Скейва. Когда ледяные утесы побережья показались на горизонте, радость охватила сердце Асмунда, ибо, хотя Искльйов и не был его домом, эти земли пропитывал дух Севера, по которому душа нордлинга изголодалась за долгие годы странствий. И, наконец-то, судьба вела его домой. Или, по меньшей мере, в направлении дома. И, чем ближе лежал Фьордхейм, чем ближе становилась Силарна, тем сильнее ныла тоска, тем крепче становилась хватка воспоминаний, которые в далеких южных землях Асмунд научился отставлять в сторону, сосредотачиваясь на настоящем. Но сейчас прошлое и будущее терзали его. Что случилось с теми местами, откуда он ушел, не получив впоследствии весточки, не услышав сплетни? Что с его братьями и сестрами? Жив ли еще отец? Жива ли мать? Ждет ли его Йрса, как обещала ждать, или его давно считают павшим в походе, или, хуже того, отступившимся от порученной богами миссии и не решившимся вернуться домой, покрытым позором?
Сложно было гнать от себя эти мысли, пытаясь угадать, в чем должно быть его служение здесь, в Ти́нгвеллире. Несколько дней Асмунд провел, присматриваясь к месту, пытаясь ощутить ту "правильность", которая иногда возникала, побуждая его принять решение. Однако в больших городах всегда было сложнее. Радуга вела Асмунда, но не объясняла ничего. Где нужно оказаться, что надо сделать, с кем надо познакомиться и кого надо привести куда… случай играл роль, но там, где живет много людей, тысячи случайностей сталкиваются и переплетаются, и, с течением времени, Асмунд начал подозревать, что даже боги не властны над ними, во всяком случае не в том понимании власти, которое доступно смертным.
Легенды, песни, учения… в Старой Вере они представляли богов думающими и действующими на удивление сходно с людьми, но чем дальше уходил Асмунд в своих странствиях, тем сильнее он начинал подозревать, что это лишь часть доступного людям. Та часть, которую боги решили открыть.
Наиболее ярким событием, которое происходило в городе, был Турнир Достойных, но проблема заключалась в том, что Асмунд понятия не имел, обладает ли правом считать себя таковым. Он старался им быть, но неудачи, и не просто неудачи, а неспособность выполнить пусть нечеткие, но поручения высшей силы, заставляли его сомневаться. Протекающая сквозь его руки божественная сила, казалось, должна была служить доказательством обратного, но за время своих странствий Асмунд слышал немало историй, которые говорили иначе.
Поколебавшись некоторое время, он все же решил предстать перед конунгом.
И вот, стоя под крышей Высокого Дома, он смотрел и слушал, как другие соискатели представляются. Сказитель историй и королевич, искатель славы, связанные гранью смерти воитель и ведьма, идущий дорогой мести слепец и… убийца? Все присутствующие были убийцами, все забирали чужие жизни, но история, которую поведал Тофбьорн, раскрывала о нем нечто более интересное, чем повести других. Кроме, разве что, слепца – если слова того были правдой, а сомневаться в этом особых причин не было, то упорство и мужество, которое требовалось, чтобы дойти до этого места, чтобы стоять перед конунгом на Турнире Достойных и рассчитывать на победу, Асмунд мог представить себе с трудом. Кроме того, тот факт, что отцом Эгиля также был кузнец, сразу расположило Асмунда к слепому.
Первоначальные впечатления могут быть ложны. Первоначальные впечатления могут спасти жизнь.
И, наконец, пришла пора представляться и самому Асмунду.
- Приветствую тебя, о конунг Торстейнн. Мое имя Асмунд, сын Балдра Свенсона, кузнеца из И́стада…
Он вздохнул. Замешкался на секунду. Проще было бы скрыть часть правды. Но это был турнир Достойных, и так или иначе, но на него взирали с небес сами Боги. По меньшей мере, Тор, которому соревнование было посвящен.
- Также, как я узнал на обратном пути из южных земель, меня называют Буревестником. Воля богов привела меня к воротам Ти́нгвеллира. Я верю, что участие или победа в турнире являются тем, что хотят от меня Асатру. Если я прав, то это отвратит пока неведомую мне беду. Если же я ошибаюсь, то пусть Один смилостивится над нами…
…
Когда к нему подошел жрец с мешком, Асмунд невесело улыбнулся и достал из мешка руну. Руны определяли судьбу, и руны не были милосердны к Асмунду.