Сначала Мире дали помощника. Тогда она и поняла, что дело максимально дурно пахнет. Шли дни. Трупов становилось всё больше. Даже вдвоем не справлялись. Потом тела привозить перестали. Но и забирать перестали тоже. В один из таких дней Мира впервые ушла с работы пораньше: просто глотнуть свежего воздуха, сменить одежду и, возможно, узнать, куда запропастился Виктор - ее коллега.
Виктор ждал ее у порога больницы, с бумажным стаканчиком мерзкого больничного кофе в руке. Он так и сидел с этим стаканчиком, а кровь, струйкой из простреленной головы сбежавшая, давно засохла.
Воздуха глотнуть удалось, а вот шкаф с одеждой остался под руинами, в который превратился её двухэтажный немногоквартирный дом, девятнадцатого века постройки. Жаль. Долго стоял, а рухнул в одночасье.
Там, под завалами осталась гитара, несколько тетрадок со стихами и песнями и... да впрочем и всё, о чем стоило жалеть.
Оценив иронию, на плохо гнущихся ногах Мира добрела до ближайшего здания, села на ступеньки, достала пачку сигарет, пересчитала, убрала обратно. Это было не последнее ее убежище. В течение последующих суток она вздрагивала по ночам от выстрелов, видела смерть в неприкрытом скабрезном обличье и однажды даже испытала настоящий ужас, пытаясь вспомнить любимую песню и не сумев.
Дом, в котором она остановилась теперь, также имел картонные стены и весьма недолгосрочные перспективы ее убежища.
Мира пристально смотрела на парня, который обманулся также, как и она, приняв здание за временную крепость.
- Есть сигареты? - охрипшим голосом спросила она, стараясь не выдать надежды, и улыбнулась на всякий случай.
Она старалась курить всего по одной, но сигареты таяли на глазах, а удовольствия не приносили. Надо было бросать ещё полгода назад, когда у нее обнаружили опухоль в левом легком. Теперь-то уж точно поздно.