Слова слуги немного озадачили Линду. Она слышала об этой традиции лингов, но ни разу не задумывалась о возможности осознанно прервать жизнь, чтобы не быть разделенной с любимым человеком. В ответ на вопрос она отрицательно покачала головой. На лице показалась тень печали, которую Леэвике старалась скрыть. Она отвечала спокойно, без лишней эмоциональности.
— Мы не были связаны узами брака. Его жизнь оборвалась, не успев соединиться с моей. Вам не стоит готовить большую ладью. — Наверное, слова девы звучали странно, но она была уверена, что сейчас не стоит отправляться к праотцам. То чувство, которое в народе звалось интуицией, подсказывало ведьме, что ее время еще не настало. Ведь совсем не зов смерти привел ее к порогу Высокого Дома Тингвеллира. — Спасибо, что разъяснили мне детали здешних обычаев. — На этих словах девушка перестала отвлекать слугу и склонилась над мертвецом. Запустив холодные пальцы в волосы Ульфгера, она пропустила их через пальцы разок-другой и, выбрав подходящую длину, отрезала небольшим ножом золотистую прядь с головы воина.
***
В общий зал явилась Линда, не из первых, но также и не из последних гостей. Проскользнула она к столу и тихонько села с краю, предоставив истинным воителям возможность сесть ближе к конунгу. Волосы, еще немного влажные, были заплетены в одну толстую косу, которая покоилась на левом плече. В хорошо освещенном зале было видно, что глаза ее были красны, а веки немного опухли. Пожалуй, это было единственным, что могло выдать какие-либо внутренние переживания девушки.
Долго она оплакивала воина, сидя одна в тесной комнатушке. В тот момент ей были отлично ясны чувства другой Линды, Жены Калева, в честь которой было дано имя озерной ведунье. Если верить сказаниям, вдовица сама похоронила богатыря. Она выкопала ложе в десять сажен глубиною, положила в нее Калева и покрыла простыней. Она самостоятельно стала каменные глыбы класть на мужнину могилу, чтобы место обозначить. Та Другая Линда ныне своими руками соорудила огромный курган из камней, чтобы все люди могли знать, где покоится витязь.Так на равнине Ярвиемаа возник город, который стоит и по сей день.
Линда, глядя в одну точку, отсутствующе глядела перед собой, пока картинка из блюд сменялась одна за другой. Кто-то ее окликнул, вероятно, прося передать корзину с хлебом. Девушка не сразу поняла, что обращаются к ней. Пожалуй, стоит перестать отсутствовать присутствуя. Ее, как и других, пригласили не просто так. Поблизости стояло блюдо с квашеной капустой. Его она и взяла, чтобы не сидеть с пустой тарелкой, да позволила налить себе немного эля.
Когда начался рассказ Торстейнна, весь зал стих и можно было слышать потрескивание тысячи свеч, сопровождавших скорбную речь конунга. Что за сказочный цветок из камня превратил в чудовище сорвавшего его? Девушка подалась немного вперед, чтобы лучше видеть рассказчика из за спин мужчин. Она все ждала, что еще Торстейнн расскажет, свидетелем чего оказались посланные в Хаукахрейдр воины, но мужчина прервался, давая возможность слушателям обдумать сказанное.
Линда меж тем обнаружила, что так и держит в руке поднесенную ко рту чашку с элем. Она поставила ее обратно на стол, так и не испив напиток. Она мысленно вернулась обратно в родной край, и обратилась к рекам и озерам, чтобы те очистили разум и помогли мыслить ясно, не отвлекаясь на посторонние вещи.
“Kallis allikas, palun aita mind.” — прикрыв глаза, девушка прошептала под нос просьбу, к которой всегда обращалась, когда теряла уверенность.
— Сегодня утром с нами стояли дочери вашего молочного брата. — Её голос был едва слышен после сильного и величественного голоса конунга.— Вы их сразу узнали?