день Фрейра,
30 день месяца харпа
441 года Тинга-в-Туманах
Остаток того дня, в который была рождена Фёруфальки*, новая Длань Судьбы, а также весь последующий день, Линда ощущала некое беспокойство, которое сложно было описать словами и объяснить рационально. Вроде бы и погода на дворе стояла такая, что сердце начинало понемногу радоваться тому, что весна, пусть и в последние дни своего последнего месяца, но всё же пришла; вроде бы и люд вокруг был радостен, говорлив, румяные щёки, блестящие глаза, прерываемые восторгом, спирающим дыхание, выкрики были видны и слышны повсюду в Тингвеллире. Город готовился к двум празднествам: религиозному, в честь Веттир – духов земли и плодородия, и светскому, в честь героев и удальцов – Турнир Достойных должен был стать значимым событием в жизни утомлённых затянувшейся зимой островитян, и они с по-детски искренней радостью и предвкушением готовились к нему. Однако и церемония почитания Веттир была для всех не менее важна, поскольку даже малому дитяти известно, что от этих духов напрямую зависит, уродит ли ячмень и овёс, будет ли из чего делать хлеб и чем кормить лошадей. Город преображался с каждым часом – разноцветные стяги реяли на ветру там и здесь, скромные венки из немногочисленных холодостойких цветов украсили деревянные идолы Фрейра и Фрейи, Господина и Госпожи, повелевавших веттир, повсюду курились можжевеловые веточки, брошенные на тлеющие угли жаровен, везде пили эль и пиво, вгрызались в ячменные лепёшки, политые прошлогодним мёдом, и рассказывали истории о последнем Турнире, состоявшемся чуть ли не с десяток лет тому назад, и предвкушали подвиги и поединки, которые предстояло увидеть всем жителям и гостям Тингвеллира в последний день месяца харпла.
Вокруг бурлила жизнь, яркая, резкая, осязаемая, как волны Северного моря, разбивавшиеся о скалистый берег Искльйова. Светило солнце, прохладный, но хотя бы уже не ледяной ветер доносил ароматы древесной смолы и клейких молодых листьев, которые буквально за одну ночь проклюнулись из почек, окутав всю долину в светло-зелёную весеннюю дымку, ослепительно-синее небо лишь изредка укрывалось покрывалом из серебристых облаков. Почти идиллическая картина, но Линде было тревожно и неспокойно. Что-то было не так – в воздухе, в небе, в деревьях, в море, во всём мире; что-то незримо, но неумолимо изменялось, и изменялось не в лучшую сторону. Лесная ведьма, привыкшая ощущать шёпот природного мира на грани своего сознания, неумолкающий, добрый, родной и уютный, теперь не узнавала эту зловещую тишину, которая лишь изредка перемежалась испуганными вскриками. Силясь разобраться, что не так с окружающим миром, и пытаясь понять, чего ожидать от погоды и природы в ближайшее время, Снегирь зорко и чутко вглядывалась и вслушивалась в мельчайшие изменения в погоде за эти два дня, но так и не поняла ни первого, ни второго. Одно было ясно: с миром что-то серьёзно неправильно, неестественно, «не так». Что же до погоды, то, судя по всему, лето должно было наступить, вот только по характеру своему оно скорее будет напоминать весну, и потому не стоит недооценивать важность тёплых меховых одеял, или дорожной палатки, или возможности заночевать на постоялом дворе или в имении кого-то по пути – ночи определённо обещали быть не по-летнему холодными, пусть даже и дни, казалось, будут солнечными и относительно тёплыми. Несмотря на тёплый день, Линда поёжилась и завернулась в свою накидку, зажмурившись от порыва ветра, принёсшего с собой солёные холодные брызги со стороны моря. Уверенным шагом направившись в порт, девушка решила посвятить остаток дня сбору слухов от моряков – что слышно, о чём говорят, чего боятся, чем хвалятся…
