Пухлому было хорошо. Сны снились ему часто. Но безжалостный повелитель снов, редко когда жаловал его чем-то хорошим. Вроде бы при выпавшей на долю Пухлого реальной жизни, вполне можно было сжалиться над ним и по крайней мере во сне, разрешить почувствовать себя хорошо. Однако большей частью, едва закрыв глаза он окунался в кошмары. Липкие, вязкие, какие-то «клёклые», непонятные – и от того ещё более страшные.
Но не в этот раз.
Сначала ему показалось, что он сидит на стене окружающей Сад. Но почти сразу же он понял что эта – намного выше. Захватило дух. Совсем как когда-то на скрипучем колесе обозрения. В парке. Пухлый тогда жутко испугался, чуть не напрудил в штаны.
Он был куда меньше чем сейчас, да и видел лучше. Так что высота, покачивание кабинки и отстранённая, глядящая куда-то в сторону мама, заставили его сильно испугаться и заканючить.
Чем это закончилось в тот раз и как он вообще оказался на колесе, Пухлый уже не помнил. Слишком маленьким был. Воспоминаний о «той» жизни осталось совсем мало. И всё труднее было понять что это – реальное воспоминание, или порождение собственного воображения.
Но сейчас ему было совсем не страшно. И не потому что он не видел высоты. Как раз наоборот – при взгляде вниз, зрение становилось удивительно чётким. Он мог увидеть даже как в траве ползают букашки! И это с самого верха стены!
Впрочем, как это часто бывает во сне, Пухлый нисколечко не удивился этому факту. Ему было очень хорошо. Словно не луна тускло висела над ним (совсем не высоко, захоти, и он смог бы дотянуться до неба – Пухлый был уверен, что смог бы, но не хотел) а тёплое солнышко пригревало. И самое главное – никто-никто не мог добраться до него. Ни упускающая ни одной возможности ущипнуть за плечо Злюка, ни даже этот пронырливый Сорока.
Пухлый положил ладошку на стену. Под пальцами проявились колючие камушки кирпичной кладки, и...
... и тут он проснулся.
Резко, рывком. В ушах звон, будто над ухом только что отзвучал громадный будильник.
Серая муть залила мир. Свет в комнате тусклый. На соседней кровати видна большая фигура Дубины. Дубина хороший, не злой. Никогда не издевается. Но Пухлый всё равно его немного опасался – слишком он большой и... и упрямый. Второго своего товарища по комнате, Сороку, Пухлый не увидел. Может тот вышел (хорошо бы) а может просто ещё лежит под одеялом и планирует гадости. Он всегда их планирует. В этом Пухлый уверен.
Рука привычно потянулась к тумбочке – взять очки. И наткнулась на пустоту. Пухлый осторожно, чтобы ненароком не спихнуть на пол, пошарил рукой по тумбочке. Липкое пятно, царапина в форме змеи и больше ничего. Очки пропали.
На всякий случай он ещё раз, уже с меньшей осторожностью прошёлся по тумбочке. Нету. Придерживаясь за угол тумбочки опустился на колени и зашарил по холодному линолеуму пола.
Нету. В животе свернулся в комок ледяной червяк паники. Как же он без очков? Куда они пропали?
Пухлый неуклюже поднялся с пола. Может он их положил куда-то ещё? И забыл?
- Вы мои очки не видели? – голос со сна вышел совсем писклявым, сорвавшимся на «петуха» на слове «видели».
Спрашивать особого смысла в принципе не было – Дубина скорее всего не поймёт или поймёт, но по своему, а Сорока... Сорока он и есть Сорока.
Выставит одну руку вперёд, Пухлый пошлёпал босыми ногами по комнате планируя ощупать все места где могли бы лежать его очки.
Пухлый обходит комнату шаря везде где возможно, даже на (но не "в") тумбочках Сороки и Дубины