Корис не преминул укусить клешню, представляя, что это просто гигантский рак. Результат его весьма порадовал - он уже подыскивал нужные слова для того, чтобы описать ощущения от поедания сырого мяса страшного подземного монстра ни в чем не повинным слушателям. Не для песни, но для сказания, истории у очага, долгой и подробной, с кучей заставляющих вздрагивать и сжиматься подробностей, от которых слушатели будут сладко подергиваться, представляя, что это все происходило и в самом деле, но, слава богам, не с ними. Что-то вроде "...рот искателя приключений наполнил аромат нездешних цветов, одуряющий и сладкий, от которого кружились мысли. Упругое мясо чудовища одновременно отталкивало своей полной инаковостью и порочно манило обещанием легкости и неизведанных еще удовольствий".
Как ввернуть сюда то, что описываемое мясо несло заряд алкоголя не слабее иного вымороженного эля или перегнанной браги, Корис еще не придумал, но знал, что эта деталь определенно заинтересует слушателей.
Напев легкомысленную песенку про пастушку с козами из своего детства (сколько новых смыслов в ней он открыл для себя, стоило ему выйти на дорогу), Корис избавил себя, Рунольва и бурдюки от лишней крови во второй раз. Серьезно, если он полезет такими руками в рюкзак, отчищать придется все, - аргумент, который он не преминул использовать, чтобы объяснить утгариту, что немного магии все же лучше. Сложив добычу в рюкзак и едва затянув шнурок сверху, Корис взвалил поклажу на себя, примеряясь к новому весу и прикидывая, не стоит ли чего переложить. Притороченные лютня и арбалет торчали фантасмагорическим образом. Потоптавшись с ноги на ногу, он переложил один из бурдюков и сверток с сухпаем, чтобы точно ничего не мешалось.
- Пойдет, - наконец, заключил Корис, - давай. Вроде все закончили на сейчас, а, если что, сюда можно будет и вернуться.
- Я как-то не самоубийца, чтобы при живых дварфах говорить, что мы тут еще не все обшарили, - чуть слышно добавил он, - можем потом, как день свободный будет, сюда вернуться и внимательно все осмотреть. Это же дварфийский храм, а при нем - еще и гробница. Тут такие клады могли оставить! Думаю, наши дварфы еще не один день будут зализывать раны, и нам не помешают.