Крылья из стали | ходы игроков | Шаг к вечности (Сорин Марков)

Сон. Во сне человек не притворяется. Там он в чем мать родила, предстает пред самим собой и из недр его сознание поднимается он сам. Разве это не прекрасно?
Сорин не задумывался об этом, когда его тело погружали в питательный раствор. Он думал, что наконец обрел свободу. В каком то смысле оно так и было: вечный сон, что он переживал вновь и вновь, заставил его распрощаться с тем образом, в котором, как в тесной комнате, он существовал доселе. Эта свобода, которую он получил во Фрейме опьяняла, хотелось сделать все и сразу. Но Марков не торопился - у него есть целая вечность на то, чтобы испытать все возможности машинных токов в его мозгу.
О деле он тоже не забывал. Религия, церковь... Как выяснилось у нее даже появились последователи, что странно учитывая банальный факт общей атеистичности самой идеи Фрейма. Но, похоже технорелигия оказалась по вкусу его обитателям.
И порой на проповеди стекались сотни.
И Сорин идет к своей трибуне, откуда будет несколько часов вещать людям о том, как прекрасен Фрейм, как необходимо его уважать и что впоследствии мир станет лучше и добрее. Люди хотели этого, люди нуждались. И Сорин пользовался этим. Привилегированный доступ, доброжелательность - он получал от людей все, что хотел, добывая пароли не только к их учетным записям, но и к их сердцам. Очень скоро он получит все вместе: бессмертие, власть над Фреймом, а может быть и над всем миром.
Ноги шагают к трибуне. Сейчас он начнет речь. Длинную речь для идиотов, верящих в чушь, что он говорит. Трибуна еще на шаг ближе...
Но что это? Пульс учащается, ноги подкашиваются. Проповедник падает, но за секунду до того как его голова коснется пола, мир подернется и растворится в серой дымке.

Темно вокруг и ничего не видно. Тесно, словно бы в клетке. Нет, это не клетка. Глаза Сорина, несмотря на темноту, прекрасно видят где он. Маленькое помещение, с черными стенами и люк впереди. Словно бы капсулу с его телом облили черной краской, а он сам распух раза в два. Тесно. Неудобно. Пошевелиться нельзя; голову повернуть нельзя. В голове просыпается первобытный страх. Клаустрофобия. Попытка вырваться. Неудача. Неужели он так и останется здесь? Где консервирующая жидкость? Почему его не вернуло в сеть? Сознание, мечущееся по телу, не может найти ответов.

И в этот момент створки люка расходятся в стороны, открывая Сорину небо. Серое небо с желтыми облаками, плывущими по нему. Сильный поток воздуха подхватывает его и что пробку из бутылки выталкивает в этот мир.
Сорин перевернулся в воздухе, его закрутило и он увидел землю. Выжженую землю из которой торчали редкие деревца. С деревьев облетела вся листва и Сорин был готов поспорить, что стукни он по нему кулаком - оно рассыпется в труху. Но что то не ты мысли посетили его на высоте двухсот метров над землей. И он начал падать. Все быстрее и быстрее, прямо на острые пики скрюченных в предсмертных муках ветвей тех самых деревьев. В голове промелькнуло "не хочу умирать".
Что то произошло. Над головой хлопнуло, когда он был над самыми макушками деревьев, словно бы раскрылся парашют. И Марков стал медленно планировать вниз.
Нет, на деревья он падать не собирался. Лес закончился, как только под брюхом промелькнула дорога. Она словно бы отрезала сплошной ковер из дерева, оставляя под Сорином одни лишь выжженные и растрескавшиеся равнины оранжевого песка. Впереди что то блеснуло. Река. И два деревца, скрюченные, как и остальные.
Там Сорин и приземлился. Не зная что делать, он подошел к реке, думая о том, чтобы умыться и остудить голову. Надо было думать что делать дальше. Подойдя к воде, он опустил взгляд на водную гладь, чтобы убедиться, что воду можно использовать с этой целью.
Взгляд его уткнулся в механическое чудовище серебристого цвета и с горящими красными глазами. Это был он.

