Прибывший в дом к герру Норберту фон Гриффину Ойген первым же делом рассыпался в благодарностях за обещанную купцом поддержку, даром что тот был всего-то суконщиком, пусть и богатством не обделенный. А затем приступил к рассказу о возложенной на него самим великим князем миссии: искать дружбы и примирение между благородными рыцарями Тевтонского ордена и градом Гродно. Рассказал и о том, что собирается выехать скоро в орденские земли, чтобы вести переговоры лично. Признался только в том, что хоть для местных он (как и фон Гриффин) и немец, но вообще-то никаких знакомств с рыцарями Ордена не водит, чего бы там великокняжеские советники своему сюзерену не наговорили. А потому желает он осведомиться о том, не знает ли Норберт кого-нибудь, может быть, из орденских полубратьев, занятых торговыми делами, или еще кого-нибудь к Ордену близкого. И коли так, то не известно ли Норберту о том, чего (кроме распространения истинной христианской веры, Helfen-Wehren-Hilfen и приобретения новых земель) может быть Ордену интересно. Да и нет ли кого-нибудь в орденских землях, перед кем фон Гриффин мог бы замолвить (письмом, конечно) за Ойгена словечко.
Закончив беседу с Норбертом, Ойген не сдержался все же и спросил, отчего так много стражи решил тот выставить перед своим домом. Просто бережется ли он или чего-то конкретного опасается. А затем с купцом распрощался сердечно и отправился домой, готовиться к дальней поездке.
Дядя Ойгена, Конрад, тем временем был в гостях у пана Ольгерда, городского солтыса. Сразу сказал он, что не о делах городской рады пришел говорить, а совсем напротив - желает обсудить вопросы семейные, ведь что у него самого племянник до сих пор холост, что у пана Ольгерда красавица-сестра подрастает. Потому грех не подумать и не посудить о том, не стоит ли молодых людей свести. Тем более, как словно между делом заметил Конрад, сам Ягайло Ойгену благоволит потому, значит, что верит, будто тот на княжеской престоле сумеет рыцарей орденских усмирить, успокоить да и убедить оставить град Гродно в его надежных (а главное, что немецких и добрых католических!) руках. Ну и придется тогда князю Ойгену свататься к какой-нибудь благородной да незнакомой имперской принцессе по политическим, значит, мотивам.
Ну а если не станет все таки Ойген князем, то все равно останется он самым завидным женихом в городе. И богатым превыше всех прочих, и родом знатным, а сверх того еще и ученым и при дворе самого императора в Праге бывавшем и многих других знатнейших владетелей. Если не к Агнешке ему свататься, так только к Эгле Волковите, да неловко сейчас к Волковичу идти, если уж с ним за княжеский титул боремся. Тем более, что язычник он вчерашний. А вот с Агнешкой уже сейчас можно о помолвке по католическому обычаю говорить.
Долго говорили Конрад с Ольгердом, а потом вернулся Конрад домой и долго говорил со своим племянником, обсуждал планы. А на следующий день вернулись фон Корфы ко своим делам: Ойген все в поездку собирался, а Конрад рыскал по городу да и искал людей, готовых за звонкую монету оружие держать и в бою, если не дай Бог дойдет до него, пана своего не посрамить.