Взгляд холодных карих глаз скользил по вороненой стали ружья, пока яркие искры костра рисовали образы минувших событий в напряженной голове француза. Паника и страх не лучшие советчики в делах и приходилось прилагать немало усилий, чтобы сохранить здравомыслие. Подобное требовало большой концентрации внутренних сил и усталость приходила быстрее, но таковы были длительные переговоры, в которых побеждает тот, кто способен обуздать свои эмоции, отринуть усталость и сохранить здравомыслие, пока оппонент не согласиться уступить лишь бы пскорее завершить эту пытку.
Переговоры со смертью? Да, пожалуй именно так Дюран мог бы охарактеризовать текущую ситуацию, оставаясь на поляне рядом с трупом и дотошно рассчитывая свои возможности и перспективы. Он всегда был далёк от природы, если не считать времени проведенного в окопах, но разве сила духа измеряется лишь опытом или всё же желанием человека выжить?
Ночь неуклонно наступала и алые росчерки крови на траве и листьях становились всё менее и менее заметными, в какой-то момент они даже превратились в черно-серые кляксы и только запах сырости и ржавчины напоминал о том, что происходило здесь совсем недавно.
Сухо лязгнул затвор и взор вороненого ствола устремился в направлении хрустнувших веток, готовый встретить незваного гостя свинцовым угощением. Сердце пропустило удар, когда на поляне возник мужской силуэт. Пальцы инстинктивно напряглись, а плечо ощутило прохладную тяжесть приклада. Секунда, выдох… Николя не ждал спасения, не ждал мужчину и, если бы не Магда, явившаяся следом, количество трупов на поляне неминуемо бы удвоилось.
— Магда? — Николя не узнал собственный голос, поскольку звучал он сухой надломленной древесиной. — Магда, это действительно ты?
Вороненый ствол задрожал и опустился к земле, когда мужчина поднялся на ноги и сделал первый робкий шаг навстречу. Приблизившись, обнял за плечи и прижал к груди одной рукой, провел ладонью вдоль спины и собрался было заключить женщину в объятия, но разум вовремя спохватился, вспомнив о присутствии чужака.
“– Он чужой кровью выбил себе билет на дальнейшую жизнь. Не думаю, что мы ему теперь нужны, но я обещала, что ему помогут в лагере, если он поможет найти тебя.”
Скулы напряглись. Дюран наблюдал за мародерством и в его душе расцветали брезгливость и пренебрежение к этому человеку. Ни сожаления, ни почтения к мертвому, только корыстный интерес к окровавленным клочкам бумаги. Словно и не человек вовсе, а безликий клерк, устраняющий бизнесс конкурентов только ради прибыли собственной компании. Да, такие люди были знакомы Николя, даже пару раз приходилось сталкиваться с бизнесс-киллерами, но одно дело потрошить рынки сбыта, финансовые отчетности и долги кредиторам, но вот чтобы едва осывшее тело человека… Неужели он такой же беспринципный человек, готовый вымазаться по уши в крови ради выгоды? Получалось, что да.
Стало мерзко и противно, захотелось принять душ и смыть с себя всю прилипшую грязь прошлого. Неужели стресс и джунгли настолько обнажили его душу, что скорлупа дельца и предпринимателя больше не защищали от проснувшейся совести?
— Будем смотреть в оба...— Тихо прошептал Николя, склоняясь к ушку Магды и едва ощутимо согревая его своим дыханием. — Такие люди не остановятся пока не достигнут своих целей… Для него мы лишь средство и инструмент на пути к цели, которыми можно пренебречь… — Погладив свободной рукой по волосам, прижал к плечу, ограждая женщину от неприятного зрелища.
— Мы обязательно выберемся и пусть он катится ко всем чертям…
Ствол мелко задрожал в напряженной ладони и Дюран повернулся к мужчине, развернув Магду спиной к непристойному зрелищу.
“– Ох! Надо же! Какой вообще был шанс, что этот охотник решит вернуться в Европу вместе с вами!? Ох, простите, простите меня, но это лучшее, что происходило со мной. Да за всю жизнь. Простите. Простите.”
— Это случайность и… Прискорбное совпадение… — Едко процедил сквозь зубы француз, успокаивающе поглаживая женщину по спине и не желая отпускать.
— Вам не следовало беспокоить Джозефа. Билет можно было бы купить на пристани, сообщив о гибели пассажира. Впрочем, теперь это уже не важно… Николя Дюран…
Представившись, делец медленно выдохнул и увлёк женщину в сторону костра, где яркий свет языков пламени не позволял видеть паскудного зрелища.
Проявляя заботу и некое подобие гостеприимства, откупорил несколько банок с консервами и предложил собравшимся угощение. Требовалось как можно скорее выбираться из зелёного ада, а для этого нужны были силы. Отдых и еда могли их дать, да и тащить на себе всяко меньше.
