Однажды жил да был на свете человек по имени Александр Малинников. У него были мать и сестра. Он много работал, чтобы прокормить себя и свою семью, чтобы его сестра отучилась в университете. Работа ему была привычна. Он, не покладая рук, трудился, занимаясь то одним, то другим. Руки у него были золотые, поэтому всё у него ладилось. Разве что он не выглядел на свои года: щупленький, низкорослый, и только широкая улыбка на огрубевшем лице да извечная сигарета в руках говорили, что он может быть старше, чем кажется.
А потом случилась гражданская война.
А потом она вторглась в его город.
В тот день он поспешил домой, которого не стало. Стоял перед обломками разрушенного дома, растерянно убирая их в стороны, чтобы найти, найти, найти... И мелькнуло осознание: мать уже мертва. Сестра, наверное, тоже.
Тогда Саня побрёл, куда глаза глядят, и как-то себя обнаружил в каком-то полуразрушенном доме, разбирающим завал вместе с парнем Казимиром, а после к ним присоединилась Леся. Это немного обогрело раненное сердце, Саня стал улыбаться своим новым знакомым, ставшим ему маленькой семьёй, потому что в любой ситуации стоило сохранять хорошее настроение. И тогда всё плохое уйдёт, а они выживут.
Потянулась цепочка нескончаемых дней. И на первой вылазке снайпер смог прострелить Сане бок, и рассказы отчаявшегося солдата слушал на другой вылазке, и затем рана у него открылась, и он лежал-бредил весь день, ходил как зомби, что-то делал, не понимая ничего, спал целые сутки, чтобы потом вновь выбраться наружу с риском для жизни. И вроде бы всё потихоньку налаживалось: еда находилась, воду больше не вымогали, — но вот холод усиливался. И курить хотелось. Те несколько сигарет, которые ему подарил солдат, были украдены то ли мародёрами, то ли кем-то ещё, но как-то так вышло, что за целую неделю он ни разу не закурил сигарету.
И в этот восьмой день Саня вдруг понял, что смертельно устал. Не той усталостью, от которой падаешь и дрыхнешь целый день. Он устал улыбаться, он устал жить, он устал бояться за свою жизнь, он устал что-то делать, чтобы выжить, он устал ждать возможности, когда он спокойно сможет выкурить новую сигарету. Он мог бы сделать самокрутку, но какая в ней была польза, если всё продолжится, как и раньше, если война не закончится, если им придётся выживать дальше? Никакой.
Санька подождал, пока Леся и Паша вернутся из похода в больницу и устроятся отдыхать хотя бы на пару десяток минуток, затем тихо сквозь завал вскарабкался на третий этаж, отодвигая лишь те камни, которые мешали ему ползти вверх, но вовсе не освобождали проход наверх или в стороны. Оттуда парень через пролом вылез на крышу и встал на краю.
Мороз обжёг его кожу и больно щипался. Слабое солнце не могло его согреть. Он смотрел на раздираемый войной город. Ничего не поменялось за неделю, ничего не изменится и впредь.
Как же хочется курить. Санечка машинально прикоснулся сложенными вместе пальцами к губам, будто в них была сигарета. Но её не было.
Он сделал последний шаг вперёд и улыбнулся, пока земля с сумасшедшей скоростью приближалась к нему.