Вода. Отражние.
- Что?! Кто это?! Нет! Это сон! Это все чертов сон! - заорал Сорин, как только увидел себя.
Верней не себя, а то, во что он превратился. От страха, он попросту начал беситься, лупить руками по воде, а хвостом по земле, поднимая в воздух туман пыли, и сотрясая землю по собой. Он был безумен, потому что что-то случилось! Случилось что-то непоправимо неправильное. Ему наверное что-то укололи, и теперь его плющит от очередной сетевого вируса! Пыль. Мешает дышать. На автомате взмахнул несколько раз крыльями чтобы развеять всю эту клубу грязи. Развеял и обессилено упал мордой в воду. Драконьей мордой в реку.

Время для безумия.
Это говорила ему каждая капля-самоубийца, которую он силой поднял в воздух, и которая сейчас падала на обжигающий покров земли: для нас — ледяным ножом, для них — стеной жара. Так сказать: "Всё не как у людей". Иногда они, как люди, жертвуя собою, подставляясь и заслоняя своим телом других от губительного изничтожения, стараясь дать им шанс на более долгую и беззаботную жизнь… А потом они умирают… Когда беспощадное светило-демон (для кого иначе) выпускает на волю своих приспешников, целеустремлённых бесов-огнеследов, смертельных лучей-берсерков. Жарят… Это все безумно жарит его тело. Стальное тело.

Время для безумия.
Марков медленно поднялся, и опять взглянул на воду. Вновь то же отражение. Но теперь он пугался его. Теперь он видел не чудовище, а завораживающую структуру маленьких кристаликов… До наименьших нано-деталек. Это металлическое тело так прекрасно: большое, плотное, стремительные, сильное, чистое, красивое.
Как там говорят глупые людишки? "Неземная красота". Может быть это новая реинкарнация? Это же не смерть… Выпущен летать… Жить… умирать…
Черт! Так мало времени. Времени для безумия!

Сорин огялнулся. Повсюду была пустота природы. Уничтоженной природы. Сделал несколько взмахов крыльями и взлетел. Как быстро он вжился в роль монстра. Железного монстра. Летающего монстра. Нужно оглядеть тут все. Понять где он...

Полет был чудесен. Сорин быстр, силен, стремителен и нисколько не ощущает нагрузки. Глаза его быстро обшаривали окрестности. Он многое подмечал на этой с первого взгляда безжизненной равнине. Город, чей безжизненный скелет торчал на юго-востоке; буря, что идет к городу, в яростном намерении стереть его с лица земли; лес, оставшийся на северо-западе; и странные норы в земле, достаточно большие, чтобы Сорин смог пролезть в них сам, прямо за лесом.
То, что он увидел обрамляли горы, тянущиеся от морской глади и убегающие внутрь континента где то на западе и равнины, тут и там испещренные остатками былой цивилизации.

Это было прекрасно. Чувство полета. Чувство силы. Чувство того, что ты больше нежели человек. Больше нежели зверь. Нет. Ни одно из них. Просто больше. Крепче. Сильнее! Маркова на столько переполнили эмоции что он засмеялся. Не зло. Не приятно. Просто засмеялся. Как смеются сумасшедшие, увидев свое отражение в зеркале, где в одной руке был окровавленный топор, во второй голова их тещи, а вся одежда либо разорвана, либо в крови. Это чувство, когда тебе все равно что случилось. Все равно что впереди, и абсолютно все равно что творится вообще. Когда среди всех эмоций присутствует лишь одна - смех.

Это не радость. Это не печаль. Это просто смех. Смех сумасшедшего. Того кто все потерял, но при этом обрел. Обрел свободу. Свободу от принципов. Свободу от взглядов. Свободу от нравов. Свободу от правил. Свобода - вот что истинная ценность.

