Утро действительно было поздним. Корис продрал глаза, вспоминая события прошедшего дня, поскреб щетину и отправился умываться и бриться.
Дорогу от мельницы Адабры до Фандалина бард провел, рассказывая товарищам жизнеутверждающие истории и наигрывая разные куски мелодий на лютне. Помимо очевидной пользы по улучшению духа и настроя, он рассчитывал проверить, не причинили ли шипы мантикоры каких-то повреждений, которые помешают ему играть и декламировать вечером на постоялом дворе.
По счастью, и горло, и пальцы работали как надо, поэтому, уладив дела финансовые и общественные, Корис присоединился в бане к Рунольву, а потом ушел наверх переодеваться.
Разумеется, гвоздем вечера должны были стать повести о их героических похождениях, и он не пощадил эпитетов, расписывая монументальные развалины, наполненные тьмой провалы, гоблинские засады за каждой колонной и страшное чудовище, ловящее в свои сети людей и поедающее их заживо. Расписал он и подвиг Майолин, раскроившей чудовищу голову могучим ударом меча с двух рук, когда тварь было позарилась на маленькую воительницу, и откусившую кусок опаснее, чем ей казалось.
Попросив у мастера Тоблена жаровню или поднос с угольями, бард перешел к части представления, заслужившей ему прозвание "Фокусник". Поподнимав сначала из слабого огня простые образы, которые просили зрители, Корис сотворил из пламени приукрашенное подобие тронного зала, своим хорошо поставленным голосом рассказывая про величие дварфийских развалин. Из-за колонн высунулись гоблинские лучники и копьеметатели, полетели пылающие стрелы, которые героически приняли на щиты закованные в доспехи воины. Три фигурки, людей, одного с топорами, второго - с легким клинком и намотанным на руку плащом, и драконида с огненным шаром наперевес, ударили в ответ, сея смерть среди гоблинов. Из провала за троном выполз, шевеля жвалами и хоботком, страшный монстр. Воины окружили его, осыпая ударами, стрелами и магией. Чудовище поймало в сеть маленькую фигурку со щитом, и потащило к себе, но фигурка раскроила тому череп одним молодецким ударом.
Сделав на этом месте небольшой перерыв, Корис глотнул воды и размял пальцы, давая мастеру Тоблену время налить эля всем желающим запить увиденное, и перешел к охоте на мантикору. Смело потрясающие оружием в ответ на издевательские требования крылатой кошки герои, пугающая, но прекрасная хозяйка мельницы, взирающая на бой из верхнего окошка, и, наконец, последняя стрела Рунольва, догнавшая и свалившая улетающее, истекающее огненной кровью чудовище.
Предупредив, что мантикора - не дракон, Корис нараспев продекламировал Песнь о Ненасытном Пламени, повествующую о том, как в горах Севера сразили зловредного красного вирма и на этом почувствовал себя достаточно утомленным, чтобы откланяться, поужинать и отправиться спать.
Напыщенность Фреи заставила Кориса глубже залезть в свою чашку со специально подслащенным чаем. Утро и так было тяжелым, вечером он перенапряг голос, и еще не был ни в состоянии, ни в настроении куда-то бежать и что-то делать.
Дел, тем не менее, было по горло.
- Не твой ли это храм на холме? - хмыкнул он, когда подавальщик отошел, а жрица дорассказала свой сон.
- Я хотел переговорить с Халией сегодня, но если я решу пожертвовать от нашего общего имени пару монет и какой-нибудь мелкий трофей Тиморе, а, заодно, и поговорить с почтенной Лелианой... Согласитесь, друзья, удача нам не помешает, пусть свою долю в успех мы вносим исправно.