Выстраивая курс действий, вампиры ехали сквозь ночь. Как выяснилось при сверке адресов, и церковь, и бар находились в радиусе одного перекрёстка от злополучного «Арабеля». Все пути вели в Рим. Но пока что Беатриче предстояло рулить сквозь век размытых очертаний. Век музыки и молодёжи, жестокости и революций.
Не просто «Роллинг Стоунс» и Челентано, но иконы культуры.
Не только город Христиания, но целое Лето любви.
Не Голда Мейр, но армия Судного дня.
Не протесты, но уличная герилья. Банды мотоциклистов и мафия — та самая мафия, о которой ясно дал понять Джованни. В дневном мире шло сражение всех против всех, которое останется в памяти южной Европы как «свинцовые годы».
Пули, реформы и рок-н-ролл.
На их глазах город смешивал историю и современность. Неоновый вензель над случайной тратторией бросал голубую тень на трещины в штукатурке. Над улицами затейливо взбегала этажерка узких балконов, где однажды Ромео признавался в любви. Теперь вместо героев-любовников в пышных беретах вдоль обочин дремали мопеды и горбатые автомобильчики. Выше черепичных холмов вознеслось пугало телебашни, заманивая птиц и мечтателей в созвездие дежурных огней. Поворот верньера — и радиоприёмник на отделанной деревом торпеде уже тянул песню Ренато Зеро. Задорно-высокий голос певца пересыпала скорлупа помех.
Неровные цепи фонарей рвались над центральными улицами, а в черноту ныряли переулки и подворотни. Друг на друга налезали плохо отпечатанные объявления. Из-под пятен муниципальной краски торчали охвостья лозунгов. Они напоминали о неспокойных временах; о том, что груды битого камня, досок и покрышек легко могли стать профсоюзными баррикадами. Дневные магазины уже закрылись, а ночные заведения только приступали к работе. Здесь и там компании молодых людей в широких джинсах, с густыми причёсками и громкими голосами зависали у ярко освещённых дверей. Сунув руки в карманы, шмыгали вдоль стен усталые докеры и запоздавшие клерки. Проститутка в кожаном декольте неторопливо разжигала пламя в длинном мундштуке. Она стояла в ярком электрическом конусе как восковая фигура, проводив автомобиль долгим и пустым взглядом. А на старых площадях мраморные фонтаны слушали песни, несущиеся из больших магнитофонов.
«Фламиния» миновала подземный тоннель. На выезде из него под углом стояли два бронетранспортёра в цветах карабинерии — квадратные М113 с обращёнными в небо пулемётами. Под дождём поникли итальянские флаги, а постовой с винтовкой тоскливо жался у навеса.
Так вампиры въехали в кривой город.
Чем ближе к Овесто-Инфериоре, тем меньше встречалось фонарей и популярных мест. Крыши становились ниже, в дожде трепыхались забытые простыни на бельевых верёвках, шины спотыкались о старую брусчатку. Строй домов сближался, заставляя объезжать припаркованные машины по тротуару. В рябящем облаке фар промелькула стая облезлых псов, растянувшаяся в длинный караван. Три неряшливых матроны у подъезда неспешно совещались, потягивая вино из плетёной корзины.
На самом деле история и современность не так далеки друг от друга.
Ночь открывает границы между ними.
Обостряет чувства.
Обещает кровь.
=○=
Когда два поворота отделяли их от площади перед кабаре, в неровной тишине ударил визг шин. Ударил яростно и дико. Перекрёсток впереди осветился. Апоплексический зигзаг, шарахнулась автомобильная тень! Старенький грузовичок едва удержался в заносе, балансируя на двух правых колёсах… и, неловко выправившись, помчался навстречу Беатриче! Лица и глаза залил свет приближающейся катастрофы.
На слишком узкой улице не оставалось надежды на то, что безумный водитель объедет их. Он, кажется, не заметил бы и Сатану перед носом.