Свобода полета. Свобода силы. Свобода безумия!
Вдоволь насмеявшись Сорин умолк, лишь изредка похихикивая. Время безумия.

Оглянувшись еще раз, Марков решил что пока испытывать предельные параметры своей машины рано, а потому не стоит подаваться прямо в бурю. Для этого будут еще возможности. Впрочем ринуть в неизведанное все равно предстояло, ведь сейчас он был один на один с мертвой планетой. Наверное.

Сделав круг над местом, где еще недавно валялся, дракон устремился к странным норам в земле.

Крылья Сорина легко разрывали маленькие облака, когда его отливающее сталью тело бороздило небесные просторы. Что то свистело в ушах, когда Сорин милю за милей преодолевал расстояние. Справа высилась громада Фрейма - он сразу узнал ее. Бывшее его пристанище теперь ему было не нужно - он свободен, свободен от всего. Тело его бессмертно и он сможет жить сколько захочет! Действительно эта вещь куда лучше Фрейма.
Опустившись чуть ниже, Сорин полетел над самыми верхушками деревьев, иногда задевая крылом или брюхом особенно высоко растущую ветку. Эти маленькие разрушения забавляли его, как забавляет мальчишку тыкать палкой в муравейник. Ощущение собственного могущества опьяняет.
Быстро же он летит!
Лес заканчивается, вновь уступая выжженой равнине, сплошь усеянной дырками, что делало ее схожей с сыром. Дыры, огромные дыры прям посреди равнины. Края гладкие ровные, чуть осыпавшиеся внутрь. Сорин подошел к одной из них и заглянул внутрь. Темно, только вот ничто совершенно не мешает ему видеть там. Словно бы фонарик кто включил. И норы глубокие, уходят в землю почти вертикально, чуть сужаясь у дна. Что там на дне? Проход?
Сорина это заинтересовало и он, сложив крылья, ухнул вниз, раскрыв их только у самого дна. Уже будучи на дне огляделся - и правда проход. Когда же он взглянул наверх, то чуть не выругался в слух: яма была слишком узкой, чтобы летать и слишком широкой, чтобы упершись лапами подняться. Так что, его единственный способ выбраться это тот самый проход. Скребя когтями, Сорин пошел вперед.
Прошел, оказался в другой яме. Это интересно. Заметил еще несколько проходов, выбрал один. Новая яма, еще проходы. Неплохо, неплохо. Тот, кто сделал это может гордиться - его творение великолепно. В том, что это не естественный ландшафт можно было убедиться хотя бы потому, что все стены этих вот труб были идеально ровными, а сами трубы - одного диаметра. Кто же такое делает? Безумный скульптор?
Сорин прошел в еще одну и, кажется, нашел ответ. Там среди разнообразного мусора (кстати, единственная комната с ломом на полу) лежало два яйца. Два металлических яйца. Одно из них было чуть больше и лежало на боку, а второе стояло прямо.

Как оказалось, это тело, его новое тело, было намного безупречней старого. Видеть в темноте - очень полезное дополнение, к способности летать. Хотелось ко всему этому добавить так же и силу, но силу нужно еще проверить. Что касается его размеров, то тут они сыграли плохую шутку с любознательностью.

Сорин оказался в ловушке, по вине своей увлеченности. В подземелье, которое было создано вручную. Кем-то. Или чем то. Что так же велико как и он. Или так же мелко? На сколько изменился мир после того, как последний человек отдал себя Фрейму? Во что преобразились существа, которых оставили наблюдать, и оберегать своих повелителей. В прошлом столько писателей и режиссеров столько сил потратили на то, чтобы доказать - машина без хозяина - опасная машина. И создавая что-то по образу и подобию, нужно учитывать способности к... прогрессу. Вот ведь и он изменился. Изменился до неузнаваемости. Стал чем то другим. Чем-то больше. Сильнее. Способнее. Он стал.. машиной? А что стало с другими машинами? Что были ими с самого начала?!

