На поле боя.
Глухо зарычав от боли, пришедший в сознание разведчик на удивление быстро успокоился - разгневанная Эленвен не прочитала в его взгляде ни паники, ни даже страха. Это действительно был матерый волчара, вовсе не собиравшийся выть от ужаса, попав в капкан - и осматривал он воительниц больше с интересом, чем с ненавистью. Какое-то подобие сильных эмоций промелькнуло на лице бородача, когда он увидел труп своего напарника, утаскиваемый Кариной в кусты. Тут он проводил воительницу внимательным взглядом, словно делая зарубки в памяти. Примечает место, чтобы... чтобы вернуться?
- Пойду, - все еще морщась от боли, но совершенно спокойно внешне сказал косматый. Он явно не считал, что все пропало и впереди его ждут лишь пытки и смерть. С запоздалым сожалением Ирма подумала, что в плен надо было брать другого, молодого - с ним бы больших проблем при допросе не возникло, этот же был слишком уверен в себе... или в чем-то еще?
В процессе обыска Карина и Анна получили примерно одинаковые результаты: у каждого из нарушителей, что у мертвого, что у (пока) живого, было одинаковое оружие и экипировка: длинный лук, колчан с парой десятков стрел, короткий меч, засапожный нож, легкая кожаная броня. У молодого в потайном кармашке на поясе Карина обнаружила четыре серебряных монеты, пару медных и одну золотую, следопытка же нашла у бородатого кошель с двумя десятками монет. Было при них две фляги с вином, которое употреблялось нарушителями по сути вместо воды, а также небольшое количество бисквитов и сушеного мяса - обычной походной пищи солдат и охотников, в количестве, впрочем, явно недостаточном для долгого рейда по вражеским тылам.
Карина с интересом разглядывала металлические кругляши с портретами разнообразных косматых морд, затем взяла кошель у Анны, чтобы ссыпать всю добычу вместе. Деньги, полученные в качестве трофея, полагалось сдавать командованию - при нынешней активной внешней торговле монетам всегда найдется применение. Однако так было далеко не всегда: в День Боли и Гнева Сестрам удалось захватить походную королевскую казну - несколько сундуков с золотом и менее драгоценными металлами. Но в тот момент это барахло казалось настолько ненужным, что деньги были пущены на украшения, и украшений в последующие годы было отлито огромное количество. Те же мониста Умары, или браслеты Адели - это все старое наследство от бабушек и мам. Впрочем, вскоре эта практика прекратилась, ибо были заключены первые хрупкие договоренности с местными феодалами, и понадобились деньги для торговли, однако до сих пор на руках у многих Сестер остаются в качестве эха войны такие безделушки. Еще Карина подумала о том, что в награду за первый бой из добычи могут выделить пару серебряков, чтобы сделать памятные сережки участницам схватки: такая серьга, скажем, красовалась в ухе Салимы, лично прикончившей в молодости четверых разбойников в западных болотах - и, в отличие от бабушкиных монист и браслетов, подобное украшение дорогого стоит... Тут взгляд воительницы зафиксировал некоторое отличие между монетами из кошеля и тем единственным золотым, что был у молодого мужика.
Бородач, которого поставили на ноги, тем временем внимательно прислушивается к полемике девушек. Фимэлика, ясное дело, он не понимает, но по интонациям легко уяснить, что у Стражей плоховато с единомыслием и единоначалием в рядах. Поймав взгляд, в котором мелькает нечто похожее на насмешку, Эленвен понимает, что допустила еще одну ошибку. Точнее, допустили они ее все вместе. Ссоры и раздоры среди Сестер не должен видеть никто из косматых - даже те, кто об этом уже не сможет рассказать...