур от компьютера в розетку вставлен, полотенце, кинутое в стирку месяц назад, ни с того, ни с сего появляется наверху в корзине с бельём, и так далее, и тому подобное. Безобидные такие мелочи, которые, тем не менее, красноречиво говорили о том, что в вашей одинокой личной жизни кто-то беззастенчиво копался. Мерзко. Как если бы дантист, облизав пальцы, полез вам в рот без перчаток. И страшно. Как...

... как очутиться здесь. С обрывками мыслей в голове и судорогой в желудке.
Пытаешься встать – всё плывёт перед глазами, как водится. Усталость жуткая, язык прилипает к нёбу. Лучше присесть обратно, пол не холодный.
Ты в каком-то тупичке. На комнату не похоже, скорее, длинный узкий коридор с низким потолком, скудно освещённый одним круглым светильником, что прикреплён к стене у тебя над головой. Кирпичные стены, маячащая впереди решётка. Рядом на полу глубокая тарелка с какой-то мутной жидкостью, пахнущей травами.

Странные сны и красные рыбки. Она не хотела открывать своих синих глаз - холод и плохое состояние подсказывали, что увиденное не принесет удовлетворения. Она нужна кому-то. Сильно нужна. А точнее, не она сама - ее способности.
Поздравляю, Мирра. Ты как зеркало - пытаешься отражать мир в самой себе, да только все искаженно.
Где-то наверняка уже играют фанфары и гремят стаканами с прозрачной жидкостью, празднуя твое пленение? Нет, не так. Захват. Лишение свободы. Она как рыбка, выброшенная на берег. Не хватает воздуха.
Резкий вздох, она выгибается всем телом, ловя губами заветный кислород. Вдох, судорожный выдох, руки дрожащие к колотящемуся сердцу - тише, тише, прошу...
Она садится - сразу подбирает к себе острые коленки и утыкается в них носом. Глаз по-прежнему не открывает. Нехорошо. Ой как нехорошо.
По привычке разминает пальцы - найду, заставлю мучаться гадину. И сорочку эту нацеплю и танцевать заставлю. Заставлю, будьте спокойны.
Гады. Вот ведь...
Тихо чертыхается, поднимает голову и разминает шею. Плевать. Мой мир больше не покроется трещинами и не покроет пол печально известными осколками.
Не открывать глаз. Не разочаровываться. Я знаю, что по ту сторону век. Жестокая реальность - подвалы, цепи, решетки - всюду несвобода. Не хочу. Это подождет до моего пробуждения. Пока я подышу этим воздухом.
С каждым пробуждением словно заново учишься дышать. И ты дышишь. Снова, как после рождения - миг красного марева и все вокруг куда-то тебя выталкивает, резкий свет и первый крик, я кричу, меня что-то держит, крутит, моет чем-то, я не могу открыть глаз, я только кричу. Рядом что-то теплое и родное. Но я кричу, я хочу обратно. Но меня оставляют в этом холодном, осязаемом мире....
Помотала головой. Это не ее воспоминания. Это просто бессвязные мысли. Пора возвращаться.

Когда Алиса с трудом разлепила веки, то сначала подумала что у нее похмелье. Мысли вяло и извилисто передвигались в голове, весившей целую тонну, поэтому она даже не разу сообразила что уже какое-то время пялиться на самую обычную кирпичную стену.
"Замуровали, демоны..."-пронеслась фраза из классической советской комедии.Но она не принесла желаемогооблегчения, только спровоцировала сильнейший приступ тошноты. Скорчившись в позе эмбриона, Алиса удерживала взбесившийся желудок и глухо поскуливала от боли. Все тело затекло и категорически отказывалось повиноваться, но девушка потихоньку попыталась приподнятся,опираясь на стену.Перед глазами висела какая-то белесая муть, поэтому Алиса все время терла их.

