[D&D 5] Любовь и смерть | ходы игроков | 1. Гармония

- В него превратилась госпожа Барият. - хладнокровно ответил Глокта - Редкий талант, и в иных обстоятельствах вызвал бы много вопросов. Но сейчас полагаю их излишними.
Инквизитор снял с держателя ближайший факел и поднял его повыше, осматривая помещение.
-Не подвергая сомнению прочность, гм, паутины, думаю, неплохо бы продублировать ее железными кандалами, если таковые здесь найдутся. Надежнее.

— Это — «госпожа Барият»?!

На чёрной, почти гладкой паучьей голове не было ни веснушек, ни мимолётной улыбки, ни смоляных бровей, ни ожерелий, ни костяных талисманов. Только жёлтый лоскут, который вроде как должен был подтвердить правоту отца Рамунда, но выглядел украденным у кого-то другого.

В движениях паука ничто не говорило о скрытом в глубине его раздутого волосистого тела человеческом разуме. Себя он вёл в точности так, как полагается вести обыкновенному пауку, изловившему добычу. Оплетённый оборотень, лишённый сил и сознания, всё больше скрывался из виду в сотканному из паутины коконе. Своих соратников Барият в личине гигантского паука, казалось, вовсе не воспринимала союзниками или хотя бы соплеменниками. Судя по тому, как резко она оттолкнула Хрокра от обездвиженного тела, остальные люди в этом душном подвале были для неё лишь помехой.

Рамунд быстро оглядел камеры в поисках чего-то, что могло надолго задержать оборотня. В каждой из клеток имелось по паре кандалов, закреплённых на стене метровыми цепями. Впрочем, все они казались довольно старыми, порядком поеденными ржавчиной, и не ясно было, удержат ли они сильного оборотня, если тому вздумается как следует рвануться вперёд. О силе этого существа свидетельствовала сорванная с петель дверь дальней камеры и выдранные из тела внутренности бедолаги-охранника. Его тело жрец, как и ожидалось, нашёл в той самой последней камере. Точнее от тела там мало что осталось. Внутренностями и кровью несчастного были измазаны пол, стены и потолок. На полу разбросаны были остатки обглоданных конечностей, фрагменты костей, внутренних органов, смешавшихся в остатками одежды, едва различимыми под слоем кровавой кашицы.

Хрокр уже собирался было попробовать ещё раз, когда сражение неожиданно закончилось — защищённый своей чёрной шкурой от его клинка оборотень оказался всё же далеко не неуязвимым и пал в считанные мгновения. Ещё до того, как северянин толком понял, что произошло, его уже оттолкнула в сторону гигантская паучиха — Бани, как вовремя пояснил Рамунд. Посмотрев на её искусное, пусть и жутковатое, оплетение — и когда она могла научиться такому? — он сплюнул на пол и отошёл в сторону. С отступавшей за каря зрения пеленой медленно возвращалась боль, обжигая разодранный бок. Стиснув зубы, варвар присел, чтобы поднять брошенный меч, и огляделся по сторонам. Выживших стражников тут не осталось, а других заключённых, похоже, не было и вовсе...

Захватив заодно и лизавший камни пола факел, Хрокр вставил его в крепление и направился к выходу. Нужно было сообщить о произошедшем местным — возможно, они знали что-то, о чём новоприбывшие в эти странные края не имели понятия... Скажем, о том, что оборотень делал в клетке, должен ли был здесь быть кто-то ещё, и так далее. Да и лучше было предупредить заранее то неловкое положение, в котором они окажутся, когда сюда прибудут другие стражники. Этот город, Гармония, конечно, не выглядел большим, но этот острог явно не был единственным местом, которое они охраняли.

