Брана совершенно не интересовал наёмник, слишком поздно решивший подать голос. Некоторые из его сородичей-тулнеев тоже иногда нанимались охранниками для любого толстосума. Но как только толстосум оказывался не в состоянии заплатить (а из мертвеца, обычно, трудновато выбить золото), они сразу же разворачивались и отправлялись по своим делам.
— Валим бабу, остальные сами разбегутся! — скомандовал он своему отряду в юбках и тут же, буквально, взревел. Да так, что доски амбара жалобно задрожали. Это был не человечий рёв; так ревёт медведица, защищающая своих медвежат. Или медведь-шатун, слишком рано вышедший из спячки и до того голодный, что готов сожрать всё, что движется. Глаза тулнея налились кровью, а волосы на спине встали дыбом. Единственной целью Костеголового была та, что пришла забрать его пророчество, его медвежонка.
Увесистый двуручный меч в могучих руках Брана замелькал в воздухе с такой легкостью, будто он орудовал невесомой рапирой. Увернуться от подобной силы и скорости было попросту невозможно.