Отсеяв зёрна от плевел, озёрная дева смогла определить несколько интересных слухов, на которые ей и её Кохталокяммен* стоило обратить внимание. Во-первых, тревожные вести приносили с собой корабли, в своём плавании взявшие слишком на север и достигшие Сейвы – они всеми богами клялись, что льды сковали море вокруг всего архипелага, да так, что с самой Скейвы можно пешком по морю дойти до любого из сотни островков, окружавших главный остров в форме подковы. Во-вторых, тревожные вести прибыли сегодня с Вестерланда; торговцы и мореплаватели, приплывшие из Фьордхейма, утверждали, что на севере страны, там, где небесную твердь пронзают ледяные пики горного хребта Даларна, сейчас более чем неспокойно. Дикари-йенде, отчаявшиеся от голода и холода этой почти бесконечной зимы, забыли о своих распрях и внутренних междоусобицах, и, как сообщали рудокопы Даларна, начали объединять свои силы, чтобы единой армией двинуться на юг и отобрать себе обратно те земли у подножия гор, которые некогда принадлежали им. Моряки, приплывшие из Эйре и Альбы, сообщали, что утлаги Искльйова обнаглели уже настолько, что под предлогом торговли приставали к причалам мидлинговских и милесианских портов, выносили свои товары на местные рынки, и, когда наплыв посетителей достигал пика, выхватывали припрятанное под своим нехитрым скарбом оружие и нападали на всех и вся, грабя и унося всё, что могли унести – продукты, зерно, мясо, кожу, металл и изделия из оного… Казалось, им было наплевать на то, что обитатели южных островных государств начали подумывать было о том, чтобы запретить любому северному судну приставать к их причалам – будь то корабль утлагов или законопослушных нордлингов или остлингов (ибо вестимо, что для южан все северяне «на одно лицо»).
Похожие сведения смогли раздобыть и Тофбьорн с Сигбьёрном, которые, порасспросив там и тут, нашли таки купцов и торговцев, которые имели какие-либо деловые отношения с обитателями Рогатого Побережья на свой страх и риск. Как узнали северяне, утлагам последние две зимы было вовсе несладко, и долго не наступавшая весна не сделала ситуацию лучше, наоборот, лишь усугубив её. Лишённые возможности возделывать плодородные земли юга и востока Искльйова, утлаги ужесточили свои набеги на другие острова и поселения, порой не гнушаясь даже нападением на имения и фермы Искльйова; вот только делали это они под серыми парусами, без каких-либо опознавательных признаков, надев маски на лица всех викингов, и потому возможности обвинить утлагов в нарушении договора с конунгами Тингвеллира не было. Некоторые моряки поговаривали даже, что, вполне вероятно, и не утлаги это вовсе, а кто-то другой, кто решил под видом несчастных изгоев нажиться на всеобщем холоде, голоде и неурожае. Фермеры и землевладельцы из земель, отдалённых от столицы, роптали на конунга и его бездействие, хотя и не отваживались открыто заявить о преступлениях утлагов и потребовать кровавого суда на головы изгоев, поскольку разбойники были ловки, отчаянны, умелы, скрытны и не оставляли после себя ни единой улики, которую можно было бы взять с собой на тинг для доказательства бесчинств изгоев.
О дочерях бывшего главного советника конунга – как Орвенте, так и Бреди – узнать ничего не удалось, кроме того, что Длани уже сообщил сам конунг и кроме того, что в народе, судя по всему, этим двум девочкам симпатизировали, даже несмотря на осуждение их вероломного нападения на владыку Искльйова. «Истерзанные судьбы», так говорили местные про дочерей Хревнира. Но, как ни допытывались они, так и не смогли узнать причины, по которым Орвента и её покойная сестра так любимы населением Тингвеллира – тут определённо была какая-то тайна, для раскрытия которой требовалось куда больше времени, чем неполных два дня до отправления в путь.
