Иногда мысли материальны. Хотя не всегда в том виде, в котором ждёшь. Сейчас, как будто вызванная в пентаграмме из спагетти, в углах которой горели банки под ГОСТ 32125, на крыльце верхнего домика нарисовалась хозяйка Зоосада.
Катерина Олеговна обладала внешностью, характерной для идейных путешественников. Бескомпромиссные резиновые тапки, короткие шорты и застиранное поло сочетались с косынкой, открывавшей докрасна загорелое лицо. Ногти были острижены под основание, крепкая грудь могла бы сольно выступать в эротической манге. Глаза смотрели прямо и нетерпеливо. Она не улыбалась, но голос Катерины Олеговны оказался точным продолжением фигуры: громким, весёлым, хриплым.
— Физкульт-привет! — гаркнула она на весь лес, как будто прочитав мысли Ефимовой насчёт разгрузки. — Что стоим? Молодые люди! Сумки, рюкзаки — в высокий дом, в сенях оставьте. Молчанов мой любимый где?!
— Тут… — оробев от такого напора, пролепетала Ланя.
— Ну так что «тут»? Его — в лабораторию, ко второму! Он лёгкий, одна утащишь, — как оказалось, имелся в виду давешний батометр, названный по фамилии изобретателя. — Ефимова, ты там жрать хочешь, я не ослышалась? Ящики с консервами — в «кафе», там кухня вторым помещением, составь у погреба. По одному, тяжёлые! Как закончите — сбор перед причалом! Познакомимся, определимся, пообедаем!
На то, что студентов приехало слегка больше требуемого, она не обратила никакого внимания. И теперь на Стёпу хитро поглядывали три огромных рюкзака литров по сто двадцать каждый. Светкин — с большим татарским котелком сверху, Ланин — с пристёгнутым сбоку плюшевым медведем, Димин — этот в камуфляже и куче милитари-обозначений вроде красного креста на одном клапане, пиратских костей на другом и нашивки с Кипеловым сверху.