ПРОЛОГ: «Кровавое Рандеву»
13 сентября 2020, 3:17 am,
170 миль к югу от Бэллоу-Крик, штат Пенсильвания Саундтрек:
ссылка Осень — настоящая осень — в здешних краях начинается рано. Хотя особо склонные к философствованию местные заметили бы на это, что она здесь никогда и не заканчивается — лишь уходит погостить в западные штаты на время зимы.
Но что такое «настоящая осень»? Это пора уходящей красоты, затяжных ливней и страха. Страха одиночества и безысходности. Когда всё то немногое хорошее, доброе и светлое, что приходит редко и ненадолго, начинает быстро утекать сквозь пальцы, пока окончательно не растворится в пустоте, оставив после себя чувство скорби и нерациональную тревогу. Недоверие, разделяющее десятками миль лесов, лугов, асфальта и гравия редкие посёлки, хутора и мотели для дальнобойщиков, осенью здесь превращается в паранойю. А смерть... смерть круглый год остаётся смертью. Хотя осенью и она здесь начинает восприниматься иначе. От покойников не ждут, что они останутся в земле. А от чужаков — что они будут вести себя благоразумно.
— Ненавижу дожди... — пожаловалась Ив, сидевшая в углу продиравшегося сквозь плотную стену воды грузового фургона, обнимая колени и иногда выглядывая в заднее окошко. Ливень охаживал бока и крышу старенького Форда так яростно, что почти заглушал не только ее голос, но и радио, только что сообщившее неутешительный для Эвелины прогноз на эту неделю.
— Что ты ноешь как банка с соком? — фыркнула Альба, не отрываясь от созерцания крыши. Она лежала напротив, заложив руки за голову и скрестив ноги по-турецки, чтобы не мешать Отцу Труману, занятому вычиткой и конспектированием какого-то жирного — судя по всему, философского — талмуда на немецком. И как у него вообще это выходило в такой трясучке и при таком шуме? Впрочем, это не так уж удивительно, если вспомнить про его сложные отношения с текущей водой. Возможно, таким образом он просто пытался отвлечься от мыслей о том, что в данный момент он окружён ей буквально со всех сторон. И если Ив ненавидела дождь, потому что тот сковывал все её чувства, иногда провоцируя приступы клаустрофобии, то Джим Труман истинно, всем своим естеством, верил в большинство популярных баек о вампирах и был искренне убеждён, что другие просто идут на какие-то непонятные ему ухищрения и фокусы, умудряясь как-то без последствий для себя — а может быть, это просто аукнется им позже: и пересекать текущую воду, и входить в чужое жилище без приглашения, и не шарахаться чеснока и крестов, и не считать рассыпанное зерно, и вытворять другие невозможные вещи. В остальном же малкавианская кровь не сказывалась на суждениях Джима, в противном случае Проповедником этой стаи он бы не стал.
— Заткнись... — буркнула в ответ дель Фуэго, уткнувшись носом в колени.
— Ребенок не в духе, — усмехнулся Оливер, вынырнув из своих мыслей.
— Ты тоже заткнись...
Главная причина её хандры крылась не в ливне, и все это знали. Уже несколько ночей ей не удавалось как следует повеселиться. А без этого она чахла прямо на глазах.
Найджел, сидевший за рулём, тем временем попробовал покрутить ручку радио в поисках чего-нибудь не такого унылого и душного, как реклама чудо-пылесосов, успокоительных и Friggin' Chicken, а также заунывные проповеди церковнослужителей или наукообразные беседы шизофреников о влиянии пришельцев на развитие человеческой цивилизации, в конце концов остановившись на музыкальном канале. Только из-за помех музыка раздражала ещё больше, и раздосадованный Аркрайс выключил приёмник совсем.
Рядом с ним в кабине сидел Чарли, уже долгое время не оставлявший тщетных попыток до кого-то дозвониться. Наконец он нажал сброс и захлопнул крышку телефона.
— На вот, — Герцог через весь салон метнул мобильник в сторону Эвелины. Та поймала его, даже не подняв головы. Ловкость рук не была чем-то выдающимся для её Крови. — Твоя очередь.
— Какой смысл?
— Дозвонишься и скажешь им заткнуться! — пошутил Номер Пять. Чарли «Голливуд» обладал редким качеством — ему хватало краем уха зацепить пару слов из беседы, чтобы тут же, не вникая в суть, ввернуть шутку или подколку так, чтобы она пришлась к месту, притом с маленьким процентом осечек. Надо сказать, от Малкавиан в нём было куда больше, чем в Джиме, время от времени застревавшем у порогов.
— Видимо, кто-то успел раньше... — резонно заметила Аличе, обладавшая почти сверхъестественным чутьём на неприятности и безо всякого Вуду. Правда в данной ситуации всё и так было очевидно.
Конечно, шансов на то, что две банки сока, днём ранее отправленные вперёд на поиск и организацию следующего места днёвки и до сих пор успешно справлявшиеся, в ближайшее время отзовутся, уже почти не оставалось. А вот что оставалось — так это молиться, чтобы по дороге нашёлся хоть один подходящий мотель или какая-нибудь ферма: любые четыре стены с крышей, пригодные для пристанища на день. Пригодные — значит, не создающие проблем сверх имеющихся. А пропажа гулей уже обещала проблемы. Вся эта поездка обещала массу проблем.
Не отправлять с ними Таню — любимое умертвие Аличе — оказалось разумным выбором, несмотря на протесты остальных.
— Или... — не успел озвучить свою мысль Герцог, как его перебил Найджел.
— Там какие-то огни, — Тзимици указал вперёд. Ему только казалось, что он видит впереди пару неоновых пятнышек. На самом же деле это было что-то сродни предсказанию, предчувствию, на которое были способны лишь немногие вампиры, включая самого Найджела и отца Трумана. Сквозь лобовое стекло даже через подзорную трубу разглядеть хоть что-нибудь было решительно невозможно: дождь омывал его под таким напором, что дворники предпочли бы отпуск за свой счёт — где-нибудь в Калифорнии. — Минут двадцать ещё. Или около того.
— Что там? Мотель? — спросил Чарли, тут же опустив окно и высунув голову, чтобы получить сеанс глубокого гидромассажа лица. — Не вижу ни хрена.
— Поэтому за рулём я, — негромко напомнил Найджел.
Всё это время Таня и мистер Крот — старый вампир, обращённый на девятом десятке лет жизни и получивший такое прозвище из-за полной слепоты, — сидели на полу молча, друг напротив друга. Девушка-зомби, подпиравшая спиной стенку кузова, с жутковатым выражением то ли любопытства, то ли сдержанного удивления, будто пририсованным начинающим художником, мало что смыслящим в людской мимике, пялилась на бледное лицо старика. Весть о приближении островка цивилизации впереди заставила сухие морщинистые губы старца дёрнуться в подобии улыбки.