- Ох и не говори! – понимающе вздохнул Кульчицкий. – Верно говорят, все зло от баб происходит!
Сорвались вспугнутыми кошкой голубями с губ полные досады слова и тут же вмиг побледневший пан прикрыл рот обеими руками, будто пытаясь удержать его от новых речей. Округлились глаза, в них плеснулся неподдельный испуг. Медленно, с нажимом ведя руки вниз, пан Иеремия сглотнул и громким молящим шепотом попросил гостя:
- Ты это, брат, не думай, что я на крулевну нашу наговариваю, да злословье на нее качу. Она не из баб, а из всамомделешних женщин, и к ней все это не относится. И коли будешь беседовать с кем – не передавай эти мои слова, хорошо? А то найдутся доброхоты, что голову мою за такое вовсе с шеей разлучат!
…После ответа пана Вилковского краковяк ответил наконец на интересующий гостя вопрос:
- Вдовый я, Болеслав. Была у меня жинка – пани Малгожата, из Ясиньских, да прибрал ее Господь к себе, когда она от бремени разрешиться пыталась. А на новый брак, как срок вышел, Ясиньские мне добра не дали. С тех пор я пока один, как перст. Сам понимаешь, брат, мечу я высоко, а значит и супруга должна быть вровень. Так что жду я успеха своей идеи, а там и о втором браке можно подумать.
А от Малгоськи моей у меня сын остался, Мацек. Он сейчас с мамками в Кракове.