Законы войны везде одинаковы: нанеси врагу максимальный ущерб, что не сможешь взять с собой - то уничтожь. Так что решение Эленвен сломать фургон было абсолютно оправданным. И, пока старшая отряда крушила повозку, Анна успокаивала лошадок, а Карина примерялась, как бы их поудобнее навьючить подручными средствами (благо габаритной добычи у четверки стражей было предостаточно), Вивиан тем временем с согласия рамонитки открыла ларец. К счастью, тот не взорвался и даже не выстрелил жрице в палец отравленной иглой - подобные ловушки крайне неудобны в быту. Открывшееся же взору аэлиситки содержимое заставило ее охнуть. Прежде всего, разумеется, деньги, столбиками рассортированные в бумажных свертках. Было сложно подсчитать точную сумму сразу, но в ларце оказалось не меньше сотни золотых и восьми сотен серебряных монет в специально отведенном отделении. В других хранились разнообразные канцелярские принадлежности: походный письменный прибор, запас бумаги, кусок красного нумантийского сургуча с маленькой сургучницей, и личный перстень-печатка, который по какой-то причине Бенедикт избегал носить на пальце. Разумеется, здесь же были и документы, очевидно, важные, но вся деловая переписка велась, увы, на умбрике, а этот язык Виви так за годы обучения при храме толком и не освоила. Но ничего - ведь рядом есть рамонитка, а у рамониток с изучением языков дело поставлено куда лучше, так что девушка указала на бумаги Эленвен, как раз закончившей крушить фургон. Мельком глянув в бумаги, старшая группы обратила внимание не письмо, предписывающее всем верным слугам Солнечного Владыки оказывать полное содействие подателю сего, но углубляться в документы времени не было - пора сваливать с вражеской территории.
С помощью веревок, найденных в лагере мешков и нескольких замысловатых проклятий на трех языках Стражам удалось навьючить всю собранную добычу на лошадок, так что место хватило даже для хныкающего сына Клеменс. Ведя тяжеловозов под уздцы, девушки без особых приключений пересекли дорогу и направились обратно к посту. Вивиан, кажется, удалось отвлечь мальца от всех перенесенных страхов и обид, даже получилось разговорить его на тему того, катался ли он раньше на лошадке, а кем хочет стать, когда вырастет, а каких еще зверушек любит, а вот посмотри - белочка, а это птичка сойка, а здесь живет семейство ежиков, нет, сейчас они вышли на прогулку... Разговаривал они все же вполголоса, и малыш постоянно косился на жестокую рамонитку, однако, кажется, освоился в новом положении - во всяком случае, митрианские псы с ним говорили совсем по-другому. Эленвен косилась на Ви с некоторым удивлением - разговаривать с выскребышем как с маленькой девочкой ей казалось делом в высшей степени странным, однако она не могла не признать, что аэлиситка по крайней мере избавила их от ноющего источника раздражения на время пути.
И, выйдя на более-менее проходимую звериную тропку, где нет нужды все время смотреть под ноги, рамонитка решила проглядеть прихваченную кипу документов. Язык, который она изучала в храме, имел явные отличия от того, на котором говорили в обиходе во внешнем мире, так что через некоторые отрывки приходилось пробираться не без труда, однако в целом разобрать написанное более-менее удавалось.
Дорогой Бенно!
Новости, полученные от тебя, показались мне одновременно радостными и тревожащими, однако твою просьбу оказать содействие в прошении к Тайному Совету я, разумеется, выполнил. Слава Митриосу, в Перуге у меня еще остались друзья, помнящие сделанное некогда добро. И все же - твоя идея использовать сельдей в борьбе с другими сельдями кажется мне в высшей степени спорной. Мой мальчик, ты вырос в стерильной атмосфере мужского братства, и, как следствие, недооцениваешь это племя. Да, они недалеко ушли от животного состояния, руководствуются в своей жизни примитивными инстинктами - однако даже загнанная в угол крыса больно кусается. Я понимаю твое положение, Лисенок, и знаю, как после той нелепой истории с зарезавшейся еретичкой тебе хочется вернуться обратно в Иерархию, однако твой план имеет слишком много прорех. Сразу несколько неизвестных, которые ты не в состоянии контролировать, сразу несколько "если бы"... Это может оказаться фатальным для всей операции, и только отсутствие других подходящих вариантов убедило членов Тайного Совета включить тебя в работу. Однако... Прошу тебя помнить, мой милый: если вдруг ты оступишься - лучше тебе погибнуть от стрелы какой-нибудь полизухи из "купола", чем попасть в руки к дознавателям Тайного Совета. Впрочем, прости нагнетающего ужасы старика: я беспокоюсь о тебе, но твердо верю в успех нашего святого дела. Солнечный Владыка с тобой, и мои молитвы - тоже.
Мысленно шлепая по сладенькой попке,
Валериан Венетский, твой друг и наставник.