Помимо жажды, Салима имела еще одну причину пойти в хижину раньше всех, пока молодежь у ворот занята знакомством. Причину эту звали Кариной, и она была моложе других девушек из группы Адели лет на семь. Это было в высшей степени нехарактерной ситуацией - обычно отряды Стражей комплектовались из ровесниц, однако два нетипичных происшествия, случившихся в один год, сделали подобное возможным.
Первым был уход из отряда Адели в мирную жизнь лучницы Лотты - девушка нашла свою любовь с дочерью прославленной династии гончаров. Семейная жизнь Стражей - штука достаточно проблематичная, а тут еще вопрос был поставлен ребром, кого Лотте выбрать: службу или семью? Жаль, конечно, впустую потраченных на подготовку воительницы сил, но, кажется, у нее все сложилось - осенью ждут вторую дочку, может быть, она лет через пятнадцать окажется в ученицах у той же Салимы...
А вот вторая история была куда более неприятной. Очередная группа новобранцев, которую Салима провела на одну из застав, оказалась собранной на редкость непродуманно. Если под Куполом девушки, страстно стремившиеся стать Стражами, могли еще изображать подобие дружбы и сестринства, то за его пределами начались проблемы. Во время очередного спора в отсутствие наставницы страсти накалились настолько, что командир группы упомянула печально известную бабушку Карины, а та в разговоре на повышенных тонах позволила себе положить руку на эфес меча. Именно это зрелище застала чернокожая воительница, неожиданно для всех вернувшаяся в хижину.
Дело было жуткое и немыслимое - это можно было расценить как прямую угрозу Куполу. Салима, разумеется, прервала испытания, ибо провал их был слишком очевиден, однако про руку на мече в рапорте не упомянула, пожалев девочку, которой и так не повезло с предками. Однако она высказала Карине свою оценку ее способности быть Стражем - со всей квалифицированной жестокостью, на которую только способна многие годы проработавшая с подростками наставница. Ибо есть вещи, для которых не может быть вообще никаких оправданий. Даже малейший намек на угрозу насилия в отношении Сестры - один из таких проступков.
Однако, твердо уверенная в том, что девушка откажется после всего ей высказанного от военной карьеры, Салима просчиталась. Маловероятное стечение обстоятельств, в сочетании с милосердием наставницы, дало ей второй шанс, и Карина его не упустила. Осколок ее судьбы был внедрен в чужую треснувшую мозаику, и юная воительница стала частью отряда Адели, влившись в компанию старших удивительно органично. И теперь Салима пребывала в крайне специфическом настроении, не понимая особенно, какие чувства ей испытывать по отношению к Карине, и кто из них перед кем больше виноват. Раньше у них практически не было возможности пересечься, но теперь таковая подвернулась. Значит - надо получить ответ на все вопросы.
Войдя в хижину, Салима застала девушку одну, как и ожидала: Вивиан наверняка бродит где-то в близлежащем лесу. Та сосредоточенно чистила меч, на котором даже сейчас при не самом лучшем освещении легко было различить крупную выщербину - след от сокрушительного удара, которым она три года назад развалила на спор крепкий тренировочный манекен. После этого, правда, Карине пришлось неделю ходить с перебинтованным запястьем, но больше уже никто в Старой Крепости не сомневался, что она способна наносить удары такой безумной силы. А в конструкцию манекенов пришлось внести некоторые изменения.
- Здравствуй, - поприветствовала Карину чернокожая женщина, пройдя к бадье у очага. - Я выпью с дороги, не возражаешь?
Дожидаться возражений Салима, впрочем, не стала, вместо этого отодвинув крышку и зачерпнув стоящей рядом деревянной кружкой свежей родниковой водицы. Постояла немного в задумчивости, и, наконец, спросила ровным обыденным тоном:
- Как у тебя сейчас дела, Карина?