"Я думаю, что на войне не для приятных сюрпризов", - Вэнс пожал плечами в ответ на вопрос барда, - "Но можешь попробовать сойтись с каким-нибудь суккубом. Я слыхал, на Равнине Тысяч Порталов одна держит нейтралитет и таверну. Может, просто слухи, конечно... Но ты проверь при случае".
Особой радости, в отличие от барда, волшебник не испытывал. Контракты с баатезу не заключаются от хорошей жизни. И неважно: сами они к тебе пришли или же ты в полночь на перекрёстке заветные желания шептал: всё равно рискуешь в самом лучшем случае остаться при своих. В худшем - сами знаете... С другой стороны, многое зависело от того, что понимать под "худшим". Некоторые сознательно творили при жизни зло, чтобы попасть в Девять Кругов и по-быстрому вписаться в общество. Под по-быстрому понималось: не торчать в форме булькающей массы плоти в течение нескольких сотен лет, пока именно тебе не выпадет совершить что-то такое, за что "компания" решит повысить тебя. Баатезу не набирали в свои ряды кого попало. С другой стороны, может, если бы не выпендривались - давно бы уже победили в Войне Крови. Но что-то Малькольму подсказывало, что дело там было не только в грубой силе. Возможно, только лишь одним Лордам Кругов (а может, и вовсе только Асмодею...) были известны все нюансы, учитываемые при принятии решения о повышении. И наверняка дело было в менталитете. Со времён создания мира баатезу сражались с танар'ри, поскольку такова была их суть. Они переняли у своих врагов ряд особенностей, получив ту внешность, которая есть у них сейчас. И кто знает, может, повышаются те, кто проявил настоящую преданность делу. То есть те, кто был достаточно хорош, но при этом не рискует перенять от врага слишком много. Ведь какой смысл в победе, если в голове половина баатезу будет совсем как танар'ри? Нет, не в этом была основная цель. Напротив: смешать всё в кучу было целью Бездны. Потому то легионы Девяти Кругов оставались малочисленными, но работающими, как единый механизм.
И тем интересней был тот факт, что на войну позвали кого-то со стороны. Ещё более интересным был тот факт, что позвали в том числе жреца и аасимара. Сил и ангелов баатезу ненавидели почти так же сильно, как и своих заклятых врагов. А может быть, даже и сильнее. Ну ему (Малькольму), допустим, деваться было некуда. Ему буквально приказ свыше пришёл: "Вступай в Войну Крови и помоги баатезу загнать врагов в недра Бездны, чтобы они смертным мозги не калечили. Дело верное! Сто раз так делали". Приказ был странным, учитывая саму природу конфликта и тот факт, что зло берётся в людях независимо от присутствия тварей из ада. Нет, конечно, может быть, количество грешников и уменьшилось бы. Возможно, даже в пару-тройку раз. Но выглядело это, как какая-то полумера. Как представитель двух рас одновременно, он как никто понимал, что чтобы познать добро, нужно познать и зло. В отсутствие зла добро не будет иметь никакой ценности просто потому что его не с чем будет сравнить. И в итоге, сколько ни борись за чистоту сознания и нравов, ты всё равно увидишь людей, делящихся на противоположные группы. Но ослушаться приказа аасимар не хотел. Хотя и мог. Но это означало бы, что он отказался от своих устремлений. И кто он тогда после этого?
Вторым сомнительным моментом всего предприятия был масштаб задумки. Баатезу были "малочисленны". Прайм содержал в себе невообразимо большое количество сфер миров, и в каждом мире были свои грешники. Часть из них пополняла адские армии. И тут они решают: "Вот сейчас мы наймём четвёрку "экспертов" - и они сразу же окажутся той соломинкой, которая верблюду спину ломает". Смешно? Вот и Вэнсу было смешно. Но делать выводы открыто он не спешил, поскольку мог попросту не знать всей картины. Может быть, с каждого мира выписали по группе авантюристов. Может, там борьба за какой-то артефакт пойдёт, который сильно переломит ситуацию... Возможностей было много. И единственное, что позволил себе маг: попросить Беренгара помолиться Силам и спросить совета: как быть. Просто чтобы убедиться, что идея исходит действительно от них, а не является происками баатезу, которые попросту воспользовались какой-то мозголомной магией, чтобы совратить нескольких довольно могущественных смертных (и не более того). Конечно, само по себе такое обращение к Силам являлось проявлением кризиса веры, но во-первых, Малькольм не был жрецом, так что, наверно, это было простительно. Во-вторых, он не был идиотом.
Короче говоря, предстоящее предприятие выглядело настолько сомнительно, что даже становилось интересно. Самым главным, пожалуй, делом, которое он сам себе на данный момент назначил, было следить за тем, как составлены любые контракты, предлагаемые баатезу. Было в этом какое-то извращённое удовольствие: разбирать все эти витиеватые формулировки, пункты, подпункты и сноски. Немало в этом помогало и знание инфернального языка, который чародей по глупости учил ещё в юношестве, чтобы ругаться позаковыристей. Сейчас было важно не продаться никому с потрохами. А когда дойдёт до войны дело - тогда и дальше думать будем.