Привычка рано вставать осталась у Якуба сызмальства, когда родители выгоняли его из постели с первыми петухами. Тогда ему нужно было следить за скотиной, а сейчас... да, в общем-то тоже. Просто скотина была двуногой, а рога росли только от гулящей жонки. Зато чесались также сильно, как у бычков. Младший Юхнович не роптал и положенный обход совершал исправно, считая, что людям полезно видеть хозяина почаще, но издали, а ему самому полезно знать, что именно происходит в хозяйстве. К тому же, ему нравилось ходить на площадь по утру. В это время на ярморочку приходили по делу, не от скуки, товар был свежий, а разговоры бойкими. Якуб от этой деловой атмосферы заряжался на весь день. Уже потом, когда солнце поднимется да станет припекать, потомственная шляхта проснется да пойдет, млея, разгуливать меж рядов. Они не считали Юхновичей за своих, не упуская возможности тыкнуть братьев простым происхождением, будто в этом должно было быть что-то обидное. Только вот кровь у всех одного цвета, это младший братец давно выяснил, так что презрение потомственной шляхты обтекало с Якуба как вода с гуся, понимал он что все под одним небом ходят.
А вот что Юхнович ценил, так это личное отношение и заслуги. Кто в жизни чего-то своим умом и силишками добился, того стоило уважать. Пускай он по другому пути шел, да все же пришел куда-то, не сидел на месте. Не хватало таким вельможным панам смекалки да знания жизни порой, но откуда им взяться. Поглядеть на Тыверского к примеру. Наивный детина, но по-своему честный человек. В селе бы такой не пропал, хоть и маялся бы скукой. Это чувство Якубу было знакомо, он его хорошо понимал. В вот кого он не понимал, так это панов, что в жизни не держали ничего тяжелее шароварного копья. Их порода не умела за свой кусок драться, не знала, каково это просыпаться, не зная, заснешь ли вечером или с чертями будешь спорить за длину вил да жар под котлом. Такие нежились в своих перинах до полудня, потому что до рассвета заливали глаза или кувыркались у Лидки, а потом на больную голову вершили городские дела. А братьям то было только на руку. Пускай нежатся да тешатся, пускай млеют на солнышке, Юхновичи в это время будут свои дела делать. Поглядим потом, кто в князи выйдет.
По мнению Якуба, строить отношения нужно было не на знатности рода, не на чести, а на честном деле. Ничто не объединяет так, как взаимная выгода. Когда у каждой стороны есть интерес в успехе, то дело спорится и рождается верность, которую не подкупить. Главное, найти к каждому человеку подход, предложить ему то, что он только здесь получит. Так было в отряде, где можно было не любить товарища, но только он твою спину прикрывал, а ты его - в бою не до обид было. Сейчас ты подлость сделаешь, завтра тебя на копье толкнут. И так было теперь, подтверждением чему был жест Хмеля. Ведь мог он пригнуть голову, получать жалование да выжидать, но решил иначе поступить. И с дружиной сложил в общак больше чем два полных жалования с каждого. Много ли панов могли похвастать тем, что их стража отдавала на их дело все свои сбережения?
Тепло поблагодарив Хмеля за подгон, Якуб не стал его отпускать сразу, без дела:
- Нам сейчас не только злотые нужны будут, но и крепкие руки. Вспомни, и я тоже повспоминаю, кто из из наших еще на этом свете. Кто мог в отряде остаться и где сами Зубры сейчас могут. А вечером напишем письмо, разыщем их.
Когда капитан ушел выполнять поручения, Юхнович и сам принялся собираться по делам. Сел на лавку, разложил на столе кожанку да принялся проверять, все ли цело, не подтерт ли ремешок, но норовит ли оторваться. Оружие кормило Якуба, броня была ближе любовницы, и он привык заботиться о них как о себе.
- Слухай, братка, а давай псярні сабе забярэм, - не отрываясь от дела, обратился Юхнович к брату, - Паглядзі якіх сабак ты на тым тыдні купіў! Нам бы такіх яшчэ. Ды і бяруць іх больш ахвотна, чым нашых рысаков. У крамы Кубы Касога ўвесь час не прайсці. Куты нашы блізка, зручна будзе. З сабакары дамовімся. Яны бачаць куды вецер дзьме.
Идея пришла Якубу в голову, когда он возвращался домой с площади и приходил мимо потерявших от гвалта на площади покой собак. Доход от псарен был, конечно, меньше, чем от конюшен, но товар ходил чаще. Да и дело было схожее, если в детали не ввязываться. Закончив, меж тем, проверять доспехи, Юхнович снял кафтан, оставшись в портах и рубахе, нацепил кожанку и тщательно застегнул каждый ремешок. Затем повторил манипуляции с кольчугой, поверх которой уже надел кафтан. Застегнув одежду, Якуб прошелся взад-вперед по комнате, прислушиваясь к своим шагам - не звенит ли метал, не клацают ли застежки. Кольчуга была знатной, очень мелкой, кольца были подогнаны близко и сидели на теле не как перевитые цепочки, а как стальная водная гладь, изгибаясь и переливаясь при движении. Удовлетворившись результатом, Юхвович нацепил на голову свою любимую красную шапку, без которой не появлялся на улице.
- Падыду да Боровеца, як дамовіліся. Даведаюся ў яго чым мы карысныя будзем. У размове з цырульнік спатрэбіцца, - закончив возиться петлями пуговиц, Юхнович подпоясался широким ремнем с ножнами, из которых дерзко глядела рукоять меча. Черенок был давно поменян на дерево да простую кожу, к которой Якуб был привычен, а вот крестовая гарда осталась родной, да и на стертом металле навершия меча еще можно было разглядеть тонкий крест, - Ты калі ў горад пойдзеш, будзь асцярожны. Ці мала хто вырашыць пад хвацкае час пашукаць ўдачы. Адзін не хадзі. Але ты і сам ведаеш.
Тревога за брата была искренней. Якуб, конечно, догадывался, что Яцек в Гродно не только лопатой навоз воротил и за себя постоять мог, но все равно чувствовал, что должен оберегать старшего. Даже за себя Юхнович не так сильно переживал, как за брата. А ведь охотников проломить череп и правда будет хоть отбавляй. По мнению шляхты хуже Юхновичей были только Корфы, даром что немчура. Даже от Кульчицкого у панов не было такой изжоги. А значит, кто-то вполне может решить избавиться от проблем самым надежным способом. По правде, Якуб бы и сам так поступил. Без совета с братом убийствами заниматься не планировал, но что-то подсказывало младшему, что без пролитой крови не обойдется.
Проверив, как ходит лезвие меча из ножен, Юхнович сунул за голенище сапога нож - там у него был удобный карман-ножны специально для этого дела. На правое запястье, под широкий рукав кафтана, Якуб приторочил перетянутый ремешком меховой чехол, в который уложил тонкий нож для метания. Так, сунув руку в карман, он мог достать не кошель, а лезвие. Для верности лучше бы взять с собой щит, но если визит к страже с оружием еще можно было объяснить, то заявиться при полном параде уже было неуместно, так что верного дружка пришлось оставить дома, но и без него выходило надежно.