Впрочем не это сейчас важно. Важно совсем другое. То, что по своей природе выходит вон из взгляда нормальности. Сейчас он находился в гнезде. Это несомненно было гнездом. Два яйца, среди кучи металла, которая символизировала уют для потомства. Яйца, которые были под стать большими. То, что прятало тут свое потомство было по размерам как минимум соизмеримо Сорину. А возможно и больше.

Туннели, логово, потомство. Все это напоминало выпуск программы "В мире животных" по каналу Дискавери. Когда рассказывают о животных, которых человек никогда не видел. Но откопал. И теперь пытался разгадать тайны существования. Существования того, чего уже нет. Как символично. Сейчас существует он - Сорин-дракон, а Марков-человек... А что Марков-человек? Что с ним? Что с человечеством? Хотя... это не так важно.

Совсем на автомате Марков пригнул передние лапы и наклонился к яйцам. А нюх у этой машины есть? Что же. Попробовать можно. Вдохнуть ведь вроде получается. А ну... глубокий вдох. Попытка понять есть ли у него возможность осязать запахи... Попытка понять, чье это...

Нюха нет. Ощущение вдоха тоже эфемерное - Сорин заметил, что былинки на яйцах не двигаются, когда он "дышит". Стало быть, ему и кислород сейчас не нужен? Интересно, интересно. Чтож, вполне возможно, что он втягивает воздух где-нибудь в другой точке своего тела. Не понятно. Но вот чуять он не может. И сразу же Сорин ощутил, как ему будто пол тела отрезали. Терять что то, к чему привык настолько что не замечаешь, весьма болезненно.
Зато приблизив взгляд к яйцам, Сорин заметил, что те кроме того, что сделаны из металла, еще и слегка подрагивают, будто бы кто внутри, поддавшись нервному тику, изредка пинает стенку яйца. Сорин отошел на несколько шагов. Так, на всякий случай. И стал наблюдать.
Первым проклюнулось, выстрелив куском металла (толщина скорлупы яйца была несколько меньше, чем казалось снаружи), яйцо поменьше. Марков изо всех сил напрягал глаза, силясь увидеть что такое барахтается в обломках собственного вместилища. Наконец, оно выползло наружу. И Сорин не поверил своим глазам: небольшой робот, напоминающий собой птеродактиля. Скелет совсем без обшивки, маленькие манипуляторы и какой то черный шар в центре, по которому иногда ходили серые волны.
Робот тут же напал на металл и принялся обдирать крючьями - манипуляторами обшивку с автомобильной двери, так кстати оказавшуюся поблизости. Затем, содрав нужный кусок, он тщательно отполировал его клювом и принялся прилаживать на одно из своих "ребер".
"Так он соберет себя во взрослую особь" - догадался Сорин, наблюдая за роботом и совсем позабыв про второе яйцо, которое тоже стало проклевываться. Когда он заметил, что то открылось, он слегка удивился: из него, вместо точной копии первого "новорожденного" выполз какой то толстый червяк. Тело его, состоящее из пяти сегментов, было уродливо толстым. Спереди во всю ширь его туши у него располагался рот, обрамленный маленькими манипуляторами и черными глазами. Червь стал подползать к занятому своим делом птеродактилю и, подобравшись почти вплотную, одним резким движением накинулся, пытаясь затолкать его себе в пасть. Детеныш завизжал, отбиваясь, но червь был сильнее. Мощными рывковыми движениями он заталкивал в себя чудо робототехники, чтобы тут же смять его, сократив свое тело почти вдвое. Птеродактиль затих и тишину нарушал лиш только истеричный визг циркулярной пилы. Через некоторое время, Сорин заметил, что сегменты червя разделились и вместо них в конструкцию встроились детали собранные из частей птеродактиля. Червь стал чуть шире в размерах. Но ему, видимо, было мало. Развернувшись, он двинулся на Сорина.
Надо же было такому случиться, что в тот же момент гнездо накрыла чья то тень. И тень эта принадлежала хозяину гнезда. Протиснувшись в дыру, что сам вырыл, птеродактиль протяжно крикнул, зовя "птенца". Приглядевшись, Сорин заметил, что в основе взрослой особи все так же лежит ее маленькая копия, исключая тот момент, что обшивка и длина конечностей изменилась до размеров, примерно равных размерам Сорина. Соскочив вниз, птеродактиль вступил в бой с червем.
Червь оказался не промах. Одним движением уцепившись за робота, он принялся пилить его, пытаясь отгрызть хоть кусочек. Птеродактиль попытался стряхнуть его. Тщетно. Уцепившись за его тело какими то липкими нитями, червяк проворно добрался до грудины и, пропилив дыру, забрался внутрь. Тело крылатого монстра дернулось и он упал, а ползучий победитель выполз наружу, дабы полакомиться.
Сорин стоял в стороне и старался не отсвечивать - он то тут точно не при чем. Стал медленно отходит назад, прятаться и, мать его, зацепил какую то железку, которая прогрохотала по камню так, будто бы это не железка какая, а целый барабанный оркестр.

