Не всегда знания приносят радость, а чужие разговоры утоляют любопытство. Вероятно, Николя не следовало подслушивать, но кто же мог знать, что стены дома в звенящей тишине улицы окажутся эфемерной преградой на пути сказанных слов и те найдут болезненный отклик не только разума, но и сердца.
Нервы, которые были и без того натянуты словно струны, продолжали звенеть и их не мог успокоить даже хороший табак. Выбив и почистив трубку, Дюран направился в комнату и попытался отвлечься от неприятных мыслей за работой, но человеческая жизнь слишком сложна, чтобы осмыслить её разумом и вывести некую математическую или финансовую формулу по которой можно добиться успеха. Слишком многое завязано на чувствах, а чувства… Если бы только знать, что ими движет и что их вызывает. Почему много лет назад он сошелся с этой женщиной, а теперь ему так сложно её отпустить? Неужели есть нечто большее и высшее, что связывает людей и не даёт вот так просто разойтись даже тогда, когда их отношения похожи на попытку согреться на остывающем пепелище? Ответа не было и сколько бы не пытался торговец осмыслить положение в цифрах, решение никак не приходило. Люди не цифры, их невозможно привести к общему знаменателю.
Устало вздохнув и потянувшись, Николя отложил в сторону письменные принадлежности.
— К чёрту всё! — Ладонь небрежно отодвинула исписанные бумаги в сторону и потянулась к карману, в которой была припрятана небольшая плоская фляга с коньяком. Несколько глотков и терпкий вкус алкоголя на языке придали уверенности и решимости.
— К чёрту работу! — Тихо проворчал мужчина, украдкой посматривая в сторону спящей жены. У него есть ещё два дня и в приоритете сейчас явно не деловые отношения, а чувства и эмоции в которых следовало работаться в первую очередь. Кем бы его не считала Луиза или её папаша, ему следует быть собой. И если он кому-то не нравиться, то пусть катятся ко всем чертям хоть на одном, хоть на разных пароходах. Чужие секреты не были товаром для Николя, он не собирался ими как-то торговать, обменивать или как-то иначе использовать к своей выгоде, но и свою сокровенную тайну он не хотел озвучивать. Не ветеран? Плевать! Кто по молодости не совершал ошибок, кто не был максималистом и не мечтал изменить жизнь к лучшему? Тот же Джозеф всё ещё был мальчишкой в теле взрослого мужчины, гримасничая и шутя пытающийся привлечь внимание понравившихся девочек. Впрочем, ему бы следовало быть осторожным, раз в этих местах завёлся некий леопард. Стрельба стрельбой, но хищник в своей стихии, а человек лишь гость. Наверно стоит предупредить и поговорить о возможной опасности?
Скрестив руки на столешнице и уперевшись в них лбом, Дюран попытался составить некое подобие плана на грядущий день и не заметил, как провалился в сон.
Утро наступило неожиданно, а спина неприятно ныла, побуждая потянуться и размять застывшие мышцы. Плед соскользнул с плечь и заставил удивиться. Николя не припоминал, чтобы он брал плед. Откуда он взялся? Неужели кто-то из прислуги?
Взгляд придирчиво осмотрел оставленные на столе вещи на предмет пропажи, но всё было на месте. Повернув голову, посмотрел на пустую кровать.
Не то улыбка, не от усмешка перечеркнула сонное лицо мужчины и он приблизился к ложу, провёл ладонью по подушке и несколько минут стоял неподвижно, комкая плед в ладонях. Такой необычный жест со стороны Луизы озадачил и подарил чувство надежды, хотя… Может быть это просто попытка убедить себя, что всё у них будет хорошо?
Отложив покрывало в сторону Дюран направился к умывальнику и некоторое время посвятил водным процедурам, приводя себя в порядок. Завтрак был лёгким и прошел почти в в одиночестве, если не считать прислуги, а потом была долгая прогулка по окрестностям, которая закончилась ближе к обеду.
***
— Джозеф, а что вы знаете о местной фауне? Сегодня ночью я слышал странные звуки. Вы уверены, что за пределами поселения достаточно безопасно, чтобы вести с собой неподготовленных людей? — Взгляд Николя уделил внимание сидящей неподалёку Луизе, Магдалене, господину Гонсалесу и мисс Флоренс.
Впрочем, вскоре ситуация разрешилась, хотя и не так, как хотелось бы Дюранту, который планировал посетить местный большой город и присмотреть несколько приятных вещиц для дальнейших активных действий по примирению.
— Идти в джунгли? — бровь Николя приподнялась в немом изумлении, когда Магдалена сделала предложение, а Луиза его поддержала. Стрельба не входила в число излюбленных занятий торговца, но именно сейчас горячие ладони желали ощутить приятную тяжесть и прохладу вороненого ствола, дающую уверенность и чувство защищенности пред внешним незнакомым миром не только себе, но и тем, кто по воле случая оказался рядом. Этакий первобытный инстинкт охотника и защитника.
— Ну что же, если дамы настаивают, то как я могу отказать им в просьбе? Надеюсь, что у господина Джозефа найдется запасной ствол и ещё больше надеюсь, что им не придётся воспользоваться…
Мысленно Николя улыбается. Возможность провести время с Магдаленой вызывает внутренний прилив возбуждения и сил, а прогулка по джунглям позволит собрать букет для Луизы. Интересно, оценит ли она дикие цветы?
Поцелуй, короткий и невесомый как крыло бабочки, Луиза уходит, а в памяти всё ещё мелькают монохромные воспоминания окопной войны и кадры лазарета, который был как две капли воды похож на то, что они увидели совсем недавно. Неприятный холодок скользит по коже, ведь именно от этого некогда и сбежал молодой Дюран, а сейчас прошлое, в иной его ипостаси пытается его настигнуть.
Николя заканчивает обед, дожидается остальных и начинает подготовку к походу в джунгли. Уличив момент, когда с проводником удаётся остаться наедине, задаёт интересующий вопрос про оружие и местных животных. Хочется быть уверенным, что Магда не пострадает. Обещание вернуться засветло успокаивает, но собирающийся дождь наводит на грустные размышления. Молодой солдатик, вновь ежится в потрепанную шинель, готовясь встретить свинцовый ливень. Некогда парень пообещал себе не брать в руки оружие, но… видимо пришла пора повзрослеть и взглянуть собственному страху в глаза, перестать бояться потерять то, что дорого, и научиться жить вопреки ошибкам прошлого, даже если их не получится исправить.