Атака тяжелой кавалерии в лице Карины увенчалась блестящим успехом: удар меча, усиленный инерцией вставшей на дыбы лошади, раскроил последнего косматого от ключицы к подмышке, оставив жуткую рану, которую вряд ли смогут зашить все королевские белошвейки, однако точный удар не принес девушке особой радости - откровенно говоря, ей, пытающейся удержаться и не упасть под копыта испуганной кобылки, было совсем не до подсчета трофеев и убитых врагов.
- ГРИВУ ОТПУСТИ! - не слышала бедная лошадка увещеваний аэлиситки. Это был порочный круг: вцепившаяся в лошадь Карина делала ей все больнее, что заставляло непривычное к такому обращению животное кружиться на месте все быстрее - и так продолжалось, пока Карина не улучила момент, чтобы спрыгнуть (хотя, скорее, все-таки сверзиться) с кобылы, ловко откатившись от уминающих дерн копыт.
Устала лошадь попробовала было ломануться в заросли, но орешник на ее пути оказался слишком густым, так что она развернулась, загнанно оглядывая поле боя и оставшихся в живых девушек.
Стучала кровь в ушах у тяжело дышащих Стражей. Храпела загнанно лошадка. Постанывая, пыталась перехватить наспех кровоточащую рану Анна. Звякая железом, поднималась с земли Карина. И все-таки, можно было сказать, что, наконец-то, наступила та самая тишина после боя - тишина, о которой рассказывали бабушки, вспоминая День Боли и Гнева, тишина, о которой было спето так много песен и написано столько поэм ученицами Анаэрины. Легендарная тишина, ставшая сегодня реальностью для юных защитниц Купола.
И в этой тишине со стороны повозки неожиданно отчетливо послышался детский плач.