Рикардо ужаснулся рассказу Китнисс о своей незавидной судьбе. Исходя из слов, которыми девушка решила поделиться, он не мог назвать её никак кроме как «рабыня». То, что рабство процветало в городах Осколков, а право тамошних аристократов на владение людьми уважалось Девятиградьем, было для него попросту немыслимо. Ему стало стыдно за то, что он с первого взгляда посчитал её наивной и изнеженной. Наивным оказался как раз он, считавший, что в Союзе Вольных Городов — просвещённом мире университетов и метрополитенов — не было места для такого варварского понятия, как рабовладельческий строй. Рик попросту не знал, что сказать и чем помочь несчастной девушке. Он даже не стал задавать уточняющих вопросов, опасаясь, что эта тема для Китнисс может быть крайне болезненной.
В ответ на предложение остаться на ужин, Рикардо переглянулся с Каином и, улыбнувшись, утвердительно кивнул.
— Конечно, почему бы и нет? У вас тут где-то неподалёку есть рынок или трактир? Мы бы с Каем захватили по бутылке вина. Не с пустыми же руками идти в гости.