Ночь, крадучись, наполнила всё окружающее пространство и разговоры потекли медленно и неторопливо. Будь такая возможность, Дюран и вовсе бы предпочёл молчать, игнорируя странного собеседника, но вежливость не позволила.
Глядя на разгорающийся внизу костёр, Дюрану отчего-то стало одновременно лего и тревожно. С одной стороны там, где огонь - там безопасно, там люди, но вот что можно ожидать от людей?
— Ещё и черные? — Известие явно не порадовало. С европейцами можно договориться, но как договариваться с теми, чьи мысли и традиции находятся далеко за пределами общепринятых норм и понятий? На языке силы, власти или страха и хитрости? Этого Дюран не знал, да и не хотел проверять, особенно на своей шкуре, подставляя под возможные неприятности любимую женщину.
— Робер, я постараюсь прислушаться к вашим советам. Всё же вы человек более опытный, но клянусь Богом, если кто-то из них хотя бы подумает нам навредить, я не смогу остаться безучастным...
Нехотя поднявшись на ноги и подпалив факела, вручил один Магде, второй взял себе. Поправил винтовку, проверил пистолет на поясе и нож. Взвалил на спину ранец с припасами и неспешно двинулся вслед за уходящей к холму процессией. Умылся, по доброму совету, повторяя действия охотника у водопоя.
— Какого черта? — Вопрос был адресован всем и никому конкретно. Пляски чернокожих аборигенов напоминали предсмертные конвульсии, а пестро разодетый шаман больше походил на конферансье в цирке абсурда. Пальцы повенове сжимались на холодной стали и стоило немалых трудов исполнять наказ “не поднимать оружия”, хотя Дюран и понимал, что смерть ходить вокруг вне поля зрения. То, что на виду, то безопасно, но удар может последовать из тьмы, куда не досягает взор и не слышны шорохи. Выстрел из лука, из трубки, удар ножом в спину… Вероятно, это была самая глупая идея, которая только могла прийти в разум Робера, решившего, что они будут в большей безопасности среди дикарей, чем в джунглях.
А потом всё как-то слишком быстро переменилось. Сначала все затихли, напряжение достигло своего максимума, а когда полог хижины был откинут, то последовал сдавленный вздох облегчения и удивления. Иди это только Дюрану так показалось?
В свет костра вышла Луиза и это обстоятельство сбило с толку. Как она здесь оказалась, почему? Она должна была быть сейчас в поселении, а не среди дикарей… Вопросы роились в голове и этот гул напоминал звук потревоженного улья.
Из оцепенения вывел голос Робера, что дергал застывшего в изумлении француза за штанину.
— Луиза? — Николя пренебрежительно отмахнулся от назойливого охотника. — Это же Луиза. Бежать? Куда? Зачем? — Дюран находился под впечатлением от увиденного и слова с трудом доходили до его сознания. Он попытался сделать шаг вперёд, но жена его не увидела. Или увидела, но не сочла нужным обатить внимание на супруга. Вместо этого она взяла за руку Магдалену… Похоже что так, для неё работа стала важнее личного.
Тяжело выдохнув, Николя сжал челюсти и услышал, как хрустнули костяшки пальцев, вцепившись в оружие. Тревожный звоночек, сообщающий о разваливающейся семье вновь прозвучал в голове и мужчина хотел двинулся вперёд, но был вновь остановлен. Робер истерил, от чего хотелось отвесить ему оплеуху, чтобы привести в чувство.
— Успокойся, Робер...— Нервно прошипел Николя. — Я не брошу их...— Короткий кивок в сторону удалившихся женщин и темные спины аборигенов. — Я приехал в задницу мира не для того, чтобы дрожать от страха из-за бабкиных сказок, а чтобы разобраться в своей жизни, понимаешь? Да пусть они будут хоть чертями из самого пекла, никто, слышишь, никто не остановит меня на пути к счастью. Хватит! Я уже достаточно долго бегал и боялся что-то изменить в своей жизни. Да и куда бежать по ночному лесу? Эти чернокожие знают местность гораздо лучше нас, а становиться для них источником радости я не собираюсь. Пусть других идиотов ищут за которыми смогут побегать с гиканьем и юлюканьем…
Ночной воздух разорвал громкий рык и Дюран оборвался на полуслове, так и не успев договорить…
— Магда… Луиза… — Взгляд француза полыхнул напалмом, испепеляя всех собравшихся, обращая черную и белую плоть в трелющие угли.
— Прочь с дороги… — Уже не прошипел, а прорычал Николя, с брезгливым пренебрежением глядя на наконечники копий. Нельзя жить в страхе. И, кажется, внутренний страх дезертира за свою жизнь сломался, уступив место страху за близких и дорогих ему людей. Уже не жертва, но ещё и не охотник, нечто новое и непонятное, непривычное, как дикарям, так и Роберу, взирало сквозь зелёные заросли глаз предпринимателя и готовилось совершить прыжок.