Скрип старых колёс повозки убаюкивающе подыгрывал сильному полупустынному ветру. Ветер — это настоящая стихия запада: холодный и стремительный, он был причиной не одного пожара и огромного количества смертей тех, кто был не осторожен. Свист ветра оглушал, он дул постоянно, что начинало казаться, будто здесь нет никакой жизни. Даже растительность — одинокие толстостебельные юкки среди низких, безжизненных кустов, разбавляющих серую сухую землю бледно-зелёными оттенками. Лишь иногда попадались воистину удивительные растения — паловерде, чья золотая листва даёт хоть какую-то надежду не умереть от скуки обычному человеку. А ведь обычные люди до жути просты, под настилом повозки они видят лишь сухую землю и смехотворные растения, и невольно лезет мысль, что жизни тут никакой нет, но это было не так, о чем неустанно болтал старый рэнглер, хлестающий лошадей с визгливыми выкриками «Ат-я!».
— Рассказывал мне один охотник из Финикса, мол устроил себе охоту за зайцами в этих местах. А их тут — тысячи. Ставишь силок, а через пару часов собираешь добычу. Но история не об этом. Говорит, значится, что забрёл к каньону, где обычно становился лагерем на ночь, а ночью как загремит что-то! Он чуть было не обосрался со страху. Выбежал из палатки и давай удирать. Подумал, что индейцы нашли его по дымке. Гнал почти что до самого Финикса, пока не вспомнил о воде и еде в лагере. Решил вернуться, проверить, ведь вроде никто за ним и не гнался. Возвращается, значится, а его палатки нет. Вещей, собственно, тоже. Лишь груда красного песчаника на его стоянке. Ать-я! — Гэвис (так звали рэнглера) хлыстанул гнедую лошадь, и испил из фляги дешёвого бренди. Он обернулся, своими рыбьими глазами осмотрел кучку затенённых личностей в повозке под навесом, убедился, что не все спят и с новой силой продолжил. — А я и спрашиваю: «индейцы закидали палатку камнями?», а он и говорит, что обвалился кусок каньона, видимо где-то сверху трещина была. Ну а после обвала проход был достаточный для того, чтобы взобраться по нему. Решил проверить издали, может есть где возле дороги какие люди, чтобы попросить воды — бежал-то он несколько часов. Взбирается наверх и видит огромный луг — прямо посреди чёртовой пустыни. Вы думаете я вру? Да разрази меня гром если так. Так, как рассказывал этот парень, лжецы рассказывать не умеют. А на лугу паслись козлы, размером с бизонов. Он-то сначала и подумал, что это странные белые бизоны. А когда подстрелил одного, то понял, что это гигантские снежные козлы. Видимо, хищников там никаких не было, вот и разрослись там! Да и были они совсем дикие, не привыкшие к людям и ружьям — но бежать было некуда. Какие бы они хорошие скалолазы ни были, выбраться из луга никак не могли. А в качестве доказательства, охотник тот «подарил» мне шкуру. Вон Вы, падре, на ней сидите. Разве не слишком большая для чёртового козла? Ать-я! А к чему это я. Пустыня пустыней, но жизни тут столько, что и белым и красным хватит! — Он устало причмокнул, сощурившись осмотрел мрачнеющее небо и снова обернулся к пассажирам. Их было шестеро, один молодой на вид мальчик держал на коленях саквояж, похожий на докторский, да и сам напоминал небедного щёголя. Видно было, что спать хотел, но за все три дня пути никто так и не видел его спящим. Второй же выглядел как самый настоящий бродяга — в плохом смысле этого слова. Одет был чертовски легко для нынешней погоды: рубаха со штанами и дрянной кожаный пыльник поверху. Джек сидел напротив него, и даже в тени смог различить кобуру с ржавой рукоятью револьвера — парень явно не из мирски жителей. Да и рожа у него: вся в шрамах, местами вспухшая, с глазами, которые называют волчьими — голодными и озлобленными. Казалось, он вёл себя спокойно только из-за алкоголя, которым он только и питался, не считая каменных кусочков солонины. Гэвис снова вернулся к дороге, и указал пальцем к небольшому холму, но с крутым спуском с подветренной стороны.
— Станем там на ночёвку. До Ливинстоуна ещё два дня петлять так точно, а лучшего места можем и не найти — неприятное, всё же, это место. Знаете, раз уж я делаю вам такую услугу и тащу вас почти за бесплатно («билет» каждого стоил 2 доллара от деревни Дернвич) в город, я б не отказался от свежего мяса. Кроликов тут — будь здоров. У вас, парни, оружие ведь есть, так что поупражняйтесь немножко, а я пока накормлю лошадей. Эй, парень! — Он обратился к Томасу, ибо считал его подходящим, чтобы назвать его парнем. — Под шкурами осталось несколько поленьев, разожги-ка огонь, а то с твоей то пищалой небось только койотов пугать. — Он засмеялся в седые усы, пока не начал страшно кашлять, не умолк и развернулся с примятой тропы до холма. За всё время поездки и Томас и Марко прекрасно поняли, что старик-то разговаривал только с ними. Остальных он либо побаивался, либо вообще сомневался, что они могут хоть что-то. Как раз подойдя к падре, он кивнул в сторону Луи.
— Чую я, падре, что у нас могут быть проблемы из-за него. Война в самом разгаре, а он, видите ли, на северо-запад устремился. В Финиксе уже видали отряды северян, если на нас нападут, то разнесут на щепки не задумываясь. Все в этой войне стали больше похожи на зверей нежели на людей. — Он говорил шёпотом, но даже не пытался подбирать слова разумно. Гэвис был стариком за 60, весьма атлетичным на свой возраст, но старым и опытным. Он доверял святому отцу, а в Томасе видел простого работягу, которые редко обретают дурную славу из-за размеренной жизни. Но особо сильно его пугал Джек. Поэтому, о нем он просто молчал. Но и к падре старик подходил лишь для того, чтобы хоть немного утолить ненасытную жажду болтать. А после этого «перекуса» отправился развязывать лошадей, в первую очередь отвязав коня того самого Джека.
Ночь в пустыне всегда была холодной. В это время года тем более. Ветер усиливался, хоть только-только заходило солнце. Руки дубели за считанные секунды, и даже алкоголь не спасал. Но возле холма было более-менее спокойно. Вокруг этого холма были огромные равнины твёрдой земли, поросшие суккулентами и низкими кустами разных мастей. Почти через каждые десять метров можно было наткнуться на норку в земле, но жизни, казалось, тут не было. Это была территория ветра, и он своим свистом перебивал все другие звуки. Лишь где-то вдалеке на севере виднелась синеватая вершина с заснеженной верхушкой. Это были совсем другие места — девственные леса и озера вдоль Солт-ривер и других рек. Хотя большинство знали эти места как «золотые земли» из-за найденной там драгоценной руды. Старик часто говорил, что собирается переехать в те земли, но через пару лет, пока всех апачи не переделают на скальпы местные старатели и военные. Мало у кого было положительное отношение к этой полупустыни. Мальчик с саквояжем, даже не назвавши своего имени за весь путь, явно не знал, что ему делать, поэтому просто сидел внутри повозки. Второй безымянный, чей взгляд всё время глядел на саквояж мальчика, спустился и ушёл куда-то вдаль от холма. Гэвис как-то сказал, что этот ублюдок всё время уходит куда-то потому, что он встречается со своими дружками, которые готовятся разграбить его повозку. Но так он говорил почти обо всех.