— Хм…
— Хм…
Церберы переглянулись. Зловещая светотень то и дело пробегала по худощавому лицу вампира, обрамлённому длинными и спутанными волосами. С неслышным зудением лампочки над иконами освещали богослова Амвросия, блаженного Стефана и причисленного к лику святых Папу Сикста Второго. Все они с немым укором вглядывались в толпу. А голос Джонни как змей искал и находил бреши в инструкциях и убеждениях.
— Я вас не помню, но если ждут — так и быть, — медленно согласился охранник.
— Приятной ночи, — откликнулся второй и толкнул крылатую дверь. — Не беспокойте гостей.
Элизиум «Плачущего Ангела», наверное, отгородили многослойными пенно-пробковыми панелями, потому что Шанс и Арлин ступили в тишину. По крайней мере, так показалось в первые минуты. Здесь тоже был свой звук, но после контраста с дискотекой он различался не сразу. Едва слышные медитативные прогрессии лились из спрятанных динамиков, не создавая дискомфорта. Свет в темноте оставался кислотным и тусклым, но сделался хотя бы ровным. Рубиновые и лиловые неоновые трубки тянулись под потолком, повторяя очертания украшенной персидскими коврами барной стойки и множества отдельных кабинетов, разграниченных высокими спинками диванов — таких же алых, как обычный мейк-ап Бонни.
Посетителей стало существенно меньше. Элизиум скорее пустовал, но в его пустоте читалась мрачная угроза. Невысказанное вслух понимание, что безопасный мир похоронил лязг закрытых за спиной Бонни дверей. Несколько скучающих силуэтов у стойки, сидящие в полутьме на диванах… где-то бурлили кальяны. Медленно двигаясь сквозь Элизиум, Джонни и Арлин увидели, как на одном из диванов полуодетая девушка в сетчатых колготках под шорты приникла к горлу юноши с расстёгнутой до пупка рубашкой. Двигался кадык. Текла кровь. Юноша стонал в тихом экстазе.
— Чего пристал?! — услышали они знакомый голос с визгливыми интонациями. — Слышь, я не поддерживаю насилие против африканской диаспо…
Голос захлебнулся на последнем слове.
— Говори тише. Не беспокой гостей, — перебил его глубокий красивый бас. С таким было впору выступать в опере или озвучивать героев боевика.
За угловым диваном, который отделяли от общего зала две наспех поставленные ширмы, несколько тёмных фигур стояли спинами к Элизиуму, окружив сидящего. Двое очевидно были «херувимами»: белые футболки, треугольная форма спин, фонари-дубинки на поясе. Но ещё двое не принадлежали к числу охранников. Один был субтильным юношей в растянутом красном свитере с высоким горлом и снежно-пепельными волосами. Даже сзади каким-то образом становилось ясно, что этот парень безумно красив. Со вкусом выбранные дизайнерские чиносы обворожительно сидели на подтянутой заднице. Наконец, четвёртый — вновь широкоплечий негр, выбритый налысо — носил кожаную куртку, жёлтые ботинки со стройки и мешковатые штаны. Типичный люмпен из трущоб. Его ленивый пинок и заткнул Кида.