Слова Карины словно хлещут по лицу чернокожую наставницу. Она даже отступает на шаг.
- Так ты считаешь, что мне это удовольствие доставляет - кого-то отбраковывать? - сильно сбавив тон, спрашивает она. - Втаптывать в грязь чьи-то там детские мечты, потому что им не место на границе? Управляться с кучей эгоистичных девочек, сосредоточенных на своих личных обидках, пытаясь приспособить их к общему делу? Она ведь тебя не слышит, Карина, не обольщайся, я дольше ее знаю. Вы все уже друг друга не слышите...
Слова накладывались поверх слов, реплики перекрывали друг друга, девушки уже старались перекричать сестер, чтобы донести свое видение ситуации. А в это время Иванна, единственная, кто не стала участвовать в сваре, скользнула между опорными бревнами вышки за спину привязанному мужику.
Говорят, клинок входит в сердце с характерным звуком, который никто из слышавших его в жизни не забудет. Карина, кажется, первая услышала, как кинжал ее подруги прошел через грудную клетку бессознательного бородача сзади и вышел из истерзанной груди. Резко обернувшись, она все поняла, только встретившись взглядом с Иванной: та крайне болезненно воспринимала любые ссоры среди Сестер, то, что может повредить Куполу, и еще она боялась за ту, кого назвала лучшей подругой. Боялась, что Карина сорвется, и срыв этот станет для нее роковым. И в короткие мгновения немой сцены, последовавшей за ее поступком, богатырша излила всю свою боль от происходящего на ее глазах:
- Нехорошо это, когда Сестры кричат на своих! Неправильно! Нельзя так, от этого Куполу вред, и Аэлис еще больнее!
- Твою налево... - только и выдохнула Салима, покачав головой. - Ну что ж, мы в дерьме. Что дальше?