Она хотела было уже гневно призвать Анну к порядку и даже открыла рот, как... застыла на месте, словно чайка, тупо уставившись на издавшего последний хрип пленника. Осознание произошедшего настигло Эленвен не сразу, так что она пропустила чужие голоса мимо ушей, в которых раздался бушующий грохот океана, которого девушка никогда не видела. Глаза устремились на Иванну. Несчастная, бедная, скромная богатырша лишь хотела как лучше... чтобы её глупые сестры не ссорились... Взгляд жрицы Рамоны перешел на лица тех, кто не остановился, когда она просила. Сначала вежливо и молча, затем вежливо и предупреждающе... они... они разрушили всё.
Образы огромной армии, пылающих деревень и раскалывающегося Купола заполонили разум утопающей в кровавом море своего гнева Эленвен. Она пыталась бороться, отогнать их прочь, ощущая багровую пелену, наступающую следом, словно грохочущая подкованными сапогами армия врагов. Но потеря единственного ключа, той ниточки, которая могла спасти снова раненную в её видениях, лежащую на смертном одре маленькую богиню смела все попытки сопротивления. Мир мигнул... а затем в сознании разлилась песня. Въедливый мотив, который каждый раз заедал в голове юной Эленвен. Песня о том, что жрица Рамоны должна быть отважной и справедливой, что на её плечах мир не только физический, но и духовный. Океан отступил, в покрасневших от напряжения глазах прорезался солнечный свет. Девушка вздрогнула.
Она сделала неуверенный шаг вперед, перехватила шестопер, подняла глаза и, медленно вложила оружие обратно в петлю, сглатывая. Бросила ничего не выражающие взгляды на Анну и Карину, отвернулась и направилась в сторону Иванны. Подошла ближе, посмотрела глаза в глаза каким-то усталым, забитым взглядом... а потом просто обняла её, простояв так несколько мгновений. Шмыгнула носом, отошла назад, склонив голову и глубоко вздохнула.
- Вы... очень разозлили меня, - наконец сказала Эленвен не поднимая взгляд от земли. - Этот пленник... был очень и очень важен для защиты Купола. Я... для меня эта потеря значит больше, чем я могу вам объяснить. Я живу ради защиты Купола, понимаете? Мы все живем ради этого, но жрица Рамоны... это иное.
Глубоко вздохнув, она подняла глаза к небу, встряхнув волосами и посмотрела на соратниц.
- Вы обвинили меня в том, что я пытаю его для своего удовольствия... но вы не правы. Я хотела объясниться ПОСЛЕ того, как самое важное будет сделано, но... - она сжала губы и повела головой стараясь не сказать ничего неприличного. - Но вы не дали мне это сделать и вынудили Иванну... сделать то, что она сделала. Я не виню тебя, если что, - обернулась жрица к богатырше. - Ты права, ссоры даже вне Купола - зло. И именно поэтому...
Сузившиеся глаза жрицы вернулись к парочке.
- Я забуду об этом. Вы - мой отряд, но мы... не были готовы к таким испытаниям, верно? Я прощаю вам всё, но впредь - вы должны верить в своего командира, свою жрицу. Я - проводник Её воли. Не идеальный, ну естественно! Но я стараюсь. И да, я ненавижу мохнатых ублюдков! Но конкретно этот ублюдок выглядел, как чрезвычайно стойкий. Он насмехался! Конечно же я применила... - она замялась и снова сжала губы. - Плохие методы. И я была готова перейти к... менее насильственной пытке, но вы... ох, ладно.
Потерев переносицу, Эленвен прошлась туда-сюда и подняла глаза на Салиму:
- Ты не наставница сейчас, а член боевой группы, ты ведь знаешь правила? Не оскорбляй меня. Уроки - кончились. Это - война, настоящая. Которую мы вот только что почти проиграли, осознаешь ты это, сестра? Иди к Адель и напишите всё, что мы можем сообщить в Купол. Остальные - снимите эту дрянь со столба и занимайте оборону. Я должна подумать, что делать дальше.
Она отходит чуть в сторону и начинает мерять шагами землю, потирая пульсирующие виски. Ей придется сознаться перед Рамоной, когда вернется. Она еще никогда не была так близка к провалу. Это должно стать уроком.