О пути и его комфорте как раз хлопотал Асмунд; первым делом заручившись одобрением конунга на получение шестерых лошадей в дорогу, и выбрав оных, Буревестник начал расспрашивать у всех, кто, по его мнению, мог предоставить адекватные и достоверные сведения о предстоящем пути и возможных опасностях, которые могли подстерегать Урдхонд на пути к Старому Эвингарду. Во-первых, он узнал, что Королевский Тракт протяжённостью был более ста лесных миль (и с каждым годом эта длина всё росла, поскольку разростался Новый Эвингард, до которого теперь вёл Конунгсвег – Королевский Путь); начавшись в Тингвеллире на юго-западном побережье Искльйова, широкий и торённый путь шёл сначала на север, пока спустя день пути не достигал южных отрогов Птичьих Гор, которые окружали сердце Искльйова, словно кольцо. Именно там, на одном из перевалов по северную сторону гор, располагалось Соколиное Гнездо – родовое поместье Хревнира, подле которого ютился небольшой хутор, на постоялом дворе которого зачастую путники, следовавшие на север или восток страны, и имели обыкновение ночевать. Спустившись в Сердце Льда – внутреннюю долину, окантованную Птичьими Горами – Королевский Тракт добрых пять дюжин лесных миль следовал по ледяной долине, перемежаемой полями гейзеров, холмами, одиночными невысокими горами, лесами и небольшими реками, которые стекались к Йотуннской Душе – огромному озеру в самом центре Искльйова. Обогнув озеро с юга, Тракт следовал далее; снова преодолевая восточные хребты Птичьих Гор, он выводил путников на восточное побережье Искльйова, где по лесистым долинам приводил к отрогам Вековечных Гор, среди которых и затерялась Долина Камня Мира.
Обычно в летнее время путешествие по Королевскому Тракту было долгим, скучным, но относительно безопасным. Однако учитывая события последних двух-трёх лет и затянувшуюся зиму, ожидать можно было всего: и нападений отчаявшихся утлагов, и голодных волков, и проснувшегося медведя, который так и не смог найти, чем поживиться, и скьё-ра – «озёрных жён», и скуг-ра – «жён лесных», и уйму прочих «жён», сиречь духов местности, порой доброжелательных и спокойных, а порой – озлобленных и аггрессивных… Не говоря уже о разбойниках, не принадлежавших к кланам утлагов, драугров, ледяных ведьм, троллей и прочего, прочего… Чем дольше слушал Асмунд рассказы своих собеседников, тем больше убеждался, что у того, что коммуникации между Новым Эвингардом и Тингвеллиром в последнее время совершались в основном по морю – пусть дольше (из-за скалистого побережья и подводных рифов, способных распороть брюхо корабля так, что он в считанные мгновения пойдёт ко дну), пусть дороже (поскольку за путешествие на драккаре, управляемом искусным кормчим, предприимчивые судовладельцы сдирали втридорога, воспользовавшись осложнившимся сообщением между югом и востоком острова), зато безопаснее – были свои веские причины.
* * *
На рассвете дня Фрейра, в день, когда в Тингвеллире должен был состояться праздник в честь Веттир и Турнир Достойных, наших героев разбудили ещё досветла. Наспех позавтракав овечьим сыром и ячменным хлебом и запив мёдом, Урдхонд вышли во двор Высокого Дома, где их уже дожидались снаряжённые лошади, несколько слуг с котомками, которые они приторачивали к сёдлам, сам конунг и какой-то годи – на сей раз не молодой, но того же возраста, что и Торстейнн. Конунг поприветствовал свою Длань и пожелал им удачи в их нелёгком пути и в их непростых задачах, и призвал Фрейра, Тора и Одина помогать героям в их миссии; безмолвный жрец с выкрашенными чернилами губами подошёл к каждому и протянул кожаный мешочек, в котором тарахтели рунные камешки:
– Да благословят вас все эсир и все ванир, и да направляют нити ваших судеб норны, вплетая их в ткущийся узор мироздания! – сипло проговорил годи, предлагая вытянуть руну в дорогу.