Наблюдать за развитием событий было интересно. Даже в некоторой мере забавно. Особенно когда маленький птеродактиль так быстро юркнул в хлам рядом, и начал очень мастерски приделывать к себе новые запчасти. На глазах у Маркова происходил один из этапов развития новой машины. Можно ли сказать что она родилась? Механическое существо, создающее себя, практически с нуля. Правда не обошлось и без доли горечи. Второе яйцо видимо было другого рода, потому что паразит который вылупился прямо таки вселял отвращение к себе.

Мимо воли Сорин вспомнил пиявок. Они никогда не нравились ему. Эти скользкие, длинные, липучие кровососы, которые только того и ждут чтобы уцепиться тебе в плоть, да выпить твоей кровушки. А ведь зубы у них по всей полости рта, с зазубрениями внутрь, аки у акул, и все для того чтобы так хорошо уцепиться в тебя. Когда Марков изучал их, то пасть этих червей напоминала ему о сказках про пиратов карибского моря, а если быть точным - момент когда Джек Воробей остался на Черной Жемчужине один, и его съел Кракен. Ну с кого же еще можно было срисовать пасть этого чудовища, как не с пиявок? Пасть ведущую в бездну. О да, пиявки это бездна. Они могут увеличиваться в десятки раз, дайте им только напитаться! Как же это мерзко. Паразиты, живущие за счет других.

Как оказалось, этот червь был ничем не лучше. Даже хуже. Ужас который хуже тех пиявок. Это просто пиявка мира машин, живущая за счет других. Противный паразит, формирующий себя из инородных тел, нагло узурпируя все то, что делали другие, поедая знания и действия других. Как ни странно, такая практика всегда присутствовала у людей. Даже у целых народов, которые перенимали у других, которых завоевали, а потом их культуру и достижения называли своими. Римляне, русские, китайцы... много великих народов страдали этим недугом. А теперь этим страдают машины.

В момент когда малый червь поверг большого птеродактиля, Сорин ужаснулся еще более. Это маленькая тварь очень способна. Слишком способна. Вот вам наглядная демонстрация, кода Давид превозмагает Голиафа. Когда казалось бы слабый, одолевает сильного. И когда Марков оступился, после того, как вся эта куча метала загримела, словно вопила этому червю:
"Смотри! Вот еще еда! Глянь какой аппетитный, большой, кусок прогресса! Сегодня деликатес! Прямо тебе на день рождение!"
А он ведь сразу обратил свой взор к дракону. Сорин уже видел как начинает жжужать эта его пила, в предвкушении того, как вопьется в плоть Маркова. Нет, этого нельзя допустить! Марков только обрел это все, и не собирался отдавать какому то смазливому паразиту! Он дракон! Он велик и силен!

