Ривер не обиделась на «головореза». В сущности, это была правда. Шифтерка убивала людей и делала это легко. Да, это всё война, да, она выполняла приказы, да, отступить значило подвести друзей-диверсантов. Но разве не выполняли приказа трейнские всадники на вивернах, что четверть века назад ясным декабрьским вечером сожгли с неба Реккенмарк? И война тогда была в самом разгаре, и друзья наверняка летели бок о бок, сосредоточенные, возбуждённые, отчаянные, и ни один не повернул назад. И Ривер могла уверенно сказать, что никому из налётчиков содеянное не помешало после крепко поужинать и завалиться спать — они с ребятами так и делали после каждого рейда. Какая же тогда разница между бандитом с большой дороги и прославленным героем войны? Красивая пряжка на шортах?
Всё это Ривер успела передумать, когда валялась в передвижной лечебнице Джораско где-то посреди бескрайней талентской степи. Мистический туман остановил Сердце Галифара, как называли Сайр до войны, и оказалось, что такой была цена мира для Кхорвайра. Мира, построенного на страхе, а не доброй воле, но всё же это привело к тому, что поток раненых быстро иссяк, и если раньше усталые целители списали бы Ривер как безнадёжную, то теперь её признали «интересным случаем». Ничего интересного в своём состоянии Ривер не видела, но лечение оказалось долгим, эффективным и неожиданно бесплатным. Халфлинги, которые нашли её на берегу реки Сайр — не из Дома, простые кочевники — иногда приезжали навещать, а после выписки проводили до молниевой станции и подарили в дорогу когти раптора с какими-то зелёными хвостами на рукоятках, которые шифтерка сорвала и выкинула в окно, как только поезд немного отъехал от Гэзерхолда.
Этими самыми когтями Ривер в несколько движений наголо выбрила жёсткую шерсть над татуировкой оборотня, а потом, придерживая кожу пальцами, аккуратно вырезала квадратик с бешено оскаленным медведем и, поддев его плашмя когтем, вернулась к своим.
— Мы не банда, — всё же придралась она для начала к словам Эмиля, — ты сам-то давно с Аргонессена вылез? Спасибо за помощь, а теперь двинься давай. Смотрите, — она протянула трофей так, чтобы всем было видно, — Руди, посвети. На них армейские татуировки. Я знаю, нам показывали, потому что надо всех различать, даже союзников. Да тут и знать не надо, это бреландский медведь, кто ещё такое колоть будет, кроме их ветеранов? — она подозрительно посмотрела на Логаша и почему-то на Эмиля, словно ожидая от них патриотического приступа. — Выходит, что наступали они в этих местах, а может, с войны ехали или на той заставе служили, а потом попали под проклятие, ну и вот — стали такими. Спросить бы, не пропадал ли кто из местных, да только нам, конечно, ответят, что пропадал, — Ривер махнула рукой. — Здесь, наверное, в озере тонут больше, чем мы сегодня оборотней убили.