Очнулся как с похмелья. Причем, с тяжеленного, с мутной головой и трясущимся желудком. "Это ж сколько нужно выпить?.. Если пива, то ящик..." — Шевельнулась в голове угловатая мысль, доставившая лишь тупую боль. Артур с трудом разлепил глаза и тут же снова их закрыл. Однако, космос в голове был еще более невыносим, и он приоткрыл их снова. Кирпичные стены, решетка, чё за фигня? Подвал?.. С кем он вчера пил?.. Попытался напрячь память, от чего накатила дурнота и он еле успел повернуть голову, как тугая струя вырвалась из его горла, чтобы украсить содержимым желудка стену. "Хорошо, хоть не желчью... а то кувыркайся тут целый день, похмелиться хрен найдешь..." — Мысли, облеченные в словесную форму, были тупы до невозможности, впрочем с такой головой ничего другого от них ждать и не приходилось. К тому же накатывали "страшноты": пугливые полумысли, что его тут заперли и забыли, а вспомнят только через месяц, и приходилось их гнать... А еще тарелка эта, ее тоже нужно было аккуратно обходить мыслями стороной.
После блёва стало полегче и можно было сделать попытку вернуться к реальности. Первым делом он исследовал карманы... С предсказуемым результатом. Ладно, теперь подвал, вдруг все-таки решетка открыта? И он, с трудом по стеночке поднявшись, также по стеночке проковылял к решетке, не спеша, прислушиваясь к себе, чтобы не упасть по дороге. Добрел и принялся ее "исследовать": тупо трясти и осматривать на что она заперта...

Мирра
Маленькая одинокая девочка. Сердце гулко стучит о ладони, успокаиваясь постепенно, выравнивая свой ритм.
Хрусть - позвонок встаёт на место, отдаваясь болью в затылке. На внутренней стороне опущенных век плавают разноцветные круги. Следишь за их танцем, они сливаются, становятся похожи на бензиновое пятно. Это успокаивает, прогоняет болезненные мысли, заставляет снова провалиться в забытье, где тепло, темно и безопасно...
Тебя выворачивает. Как грубый подзатыльник, выводящий из сладкой дрёмы. Исторгаешь из себя месиво, царапающее горло. Кажется, какие-то овощи. Кажется, ела это вчера.
Становится легче. Только очень хочется пить. Видишь чашку рядом с собой, в ней вода, травяной взвар, но что именно - определить не можешь. Кажется только, что ничего опасного нет.

Алиса Скрытина
Стоишь, подперев собой стену. В животе - радостные кульбиты желудка. Чтобы так себя чувствовать, надо напиться до усрачки и провести ночь в железном гробу.
Тебя толкает на колени, сгибает пополам, волосы подметают пол. Из дрожащих губ вытекает струйка слюны. Заталкиваешь в рот два пальца.
Облегчение. Не то, чтобы совсем хорошо, но уже можно подняться на ноги, не цепляясь за стену. Какой-то чаёк в тарелке, какой-то полутёмный коридор. Но важнее всего - две тени, которые ты едва можешь уловить. Две человеческие тени где-то за кирпичной кладкой. Но пока не стоит напрягаться, слишком мало сил.

Артур Оя
По пути к выходу вывернуло ещё раз. Теперь желчью. Болезненно. Горечь на языке, колени трясутся, а гладкая, хоть и кирпичная, стена держит плохо, то и дело соскальзываешь вниз на подкашивающихся ногах.
Решётка двоится и троится перед глазами. Кажется, что она уже близко, но это обман зрения. Не рассчитав расстояние, ты вытягиваешь к ней руку и падаешь на пол, лишившись опоры. Подползаешь ближе, осматриваешь.
Вопреки ожиданиям, решётка поддаётся легко. Замок есть, но он не заперт. А впереди круглое помещение, от которого лучами отходит сеть таких же коридоров, как тот, из которого вышел ты. Точное их количество ты определить не можешь - перед глазами всё та же муть.

Все равно гады. Плясать под мою дудку скоро будете, выкидывая кренделя ногами... Даю слово - самой себе.
Тошнит - противно. Опять напоминание о маме. Ее тошнило - треклятый токсикоз. Каждое утро - выворот наизнанку и так - долгие три месяца, пока внутри бьется жизнь, ее жизнь, жизнь малютки Мирры. Мама... Почему тебя нет рядом со мной сейчас? Ты ушла. Оставила меня одну, здесь холодно и даже немного не по себе, мама, согрей меня, мама, укрой своим теплом, мама...

Так, минута сентиментальности прошла. Теперь - исследовать. Искать. Искать этих гадин. И вывернуть внутренности наизнанку также, как сейчас ее тошнило. Ответите. За все. Мне лично. Без оговорок и уступок. Меня не спрашивали, хочу ли я, вас не спрошу и подавно. Жрать землю будете.

