Патрик Райт
Замотал голову.
Много она страдала. И снаружи, и — чего таить греха — изнутри. Ужасы и психосанитация. Сотрясения и удары электричеством. Один раз пуля. Всё это не проходит даром. Но она жива, старушка. Служит тебе верно, без жалоб. Если подумать — она и есть ты. Храбрый маленький бульдог. С глазами и носом, ушастый.
Читал как-то рассказ про голову в банке — "пеннидредфул" их называют, такие рассказы. В смысле, за один пенс тебе целая пригоршня дешёвого страха от дрянного безымянного автора. Обычно в газетах, а бывают и книжки ещё. Тебе досталась в мягкой обложке. На зелёном фоне страшная седая башка пускает из раскрытого в немом крике рта пузыри в фиолетовой жиже — задний план: безумный учёный в белом халате и очках, улыбается широко, за ним окно, там молния, кругом склянки алхимические, препараты странных животных. Такое. Написано хорошо, по-простому. Ты даже кое-где мог бы лучше, думаешь. Но проглотил роман так, что не успел заметить, когда наступила ночь. От корки до корки за присест. Что-то зацепило тебя с этой головой. Что-то отозвалось. Поправил бинт на собственной. Болит, родная. Ноет.
Заговорил, чтобы отвлечься от боли, с топором. Товарищ. Почти как брат. Ему тоже общения хочется, замечал. Иные ночи — особенно, как выйдет луна — задумчиво так блестит. Будто к беседе философской приглашает. Философию ты любишь. Вот было, читал Сократа. Ну, не самого, конечно. Сам он, как ты потом узнал, вообще не писал ничего. Верил, будто записи память угнетают. А ты читал диалоги с ним, которые придумал Платон. И помнишь, как сейчас, там было: "Мысль бога питается разумом и чистым знанием, как и мысль всякой души, которая стремится воспринять то, что ей подобает, поэтому она, когда видит сущее, хотя бы время от времени, любуется им, питается созерцанием истины и блаженствует, пока небесный свод, описав круг, не перенесёт её опять на то же место. В своём круговом движении она созерцает самое справедливость, созерцает рассудительность, созерцает знание, не то знание, которому свойственно возникновение, и не то, которое меняется в зависимости от изменений того, что мы теперь называем бытием, но то настоящее знание, что заключается в подлинном бытии. И, насладившись созерцанием всего, что является подлинным бытием, душа снова опускается во внутреннюю область неба и приходит домой. По её возвращении возничий ставит коней к яслям, задаёт им амброзии и вдобавок поит нектаром. Такова жизнь богов. Что же до остальных душ, то у той, которая всех лучше мчалась вслед богу и уподобилась ему, голова возничего поднимается в занебесную область и несётся в круговом движении по небесному своду..."
Голова. Поднял свою, утруждённую и многострадальную, к небесному своду.