Несколько взмахов крыльями. Сначала на месте. Попытка навести тут шороху, и отбросить паразита прочь, создавая крыльями бурю. А после взлететь. Не дать проклятому паразиту уцепиться за него. И искать выход. Выход из этой норы. Потому что если это гнездо птеродактеля, и он его сделал, значит тут должен был быть выход! Потому что он прилетел сюда. А значит улетал. Хотя верней сказать выходил. А то и уползал. Все таки размеры у него примерно такие же как и у Сорина, а значит выход он должен был сделать!

Сорин крыльями махнул, червя отгоняя, да только взмах его настолько сильным получился, что его откинуло назад. Его это и спасло: Сорин еще даже отлететь толком не успел, а бросившийся на него червь уже клацал челюстями там, где только что был дракон. Невеселый парнишка.
Полетать не удалось - недостает ширины этим дырам! Быстро подобрав крылья, Сорин побежал прочь. Не стоит рисковать, когда рядом такая гадина - надо бежать, бежать. Глаза ищут выход или что то подобное ему, пока ноги почти на автомате перебирают землю под брюхом. Позади слышатся, как ползет толстый черный хищник, стараясь догнать добычу. Быстро ползет. Сорин уже достиг своего максимума, а червь, кажется, еще и не напрягся. Через плечо не смотреть - страшно, да и куда бежишь видеть надо. А то вдруг...
Резко меняя траекторию, Сорин всплеснул крыльями, гася инерцию. Когти чиркнули по камню, оставляя след. Проем впереди завален камнями, но останавливаться нельзя - сзади к нему шаг за шагом приближается смерть. Уж коль суждено ей поймать его, так пусть хотя бы потратит больше, чем получит.
Резко, почти под прямым углом сменил траекторию - а на лапах дракон неуклюж. Слева черная дыра и пол, кажется, медленно ползет вверх, скрываясь за рамкой входа. Немедленно всю свою сущность туда направил, и вот уже идет вверх. Это определенно выход! Марков ликует. Сейчас он спасется.
Вот и выход. Крылья сами раскрываются в предвкушении полета. Глаза в последний момент замечают червя, караулящего у входа.

Лапы быстро перебирали то, что было землей, под ними. Страх заставлял бежать быстрей, а мозг функционировать оперативней. Марков уже не сомневался в том, что вскоре будет выход, но чертов червь не отставал. Когда же долгожданная дыра, сквозь которую было видно небо, появилась, то что увидел Сорин повергло его в шок.

Еще одна. Еще одна тварь, подло караулящая тех, кто собирался выйти. А выйти сейчас собирался Марков. Печально. Эти твари оказались умней, нежели мог подумать Сорин. А он ведь даже не думал над этим.

Тот червь, что преследовал дракона изначально, сейчас карабкался за ним. Дело плохо. Дело дрянь. Красные глаза уставились на ту тварь, что загородила вход. Что делать? Проверять способности к выживанию. Собрав всю силу которую мог, дракон понесся к выходу. Но не просто так, а чтобы уже у самого выхода иметь возможность выпрыгнуть из норы. И расправив крылья взлететь. Не шибко высоко, но чтобы и не низко. Если червь уцепится в него, то можно будет намеренно грохнуться оземь местом, в которое впилась железная тварь. А потом... потом будет видно. Слишком рано думать о потом, когда ты еще не выбрался из туннеля, вход и выход из которого стерегут твари, желающие позавтракать тобой...

Вот он уже у самого выхода, подпрыгивает, чтобы червь не схватил. Крылья расправляются и спина, не ощущая на себе тяжести металлического хищника, едва заметно содрогается в ликовании. Сумел!
Дракон поднимается все выше, взмахивая крыльями. И очередной взмах не происходит. Крылья, склеенные какой то прозрачной нитью, не желали больше нести своего хозяина по воздуху.
Сорин мешком упал на землю, произведя сильный грохот.