Как только фандалинцы открыто обратили на них свое внимание, Майолин тот час же превратилась в куклу. Она держалась так, словно проглотила палку, живая походка превратилась в скованную, словно на костылях. Такое повторялось в каждом незнакомом месте, где людей было больше десятка.
Ей приходилось контролировать каждое свое действие, а еще лучше - делать вид, что тебя нет. Не все верят личностям в капюшонах - менестрели слишком любят вставлять в свои песни такие образы. Это было для Майолин тяжелым ритуалом, напоминающий о жизни у До'вринн и каждый раз вытягивающим из нее силы. Камнехолм не верит рассказам о драконе - но их отряд знает больше, оттого так беспокоится Фрея, но дроу только кусает губы и мысленно ругается на родном наречии. Как хорошо, что, теперь у нее есть те, кто может ее защитить, пусть даже и простым разговором. А теперь следовало узнать, как они могут защитить Фандолин.
Изнутри ратуша в полной мере демонстрировала, как новая жизнь крепится на руинах старой, вроде того старика с метлой, или этой лестницы. Конечно, она могла помочь против воров, вздумай те унести из ратуши что-нибудь потяжелее, но полагаться только на это не стоило. Взгляд старосты был гораздо тяжелее его сокровищ, как и его чудовищный самострел. Такого не проведешь, спрятавшись в тени Агама. Впрочем, далеко от золотого великана Майолин отходить не стала, а вместе со словами Кориса коротко поклонилась, звякнув пластинками доспеха.