Шаласзи давно перестала вести счет времени. Иногда ей казалось, что она может видеть будущее, поскольку дни друг от друга ничем не отличались. Нет, не в таком ключе ей виделась перспектива стать прорицателем. С каждым днем воспоминания о прежней свободе казались все более туманными, заставляя орчиху порой усомниться, была ли та жизнь на самом деле. Не приснилась ли она? Иногда Медведице казалось, что у нее был голос, но теперь не произнося ни звука, она просто молча выполняла работы на шахтах.
Релокация на фронт поначалу не вызвала никаких эмоций у Шаласзи - все одно и то же. Велика ли разница где ты раб, думала женщина. Со временем в своих убеждениях она начала сомневаться. Теперь, под открытым небом, она иногда ощущала, как потоки свежего воздуха, словно пытаясь приободрить, остуджали забитое до предела тело. Ну а солнце, хоть и холодное, иногда так ярко светило, что заставляло глаза слезиться, словно после сладкого пробуждения. Эти маленькие, едва заметные на первый взгляд вещи, постепенно напитывали энергией Спящую Медведицу. Она все чаще вслушивалась в разговоры других орков, следила за окружением и поглядывала в сторону густых лесов. Неужели ее затянувшейся зимовке наступает конец?
Наступление очередного вечера она ожидала с нетерпением, только чтобы получить порцию честно отработанного ужина, а не очередную потасовку. Но на этот раз повод оказался гораздо более весомый или, быть может, шерстяной? Когда пушистый мешок костей бросили им на растерзание, Шаласзи только на короткую долю секунды проявила любопытство, выглянув из-за спин присутствующих, но очень быстро потеряла интерес. Презренно рыкнув, она пошла к своей шконке. Орчихе было глубоко наплевать, будут ли трахать кошака или есть, скорее всего и то и то, но обконченной тварью ужинать бы она не стала.