Казалось, мексиканец делал всё, чтобы вывести мистера Борелли из душевного равновесия и превратить совместную поездку в сущий кошмар.
Мало того, что Катран постоянно переключал радио на "что-то потяжелее и менее попсовое", так ещё делал грохочущую музыку почти на максимум. Курил в открытое настеж боковое окно и не упускал возможности поругаться с кем-то на светофоре или показать фак обгоняемому автомобилю.
Не со зла, а скорее по привычке, курьер просто веселился и скрашивал монотонную дорогу как умел. Постоянно пытался втянуть слишком серьезного, по его мнению, детектива в непринужденную беседу о бабах, тачках, мексиканской кухне, рэгби и политике. Последнее обычно превращалось в неудержимую ругань в адресс американского правительства, зажравшихся чиновников и ущемление прав и свобод цветного населения.
Доставалось всем, и консерваторам, и демократам, левым, правым, ЛГБТ сообществу и даже Илону Маску с Греттой Тунберг, которым мексиканец желал нестандартных суксуальных отношений в ракете на орбите Марса в компании политиков и участников ЛГБТ сообщества.
— Грёбанные идиоты! - в очередной раз выругался Райнер и хлопнул ладонью по борту машины, когда она наконец проехала ворота и притормозила у главного входа в Уголок.
Бегло осмотрев атопарк у крыльца, мужчина улыбнулся.
— Кажется, док на месте. Встретимся внутри... — и не дожидаясь ответа, Катран направился в гараж, где оставил своего железного коня, дабы убедиться, что с ним ничего не случилось и никто не поцарапал краску или хром. Словно ревнивый муж, вернувшийся с работы, Ротт ворвался в помещение и бросился к ненаглядной Харли, чтобы лично проверить, что она ни с кем не спуталась пока его не было дома.
Огладив ладонью приятные округлости каплевидного бензобака и изящные изгибы рулевой вилки, курьер опустился в седло и блаженно прикрыл глаза, ощущуая невероятное тепло разливаяющееся внутри. Это была его малышка, его Харли, его девочка, его строптивая лошадка, которую он любил и оберегал, о которой заботился и по которой невероятно скучал во время расставаний.
Проведя с "возлюбленной" несколько минут, Рай окончательно убедился, что она в порядке. Можно было отправиться в дом, а точнее на кухню и сварить себе кофе с перцем. Хотелось надеяться, что у гринго в доме есть перец.