В ответ на эту тираду Адра лишь пожал плечами — насколько это позволяли птичьи суставы — и обернулся к остальным.
— Слушать меня или нет — ваше прраво. Вернёмся к вопросу о паучьем лесе, — предложил он сменить тему. — Так вот, ключ к безопасному прроходу через лес находится в ваших руках. В пррямом смысле, — ворон кивнул на горящий факел в руках у Аарона. — Вы уже заметили, что паутина крррайне уязвима к огню. Сами пауки тоже стараются его избегать при любой возможности. Знаете, что ещё боится огня? Дерево. Все эти деревья, — обвёл он взглядом зловещий навес из ветвей, нависший над ними, — служат домом для пауков. И все они достаточно легко воспламенимы.
Адраммелех мечтательно прикрыл глаза, представляя себе картину будущего.
Лес еще не успеет стряхнуть с ресниц свой тёмный сон. Он будет пробуждаться медленно, зевнёт, потянется, запустит руки-сучья в шапки зелёных своих косм, прокряхтит что-то. Но вот огонь обожжёт его пятки. Лес вдруг широко распахнёт глаза, ахнет, передёрнет плечами. Сосны, вспыхнув, сразу оденутся в золотые парики. Пляс огня пойдёт с гулом, с барабанным боем, с оглушительными взрывами надвое раздираемых деревьев. Густые черные клубы дыма взмоются над пожарищем. Нестерпимый жар дыхнёт в восьмиокие морды притаившихся в ветвях пауков. Пожар, огненная стихия, вздыбив к небесам, начнёт своё шествие вперёд. Сила пожарища могучим поршнем всосёт воздух, сотрясёт атмосферу на десятки миль.
Огромный пламенный поток начнёт распространяться во все стороны. Вся живая тварь в этой полосе — бегучая, летучая, ползучая — впадёт в ужас: куда ползти, куда бежать? Стада зверей, остатки неулетевших птиц, лесные тролли, извивающиеся кольца скользких змей — вся тварь будет обречена сожжению. Воздух быстро накалится, резко послышится гудящий гул пожара, свист вихрей, взрывы, стон обиженной земли. А красное небо, готовое придавить лес, затрясётся.
От звуков, от дыма, от вида небес пауки и прочие звери ошалеют. В смертельном страхе, утратив инстинкт, нюх, зрение, одуревшая тварь заполошно замечется во все стороны. Летучим прыжком, невиданным скоком звери кинутся вправо, влево, но всюду жар, смрад, огонь. И вот, задрав хвосты, высунув языки, звери понесутся вдоль линии огня. Глаза их будут кровавы. Оскал зубов их будет дик, в желтой пене. Звери молча будут становиться на дыбы, клыками впиваться друг другу в глотку, хрипеть, падать. Сильные разорвут слабых, в беспамятстве изгрызут себя, истекут кровью, шерсть на живых еще шкурах будет трещать от жара.
Малая белочка, глазёнки — бисер, хвост пушист. Торчит на вершине высокого дерева, вправо и влево огонь. А белке плевать: ведь это игра. Чтоб прогнать резкий страх, белка играет в беспечность. Унюхала шишку — и в лапки, и к мордочке. Справа огонь, слева огонь. «Не страшно, не страшно, — бредит безумная белка, — сон, сон, сон». «Стра-а-ашно!» — ухает, ужавшись к стволу под мохнатую лапу кедра, столетний филин; у него перебита ключица, висит крыло. Белка в испуге сразу вниз головой по стволу к земле. Но земля горит. И — вверх, головой, в страхе, к вершине. Вверх, вниз, вверх, вниз — все быстрей и быстрей носится белка. Но вдруг теряет сознание, комом падает в пламя. Пых и — конец.
Медведица бьет медвежонка в темя крепкой лапой, череп молодого медведя треснул, распался. Стервятник, матерый медведь, задушив другого медведя, разворачивает с дьявольской силой пни, камни, лезет в берлогу, тяжело дышит, с языка — слюна, валится, как пьяный, на толстый пласт кишащих в берлоге скользких змей. Их загнал сюда жар. Раздавленные гады, издыхая, шипят, смертельно жалят медведя, медведь ревёт дурью, катается с боку на бок, рявкает, стонет, как человек. Дым, огонь напыхом хлынул в берлогу и — смерть.
Смерть всему, смерть всякой твари, гнусу, медведю, птице, даже мудрому филину — смерть. Всякому дереву, всякой былинке, воздуху, духу, запаху, тлению — смерть!
Дьявол в птичьем обличии распахнул веки, возвращаясь к реальности, и окинул безразличным взглядом смертных, сгрудившихся под его ветвью.
— Несколько часов работы с факелами будет достаточно, чтобы разжечь здесь настоящий лесной пожар, — произнёс он мрачным тоном. — Пламя поднимется по стволам деревьев и поглотит всё, до чего сможет дотянуться, оставив после себя девственно чистое пепелище на мили и мили вокррруг. Через несколько дней, когда дым развеется и земля остынет, прроход к реликвии будет чист.