Впрочем, дело было не только в этом — честно признаться, северянину было немного стыдно, что он единственный оказался совершенно бесполезным в этой короткой схватке. Все остальные успели придумать что-то, что сработало против оборотня, все... кроме него. Даже его попытка запасного плана провалилась из-за того, что он переоценил собственные силы. Да, за свои скитания ему не раз приходилось подрабатывать в делах, требующих приложения холодной острой стали, но... не растерял ли он за это время свою сноровку? Или, напротив, сохранил её слишком хорошо — настолько, что она закостенела и не давала ему гибкости в таких вот необычных условиях? Или это просто его годы, которые давно подкрадывались к нему, но теперь уже ощутимо наступали на пятки? Когда они шли на поиски, он, если по чести, подумывал, что далеко не все в их отряде подходили на эту задачу, но теперь, в этих незнакомых землях, столкнувшись с непонятной силой, перенёсшей их сюда, встречая на своём пути противников, с которыми ему никогда не доводилось сражаться, Хрокр оказался перед неприятным, но неумолимым фактом: если уж кто-то среди них и мог стать обузой, то себя исключать из этого числа совершенно не следовало...

— Караванщица Бани! — грубо позвал сэр Вернон. — Яви своё лицо!

Тревожная рябь пронеслась по коридору и осела на частых и тонких щетинках на ногах паука, и тот замер на мгновение, затем, привычно переступив, развернулся к источнику звука. Блестящие чёрные глаза смотрели на Вернона, в них он ни за что не узнал бы караванщицу Бани — даже зная наверняка, что она лишь прячется за этой чернотой. А может, улыбчивая загорелая калишитка теперь её узница?

Паук медленно отодвинулся подальше в угол. Надёжно обхватив полуопутанное туловище оборотня передней парой лап, он сдвинулся ещё дальше и, не отрывая глаз от сира Вернона, поставил задние лапы на стену. Его клешни угрожающе щёлкнули.

— Это… не она, — мрачно предсказал рыцарь. — Она была львом. Это чудовище из туманов! Куда ты, Хрокр!

И паладин атаковал. Миг замешательства, который позволил Рамунду ответить, окончился. Меч, поразивший одного оборотня, ударил в середину восьмиглазой головы другого. Сэр Вернон не избирал новую тактику, не пытался найти объяснений происходящему. Из раза в раз он повторял одно и то же. Прямой выпад поверх прикрывшего тело щита. Это работало против орков. Работало против не-волка…

Помогло и сейчас.

Лезвие с выбитым вдоль кровостока заклинанием, дар карликов могучему королю, глубоко вошло меж хелицер.

Могучий удар рыцаря Вернона больно ранил огромного паука, вместе с ударом вновь темноту подвала разрезала вспышка ослепительного яркого света. Даже в ночи, в душном подвале и так далеко от родного Кормира утренний бог не оставлял своего последователя, давая ему силы побеждать зло в любой его форме, даже в той, у которой много ног и глаз.

Хрокр не успел далеко отойти от места нового сражения, но с иным составом участников. Он увидел в сторожке стражника с лампой и копьём, который испуганно всматривался в глубину коридора, где творилось что-то невероятно странное. Конечно, от взгляда служивого не укрылась и мясная куча в луже крови, и почти полностью опутанное паутиной волосатое тело явного нелюдя. Испуганный стражник стал что-то шептать на своём незнакомом языке, выставляя вперёд едва ли способное его защитить копьё. Кажется, страх заставил его воспринимать не только чудовищ, но и незнакомых людей в подвале как угрозу.

Карта: ссылка

Ну вот. Сначала оборотень, теперь паук какой-то.
Если там, внутри, Бани... Паук явно не она. Значит, застряла там, спасать надо.
Хм, а где она может быть? В брюхе же, наверняка. Башку снести и вся недолга, сама выберется.
- Бани, если слышишь, из башки его уберись! - Заорал рыцарь Штерн, меняя факел на топор.

Как оказалось, северянин сильно поторопился считать сражение оконченным. Напротив, оно, похоже, только набирало обороты: теперь возможных угроз стало даже больше, чем было. Что делали рыцари? Что делала Бани в своём новом обличье? Похоже, это и впрямь была не совсем она, но что с ней случилось? Как бы то ни было, сейчас было не время пытаться выяснить это, да и Хрокр не представлял даже, как он смог бы это сделать. Для этого были более сведущие люди — люди, на которых сейчас было направлено не слишком-то хорошо ухоженное копьё неожиданно появившегося будто бы из ниоткуда стражника. Сколько времени-то прошло, с момента, когда они сюда спустились? Это он просто так удачно сюда подоспел, или прятался снаружи и ждал, пока прекратится шум боя? Так или иначе, сейчас он мог подействовать... неосмотрительно. Вряд ли успеет кого-то серьёзно ранить или убить, но вот с чего им точно не нужно было начинать знакомство с этими незнакомыми землями, так это с переделки со стражей — уж это-то варвар успел познать на собственной шкуре первым делом.