Встает. В глазах неумолимая холодная злость - стереть с земли, с номеров карточек и компьютеров бухгалтерии - сотру, и ничего не останется. Мстить. Не для себя, но за себя. Себя защищая. Место свое должны знать, собаки.

Пить? Лакать из их посуды? Нет. Увольте. Никому не верить. Ни на кого не надейся. Лишь ты можешь помочь себе. Лишь самой себе следует доверять.

Идет к решетке - кладет две холодные ладони, проверяет на прочность. Посмотрим. По исследуем.
На остальных - ноль внимания. Будто нет никого рядом. А с ней никого и не было. Лишь тени людей. Для нее их не существует. Только она. Ее мир и те гнилые собаки, чей трупный запах она уже ощущает. Они будут мертвы. И никаких вопросов.

"Эх, мля, рано обрадовался... — Скрипнула в голове мысль. И он решил передохнуть. И осторожно сполз по левому простеночку на пол. Посидел, пережидая очередной девятый вал дурноты, потом повернул голову к соседнему, слева от своего, проходу и позвал сколько было сил:
— Эй, есть кто-нибудь?..

Алиса осторожно, по стеночке попыталась идти вперед, поглаживая подушечками пальцев шероховатую поверхность кирпича, но тело словно однеревенело и отказывалось повиноваться. То что она наступила во что-то мокрое,девушка даже сообразила не сразу. Какое-то время попялившись на опрокинутую миску с чем-то пахучим. Запах напомнил Алисе об экспериментах богатенького недомедика и ее едва не стошнило вновь. Девушке показалось что она видит какие-то тени, поэтому осторожно, опираясь на стену, она пошла вперед. Один шаг. Другой. После каждого шага приходится останавливаться и замирать на месте. Стены расплываются и движутся, а пол опасно извивается, норовя дать по лбу. Но Алиса все равно идет дальше по коридору не совсем понимая куда направляется и зачем вообще это делает.

Мирра
Решётка открывается от одного твоего прикосновения. Выходишь в круглый зал с коридорами-отростками.
Видишь: человек, мужчина, сидит на полу, слышишь его слабый голос. Не одна здесь. Хорошо или плохо? Союзник или враг? На врага не похоже - слишком измученно выглядит, не наигранно. Только поверх человеческого лица лёгкими штрихами как будто наложена маска. Её ты видишь как бы на границе зрения. Смазанные черты, слипшиеся веки, искривлённый рот. Эта прозрачная, почти незаметная маска-лицо будто подтекает, оплывает, как свечка, пузырится восковыми язвочками.
Человеку плохо, чувствуешь.
Бесшумно открывается ещё одна решётка. Новое действующее лицо. Девушка. И ей тоже не слишком весело.

Алиса
Коридор наконец-то заканчивается. Твоя темница тоже не заперта. Присутствие других людей с каждым шагом становится всё более явным. Они там, впереди; тени обретают очертания.
Приникаешь к решётке, видишь: девочка в сорочке, а у её ног что-то расплывшееся, в такой же одежде, как и на вас двоих, но куда менее похожее на человека. Скорее, на разлитый воск, ещё тёплый. Склеенные щёлки век, плоское лицо с плавной, как-то неприятно шевелящейся линией рта. Тело тоже плоское, как бы расплавленное, только большой - пузырём - живот. Слипшиеся пальцы делают человеческие руки и ноги похожими на ласты.
Но ты понимаешь, что это человек. Просто очередное видение. А ещё ты понимаешь: девочка, стоящая рядом, видит примерно то же самое, что и ты.

Артур
В нутре всё крутит и вертит. Голова тянет вниз, руки, ноги - всё тело словно прилипло к полу. Не встать. Нужно отсидеться, отдохнуть. Дышишь глубже.
Голос срывается. Скулишь, как новорождённый щенок.
Поднимаешь глаза и видишь девочку. Или двух девочек с длинными чёрными волосами.
С трудом поворачиваешь голову и видишь ещё одну девочку. Или девушку. Или ещё двух девушек. Только они не такие, как те, первые. Понимаешь, что нужно сказать что-то. Всем четверым.