 |
|
Финеас Боумен Перелицевал опасную для хранения литературу в "Британнику". Занимаясь этим, поймал себя на улыбке: ты как будто снова ребёнок — занимаешься чем-то интересным и в тайне от взрослых. Подобает ли анархисту инфантилизм? Неправильный вопрос. В первую очередь, анархисту не следует использовать в отношении себя слово "подобает". Ты можешь вообще всё! Крутанулся лихо на пятках с двумя новёхонько законспирированными книгами в руках. Положил обе перед собой на стол. Одна про то, как Антарктида полюбила Змея-Азмодея. Вторая про ненонятно, что, но на зелёной обложке золотой дракон устремляется в небо. Летающий Змей. Элементарно! Первая книга шифр. Вторая ключ к нему. Начинаешь листать обе, ставишь палец на строчку. Пододвигаешь ногой стул. Через час ты с головой ушёл в работу. Когда часы тихо собрали стрелки на 12, ты быстро водил самописной ручкой по бумаге. Когда первый свет утро робко озарил комнату, у тебя была полная система ключа. На следующий день, отдохнув, ты принялся за внимательное чтение. В таком виде, склонившегося за книгой, окружённого исписанными черновиками, тебя и застал вернувшийся Тобби. Тихо подойдя на мягких лапах, он заглянул через плечо и увидел истоки русского анархо-инфернализма. Вот, как описал свой поворот от марксизма к оккультизму сам Лев Троцкий: Первые месяцы пребывания в одесской тюрьме я не получал книг извне и вынужден был довольствоваться тюремной библиотекой. Она состояла главным образом из консервативно-исторических и религиозных журналов за долгий ряд лет. Я штудировал их с неутомимой жадностью. Я знал все секты и все ереси старого и нового времени, все преимущества православного богослужения, самые лучшие доводы против католицизма, протестантства, толстовства, дарвинизма. Христианское сознание, читал я в "Православном обозрении" любит истинные науки, и в том числе естествознание, как умственную родственницу веры. Чудо с ослицей Валаама, вступившей в дискуссию с пророком, не может быть опровергнуто и с естественнонаучной точки зрения: "Ведь существуют же говорящие попугаи и даже канарейки". Этот довод архиепископа Никанора занимал меня целыми днями и иногда снился даже по ночам. Исследования о бесах или демонах, об их князьях, дьяволе и об их тёмном бесовском царстве каждый раз заново поражали и в своём роде восхищали молодую рационалистическую мысль кодифицированной глупостью тысячелетий. Пространное изыскание о рае, об его внутреннем устройстве и о месте нахождения заканчивались меланхолической нотой: "Точных указаний о месте нахождения рая нет". Я повторял эту фразу за обедом, за чаем и на прогулке.Взглянув на Тобби, листаешь далее: С живым анархистом я впервые встретился в московской пересыльной тюрьме. Это был народный учитель Лузин, замкнутый, неразговорчивый, жёсткий. В тюрьме он всё время тяготел к уголовным и с интересом слушал их рассказы об убийствах и грабежах. В теоретические рассуждения пускался неохотно. Лишь однажды, когда я стал сильно наседать на него с вопросом о том, как при автономных общинах будут управляться железные дороги, Лузин ответил: "А какого чёрта я стану при анархизме разъезжать по железным дорогам?" Этого ответа было для меня вполне достаточно.Тобби ухнул заинтригованно, смотрит большими глазами: вот оно! Вот оно, приближается! Черти и анархизм! В принципе, дальнейшая история Лузина не была важна для понимания современной дьявольщины, но ты её дочитал. Через несколько месяцев он пырнул исправника ножом. Исправник был человек неплохой, а рана вышла неопасная. На суде Лузин заявил, что против исправника лично ничего не имел, но хотел "в его лице поразить государственный произвол". На этом месте ты заложил книгу пальцем и задумался о трагичных параллелях с тем, что обрушилось на вас самих так недавно. Русские были союзниками по тяжёлому бою с хищными германцами... Могли бы остаться ими, сложись их собственная судьба иначе.
|