Выйдя вперёд, он остановился, повесил чехол с клинком на плечо и поднял руки, раскрыв ладони. Вид у него, конечно, был сейчас не самым успокаивающим, но Хрокр надеялся, что, несмотря на разодранный бок и измазанное кровью лицо, он выглядел сейчас наиболее обыкновенно — он не был похож на мага, на нём не было ни доспехов, ни уж тем более жидких паучьих внутренностей. Куда большей трудностью было то, что местный язык он выучить так и не успел... Но одна идея у него всё же была.

— Царус! — обратил на себя внимание он, указывая пальцем наверх, туда, где должен был оставаться возница. — Мы... — он мотнул головой, указывая взглядом на своих товарищей по несчастью, — друзья... — не опуская рук, он изобразил рукопожатие, надеясь, что оно будет достаточно понятным даже здесь. — Царуса!

На самом деле, он совершенно не был уверен, что это было именем их нового знакомого, но, кажется, именно так к нему обратились стражники на въезде?

Рамунда от увиденного в последней камере мутило. Не с непривычки - он и раньше видывал всякое, видел и похуже дела, но... Привыкнуть к этому было невозможно.
Стоило ему отвлечься на поиск кандалов - сэры рыцари принялись увлеченно рубить в капусту паучиху, в которую превратилась госпожа Барият. В целом этого следовало ожидать.

- Госпожа Барият, предлагаю вам немедленно вернуться в человеческий облик! - металлическим голосом воззвал Глокта к разуму южанки, держа наготове оружие - Это в ваших же интересах!

В попытке убраться подальше от жалящего нестерпимым огнём клинка Вернона, паук рванулся назад, выше взбираясь на стену, когда топор сэра Штерна ударил его по глазам и проломил голову. Его лапы подкосились, надломились как соломины, не в силах больше удержать его распластавшуюся вдоль стены громаду, огромное трепыхающее брюхо перевесило и упало в коридор, увлекая за собой всё паучье тело. Паук замер на спине, скорчив тонкие, покрытые волосками лапы. Скоро и они опали, как сухие щепки. Брюхо прохудилось, сдуваясь и выпуская на пол белые невесомые пряди, стирающиеся в пыль, паучья грудь провалилась, и там, под истлевающей хитиновой коркой, обнаружилась дрожащая женщина — она лежала на полу и сотрясалась от всхлипов, скрючившись и обнимая себя за колени. Ей понадобилось время, чтобы успокоиться и, опершись на локоть, поднять голову.

— Neredeyim? Çok soğuk...* — она вытерла с губ слюну. У слюны был привкус крови, ладонь пахла псиной. — Господин... Вернон, это вы? Господин Штерн? Вы все... вы все здесь, слава Солнечной Кошке! Простите, простите меня!..

Она поспешно встала, шатаясь, и привалилась к стене. Снова вытерла рот, затравленно таращась на обмотанную паутиной тушу оборотня, и тихонько сплюнула, закрываясь рукой.

— Это... Это я сделала?

Однако её слова не встретили былой улыбки. Черноволосый кормирец, который давал у Вудбрандов ободряющие напутствия, теперь смотрел на Бани сверху вниз. Все его ободрения остались в таком далёком теперь замке. По недоброму взгляду — и вновь: «Так холодно…» — Бани уже знала ответ.

Остриё, запачканное чем-то чёрным, почти упёрлось ей в горло. Прямой рыцарский меч продолжался до фигурной гарды, переходил в рукав грязного пурпурного сюрко и оканчивался тёмными глазами сэра Вернона. В рыжих отсветах Бани могла рассмотреть угловатые, близко сбитые руны, идущие по стали. Наговор горных карликов, нанесённый на оружие, чтобы убивать чудовищ. Ослепительный свет. Воспоминание об огненной боли.

— Ты, караванщица Бани, ты, — сказал сэр Вернон, пока не заметив стражника в караулке. — Ответь мне, кто ты: паук или лев? Добро или зло?

