Внимательно следившая за прислужником Эленвен видела, что тот явно не врет. И все же... жажда жизни у него явно преобладала над трусостью и паникой, сейчас он лихорадочно перебирал варианты спасения, прекрасно понимая, что пощады от боевых дев не будет (в его мире, во всяком случае, после допроса пленнику одна дорога - на тот свет). И одна Рамона знала, можно ли извлечь из этого пользу...
- К замку сейчас подходит еще около пятисот воинов, - Виктор чуть помешкал с ответом, словно решая что-то про себя, переходя невидимый рубеж, после которого возврата не будет. - Как я понимаю - в основном пешцы. Замок барона же был взят хитростью - его челядь перерезали пьяными после пира. Теперь его земли и имущество переданы в распоряжение Культа - так всегда делают с теми, кем недовольны в Перуге...
- Ну вот и все, - хмуро усмехнувшись, сказала Салима. - Тридцать лет гладили бешеную собаку по голове - а закончилось все равно тем, что она нас попыталась цапнуть. Какая неожиданность!
На этот пассаж наставницы можно было много возразить: все-таки цапнуть их собиралась совсем не та псина, которую прикармливали десятилетиями, однако чернокожую тоже можно было понять: слишком часто она сталкивалась с таким отношением к вопросам защиты Купола, которое продемонстрировали сегодня в деревне местные старшие. Впрочем, возражать быстро стало некому: развернувшись, Салима отправилась в хижину.
- Нет-нет, нескольких жертв будет мало, - замотал головой пленник. - Нужно не меньше сотни живых душ, хотя говорят, что у жен... простите, словом... Ваша... властительница была ранена в бою с королевской армией, верно? И рана эта до сих пор не заживает. Все потому, что заклинание, которым ее ранили, оно вроде гарпуна. Зазубренное оружие, которое не вытащишь из раны - таким бьют большого морского зверя...
Это было дико наблюдать, но, описывая бесчеловечные планы своих хозяев, Виктор непроизвольно принимал какой-то радостно-учительский тон - с таким энтузиазмом их школьная учительница по хозяйству и технологии, сестра Эльмира, объясняла подросткам принцип действия конной молотилки. Должно быть, и у митрианских жрецов были такие преисполненные любви к своему предмету преподаватели, с горящими глазами рассказывающие студиозусам... что? Как сдирать живьем кожу с женщин, обвиненных в ведовстве или ереси? Или как пороть друг дружку под хвост?
- В общем, этот гарпун... не в буквальном смысле, конечно, а в астральном... именно им собирались воспользоваться в Перуге. Я не знаю подробностей детально, но принцип такой: все, кто живет в вашей стране, появились на свет противоестественным способом, не как люди. И, чтобы вдохнуть жизнь в своих созданий, ваша властительница делилась частью своей сущности с каждой из вас. Отряд баннерета Дюваля должен был налететь на деревню, захватить не меньше сотни пленниц и скорее везти их в замок. Там же над ними собирались проделать этот ритуал... подробностей я не знаю, но он бьет по самой сущности человека, раскалывает душу на части, развоплощает ее - и, поскольку в каждой жертве находится частица той, кого они считают богиней - это должно было нанести удар по ней самой, через тот неустранимый гарпун Митриоса. И тогда ваши властительницы были бы вынуждены выйти за пределы защитного барьера, чтобы спасти своих - иначе одна из них точно умерла бы...
И Вивиан, и Эленвен прекрасно понимали, что пленник не врет. Неважно было даже, возможно ли убить Аэлис таким затейливым способом, есть ли хоть слово правды в истории про "гарпун". Если бы косматым мордам удалось схватить сотню женщин из деревни - это поставило бы Богинь перед выбором между плохим и очень плохим. Купол и в самом деле держится на осознании того, что тебя никогда не бросят. Выйти из своего домена для Рамоны и Аэлис значило бы вновь подвергнуться смертельному риску, как пятьдесят лет назад, зная, что в этот раз псы Митриоса подготовились к встрече куда лучше. Не выйти же, оставить Сестер умирать в страшных муках, в руках чудовищ и изуверов - от такого Купол действительно мог треснуть по-настоящему.
- А о том, кто должен был проделать все это... Я не знаю, но в замке видел несколько жрецов...
- Я знаю, - ответила на фимэлике Адель, и Вивиан, поглощенная рассказом, неожиданно обнаружила, что уже некоторое время Виктора слушает и вышедшая из хижины бардесса с зажатым в руке пучком бумаг. - Как вы думаете, что самое интересное? В этот раз на войну не явился ни один прелат Культа. Они прислали сюда Бенедикта с этим чмом, и полдюжины провинциальных "отцов-надзирателей". Тут у "сладкой попки" интересные записи - вроде как черновик неотправленного письма. Кажется, его такое дело тоже крепко насторожило. Он пишет, что ритуал развоплощения могут проводить даже рядовые жрецы, главное тут - умение мучить людей, любовь к пыткам. И здесь он намекает... хотя не знаю, с умбриком у меня не так хорошо дела обстоят... так вот, он говорит, что, возможно, они все тоже будут разменной монетой в игре высших сил. Понимаете, что это значит? Они нас все равно до смерти боятся. Гнев Рамоны был так силен, наши матери и бабушки задали им такую трепку, что она до сих пор отдается в их гнилых потрохах!
- Все это чудесно, однако надо решать, что будем делать с двумя сотнями мужиков, которые совершенно не в курсе, что их хитрый план накрылся? - появилась в дверях хижины Салима. - Ваши мнения, девушки?
Говорила она на фимэлике, но вопросительные интонации в речи были слишком очевидны, так что именно в этот момент вмешался пленник:
- Я! Я знаю, как вам помочь! Но вы должны пообещать, что отпустите меня, - удивление, с которым Стражи на него уставились, явно сбило Виктора с делового настроя, и он замолк, испуганно сглотнув.