Оказавшись на корабле, плывущем в Искльйов, Тофбьорн позволил себе немного отвлечься от привычных уже забот. Первый день он просто спал, словно пытался наверстать упущенное, ведь немалая часть его занятий, так уж сложилось, проходила под покровом ночи, тогда, когда линги спали либо же ублажали своих жен или использовали для своих утех амбатт, рабынь. В такие часы они были уязвимее, раслабленнее и беспечнее. Ну кто будет задумываться о своей спине в собственной постели, особенно, когда ты уверен, что никому дорогу не переходил! Только такие как Тофбьорн и те, кого он преследовал, активно пользовались преимуществами, предоставляемыми темнотой и тишиной. Хотя, конечно, тишина была условной, Фьордхейм был не самым тихим и спокойным уголком мира.
На следующий день пути он в своей обычной манере бодро расхаживал по кораблю, суя свой нос повсюду, куда смог. Для наблюдателя со стороны он был этаким карлом, решившем вдруг бросить свою рыбалку, учитывая уверенную поступь и отсутствие морской болезни именно этим он и занимался, и отправиться поглазеть на Турнир, собирающий под свои знамена огромное число достойнейших воителей. Да и внешний вид мужчины никак не указывал на то, что он мог быть хускарлом. Иначе где его доспехи и секира? Только два небольших меча, которыми он наверняка и пользовался лишь для разделки рыбы, да лук, не иначе как для отпугивания чаек. Естественно, что его всячески пытались поддеть или спровоцировать, но он с неизменной улыбкой отшучивался. И это выходило у него настолько естественно, что все желающие быстро отставали от этого простоватого человека. Когда же он соглашался на какое-нибудь пари, то это было чем-нибудь несложным, вроде пробежаться от носа до кормы с завязанными глазами. Где-то он проигрывал, где-то выигрывал, держась примерно в нулевом балансе между одним и другим. Когда же удавалось побыть в стороне от всех, он вспоминал все свои прошлые поединки, анализировал, обдумывал возможные реакции и действия. Турнир действительно собирал бойцов со всего мира, а значит нужно было хорошо подготовиться.
Еще через некоторое время их корабль вошел в Фахсафлой, и Тофбьорн изменился. Если бы не обычные заботы гребцов, рулевого и сборы пассажиров да созданный образ обычного зеваки, прибывшего на Турнир, то все на корабле наверняка заинтересовались бы, почему у него вдруг изменилось выражение лица, походка и даже жесты стали куда скупее, нежели раньше. Тофбьорн рассчитывал прибыть в Искльйов за минимум четыре дня до нужной даты, но неспокойное море задержало его. Теперь времени на осмотр окрестностей почти не оставалось, но это можно будет наверстать по ходу Турнира. Он ведь собирался задержаться в числе его участников как можно дольше!
В зале, где на внушительном троне восседал конунг, он оказался в числе прочих соискателей славы участника Турнира. Бард-милесианец не вызвал у Тофбьорна особого интереса - ему было далеко до скальдов нордлингов, которые были не столь сладкоголосы, но рубили врагов порой не хуже достойнейших хускарлов. А вот земляк, который сам себя назвал Конем, был куда интереснее. Он сразу напомнил лингу своих товарищей, с которыми у них было немало стычек. А вот его дар, виса, поразил Тофбьорна. Этот Конь был непрост. Дальше его внимание привлек другой нордлинг, который шел об руку с девушкой, которой, по всей видимости, не должно быть в числе участников Турнира, но она все же была среди тех, кто пришел заявить о своем участии. За этой парой, пожалуй, стоит приглядеть. Что-то было в этой девушке такого, что невольно заставляло Тофбьорна ощущать себя неловко. И это не те женские чары, о которых так любили трепаться мужчины. Тут что-то другое, какая-то опасность.
Еще две девушки, воительница и одетая в белое, пока оставались непонятными для нордлинга, по крайней мере пока. А вот бродяга-слепец... Тофбьорн слыхал, что не все слепые беспомощны, хотя и отношение к ним было у северян своеобразное, но этот выходил за все разумные грани понимания. Он пришел сюда отомстить? Слепой, в лохмотьях, с одним копьем? Он либо безумен, либо скрывает что-то. Пожалуй, стоит держаться от него подальше! Безумие не лучший спутник, когда на кону стоит честь и слава!
Тофбьорн слушал приветственные речи остальных, не спеша быть в числе первых. Его удивило, что каждый стремился преподнести дар конунгу, он к этому был совершенно не готов. Ярлы, с которым ему доводилось общаться, не требовали даров. Да и то не были официальные приемы, а обсуждения с глазу на глаз. Незаметно пошарив у себя в карманах, Тофбьорн нашел одну вещь, принадлежавшую когда-то одной из его целей. Он ее тогда взял как напоминание, как напоминание он и собирался ее использовать в качестве дара.
- Я - Тофбьорн Гладстойн, конунг Торстейнн, - выступив вперед, как только пришел его черед говорить, произнес он, - из Фьордхейма. Не буду произносить красивых слов, вспоминать былые битвы и подвиги, ведь это лишь слова. А сила настоящего нордлинга в его деяниях. Для того я и прибыл на Турнир, об участии в котором я и заявляю сейчас и здесь, в присутствии всех. И каждый увидит, что не всегда следует судить по человеку лишь по его внешности или словам. А в качестве дара, конунг, я хочу преподнести тебе этот амулет, - Тофбьорн достал небольшой камень в оправе на цепочке, просто сработанный, без изысков. - Когда-то он принадлежал одному воину, который считал, что благодаря ему он всегда наперед будет знать каждый ход своего врага, что позволит ему всегда одерживать победу. Как видишь, теперь этот амулет у меня, как напоминание, что беспечность и слепота - худшие враги воина. Он недооценил своего противника, понадеялся на что-то, кроме своих сил, а теперь лишился и своего оберега, и жизни. Прими мой дар, конунг, чтобы помнить, что не все, что видят твои глаза, оказывается тем, что есть на самом деле.
Закончив речь, Тофбьорн вернулся на прежнее место. Когда к нему подошел жрец с мешком, он смело сунул в него руку и почти мгновенно вытащил ее, схватив первую попавшуюся руну. Если боги на его стороне, то они сами дадут ему нужную. А нет, так он всегда рассчитывает только на свои силы.