- Что за?

Обычное хладнокровие и рассудительность Альберта подвели его, когда паук, в которого превратилась Бани, начал паковать оборотня. Это было слишком… в роли? Хотя, возможно, проводница из Калимшана просто хотела ограничить возможность передвижения монстра. Возможно. Нужно будет поговорить с ней о условных сигналах. Оставив ее разбираться с этой проблемой, маг последовал за Рамундом. Нужно было осмотреть помещение на тот маловероятный случай, если кто-то пережил свершившуюся тут бойню.

Это было ошибкой. Во время обучения маг видел немало неприятных, даже мерзких вещей – как на гравюрах, сопровожденных детальным (иногда слишком) описанием, так и вживую, ибо почему-то представители его профессии любили мариновать различные магические и просто экзотические редкости в сосудах. Однако все это было, даже с учетом будораживших воображение мрачными образами описаний, безопасно, отдаленно, почти что стерильно. Здесь же маг почти в упор оказался с выпотрошенными, соответственно пахнущими людьми, на с трудом различимых остатках лиц которых застыл ужас. Не то, чтобы маг целенаправленно искал фрагменты голов, но глаза постоянно перебегали с одной кучи останков на другую, пытаясь найти что-то, на чем могли остановиться.

Нашли.

А мгновение спустя д'Эполи вспомнил, чем на самом деле является запах. Осознание того, что он буквально дышит выпотрошенными людьми скрутило желудок.

- М-м-мне надо отойти.

Бросил он Рамунду и ринулся куда-то обратно, подальше от этого места. Вскоре с того направления донеслись характерные звуки, которые издает человек, пытающийся побороть тошноту.

И какое-то время эта борьба занимала все внимание Альберта. Слишком долгое, как оказалось. Когда он смог снова стоять более-менее нормально, а мир вокруг перестал сосредотачиваться перед глазами, мутнея по краям, он осознал, что пропустил что-то то важное. Обернувшись, он увидел, как Бани лежит на полу, а в нее тычет мечом сэр Вернон.

Оправившись и придав осанке и голосу столько твердости, насколько это позволяло его состояние, он зашагал к ним:

- Что тут происходит? Сэр Вернон, мисс Барият, объяснитесь!

Рамунд убрал молот в петлю на поясе, шагнул вперед и встал рядом с Бани, достаточно деликатно поддерживая ту под локоть - скорее даже давая возможность опереться о свою руку. Обернулся к Вернону.
- Сэр Вернон, думаю, мы не настолько боимся госпожу Барият, чтобы прямо сейчас тыкать мечом в слабую женщину. Ваши вопросы закономерны, однако мой опыт подсказывает, что угрозы - не лучший способ получения ответов.

Он снова повернулся к Бани, попытался придать голосу толику участия - насколько может быть участлива камнедробилка.

- Госпожа Барият, да, это сделали вы. Если вы найдете в себе силы пояснить произошедшее, тревожность в этом подвале немного уменьшится.

Бани с благодарностью оперлась на руку Рамунда, скользнув к нему от испещрённого тайными знаками меча, о смертельной остроте которого она отчего-то знала кожей, древней памятью, недоступной человеческому осмыслению.

— Лев?! — южанка посмотрела на паладина с таким неодобрением, будто он недостоин был вслух произносить при ней это слово. Она распрямилась, гордо вытянув шею. — Я лев! И там, откуда я родом, на львицу Бани Барият уже не наставляют мечи, господин Вернон. Это моя родная земля и приглядывающая за ней Кошачья Госпожа дали мне право облачаться в любую шкуру, какую захочу. Но лев... не может охотиться в узких стенах. Я выбрала более удобный облик, но и... непривычный мне.

Её спесь куда-то делась, когда Бани вспомнила о последствиях своего выбора. Она виновато скользнула взглядом поверх плеча сэра Вернона, по фигуре волшебника сразу за ним, а затем повернулась к Рамунду.

— Этого не должно было случиться. Обычно я хорошо контролирую свои превращения, — соврала она. — Но с этим местом что-то не так, оно неправильное. Мне... оказалось трудно управиться с моей силой. Но это не значит, что я от неё откажусь! — твёрдо заявила караванщица, снова с вызовом посмотрев на своего главного обвинителя. Однако затем смягчилась, добавив задумчиво, но вполне уверенно: — И всё равно спасибо, что вытащили меня. В следующий раз... Я надеюсь, что этого не будет, но если всё пойдёт плохо, вы знаете, что нужно сделать. Только помните, что это очень больно.

Несколько ударов её сердца царила тишина, а потом сэр Вернон медленно опустил меч. По его не изменившемуся лицу было понятно, что укоры духовника прошли мимо цели.

— Боль бережёт в нас человека, караванщица Бани, — устало заявил паладин то ли в насмешку, то ли нет, и отвернулся.

Вытирая кровь с клинка о шкуру не-волка, сэр Вернон погромче добавил:

— Происходят чудеса, кудесник из Эполи! Ты знаешь в них больше моего. А нам с сэрами надо, пожалуй, объясниться со стражей.

На ходу вкладывая оружие в ножны, рыцарь круто повернулся и зашагал к Хрокру и его собеседнику. Плащ раздувался за плечами Вернона будто крылья пурпурного дракона, который дал имя его ордену.

- Нужно, да... - Ответил сэр Штерн сэру Вернону. Он уже достаточно проснулся, чтобы вести переговоры, но лезть в тайну, чего вдруг не так пошло с Бани, не хотел. Ну, застряла в пауке и застряла. На фоне остальных странностей - мелочь.
На ходу рыцарь убрал топор в петлю на поясе и снова вернул факел в правую руку. Он не прячется. Пусть копейщик это видит. А если копейщик будет достаточно туп, чтобы атаковать... Ну, рыцарь Штерн мог извлечь топор очень быстро, а древко обычно больше одного-двух ударов не выдерживает. Как и черепушка.

Д’Эполи, нахмурившись, смотрел на Барият. Он никак не мог выразить свои подсознательные ощущения в мысли, и это раздражало. Но срываться на спутниках было бы… контрпродуктивно. Поэтому он только пожал плечами, провожая взглядом поднимающуюся при помощи Рамунда друидессу. Лев, обернувшийся пауком. Как-то раз Альберту довелось читать историю про кита, который раньше был леопардом, а потом сделался гиеной. Сюжет был интересный, но закончилась для большинства героев все печально. Возможно, именно поэтому человеку не нужно становиться тем, что ему чуждо.

Или потому, что во льва Бари превращалась до того, как они попали в это странное место.

Так или иначе…

- Мисс Барият, ваши способности к превращению ограничены временем или ситуацией? Я не прошу вас отказаться от них, но, полагаю, нам стоит поставить несколько экспериментов. Не здесь, разумеется, скажем так, более контролируемых условиях.

Слова сэра Вернона были совершенно справедливы. Но не вполне точны. Происходили чудеса, но чудесами люди обычно называют то, что не могут понять или что происходит в результате действий непознанных ими еще сил. Многое из того, что какой-нибудь примитивный кормирский крестьянин или солдат назвал бы чудом, для д’Эполи было бы повседневной реальностью легко объяснимой магии. Не факт, что он смог бы воспроизвести это чудо, но он понимал бы, как оно произошло.

Что касается ситуации, в которой они оказались, он не до конца понимал происходящее. Разумеется, он находил творившемуся вокруг объяснения, но в этих объяснениях слишком много полагалось на догадки, и слишком мало – на знания.

- И это касается прочих способностей, в том числе и ваших, Верный Глокта. Тучи на горизонте не всегда предвещают бурю, но…

Он оборвал себя. Взгляд упал на лежащего на земле оборотня.

- Надо оборотня кинуть в клетку и запереть, пока не очнулся. Или лучше – в кандалы его. Мало ли, вдруг выкарабкается…

В это время сзади донеслись слова Хрокра, который говорил с кем-то, похоже, из местных. И, судя по интонации, успокаивал. Обернувшись, д’Эполи увидел стражника. Сделав несколько шагов к нему, он попытался понять, что тот лопочет. Выходило плохо. Подняв сперва руки в успокаивающем жесте, он приложил руку к груди:

- Мы добра људи. Не мы губимо всех этих људи.

Затем он показал на спеленутого оборотня.

- Он. Полуволк. Оборотень.